***
Услышав стук в дверь, Джаспар встал из-за стола и зашагал по маленькой комнате, которую ему отвели бывшем Храме Торговли, а ныне Первой Септе Мира. Открыв дверь, он на мгновение онемел от удивления, увидев септона Джонотора, стоящего в холле. — Добрый вечер, святой брат, — вежливо сказал Джонотор, его суровое лицо на этот раз смягчилось. — Могу я войти? — К-конечно, брат, — сказал Джаспар, покраснев и отступив в сторону; ему потребовались годы, чтобы преодолеть это чертово заикание, нр оно все еще иногда возвращалось к нему. Обычно, когда его заставали врасплох или неожиданно вызывали власть имущие, к которым, безусловно, относился Джонотор, учитывая его положение в Мире. Когда Джонотор вошел, он закрыл за собой дверь и указал на табурет перед своим столом, который составлял один из трех предметов мебели в аскетичной комнате. — Пожалуйста, садитесь. Я как раз писал кое-что, когда вы постучали. Джонотор бросил взгляд на стол, затем посмотрел еще раз. — Ты пишешь стихи? — с интересом спросил он. Джаспар пожал плечами, садясь на свой тюфяк. — Нечасто и не очень хорошо, — печально сказал он. — Конечно, никто не может соперничать с Джоном из Звезды. — А кто может? — Риторически спросил Джонотор, его глаза блуждали. — Аминь, улыбнулся отец / Как любовь льстит тебе! / Не успел сказать ло / как вселенная предстала пред намм, — процитировал он, качая головой, когда закончил. — Возможно, несколько неортодоксальный, но хороший поэт. — Действительно, — кивнул Джаспар; он никогда не ошибался, соглашаясь с кем-то более высокого ранга, чем он сам. — Могу я спросить, брат, что привело вас сюда? Я думал, вы будете во дворце, помогая планировать празднование победы короля. Армия вернулась вчера утром, а новости об уничтожении дотракийского кхаласара только усилили праздничное настроение, вызванное победой железнорожденных на море. Новость о заключении мирного договора, поступившая только сегодня утром, привела к официальному указу о том, что, как только король Роберт высадится на берег, состоится празднование с парадом на улице Свободы, турниром за городскими стенами и… ходили слухи о возвышении людей, отличившихся в морском сражении или при Узком Протоке, до дворянства и рыцарства. Приготовления уже шли полным ходом. Джонотор махнул рукой. — Моя часть в планировании уже закончена, — сказал он. — Я здесь, чтобы попрощаться с тобой, прежде чем ты покинешь нас завтра. Джаспар замер, страх пробежал по его венам. — Покину вас, брат? — нерешительно спросил он. — Ты думаешь, сир Леофрик Корбрей смирился с тем, что верховный септон втянул его в свой план? — Спросил Джонотор грубым голосом. — Он рассказал своему сыну, тот рассказал сиру Бриндену, тот рассказал сиру Гериону, а он уже рассказал мне. Мы знаем, какова твоя истинная цель здесь, брат. Ирония, прозвучавшая в последнем слове, заставила Джаспара невольно съежиться. — Это уже не имеет значения, — сказал Джаспар, вкладывая вызов в свой голос. — Первые три корабля, отправившиеся в Королевскую гавань после снятия блокады, несли копии моего отчета Праведным и Верховному Септону. Две-три недели, самое большее четыре, и они узнают о вашей ереси. Что касается меня… — он выпрямился, поправляя сутану. — Неведомый ждет, — спокойно сказал он, — и я верю, что Отец справедливо рассудит мою душу. — Возможно, но в твоем случае Ему придется подождать еще немного, — быстро сказал Джонотор. — У четвертого причала в доках стоит корабль под названием «Девушка Соленого Берега», — отплывающий в Королевскую Гавань завтра с вечерним приливом. Твое отплытие уже организовано, капитан ждёт. — Он криво улыбнулся Джаспару. — Считай, что тебе повезло, если бы об этом узнал лорд Старк, он, возможно, отправил бы тебя обратно к Верховному септону в гробу. Как бы то ни было, этот вариант серьезно обсуждался. К счастью, сир Бринден и сир Герион более уравновешенны, чем сир Лин, и проголосовали против него. Джаспар уставился на него, потеряв дар речи. — Вы отпускаете меня? — недоверчиво спросил Джаспар, Джонотор кивнул и он сдулся. — Во имя богов, почему? Вы общаетесь с язычниками, искажаете учения Веры, даже берете в руки оружие и сражаетесь вопреки закону Мейгора… Какая разница, одним септоном больше или меньше? — Если ты об этом спрашиваешь, то ты явно ничему не