Зелёная свадьба

Алистер нервно теребил рукава рубашки, с сомнением глядя на своё отражение в зеркале. Портниха и её помощницы суетились вокруг него, всё ещё прикидывая, достаточно ли хорош свадебный костюм, хотя до торжества оставался всего час. Алистер находил его вполне удобным, если не считать сапоги на излишне высоком каблуке, и даже симпатичным, но цвета… Золото и пурпур всё ещё казались чужими. Вот то же самое, но в серо-синем, он бы надел с радостью, но на то, чтобы опять гавкаться с Эамоном у него уже не было сил. Да и знать не поймёт. Какой-то дрянью, по ощущениям напоминающей глину, ему обмазали волосы, уложили совсем непривычно, как какому-то орлесианскому пижону, засыпали пудрой, которая теперь совершенно по-дурацки блестела. Хотели даже что-то сделать с бровями, но Алистер с большим трудом отбился от всех покушений на своё лицо. А теперь всё, что он мог – мять рукава под бубнёж дяди, всё грозя оторвать к чёрту пуговицы, стоящие целое состояние. За продажу одной такой во время Мора они бы получили, навскидку, не меньше одного золотого, и жили на эти деньги недели две, всем своим большим отрядом. И... Алистер тряхнул головой, прогоняя мысли о прошлом. Что от них теперь толку? А ещё короля ужасно раздражало, что ему до сих пор не дают видеться со своей, практически, супругой. «Плохая примета – жениху видеть невесту в свадебном платье до свадьбы», – нудел старик, и Элисса, что удивительно, с ним согласилась. Алистер всё ещё не понял, как вычислить, какое из правил аристократии леди Кусланд пошлёт в зад Архидемону, а какое будет неукоснительно соблюдать. До этого они неделю пересекались только в покоях, потому что Алистер с утроенной силой зубрил имена и достижения всех гостей, а Элисса третировала слуг с украшениями дворца. Фергюс задерживался в дороге, от Зеврана вообще не было вестей с самой коронации, Лелиана продолжала улаживать дела с церковниками, а больше никто не мог угомонить нервную невесту. Алистер предпочитал не вмешиваться – в конце концов, девушка ни на кого из прислуги даже не кричала, просто меняла порядок расстановки украшений и посадки гостей по сто раз на дню. Но в целом, никто не жаловался – король случайно подслушал разговор слуг о том, как Анора четырежды меняла цветовую гамму украшений, доводя до нервного срыва всех швей и растрачивая золото из казны, и в сравнении с этим, перетаскивание ваз из левого угла в правый не было большой проблемой. Шейла, всё ещё припоминая свою жизнь на службе у Вильгельма, по большей части просто стояла в углу, откуда видно было всё помещение, и посмеивалась над тем, как «мясо командует мясом». Граф Гав примчался к ним со свёртком на шее, и от радости едва не разворотил весь зал. В свёртке оказалось письмо и подарок от Стэна – весьма краткое и сухое «не понимаю концепции этой традиции, но она важна тебе, кадан, потому поздравляю». Подарком была половинка увесистого драконьего зуба на серебряной цепочке, с непонятными кунарийскими символами на срезанной части. Алистера Стэн, очевидно, игнорировал, но тот уже давно смирился и не выказывал желания подружиться с кунарийским воином. Винн прислала длинное трогательное письмо, в котором едва не через слово извинялась, что никак не может приехать – через день после свадьбы было очень важное заседание Первых Чародеев в Вал Руайо, и пропускать его она совершенно не могла. Обещала выехать сразу после собрания магов, и прислала две готовые склянки и рецепт зелья, защищающего от заражения скверной. Огрен прибыл и начал отмечать уже за неделю до, и всё это время опустошал запасы паршивого пойла во всех тавернах Портового района. В подарок притащил двадцать нагов – хотя уверял, что брал с собой только двоих и однополых. Учитывая прожорливость и плодовитость этих тварей, Алистер был вынужден срочно подписывать несколько новых законов об их содержании, чтобы действительно использовать подарок во благо – огромная часть территории Ферелдена была отравлена скверной, и крестьянам этой зимой было бы просто нечего есть, если бы наги расплодились неконтролируемо и сожрали то, что ещё хоть как-то росло. А потом, за четыре дня до торжества, Фергюс приехал в компании Зеврана. Эльф немедленно стал инспектировать замок и всех слуг на надёжность, опасаясь покушения даже больше, чем Эамон. Крик стоял страшный – дядя был недоволен, что Алистер позволяет посторонним управлять своей охраной, а король просто хотел, чтобы его оставили в покое. Фергюс бился с Элиссой два дня и победил, убедив её, что всё уже идеально, и пора бы успокоиться и отдохнуть, набраться сил перед самим мероприятием, и с того времени ни на шаг не отступал от сестры. Наконец, угомонился и Эамон, заключив, что никакие правки в костюм вносить не нужно, отпустил слуг и устало опустился на диван. Алистер тоже с радостью плюхнулся в кресло у камина. – Костюм не помни. Не роняй корону. Опять, – вновь встрепенулся Геррин. – И следи за лицом, что за скорбный вид? Через час нужно встречать гостей, давай, больше энтузиазма. – Как меня это всё достало, – выдохнул Алистер в пустоту, уронив голову на грудь. Корона, к счастью, не свалилась, удерживаемая мольбами дяди и тонной пудры. – Меня бы устроила маленькая церемония в церкви. Эамон вздохнул и потёр виски. – Не все банны успели даже лично присягнуть тебе в верности, половина не знает тебя в лицо, важно показать им… – …что новый король действительно похож на Мэрика Спасителя, а также дать понять, что мне важен и ценен каждый, что я не пренебрегаю своими союзниками и готов оказать им помощь. – Бесцветно, как какую-то математическую формулу, продолжил Алистер, потирая ноющие виски. Сколько раз этот разговор повторялся с самой коронации? И почему в нём всегда опускалось наличие ещё и принцессы, после свадьбы - королевы, принадлежащей, вообще-то, к самой влиятельной семье после королевской? – Вот, ты сам всё понимаешь, – игнорируя явное пренебрежение в голосе парня, кивнул старик, и потянулся к чайному столику. – Я бы не ввязался в это всё, если бы не Элисса. – Только мысль о его почти что супруге заставила Алистера приободриться. Ещё пару часов на встречу гостей, и Фергюс приведёт её к алтарю, и их наконец-то, НАКОНЕЦ-ТО, поженят и перестанут разлучать по совершенно идиотским поводам. Эамон подавился чаем. – Так она всё-таки?.. – Нет! – Рявкнул Алистер. – Создатель милосердный, сколько можно? – И вздохнул, осознав, что после свадьбы на них начнут наседать с вопросами о беременности, но теперь в положительном ключе. Хотя он подразумевал то, что леди Кусланд действительно была рада вернуться на время в светскую жизнь и устроить по-настоящему королевскую свадьбу. Конечно же, Алистер не мог ей отказать в праве на торжество. Все полгода Лелиана вела Игру, уверяя Церковь в отсутствии порочащих связей у будущих супругов и даже смогла убедить, что весь этот год они только за ручки держались. Алистер смеялся в голос, когда Лелиана изложила этот план сразу после коронации, но немедленно притих, когда заметил жёсткое выражение лица Элиссы. «Иначе любая сволочь может поднять мятеж, назвав меня недостойной супругой», – с горечью проговорила она, – «и любая сволочь может притащить белобрысого ублюдка, и сказать, что он – твой». Осознание шаткости собственного положения обрушилось на короля, как ушат холодной воды. Год их считали мятежниками и узурпаторами, и казалось, с