научился в семинарии, — сказал Джонотор, его голос вернулся к своему обычному суровому тону. — Что касается твоих обвинений, то моя защита такова. Во-первых, природа этого королевства требует, чтобы я «общался» и договаривался с язычниками, составляющими половину населения королевства. И я должен сказать, что среди здешних язычников я нашел людей лучше, чем встречал в Королевской гавани. Даже Железнорожденные, по крайней мере, имеют мужество встретиться лицом к лицу со своими врагами с мечом в руке. Во-вторых, я твердо верю, что боги приветствуют и вознаграждают всех кто сражаются и погибают за их дело, независимо от их веры при жизни. И в-третьих, хотя я испытываю сильное искушение указать на то, что вы сами такие же, эти споры, последнее средство дураков, которые не могут победить иначе. — Он усмехнулся. — Знаешь, когда я впервые услышал о том, как верховный септон склонил сира Леофрика к служению Вере, я назвал его дураком. Если бы он хотел возродить Святое Воинство, все, что ему нужно было сделать, это посмотреть через море на то, что мы здесь строим. Джонотор указал на узкое окно, выходившее на улицу. — Подумай об этом королевстве, брат, — сказал он. — Здесь люди из более чем двадцати народностей поклоняются Семерым, Старым Богам, Утонувшему Богу, Владыке Света, Лунным Певицам и дюжине других божеств. Огромное разнообразие людей этого королевства может в любой момент расколоть его на части. Есть только две вещи, которые скрепляют это королевство воедино: верность Королю и приверженность делу свободы. Делу, напоминаю тебе, одобренному Семерыми, которые предлагают мученический венец для тех, кто умрет следуя ему. — Джонотор встал и начал ходить по комнате. — Двести и более лет вера мечтала возродить «Мечи и Звёзды». Возможно, временами не очень страстно, но, тем не менее, мечтала. Что ж, прямо здесь находятся десятки тысяч лучших бойцов этой половины мира, и все они сражаются за одно дело, которое каждая религия и секта считают святым. И Верховный Септон хочет прибегнуть к хитрости, чтобы воскресить Святое Воинство? — Джонотор остановился и развел руками. — Святое Воинство уже возродилось, — заявил он. — Или, скорее, Святые Воинства. Может быть, это и не Мечи и Звезды, но это нечто более древное и верное, чем был этот орден. Воины веры изначально не были отдельным классом рыцарей, живущих отдельно от остального общества, как говорят нам писания, а скорее объединением каждого верующего человека, способного носить оружие, будь то дворянин, рыцарь или простолюдин, призванный защищать себя и своих единоверцев против общего врага. Только позже Мечи и Звезды были учреждены Верховными септонами, стремящимися к большему контролю над воинами Веры. Джонотор снова указал на окно. — Я повторю ещё раз: Святое Воинство возродилось. Оно состоит из рыцарей, которые следуют за Семерыми, северных воинов, которые поклоняются Старым Богам, пехотинцев Легиона, следующих за Семерыми, Владыкой Света или Лунными Певицами, даже железнорожденных, приносящих жертвы Утонувшему Богу. И никому из них не нужно было попадаться в ловушку, чтобы посвятить жизнь и честь делу святой свободы, как Верховный септон поймал в ловушку сира Леофрика. Поэтому, прежде чем Верховный септон выдвинет против меня обвинения, я предлагаю ему подумать о том, как его собственные планы в этом направлении не только провалились, но и привели к смерти доблестного рыцаря и хорошего человека, который не заслуживал того, чтобы его принуждали к конфликту верности. Джонотор опустил руку. — Я бы хотел сказал это Верховному септону в лицо, но не могу этого сделать, — сказал он с такой бесхитростной искренностью, что Джаспар, который вырос, слушая, как могущественные люди говорят то, чего они не имели в виду, мгновенно поверил ему. — Чтобы я мог взять отпуск от своих обязанностей, которого потребует такое путешествие, я должен получить разрешение короля, и я сомневаюсь, что он мне его даст. Сир Герион считает, что если я предстану перед Праведными для дачи показаний, то не выйду из их комнаты живым, он сказал, что сообщит об этом королю, когда тот вернется. Так что мне придется остаться здесь и ждать твоей замены или вызова от Праведных, чтобы ответить на обвинения, доказательствами которых ты их снабдил. — Его строгий рот