прекращением Мора и коронацией всё должно закончиться, но становилось только хуже. Пока Алистер учил всё то, что аристократы знают с пелёнок, Эамон с Элиссой бились насмерть, не сходясь во мнениях практически по каждому вопросу управления страной. Банны присматривались к новому королю, и часть считала, что он – марионетка Эамона, часть – что Элиссы. Много меньше людей верило именно в Алистера, но и для них было очевидно, что он неопытен. Тех, кто открыто поддерживал Логейна и его паранойю насчёт захвата власти орлесианскими Серыми Стражами, Элисса с Алистером вырезали четыре месяца назад, простолюдины любили их ещё со времён Мора, но этого было недостаточно. И вот, пожалуйста – все вокруг готовы забыть достижения его прекрасной сильной невесты, Героини-мать-его-Ферелдена, только потому что у неё, о ужас, был секс до брака, и не только с ним. И мнение самого Алистера, законного, чёрт возьми, короля, опять никого не будет волновать. – Ненавижу, когда ты прав. – Выдохнул Алистер, сдаваясь. Ему действительно необходимо с головой нырнуть во все эти политические интриги, отстоять Элиссу и себя, а сейчас это можно сделать, только играя по чужим правилам на чужом поле. В тему вспомнились шахматы, где король был самой важной, но самой бессильной фигурой. Нужно выжидать, понемногу выгрызая власть, доказывая, что он достоин трона сам по себе, благодаря своим личностным качествам, а не только по крови. Показать, что Элисса заслуживает даже большего доверия, чем он сам. Заставить принять этот факт тех, кто не поймёт. И только тогда они смогут в открытую наплевать на идиотские правила аристократии, церкви, и прочих. У Эамона смешно вытянулось лицо от удивления, но он быстро взял себя в руки, и поднялся с кресла. – Вот и отлично, – дядя хлопнул Алистера по плечу, – пойдём, Изольда уже ждёт. Король Алистер размеренным шагом прошёл в главный зал, окинул его взглядом, и невольно залюбовался: перила галерей и колонны были обвиты лозами ипомей, белых с фиолетовыми сердцевинами, с потолочных балок свисали белые драпировки, делая зал намного более светлым. По правую сторону высились белые же вазы с жёлтыми и лиловыми розами, по левую – с синими и зелёными. Справа висел большой гобелен с гербом Тейринов, слева – с гербом Кусландов. Длинная ковровая дорожка от трона и до входа тоже делилась надвое, на лиловый и синий, с золотыми и бледно-зелёными узорами соответственно. Из-за неё Элисса с Эамоном скандалили особенно сильно, но очевидно, что девушка добилась своего. Выглядело непривычно, но Алистера радовало, что невеста ценила свои корни, не переходя полностью под знамя Тейринов, будто она какое-то имущество. Церковь не могла вместить всех гостей, да и торговый квартал всё ещё не отстроили до приличного состояния, потому и часть со всеми религиозными обрядами решено было провести здесь же, в замке. Позади трона поставили алтарь и статую Андрасте. Ближе к стенам тянулись ряды столов, накрытых также белыми скатертями – вынудить знать чувствовать себя некомфортно каждый раз, как они будут проливать вино или капать соусом на скатерть, было весьма изящным ходом. Окна были начисто отмыты, и сквозь них в зал проникал яркий солнечный свет. Подданные тоже были одеты в одном стиле – на стражниках поверх доспехов из сильверита были белые с пурпурным подбоем плащи, застёгнутые золочёными брошками, слуги же были полностью в белом и с лавровыми венками на головах. Алистер даже успокоился – жаркий весенний день, восхитительный интерьер, почти полный сбор их отряда – всё должно пройти идеально. Король сел на трон – тоже новый, из массива дуба, с высокой спинкой и резными подлокотниками в виде сидящих мабари. Справа от него стояло кресло канцлера, слева – королевы, намного менее массивные и вычурные. Сейчас место королевы занимала леди Изольда. На ней было изящное зелёное платье, с вышивкой серебром, и ожерелье с изумрудами. Она кивнула королю, глядя на него со строгостью учительницы. В какой-то степени, она ею и была – в основном, танцы Алистер разучивал именно с ней, и они взаимно потрепали друг другу нервы. Несколько уроков ему удалось провести с Лелианой, и их Алистер внёс в список лучших уроков в жизни, конечно, после практической анатомии от Элиссы. Во-первых, с боевой подругой он чувствовал себя намного свободнее, во-вторых, девушка была внимательна и, придумав провести параллель между танцевальными па и боевыми приёмами, уже к концу первого урока смогла добиться от Алистера приемлемого исполнения ведомой роли. Посторонним такое всё ещё нельзя было показывать, но хотя бы ритм он смог почувствовать, не наваливался на Лелиану в спешке, и не оттаптывал ей ноги. К концу третьего урока Лелиана заключила, что в ведущей роли Алистер тоже достаточно хорош, и вернулась к своей работе с оркестром. Изольде он об этих дополнительных занятиях не сообщал, и теперь тётка была свято уверена, что сама смогла перебороть несносный характер юного Тейрина и научить его уму-разуму хотя бы в танцах. - Гости прибыли, Ваше Величество, - объявил герольд. Алистер глубоко вдохнул, медленно выдохнул. - Я готов. Стражники распахнули ворота, и в зал хлынули знатные особы. Герольд надрывал голос, представляя бесконечных Мак-, О’-, Ник-, и прочих -сонов, заполоняющих помещение. Эамон даже загордился – Алистер отлично держался, вежливо улыбался, умеренно шутил, не подрывался с места в совершенно неуместных попытках пожать кому-то руку, не ронял злосчастную корону. После приветствия короля гости расходились по залу, общаясь теперь между собой, и в помещении стоял гул, как в улье. Солнце поднималось всё выше, его свет не так хорошо проникал в зал, и слуги зажгли больше светильников. «Хотя-бы кто-то радуется искренне», - подумал Алистер, наблюдая, как рыжая служанка, Мэри, кажется, втихую таскает со столов закуски и угощает стражников. Поймав его взгляд, девушка вся покраснела и торопливо вернула фруктовую корзинку на место. Король, всё же, не сдержал улыбку, и отвернулся, заводя разговор с какой-то пожилой банной. Разношёрстная компания соратников Стражей тоже пока не доставляла хлопот, хотя Огрен сразу принёс с собой амбре недельного пивного запоя, а Зевран явился в весьма откровенном одеянии. Лелиана отвлекала на себя внимание многих знатных особ, наконец, подтверждая своё звание барда. Шейла одним своим видом скорее пугала гостей, но всё же, изрядная их доля глазела на неё с интересом и трепетом. Пёс в зале отсутствовал, что только радовало – уж кто, а Граф Гав точно устроил бы тут бардак. Алистер старался не напиваться раньше времени, хотя выносить эту толпу на трезвую голову становилось сложнее с каждой минутой. Наконец, зазвонил церковный колокол, оповещая о наступлении полудня. - Её Высочество, принцесса Элисса Кусланд! – Объявил герольд, и в зале воцарилась блаженная тишина. Барды заиграли что-то торжественное (после экономических формул, у Алистера в голове просто не осталось места на названия композиций и увертюр), и стражники распахнули врата. Гости тотчас разошлись в стороны, освобождая дорогу невесте. Алистер нетерпеливо подался вперёд. Эамон бросил на него предостерегающий строгий взгляд, но король не заметил этого. Свет, льющийся с улицы, вначале погрузил фигуры в тень, они вошли в зал плавно, как силуэты в театре теней. На Элиссе было белое платье с большим округлым стоячим воротником, густо