изогнулся в кривой улыбке. — Советую, чтобы они очень тщательно выбирали своего посланника. Лорд Старк, может быть, и не один из моих прихожан, но мы, в некотором роде, друзья, и последний раз, когда кого-то, кто был ему дорог, вызывали в Королевскую гавань, всё закончилось тем, что он пересёк океан, чтобы отомстить виновным. Поэтому я бы порекомендовал им либо выбрать кого-то, кто может говорить достаточно тихо, чтобы не разбудить волка, либо выбрать кого-то, чья гибель не будет поводом для войны. Джонотор коротко кивнул. — Боги, да ускорят твое путешествие обратно в Королевскую гавань, брат. Вспомни мои слова, когда Верховный септон спросит у тебя совета, что со мной делать. Когда Джонотор вышел, Джаспар упал назад так, что распластался на своем тюфяке. Столкновение с опасностью не было для него чем-то новым, но никогда прежде он не чувствовал, как тень косы Неведомого так тяжело ложится на его шею. Никогда еще он не чувствовал себя таким растерянным. Он пришел сюда, ожидая легкой победы, что все, что ему нужно было сделать, это намекнуть на то, что Верховный септон протянет руку помощи, и Джонотор будет передан ему, как ягненок на заклание. Теперь, после неповиновения Джонотора и поддержки его ереси королевской властью, он не знал, чего ожидать.***
В городе Мир было четыре кладбища. В первом, внутри стен, покоились великие и достойные: мужчины и женщины из семей магистров или самых богатых торговых домов. Во втором, за стенами в северной части города, находились те, кто был на один-два уровня ниже, там лежали торговцы, мастера гильдий и капитаны кораблей. В третьем, тоже за стенами, но в южной части города, покоились простолюдины: свободные ремесленники гильдий, мелкие торговцы, фермеры и вольные моряки. Кладбища для рабов не было. Дворник, мясник со скотобойни, стеклодув и дворецкий богатой семьи одинаково кремировались, а их прах развеивался в гавани. Четвертое кладбище, самое новое, также находилось за пределами стен и там покоились солдаты. Более конкретно, там находились солдаты Королевской армии, а до них — Воинства Заката. После осады, земля, на которой Воинство Заката разбило лагерь, была присвоена короной с целью захоронения тех, кто пал на королевской службе. Должным образом освященное септоном Джонотором и Верховным жрецом Каларусом, с воротами, охраняемыми парой молодых деревьев, которые обещали вырасти в поистине впечатляющие дубы, в нём уже находилось чуть меньше тысячи могил, погибших во время осады и во время битвы при Узком Протоке. Надгробия представляли собой простые каменные плиты, на которых были указаны, по крайней мере, имя и дата смерти умершего. В дополнение к этому там был символ веры умершего, семиконечная звезда Веры, древо старых богов, огненное сердце Р’глора, а для тех, чья вера была неизвестна, копье и разорванная цепь Легиона. Именно здесь стоял Эддард, завернувшись в свой плащ, и смотрел, в частности, на четыре могилы, когда Роберт нашел его. — Твой человек, Дайм, сказал мне, что я найду тебя здесь, — сказал он, жестом приказывая сиру Дафину Отли подождать его у ворот кладбища. — Он сказал мне, что Черная Рыба надрал тебе задницу после битвы, и ты принял это близко к сердцу. А поскольку он не смог вбить в тебя здравый смысл, он будет очень благодарен, если это сделаю я. — Дайму нужно научиться оставлять людей в покое. — Думаешь? — Роберт ответил. — Потому что из того, что я вижу, немного здравого смысла тебе не помешало бы. Ты не поможешь своим людям, если будешь корить себя за их смерть, Нед. Они мертвы, упокой боги их души, и если то, что сир Бринден рассказал мне об их смерти, хоть сколько-нибудь близко к правде, то сейчас они пируют в чертогах Воина. Пять человек против одиннадцати тысяч? — Он покачал головой. — Даже мне это не по силам. — В этом и дело, — ответил Эддард. — Они заслуживали лорда, который не повел бы их на верную смерть. Боги знают, они заслуживали лорда с большей честью, который не стал бы убивать человека под флагом перемирия. Или сир Бринден не сказал тебе об этом? — О, он рассказал, — кивнул Роберт. — И да, это было очень тупо с твоей стороны, Нед. Тем не менее, Дайм сказал мне, что человек, которого ты убил, поработил некоторых людей, которых мы освободили в Пентосе, после того, как согласился не делать