усыпанным сверкающими самоцветами. Бледно-зелёный воротник лежал на груди и плечах, поднимаясь ближе к шее. Атласный корсет со шнуровками по бокам был украшен скромнее – камни были лишь нашиты вертикальными полосками. Он стягивал её груди друг к другу, формируя декольте прямо на грани приличий. На шее её висели два украшения – кулон с розой, подаренной Алистером, и подвеска Стражей, опускающаяся практически в декольте. По не очень пышной юбке в складку бежал бледно-зелёный лавровый орнамент, и разного размера камни были нашиты на него вразброс, будто капли утренней росы. Рукава были двойными – бледно-зелёный атлас плотно облегал руку, а второй, из белого батиста, был свободным. Светлые волосы собрали в высокую причёску, украсили мудрёными лентами, усыпанными жемчугом. Её лицо закрывала вуаль, держащаяся на лавровом венке. В руках невеста сжимала небольшой букет роз. Все они были маленькими, будто бы дикорастущими, как та, что в кулоне, только белые, светло-розовые и светло-жёлтые. Алистер совершенно не был готов видеть её… такой. Встретил бы в таком виде на улице – и не узнал бы. Вертикальные линии складок юбки, растительного узора, полосок на корсете делали её фигуру более стройной, скорее даже просто прямой. Большой воротник закрывал широкие плечи, воздушный батистовый рукав скрадывал крепкие мышцы рук, корсет совершенно менял форму груди. Изменилась и походка – наверняка, Кусланд тоже была в обуви на каблуках, и тоже, как её жених, испытывала дискомфорт. Казалось, будто бы все вокруг сговорились, и ему под венец ведут незнакомку, или он перепутал даты, и это репетиция перед торжеством. Вёл её под руку Фергюс, облачённый в лёгкий парадный доспех Кусландов. Доспехом этот наряд можно было назвать весьма условно – в основном, он был тканевый, только металлические серебрёные наголенники, наручи, да кольчужные вставки в жилет создавали видимость доспеха, но защитить могли разве что при ударах о мебель. Справа же гордо вышагивал Граф Гав, тоже в броне в цветах семьи Кусланд, закрывающей шею и грудь, и с внушительной плетёной корзинкой в зубах. Мабари яростно вилял маленьким хвостом, что совершенно противоречило выражению его морды, по серьёзности могущей соревноваться с лицом Эамона. С каждым шагом музыка нарастала, становясь всё торжественнее. Алистер с трудом сдержался, чтобы не подскочить с трона немедленно и не броситься к невесте, едва дождался, пока она минует гобелены с гербами – и тогда встал, намного быстрее, чем следовало, заработав очередной недовольный взгляд дяди. Изольду он взял под руку машинально, и пошёл навстречу Элиссе, чувствуя совсем неуместную дрожь в коленях, и совершенно позабыв, что это Изольда должна его вести. Они остановились внизу, под яркой люстрой с магическими светящимися камушками вместо свечей. Искусственный свет погас, кроме этой самой люстры. Изольда и Фергюс отступили в тень. И будто бы не осталось больше во всём мире никого, кроме них двоих. - Миледи, - Алистер протянул ей руку, Элисса вложила свою ладонь в его, дрожащую от волнения. Алистер вглядывался в туман вуали, не позволяющий разглядеть знакомые черты лица. Оркестр стих, гости молчали, затаив дыхание. Тонкие каблуки Элиссы стучали по каменным ступеням, нарушая воцарившуюся торжественную тишину. Будто всё происходящее – дурной сон. Вот сейчас вместо священницы их будет благословлять наг, а алтарь окажется из сыра, и Алистер проснётся в своём кабинете за столом, глубоко за полночь, лицом на раскрытой генеалогии каких-нибудь баннов Якобсонов, и вспомнит, что до свадьбы ещё два дня. Они шагнули к алтарю. Красные свечи подле него и статуи Андрасте вспыхивали поочерёдно, плавно озаряя тёплым светом помост и людей на нём. Владычица Церкви Элемена уже ожидала их наверху. Никаких нагов-андрастинцев, летающих в воздухе стульев, алтарей из сыра. Всё казалось реальнее и нереальнее, чем в ловушке Праздности. Взгляд короля метался по тёмному залу – стража стояла у каждой двери, как минимум по двое крепких бойцов. Если он попытается сбежать, то не сможет. Но если это сон… Если это кошмар, то попробовать стоит, верно? Иначе он проснётся в поту, с головной болью и ознобом, глупо приоткрытым ртом, и получит от Эамона ещё и за то, что залил слюной генеалогию баннов Якобсонов. - Кхм, - насколько мог, тихо, и настолько же агрессивно, кашлянул Эамон. Алистер моргнул, поймал его недовольный испепеляющий взгляд, и покраснел до кончиков ушей, осознав, что прослушал речь Элемены. Весь зал смотрел на него выжидающе. - Согласен, - сипло и слишком тихо выдохнул он. Элисса крепче сжала его руки в своих, унимая дрожь. Король опустил взгляд на их соединённые руки. Её пальцы легко раскалывали скорлупу фундука, пробивали глазницы порождений тьмы до самого мозга, и они же вырвали кадык Рендону Хоу. Они нежно чесали живот Графа, поправляли непослушные пряди волос Зеврану, разминали уставшие плечи Морриган, ласкали Алистера. Длинные ногти с перламутровым лаком смотрелись на них совершенно неуместными. - Согласна, - словно сквозь толщу воды услышал Алистер слова своей… уже ведь теперь супруги? Элисса отпустила его руки, позволяя ему откинуть вуаль. Зеленоватые тени делали её лицо излишне бледным, и на их фоне глаза тоже казались зелёными. Светлые брови подкрасили, придавая им непривычную чёткость и более тёмный оттенок. Пудрой подчеркнули скулы, а челюсть будто сделали уже за счёт макияжа и завитых прядок волос по бокам лица. Розоватая помада делала губы более пухлыми и блестящими. Алистер отчаянно смотрел в глаза Элиссы, надеясь найти в них поддержку. Увидеть в их стальном, стальном, а не зелёном цвете, такое же чувство нереальности происходящего. Но взгляд её был непроницаемым. И ему действительно сделали сапоги на слишком высоком каблуке, чтобы он выглядел значительно выше Элиссы. Алистер склонился к ней для поцелуя. Король нервничал даже больше, чем когда они целовались впервые. Взгляд упал на украшение – маленькую красную дикую розу, подвявшую и примятую за всё то время, пока Алистер таскал её в рюкзаке, вместо вазы используя склянку для зелий, и всё не решался подарить. А потом решился, и Элисса, будто играючись с его чувствами, до последнего момента не давала понять, можно ли будет ему теперь поцеловать её. Сейчас эта роза, навечно закованная в прозрачную смолу и стекло, смотрелась совершенно жалко на фоне великолепия свадебного зала, и платья, и букета, и… У губ Элиссы был странный привкус воска и чего-то ещё, наверное, из-за помады. Толпа гостей взорвалась овациями, Алистер вздрогнул, совершенно позабывший о них. И как это он всего минут десять назад буквально задыхался от излишнего количества посторонних людей? Элемена говорила что-то про «объявляю вас мужем и женой», и «пред взором Создателя», но никого это уже не беспокоило. Слуги зажигали светильники заново. Алистер отстранился, открыл глаза – и когда успел зажмуриться? – вновь глядя на неё. На свою жену. - Я люблю тебя. - А я люблю тебя. – Ответила Элисса, склонив голову на бок и немного улыбаясь. - Порадуем народ своим присутствием? - Определённо, да. Они прошли через зал обратно, на улицу, где уже во всю ликовал простой народ – площадь перед дворцом была забита до отказа, стража с трудом сдерживала горожан и гостей от давки, чтобы ни для кого празднество не обернулось трагедией. Алистер с Элиссой переглянулись, улыбнулись друг другу – вот эта публика была им гораздо приятнее. По крайней мере, простой народ искренне любил или ненавидел их, а не скрывал мысли и чувства за вежливой улыбкой. Радовала разношёрстность публики и некоторое взаимное уважение – ближе всего стояли в основном гномы, затем – эльфы, и только потом – люди, чтобы всем было видно королевскую чету. В солнечном свете макияж королевы выглядел ещё страннее. Алистер поцеловал её вновь, вызывая ещё больший восторг толпы. - Ты весь в помаде, - прошептала Элисса, отстранившись. Алистер рассмеялся громче, чем следовало, Элисса большим пальцем принялась стирать помаду с уголка его рта. Наблюдая, как воротник платья качается от каждого её движения, Алистер понял, что тот ему напоминает – защитный собачий воротник. Смешанные чувства это вызывало – разве мог он сказать жене, что она одета охренеть как странно, и тем самым испортить праздник? И в то же время, разве они не были всегда честны друг с другом? Рядом уже ненавязчиво кружили фрейлины, готовые обновить макияж, и Эамон, явно составляющий список всех прегрешений короля, чтобы завтра вынести ему мозг. Но это завтра, а сейчас Алистер целует ладонь королевы (она пахнет персиками), и едва сдерживается, чтобы не подхватить жену на руки и не сбежать подальше отсюда. Далеко, конечно, не убежит с такой-то ношей да на треклятых каблуках, скорее убьётся вместе с ней на ближайшей лестнице, но помечтать можно было. Немного постояв ещё, они вернулись в зал. На помосте их уже ожидал стол для членов королевской семьи. Граф Гав собирал в корзинку пожертвования для церкви со всем своим собачьим энтузиазмом. Шейла угрюмо смотрела на людей, мельтешащих по залу, как муравьи, и очень была недовольна тем, что ей запретили танцевать, если она будет оттаптывать гостям ноги, а значит, танцевать она не могла вовсе. Зевран возникал то тут, то там, успевая вообще всё – и хлебнуть шампанского, и попробовать закуски, и пофлиртовать с юными леди и джентльменами. Они сели за стол, подняли тост за молодожёнов, и Алистер немедленно опрокинул в себя весь кубок вина. Элисса смотрела на гостей с всё тем же непроницаемым лицом, но улучила момент, и коротко сжала колено Алистера под столом. «Держись», - говорил этот жест. По крайней мере, Элисса счастлива, она сейчас хозяйка этого праздника, и разве он хотел чего-то другого? Не быть идиотом один день и нарядиться в непривычный наряд – сущая мелочь в сравнении с тем, скольким он ей обязан на самом деле. Лелиана присоединилась к оркестру, объявляя первый танец. Он правда хотел кричать на весь свет о том, как счастлив, что Элисса, его восхитительная невеста, наконец стала его женой, закатить пир на весь мир, но сейчас всё было не то и не так. Как будто они попали во временную петлю – их первый танец, и тост, второй танец, речь жениха, тост, танец, речь невесты, тост, вручение подарков, ещё тост – всё это было не для них двоих. Всё было для окружающих, большую часть из которых они видят первый и последний раз в жизни. И многие из которых с радостью подсыпали бы им в питьё яд, только слишком трусливы для этого. И праздник продолжался и продолжался, ни пьяный Огрен, ни развязный Зевран, ни пугающая Шейла, ни назойливый пёс не унимали знать. Всё сложнее было выносить аристократов, выслушивать разговоры о подагре дядюшки Семьюэла, и претензии насчёт яблони, растущей на спорной территории между баннонами Мак-Мерров и О’Нилов, о не том цвете шерсти ягнят в прошлом окоте, о ведьмах, топчущих пшеницу в полуденную жару… Чем больше Алистер пил, тем сложнее было ему держать лицо. Напоминать себе, что он просто не имеет ни малейшего права испортить праздник супруге, приходилось всё чаще. Он улыбался Элиссе каждый раз, когда она переводила взгляд на него, и каждый раз чувствовал себя всё гаже. В какой-то момент Изольда вытащила его танцевать, повела в вальсе. Король предпочёл бы в партнёрши Шейлу и остаться без ног. - Ваш гном устроил драку в северной галерее, - улыбаясь, чтобы не выдать наблюдающим за ними истинную суть разговора, начала Изольда. – А ещё нет даже полуночи! - Это проблемы наших гостей, что они не успели упиться до его уровня, - безразлично, тоже с фальшивой улыбкой, парировал Алистер. Леди Изольда недовольно поджала губы и сложила брови домиком. Что должна была бы говорить эта гримаса знатному двору – Алистер представить не мог. - Ты зато почти его нагнал. - Расслабьтесь и получайте удовольствие, тётушка, - осклабился Алистер, немедленно подхватил в танец какую-то другую даму, и поспешил убраться подальше. Её кавалер растерялся всего на миг, но тут же протянул руку леди Изольде. Дамой оказалась совсем девчушка, пятнадцатилетняя племянница банна Лорена, Ханна, совершенно зардевшаяся от чести танцевать с королём, и не решающаяся поднять на него взгляд. Алистер только обрадовался, не имея ни желания, ни понятия, о чём с ней говорить, потому они дотанцевали, не обременяя друг друга болтовнёй, и разошлись по своим местам. Эамон нервно барабанил пальцами по столешнице. - Ничего я такого не сделал, - сразу перешёл в наступление король. – Руки держал где надо, танец не из тех самых, которые только для пар, и я с ней даже не разговаривал. - Она сбежала. Алистер приложился к кубку, и едва не выплюнул вино куда-то в зал, когда до него дошёл смысл слов. - В… смысле? – Закашлявшись, уставился он на дядю. Отмахнулся от слуги, который попытался вытереть ему вино с подбородка. - Улыбайся. – Даже сквозь густую бороду было видно, как нервно дёрнулся у Эамона уголок рта. – Отошла якобы по нужде, удрала от фрейлин, через сад… Стой ты! Алистер сорвался с места, и сам не понял, как покинул зал и домчался до сада через лабиринт галерей и толпу охраны. В свете луны на грунте, покрытом густым, но низким травяным ковром, отчётливо виднелись следы туфель на тонком каблуке. Король прошёл по ним, тоже проваливаясь каблуками в землю. На другом конце сада обнаружилась и сама обувь. Алистер поднял одну туфлю, густо покрытую налипшей грязью с травинками. - И как ты на них вообще аж сюда добежала? – Спросил он в пустоту. В голове тоже был сплошной вакуум – это выглядело полным бредом, чтобы Элисса захотела сбежать со свадьбы. Впрочем, похищением это точно не могло быть, раз она шла своими ногами. За спиной стал слышен лязг доспехов – Эамон наверняка послал самых доверенных стражников за королём. И он тоже поспешил прочь. Дверь здесь была одна, а вот из очередной галереи путей было очень много. Может, у неё нервный срыв от столь долгого приёма гостей? Но Элисса не выглядела уставшей, или расстроенной, или… - Грёбаный дурак, - выругался на себя Алистер. Конечно, она выглядела никак. С нечитаемым взглядом, с маской вежливости и благодушия, а он решил просто устраниться, стать одной из красивых декораций и ни во что не вмешиваться. А ведь что-то было не так. Может, она вообще передумала?.. От этой мысли в глазах потемнело, а желудок скрутило, Алистер прекратил свой забег, опёрся о колонну. - Твою мать. – Он с трудом удержался на ногах. Что если и правда передумала, и лучшее, что он может сделать – оставить её в покое? В конце концов, она всегда была свободолюбивой. Никогда не хотела быть какой-то там придворной дамой, чей удел – ходить красивой, улыбаться, и рожать наследников. Да, у них обоих был долг перед Ферелденом, но Элисса сполна отдала его, когда убила