этого. Если он был настолько глуп, чтобы хвастаться этим перед тобой, то он заслужил это. Эддард покачал головой. — Заслужил он это или нет, не имеет значения, — сказал он. — Браавосцы не доверяли мне вести с ними переговоры раньше. Думаешь, теперь они мне будут доверять? Когда возникли проблемы с септоном Джаспаром, Лин, Герион и Бринден ничего мне не сказали. Герион сказал, что у нас и так достаточно проблем, и не хватало ещё, чтобы я убил одного из любимчиков Верховного Септона. Седьмое пекло, Роберт, я даже не могу должным образом винить их за то, что они не доверились мне. Я уже даже не уверен, что могу доверять себе. Этот чёртов дикарь сидел там на своей лошади и смеялся, а я подвел свою лошадь к нему и перерезал ему горло, — Он снова покачал головой. — Роберт, тебе нужен Десница, которому другие люди могут доверять, а не бешеный пес, который не может удержать свой меч в ножнах. — Он протянул руку, расстегнул брошь в форме руки и протянул её Роберту. — Назначьте меня, на любой другой пост какой пожелаете, ваша светлость, — сказал он официально, — Но я больше не могу служить вашим десницей. Я и так уже втоптал вашу честь в грязь. Роберт долго смотрел на брошь, а затем снова перевел взгляд на Эддарда. — Если ты правда думаешь, что не сможешь быть моим Десницей, то так тому и быть, но оставь брошь себе, по крайней мере, до окончания празднования победы. Я все равно собираюсь сделать несколько объявлений в конце турнира, добавить еще одно будет не слишком хлопотно. А до тех пор отдыхай от своих обязанностей столько времени, сколько тебе нужно. Сир Герион хорошо справляется с ними с тех пор, как ты ушел на войну. Оплакивай своих людей, напивайся, найди какую-нибудь хорошенькую женщину и затащи ее в постель, делай все, что тебе нужно, только приведи свою голову в порядок. Когда Эддард опустил руку, Роберт похлопал его по плечу. — Мы всё ещё братья, Нед, что бы ты ни сделал, у тебя всегда будет место в моем королевстве. Так что будь осторожен. Ты не должен причинять себе боль из-за этого. Как твой король, я запрещаю тебе. После того, как ты отдашь мне эту брошь навсегда, я найду тебе работу.***
Как бы архонт Тироша не смотрел на карту, которая занимала южную стену его личного кабинета, она упрямо отказывалась показывать что-либо, кроме худшей стратегической ситуации, с которой город сталкивался за последние поколения. На севере Браавос фактически удвоил численность населения, решил проблемы с продовольственной безопасностью, что, вместе с Волантисом, позволяло ему быть первым среди равных среди Вольных городов, и приобрёл передовую базу, которая позволяла его галерам легко добираться до Южного Узкого моря. На западе Семь Королевств пробуждались от своего глубокого сна и стали бросать задумчивые взгляды за Узкое Море. Прошли десятилетия с того момента, как Вестерос смотрел на восток, последние Таргариены ушли от политики в сторону магии и прихотям своего безумия, но этот Станнис, который только сел на Железный Трон, казалось, великолепно справляется. Быстрое подавление дорнийского восстания позволило ему уделить внимание Узкому морю, совпадение его интересов с интересами Титана дало ему союзника, а возвращение его флота дало ему возможность самостоятельно навязывать свою волю. За последние два месяца в Узком море было замечено больше вестеросских военных галер, чем за последние пять лет, и как только королевский флот будет должным образом обучен, эта демонстрация силы только возрастет. Хуже всего была угроза с востока. Сборище безумных авантюристов, захвативших Мир, с ошеломляющей скоростью построило полноценное государство. Налоги собирались, отряды вооруженных людей под знамёнами ежедневно тренировались, дороги патрулировались, ко всему прочему, у них даже появился флот. Архонт считал, что железнорожденные это не более, чем пираты с манией величия, но эти самые пираты практически уничтожили эскадру тирошийского флота, широко известного как один из трех-четырех лучших флотов в мире. На суше границы оставались неизменными, но это отсутствие изменений не отражало опустошения, которому подверглись пограничные районы, которые только сейчас начали оправляться от Великого Набега. Они также не отражали никаких великих подвигов тирошийского оружия, Воинству Заката, или, что более