Архидемона, требовать от неё большего было совершенно непозволительно. Алистер прижал руку к рёбрам, чуть правее солнечного сплетения, где теперь до конца жизни будет небольшая впадина - Элисса ударила его эфесом, ломая рёбра и опрокидывая на пол, не давая ему добраться до Архидемона и умереть, если Тёмный ритуал - ложь, или если Морриган погибла при обороне ворот. Тогда леди Кусланд была готова умереть за него, даже если это требовало предать их договорённость, но теперь... не была готова быть его женой? Это воспоминание пробудило злость и подтолкнуло пойти дальше. Сколько можно носиться с ним, будто он хрустальный? Спасать каждый раз, беречь его чувства? Если она не хочет замуж за него, не хочет быть королевой, не хочет оставаться в Денериме – пусть скажет в лицо. Он переживёт это. Как-нибудь. Терзаясь этими мыслями, Алистер вышел к конюшням. Наверняка, Элисса взяла лошадь. Об этом Эамон не подумал? Или ищет её где-то в замке? Юноша был уверен, что знает супругу как свои пять пальцев, но это… это совершенно выбило его из колеи. Точно ли она взяла лошадь с конюшни? Или побег был продуман, и её кто-то ждал в каком угодно другом месте? Причастен ли к этому Огрен, так кстати отвлёкший на себя всю стражу дракой в другом крыле замка? Или Зевран, с которым у леди Кусланд были излишне тёплые отношения? Знает ли о её побеге Фергюс, тоже весьма подозрительно куда-то запропастившийся за полчаса до побега? Алистер протиснулся в приоткрытую дверь конюшни – внутри было темно, все конюхи благополучно праздновали где-то у себя дома или на улицах города, спали лошади… Испуганный вздох из одного из денников дал понять, что не всё так просто. - Я знаю, что ты здесь, Эйвин, выходи, - постарался не слишком строго позвать помощницу конюха Алистер. Получилось грубее, чем следовало. - Я не… не… - Всхлипывая и шаркая ногами по полу, остроухая девчонка двинулась ему навстречу. Она теребила косичку, и смотрела себе под ноги. - Успокойся, пожалуйста, я не причиню тебе вреда, - сказал Алистер мягче, чувствуя вину за то, что эльфы всё ещё настолько сильно боялись всех знатных особ. Он лично отходил лошадиным кнутом и вышвырнул прочь из столицы предыдущего старшего конюха, который специально выводил из себя лошадей и натравливал на своих остроухих подчинённых, но этого было всё ещё недостаточно. Кусланд говорила, что им просто нужно больше времени, что полгода – не срок, но Алистер не видел даже минимального улучшения ситуации, и расстраивался. - Её Величество… она сказала… сказала чтобы я открыла ворота… - продолжала всхлипывать Эйвин, покорно подходя ближе к королю. – Я не знаю, куда… - Хорошо. Спасибо Эйвин, - прервал её Алистер. У девчонки была дурная привычка падать в ноги, покорно подставляя спину под удары, и сейчас король был не готов в очередной раз успокаивать её и объяснять, что этого больше не будет, что ей нечего бояться, и что это отвратительно, что у неё должно быть хоть какое-то достоинство. Он по широкой дуге обошёл эльфийку, подходя к стойлам – мерина Элиссы, серого в яблоках Ганса, в деннике не было. Его лошадь, караковая кобыла с говорящим именем Фурия, тихонько приветственно заржала и вопросительно взглянула на хозяина. - Сейчас поскачем, - Алистер ласково погладил лошадь по бархатистому носу, заходя в денник. – Эйвин, открой ворота. Если кто спросит – отвечай то же, что сказала мне. И никого не бойся, никто тебя не тронет. - Д-да, Ваше Величество, - продолжая всхлипывать, девчонка отворила ворота, и Алистер поскакал прочь. Ближайшая дорога, которой можно было покинуть город, вела мимо порта. Что, если Элиссу ждал небольшой корабль? Какой-нибудь бриг с прямым рейсом в солнечную Антиву, и в компании горячего антиванца? Фурия взбрыкнула на повороте, едва не наступив на кошку, и Алистер пожалел, что не накинул на лошадь даже узду, не говоря уже о седле, но удержался. Нет, Элисса точно не… Он доверял ей. А она уже однажды обманула его, чтобы спасти его жизнь, хотя они так не договаривались. Но это, в конце концов, совсем другое. Эамон и Изольда не правы в своих подозрениях, и явно напрашивались на скандал, называя леди Кусланд вертихвосткой. Если же Эамон прав, то Алистер просто удавится на балдахине в королевских покоях, лишь бы не признавать этого. А непосредственно к побегу Элиссы это отношения иметь не будет. Основное празднование в Портовом районе ночью переместилось к борделю, потому Алистеру не нужно было скрывать лицо на этих улицах. Да и вряд ли бы он озаботился сейчас этим вопросом. Упившимся простолюдинам и стражникам, которые попросту валялись на обочине дороги, явно было не до того, чтобы наблюдать, кто тут вздумал мчаться галопом. К сожалению, и насчет королевы они тоже подсказать не могли. Уже на подъезде к южным воротам Алистер чуть притормозил, давая отдых лошади. Куда он скачет и зачем? У него нет ни малейшей идеи, куда могла податься Элисса, и может, сейчас он только добавляет работы страже, вынуждая искать ещё и себя? Фурия нервно дергала ушами, чувствуя беспокойство седока и тоже волнуясь, но даже не думала останавливаться, хотя Алистер постарался расслабиться и отпустил её гриву. Лошадь перешла на шаг и направлялась куда-то сама по себе. Что, во имя Создателя и Андрасте, он сделал не так, и как он мог это исправить? Алистер прокручивал в голове события последнего дня, и недели, и полугода их королевской мирной жизни. У них ведь всё было отлично, прямо лучше некуда, они были неразлучны, как во времена Мора, так же смертоносны по отношению к врагам, заботливы друг к другу. Почему Элисса не дала знать, что что-то не так на свадьбе, или почему он не увидел этого? Погружаясь в эти мысли, он вспомнил их первый разговор по душам с Фергюсом. Спустя два месяца после коронации Фергюс вернулся из Хайевера, мрачный, как покойник. Алистер не успел хорошо узнать его за те пару дней, что он провёл в столице, прежде чем набрал немного новых бойцов и слуг из эльфинажа, и отбыл в родовое поместье, но точно знал одно – Фергюс теперь его семья, а в семье никого никогда не бросают. Кусланд-старший привёз то немногое, что уцелело – пару портретов, антиванскую вазу, и свадебное платье Элеоноры Кусланд. Элисса приняла его с грустной улыбкой, отдала фрейлинам, чтобы те избавили наряд от запаха гари, и утащила брата в винный погреб. Алистер навязался с ними, и хотя поначалу чувствовал себя лишним, всё же, не пожалел об этом решении – Фергюс говорил много, вспоминая их мать и отца, рассказывая забавные случаи об их с Элиссой детстве, о своих жене и сыне. Кусланды напивались вхлам, Тейрин оставался тем третьим, кто растащит их по постелям и не даст устроить пьяный дебош. Потом Фергюс шмыгал носом, уткнувшись лбом Алистеру в плечо, а тот совершенно не знал, что сказать, только обнимал его в ответ. Можно ли вообще как-то утолить боль от потери одновременно матери, отца, жены и сына? И пары сотен верных солдат, и пяти десятков слуг? Элисса тоже мрачнела всё больше и больше, и взгляд её был непроницаемым. В первую очередь, они отправили девушку в её покои, Фергюс предложил ещё прогуляться, и Алистер, оценив состояние своего шурина, согласился. Они вышли на открытую галерею над садом. Холодный зимний воздух хорошо отрезвлял, они прогуливались неспешно, в молчании. Король никак не мог подобрать слов, чтобы начать разговор. Мужчины вышли на смотровую площадку, Алистер опёрся о перила, глядя, как блестит в лунном свете снег на деревьях и кустах. - Она хоть раз плакала? – Спросил Фергюс. Алистер поджал губы. Конечно, Элисса тоже получала в бою так, что слёзы брызгали из глаз, но это явно не то, что её брат имел в виду. И он отрицательно покачал головой. - Мы все пытались поговорить с ней об этом, но она ото всех отгораживается. Смотрит так… Не знаешь, о чём она думает, то ли правда разрыдается, то ли голову тебе оторвёт, то ли рассмеётся, то ли никак вообще не отреагирует. Как Логейн, не к ночи будь помянут. Будто не доверяет мне. Фергюс положил руку ему на плечо. - Чтобы оплакивать усопших, нужно вспомнить их. А у неё наверняка перед глазами стоит это… побоище. – Голос мужчины сел, Алистер развернулся к нему, готовый вновь побыть жилеткой, в которую можно поплакаться, но Фергюс взял себя в руки. – Во время Мора явно не до того было. Она умеет задвинуть чувства подальше, если нужно. - Но нельзя ведь вечно так. Она сама говорила, что душевные раны, как и физические, нужно вскрывать от гноя, выпускать эту отраву наружу, иначе она тебя убьёт. – Алистер вспоминал, как сам всё плакался ей, о потере Дункана, о своей ненужности родне, и о том, что смог пережить эту боль только признав, что поздно уже искать кого-то взрослого, кто тебя полюбит и обогреет, нужно самому стать таким взрослым для себя. Перекладывая на метафору Элиссы, это скорее походило на отсечение конечности, поражённой гангреной, вот только Алистер ничего не потерял, избавившись от этой боли. - Просто будь рядом, - улыбнулся Фергюс, - и надейся, что когда плотину прорвёт, тебя не снесёт. - Боюсь, что против такого цунами у меня нет шансов. – Усмехнулся Алистер в ответ. – Но быть рядом, когда это нужно, я смогу. Потом они говорили о многих других вещах, прогуливаясь по замку до самого рассвета, и Фергюса Алистер отправил спать уже не в таком печальном настроении. А через неделю после его отъезда плотину прорвало. Алистер уже не помнил, по какому поводу оказался в покоях Элиссы с самого утра, но застал её перед ростовым зеркалом в одном исподнем, и без фрейлин. Девушка вздрогнула и резко обернулась, когда он зашёл в гардеробную. - О чём задумалась? – Спросил Алистер. Обычно такая рассеянность ей была не свойственна. - Да так. – Элисса пожала плечами, прижимая к себе то самое свадебное платье, и вновь отвернулась к зеркалу. Алистер подошёл к ней, встал за спиной, и тоже взглянул на отражение. - Не налезет. – Вздохнул он. Элеонора Кусланд, хотя тоже была рослой и крепкой женщиной, но значительно уступала дочери в ширине плеч и бёдер. По крайней мере, тогда, когда на неё шили это платье. Старомодное, совсем простое – белое, с широкой объёмной юбкой, чисто символическим корсетом, небольшим вырезом, песцовым воротником и длинными, до самых запястий, рукавами. - Не налезет. – Подтвердила Элисса, прижимая платье к себе на уровне груди и бедра. Какое-то время они стояли в молчании. Алистер коснулся её плеча губами. Глаза девушки наполнились слезами, лицо исказилось от невыносимой боли, и она рухнула на пол, прижимая платье к себе отчаянно, как скорбящая мать прижимает мёртвое дитя, и взвыла. Алистер рухнул рядом, немедленно обнимая её, притягивая к себе. Девушка вжалась лицом в его плечо, и рубашка быстро промокла от её слёз. Элиссу всю трясло, она раскачивалась вперёд-назад, комкала платье, и впивалась ногтями в свою кожу, царапая себя до крови. Её скорбный вой рвал ему сердце, король бормотал ей на ухо бесполезные сейчас слова утешения, баюкал в объятиях, стараясь постепенно свести на нет её нервные покачивания. У Алистера самого катились слёзы по щекам, но он не позволял себе рыдать – ему сейчас нужно было быть сильным ради неё, пускай он тоже скорбел по семье Кусландов. - У меня всё под контролем, пошли вон! – Гаркнул он на отряд встревоженных стражников, вломившихся в покои, и бойцы немедленно ретировались. Эта истерика длилась мучительно долго, примчались и Эамон с Изольдой, но их не пустили стражники. За это Алистер был им безмерно благодарен – он не был уверен, что Эамон нормально отреагирует на приказ убраться к чёрту, а на счёт себя – что не убьёт дядю на месте за неподчинение. Постепенно Элисса выдохлась, и привалилась к Алистеру совершенно обессиленная. Сердце её замедляло бег, возвращаясь в нормальный ритм, по телу всё ещё бежала мелкая дрожь, но хоть нервные пальцы больше не раздирали кожу. - Пойдём в ванную? - Предложил Алистер, аккуратно отстраняя девушку от себя, чтобы взглянуть ей в покрасневшее опухшее лицо. Сталь глаз тоже, кажется, приобрела красноватый оттенок. Она сидела, бессмысленно уставившись в пустоту, не реагируя на вопрос. - Значит, так посидим, сколько нужно. – Король вытянул ноги и усадил её себе на колени, стал короткими лёгкими поцелуями осыпать её плечо. Позже, много позже она всё-таки чуть пришла в себя, позволила Алистеру забрать платье, отвести себя в ванную, умыть, но взгляд её всё ещё оставался безжизненным. Он провёл девушку в спальню, уложил в постель. Целую неделю Элисса только лежала в кровати, через раз ела, не разговаривала, и Алистер сторожил её, как пёс, не подпуская даже слуг. Эамон пытался что-то возразить о государственных делах, Алистер приказал приносить всю корреспонденцию сюда, в покои, и на любые попытки вытащить его оттуда огрызался настолько яростно, что даже слуги советовали Геррину не лезть на рожон. На седьмой день Алистер приказал сложить погребальный костёр во внутреннем дворе, положить на него платье, и привести Элемену. Элиссу он вынужден был практически нести. Смена обстановки немного оживила её, девушка непонимающе осмотрела площадку, а когда сообразила, что происходит, наконец-то посмотрела на Алистера живым, глубоко несчастным, но живым взглядом. Элемена зачитала погребальную речь, и Элисса сама зажгла костёр. Пускай девушка не была особо верующей, но вот её мать серьёзно относилась к религии, и похоронить её, пусть даже так, формально, было проявлением уважения к её памяти. Они достояли до конца, пока весь костёр не истлел. Девушка плакала вновь, но не так отчаянно, и уже к вечеру заговорила с женихом, а через пару дней вернулась в своё привычное состояние. Алистер думал, что вот это и была та самая буря, о которой предупреждал Фергюс. Но теперь казалось, что это был лёгкий бриз – тогда король прекрасно понимал, что не так, и что с этим всем делать. А сейчас он был в самом эпицентре, в глазу бури, в центре бушующего потока, не видя путей спасения и безопасных берегов. Фурия спустилась на берег океана и шла по кромке воды, пачкая щётки илистым песком. Алистер припомнил, что недалеко было устье небольшой пресной речушки, впадающей прямо в океан, с весьма живописными каменистыми берегами и укромным местечком с небольшим водопадом, где можно скрыться от погони и привести мысли в порядок. Туда он направил лошадь, и она послушно ускорила шаг. Строптивая кобыла не хотела сворачивать на гальку на берегах речушки – камни были странного размера, не очень маленькие, и не очень большие, и ходить по ним было неудобно и лошадям, и людям, потому Алистер не настаивал. К тому же, здесь начинался лес, и было достаточно темно, ему совсем не хотелось, чтобы лошадь переломала ноги или, в лучшем случае, потеряла подковы. Фурия поняла маршрут – на конных прогулках Алистер с Элиссой часто заезжали к тому