правильно, Королевской армии Мира, еще не бросили вызов на суше. Более того, Мир, по всем сообщениям, был крепко связан с Семью Королевствами и Браавосом. Союз с Браавосом, вероятно, был неизбежен, но архонт и большая часть Конклава надеялись, что вражда между Робертом Мирским и Станнисом Вестеросским может помешать им объединить силы, в конце концов, было хорошо известно, что не было ненависти более глубокой и стойкой, чем между отчужденными братьями. К сожалению, казалось, что братья Баратеоны проглотили свою неприязнь ради общей цели. Роберт, возможно, был холоден по отношению к лорду Аррену во время их последней встречи, но личные проблемы, строго говоря, ничего не значили в игре престолов. Дело в том, что в Эссосе не существовало условий, которые способствовали возникновению военной аристократии Вестероса. До прихода Воинства Заката войны в Эссосе были, по сути, ограниченными мероприятиями, которые поручались профессионалам, которым можно было доверить вести их цивилизованно. Для людей, оказавшихся втянутыми в них, они были жестокими, но они и близко не были такими свирепыми, как войны в Вестеросе, которые, по мнению всех участников, были делом жизни или смерти, с ставками не ниже, чем дальнейшее выживание участников. То, что Таргариены смогли сменить орудия борьбы с мечей и копий на помолвки и развитие было их великим достижением, но даже Джейхейрис Миротворец и Бейлор Благословенный не смогли укротить воинственные порывы вестеросской знати. Архонт уже разработал планы по устранению очевидной разницы в боевых способностях между его нацией и новым мирийским государством. Ему очень повезло, что он смог воспользоваться услугами Даарио Нахариса и оставшихся в живых Воронов-Буревестников, чей непосредственный опыт ведения войны в Вестеросе был бы бесценен при обучении новой армии Тироша. Младщие сыновья, Рваное знамя и Сияющие знамена также были недавно наняты, даже по сниженным ценам, в обмен на гарантию долгосрочного контракта, он хотел нанять также Золотые Мечи, но Волантис опередил его. Предложение, требующее, чтобы каждый трудоспособный гражданин мужского пола проходил военную подготовку, прошло через Конклав гладко, и мастера гильдий согласились облегчить процесс, поощряя своих подмастерьев записываться в отряды, которые каждая гильдия согласилась создать. Но чтобы объединить отдельные части новой армии в единое целое и обучить их до уровня, который позволил бы им противостоять Железному Легиону, потребуется время. И благодаря очень глупому жесту Донессо это время может быть ограничено. Донессо даже сейчас каялся за эту глупость, оставаясь в одном из своих небольших поместий на материке, которое, так уж случилось, было самым близким к границе с Миром. Надеюсь, он усвоит подходящий урок о том, что нельзя вступать в схватку с тигром, когда живешь на пороге его логова. Очень немногое из этого, размышлял архонт, глядя на границу, было бы выполнено без Великого Набега. Его раздражало быть в долгу перед Лином Корбреем и перед всеми его людьми, но факт был в том, что его набег напугал Конклав, позволив использовать крайние меры. Обычно такое расширение военной мощи и последующее расширенип полномочий архонта, который также был генерал-капитаном вооруженных сил города, вызвало бы обвинения в тирании. Как бы то ни было, Великий Набег и недавнее поражение в Миртском море продемонстрировали всем и каждому, что варвары представляют собой огромную угрозу, требующую экстремальных мер. Если кому-то нужно было напомнить, все, что им нужно было сделать, это посмотреть на мирийских изгнанников. Одного взгляда на их осунувшиеся лица и мрачные траурные одежды, которые многие из них носили, было достаточно, чтобы любой понял, какая судьба ожидает Тирош, если город падет перед андалами. В то же время карта по-прежнему показывала врагов со всех сторон, Архонт знал, что лиссенийцам доверять нельзя. Если бы это отвечало их интересам, они бы в мгновение ока бросили их на съедение волкам. С другой стороны, они также, казалось, серьезно относились к угрозе со стороны Королевства Мир, шпионы архонта сообщили, что лисенийский конклав отправил послов в Астапор с приказом купить Безупречных. Если кто-то из солдат-рабов мог противостоять мирийцах и их адской доктрине уничтожения, то это они.