водопаду, и шла на небольшом расстоянии от берега, по нормальному грунту. Раскидистые лапы елей свисали низко, король вынужден был пригибаться или отводить их в стороны от себя. В какой-то момент он поднял руку, чтобы придержать корону, и понял, что короны-то нет. Алистер попытался припомнить, в какой момент потерял дорогущее украшение, но весь путь из города он проделал в панике, и детали терялись. - Эамон меня убьёт, - поделился он печалью с лошадью. Фурия чуть повернула уши в его сторону, прислушиваясь к голосу, и фыркнула, то ли сочувственно, то ли насмешливо. Отдаление от цивилизации действовало умиротворяюще, отгоняя подозрения. Чужие подозрения, которые Эамон с Изольдой методично вбивали ему в голову. Алистер прекрасно знал, что для Элиссы Зевран не больше, чем друг, да и сам он с эльфом всё же сдружился, и ни за что бы не поверил, что эти двое вдруг воспылали взаимными чувствами, да ещё и бросили бы его так жестоко, у всех на глазах. Или даже если Элисса сбежала одна – для продуманного плана это всё ещё слишком жестоко, и недальновидно. Её точно будут искать, а разве смысл побега из-под венца не в том, чтобы исчезнуть навсегда и побыстрее? Внезапно Фурия встала, как вкопанная, дернула хвостом, повернула уши вперёд. Алистер напрягся, вдруг осознавая, что находится далеко за городом, среди ночи, в лесу, в неприлично дорогом костюме и без оружия. Он вгляделся туда, куда смотрела лошадь, но ничего не мог разглядеть через заросли. Вытянув шею, Фурия тихонько прокралась вперёд. - Ради всего святого, не вздумай испугаться камня и сбросить меня, - Алистер погладил лошадь по шее и приник к ней, взялся за гриву, чтобы в случае чего удержаться верхом. Фурия тихонько вопросительно заржала. Откуда-то неподалёку раздалось ответное негромкое ржание. Алистер обомлел. Нашёл! Кобыла смелее пошла на звук, и вскоре Алистер увидел в полумраке светлый силуэт Ганса. Лошади приветственно обнюхали друг друга, король спешился, осмотрел коня – мерин за узду был привязан к дереву, но седла на нём тоже не было. Значит, бежала в спешке. Шум водопада заглушал другие звуки, Алистер осторожно прокрался к склону и посмотрел вниз – Элисса сидела на большом бревне, поджав ноги к груди и уткнувшись лицом в колени. Едва дыша, король прошёл к узкому крутому спуску, осторожно ступил на влажные камни, начал спускаться, то и дело поглядывая на не замечающую его супругу. В самом конце он оступился, зацепившись каблуком, вскрикнул, взмахнул руками – лодыжка вспыхнула болью, но в остальном он удержался на ногах и не пострадал. - П-привет, - угоманивая резко забившееся сердце, Алистер взглянул на Элиссу. Вид у неё был несчастный, и… виноватый? - Привет, - прохрипела она. Вуали и дурацкого воротника на ней не было, платье изрядно пострадало во время скачки через чащу, волосы растрепались, хотя общая форма мудрёной причёски сохранялась. Алистер приблизился к ней, осторожно наступая на пострадавшую ногу, сел рядом, всё не сводя взгляда. У неё не было с собой меча, и она ещё не снесла ему голову – это уже было хорошим знаком. Её глаза влажно заблестели, девушка закрыла лицо руками и заплакала. Алистер приобнял её, осторожно, давая возможность легко отстраниться, если она против, но Элисса только громче всхлипнула, и забормотала: - Прости… прости меня, пожалуйста… - Да я и не обижался, - Алистер удивлённо округлил глаза. И немедленно обнял её крепче. - Я всё… всё испортила… - продолжала плакать она. Но хотя-бы не настолько отчаянно, как тогда. Алистер уткнулся лицом ей в волосы. Пудра неприятно осела на лице, в щеку кольнула то ли какая-то заколка, то ли еловая иголка. Они сидели так долго. Шум водопада расслаблял, но от воды шла неприятная зябкая прохлада. Элисса успокоилась, притихла, и Алистер не спешил с расспросами. Он нашёл её, она не гонит его прочь, и не собирается бежать опять – что ещё надо? - Нам бы тут костёр развести, а то замёрзнем, простудимся, и на кого страну оставлять? – Алистер неспешно отстранился от девушки, сделал два шага – лодыжка, о которой он благополучно успел забыть, вновь выстрелила болью. - Да ёб твою… - Зашипел он, и стянул с себя треклятые сапоги. Без обуви стало ещё холоднее, но несоизмеримо легче. Всё же, далеко отходить от жены было страшновато, будто она могла растаять, как видение. Алистер пересилил себя, поднялся наверх – к счастью, хвороста здесь тоже было достаточно. Вернувшись и сложив костёр, парень тяжело вздохнул – ничего подходящего для розжига у него не было. Оставалось по старинке тереть палки друг об друга, и надеяться, что это подействует. Здесь ему тоже повезло – этот примитивный метод сработал, огонь занялся, и костёр разгорелся, согревая их. - Я хотела, чтобы всё было в лучшем виде. – Глядя в огонь, начала Элисса. – Твой первый нормальный праздник, такой, которого ты заслуживаешь, от которого зависит твоя репутация, и который отмечают если не раз в жизни, то не каждый год точно. А я… - Она взмахнула руками, указывая на всю себя. – Чёрт знает что. Вырядилась, принцесса, блин. Танцы эти ещё… Алистер ощутил, что мозги у него скрипят, как проржавевший гномий механизм. Паззл потихоньку складывался в цельную картинку, но картинка явно принадлежала кисти кого-то такого же рехнувшегося, как отшельник в Бресилиане. Алистер громко нервно рассмеялся, так же, как Элисса ранее, закрывая лицо руками. Пару раз он пытался остановиться, поднимал взгляд на супругу, но вновь заходился смехом. Элисса покраснела. - Смотришь, как на идиотку. – Она вздохнула. – А я и есть идиотка. - Мы идиоты, - успокоившись, выдохнул Алистер. - Ты меня тоже не просила наряжаться, как какой-то орлесианский пижон, а я вот он, пожалуйста, смотрите и восхищайтесь, тьфу! Я же должен быть неотразим для своей невесты, чтобы этот день был лучшим в её жизни, чтобы всё было так, как она захочет, чтобы об этой свадьбе слагали песни, и чтоб вся знать удавилась от зависти! Элисса вновь посмотрела на него виновато, шмыгнула носом. - Хотя, нет, для полного сходства с орлесианцем мне не хватает мерзких усиков. Глаза Элиссы округлились от ужаса. - Ради Создателя, Андрасте, эльфийских богов и Камня, только не усики! Алистер прыснул и хитро прищурился. - Я это запо-о-омню. - Я лично тогда тебя побрею Звёздным Клыком. Не доводи до греха. - Пожалуй, откажусь – твои услуги цирюльника слишком уж… крышесносны. - Потому и говорю – не доводи до греха. – Элисса строго нахмурилась. Алистер смотрел на её губы, всё ещё слишком блестящие от помады. Он протянул ей руку: - Пойдём. Элисса взяла его за руку, поднялась на ноги, позволяя подвести себя к водопаду. - На хер это всё, - коротко пояснил свой план Алистер, и стал раздеваться. Элисса последовала его примеру, но ей оказалось не обойтись без посторонней помощи со шнуровкой корсета. - Хорошо, что воротник на пуговицах был, сбросила его ещё в замке. Постоянно было ощущение, будто у меня за спиной кто-то, а это он болтался. - И он был похож на собачий воротник. - Это дизайн от известной орлесианской модельерши, работающей с флористическими дизайнами одежды! - Мы не можем сейчас позволить себе пойти войной на Орлей за то, что их швейка вырядила тебя в собачий воротник перед всей знатью, прикинувшись, что это должно быть похоже на цветок. – Насупился Алистер. - Её привела Лелиана. - Платье Элисса стянула через голову, Алистер присел, чтобы снять с неё чулки. - А вот Лелиану я могу выгнать из страны. Хотя, за оскорбление чести королевы можно же казнить… - Алистер! - Но это же правда был грёбаный… А это что, а где? Алистер провёл рукой вверх-вниз по её ноге, от лодыжки до ягодицы. По абсолютно гладкой ноге. И уставился на девушку вопросительно. Элисса вновь покраснела и отвела взгляд, чувствуя себя ещё большей идиоткой. - Это, прошу пардону, тоже орлесианская мода? - Антиванская. - И Зеврана повешу. - Это тоже было новшество Лелианы. Алистер вздохнул. - Я как-нибудь придумаю, как можно казнить одного человека дважды. - Алистер… - Это получается, через пару дней у меня будет ощущение, будто я наглаживаю щёки какому-то небритому мужику. – Алистер погладил её по бедру, лаская. И никакой реакции за этим не последовало. Элисса тоже удивлённо посмотрела на своё бедро, будто оно вдруг стало зелёным в крапинку. Алистер повёл пальцами ниже, едва касаясь, переходя на внутреннюю сторону бедра и к колену. – Ничего? Элисса покачала головой. - Казнить трижды. – Сурово выдохнул король. – Они же отрастут, да? - Должны. – Как-то неуверенно ответила королева. - А хорошие новости есть? - М-м-м… Чутка повыше всё как было. Когда Лелиана сказала, что там волосы удаляют нагретым воском, я сказала что залью его ей в задницу, если она ко мне попробует с этим приблизиться. Алистер хрюкнул, не сдержав смех. - Орлесинцы конечные. - Да. - На кой ты вообще на это согласилась? Твои ноги вообще кроме меня никто не должен был ви… - Алистер замер с открытым ртом, поражённый догадкой. - С ума сошла? Я об этом не просил даже! А если бы попросил – твой ответ Лелиане про воск был бы вполне справедлив. Элисса запыхтела, как бронто, вновь пристыжено краснея и отводя взгляд. - Сказала же, потому что дура. - Ты не дура... Ох, Создатель, пойдём уже. – Алистер втолкнул её под струи водопада и шагнул в них сам. От мгновенного попадания под холодную воду они синхронно тонко вскрикнули, а потом рассмеялись. Алистер освободил её от остатков одежды – кружевных трусиков (их сходство с абажуром он решил уже не комментировать) и распустил волосы, расплетая ленты. Проточная вода хорошо смывала краску с лица Элиссы, а вот с той жижей, которой закрепляли их причёски, справлялась так себе – волосы рассыпались отдельными большими слипшимися прядями, при попытке их расклеить - путались ещё больше. Алистер целовал Элиссу, слизывая помаду, через раз прерываясь, чтобы набрать воды в рот и сплюнуть эту краску. На языке у него всё равно оставалось стойкое ощущение воска. Ладонями он гладил её лицо, аккуратно стирал слои пудры и теней. Элисса ерошила его волосы и жадно оглаживала плечи, спину, грудь, соскучившаяся по его телу за время их вынужденной разлуки. Наконец, отмывшись насколько возможно, и совершенно замёрзнув, они выбрались из воды и сели обсыхать у костра. Греясь, прижавшись друг к другу, они молчали, просто наслаждаясь близостью и покоем. Небо над ними, едва видное сквозь крону, начало сереть. - Нас, наверное, обыскались уже. – Вздохнула Элисса. - А, забей, - отмахнулся Алистер. - Зато такую свадьбу, где сбежали и муж и жена, точно все запомнят. И для бардов сюжет прям отличный. - Верно говоришь, - Элисса коротко чмокнула его в кончик носа. - Но Лелиану всё равно убью. - Да ладно тебе уже. Алистер потянулся к костру, вытащил из него тонкую берёзовую веточку, задул огонь на ней. Дождавшись, пока она немного остынет, он потёр обугленную часть указательным пальцем, и протянул руку к лицу Элиссы. Девушка покорно прикрыла глаза, и он накрасил её веки чёрным, а чистой подушечкой среднего пальца растушевал сажу ближе к бровям. Придирчиво осмотрел результат своей работы, надеясь, что получилось симметрично, хотя в полумраке это было сложно оценить. - Вот, теперь почти узнаю свою жену. Элисса открыла глаза, улыбнулась, и приоткрыла губы. Алистер аккуратно окрасил и их чёрным. Это оказалось ещё сложнее, чем с глазами, но он вроде осилил… Элисса игриво прихватила его за палец зубами, пробежалась языком по подушечке. Алистер со свистом вдохнул, сразу ощутив дрожь в руке. Девушка хитро улыбнулась, и отпустила его, будто и не было ничего. – Давай собираться, и поедем обратно. Элисса занялась костром, и потушить его, черпая воду ладонями, оказалось не так-то просто. Ей понадобилось четыре захода, чтобы пламя, наконец, угасло. За спиной раздалось смущённое покашливание. - Знаешь, я тут вспомнил, что должен был тебе ремигольд… Элисса обернулась и тонко пискнула. - …в красивом платье. Девушка зажала себе рот обеими руками, но так и не перестала издавать совершенно разные невнятные возгласы. Алистер покраснел до кончиков ушей, и неловко теребил шнуровку корсета. - И как ты в этом дышала вообще? Количество эмоций на лице Элиссы не поддавалось исчислению, и Алистер заключил, что это, блин, того стоило. - Знаешь… - наконец, внятно произнесла она, плавно приближаясь, - ремигольд на этих камнях танцевать тоже так себе идея. - Есть мысли получше? – Промурчал Алистер, уже по выражению лица понимая, о чём она думает. - О, ты даже не представляешь. – Протянула Элисса многообещающе, обнимая его за талию и толкая спиной к отвесному берегу. Они целовались жадно, Алистер не знал, куда же деть руки, тоже истосковавшись по ней, и оглаживал всё тело бессистемно. Элисса прервала поцелуй, выдохнула ему в губы: - Не думала, что в отношениях с тобой захочу залезть под юбку. Алистер засмеялся в ответ, и она спустилась поцелуями вдоль челюсти, по шее, к груди. - И забраться в декольте. – Она прихватила его зубами за грудь, Алистер откинулся назад, охнув. Элисса оттянула корсет, и корсетные косточки затрещали, ломаясь. - Упс, - без грамма сожаления в голосе, выдохнула она, опаляя дыханием сосок. А руки её уже задирали полы юбки… Какое-то шестое чувство подсказало им, что они не одни, и супруги синхронно подняли взгляд на верх откоса – оттуда на них смотрели, замерев, как истуканы, Эамон и полдюжины гвардейцев. Алистер спохватился первым, прижал Элиссу грудью к себе, и полами юбки прикрыл её зад. Старика, кажется, уже хватил удар, и он стоял на ногах только чудом. - Что? У нас тут как бы первая брачная ночь и всё такое. Или это тоже противоречит Песни Света? – С вызовом громко произнёс Алистер, перекрикивая шум водопада. Эамон, молча махнув на них рукой, развернулся и ушёл прочь, за ним удивительно неровным строем и, опустив глаза в пол, удалились гвардейцы. А Алистер с Элиссой зашлись громким смехом, сползли на камни, не в силах стоять. Они успокаиваются, неверное, через добрых пять минут, и столько же сидят, переводя дыхание. - А у меня же с ними построение послезавтра. – Вспоминает Алистер, в красках представляя, как быстро информация об увиденном разойдётся по всему замку, Денериму, а потом – и Ферелдену. И вновь заходится смехом. - Переживут как-нибудь, - улыбается Элисса. - Ты только больше так не делай. В смысле, не сбегай. А то я там чуть не умер, серьёзно. - Не буду, - обещает Элисса, сцепляя их мизинцы. - Клятва на мизинчиках? Ну, тогда верю. – Алистер коротко целует её. – Поехали домой. Наконец, они переодеваются в свою одежду, седлают лошадей, и возвращаются в город. - Годовщину отметим с нормальными костюмами, только со своими близкими, и прям полностью так, как сами решим. – Утвердительно говорит Алистер. - Однозначно. – Отвечает Элисса. – И подальше от столицы.