***
Ухаживать за Трелони оказалось куда проще, чем Северус опасался. Он готовился к внутреннему сопротивлению, волне отвращения к собственным методам, но угрызения совести вовсе его не посещали. Северус никогда не питал иллюзий на счет своего морального облика, но такого неприкрытого цинизма он от себя не ожидал. Возможно, что-то с ним было сильно не так, но в кои-то веки было не до самокопания — он рассчитывал поднажать и покончить со всей этой авантюрой еще до пасхальных каникул. Удачным образом Трелони тоже была не против сближения: она благосклонно принимала комплименты, держала сторону Северуса на педсоветах и легко согласилась составить ему пару на празднике. При этом она совсем не пыталась углубить зарождающиеся отношения — Северус не ловил на себе заинтересованных взглядов, и ему не приходилось подыскивать причины, по которым он никак не мог заглянуть на чашечку чаю. Сивилла просто-напросто не приглашала к себе — Северус чувствовал между ними незримую стену, которая вырастала сразу же, стоило сделать шаг навстречу. Это было подозрительно. Не то чтобы он и правда стремился узнать Трелони лучше — для его целей это было совсем необязательно, — но Северус всегда любил загадки, а эта женщина хранила свои тайны очень хорошо. Даже слишком хорошо для рассеянной чудаковатой затворницы, склонной пророчить окружающим смерть по поводу и без. Это интриговало, и он то и дело замечал, что подсознательно пытается поймать ее на горячем. — Я видела вас в хрустальном шаре, — светски заметила Трелони, наклоняясь к нему. Северус выбил им отдельный столик на двоих, стоически выдержав лукавые взгляды Флитвика и ханжеские ремарки МакГонагалл, и теперь они наслаждались подобием приватности. Сивилла театрально приложила руку ко лбу, и он плотно сжал губы, чтобы не рассмеяться: за эти недели Северус успел привыкнуть к ее странностям и даже проникнуться ими. По крайней мере, с Трелони было не скучно. — Вы были в Лондоне, за Барьером, — продолжила Сивилла задумчивым голосом, словно перебирая пальцами другой руки струны невидимой арфы, — и у вас была необычная аура, очень такая… фиолетовая. — Фиолетовая? — переспросил Северус нарочито обеспокоенно, между делом подливая ей в бокал белое вино. — И что же говорит на этот счет мадам Ленорман? Сивилла взглянула на него искоса, и это был острый и проницательный взгляд совершенно адекватного человека, зачем-то ломающего комедию. Северус нутром чуял, что он на верном пути, но сам не мог понять, зачем выводить ее на чистую воду. Не к месту проснувшийся азарт исследователя?.. — Я предпочитаю трактовку моей почтенной прапрабабушки. К сожалению, мадам Кассандра не оставила после себя книг, — сказала Сивилла, и в ее голосе прозвучала хорошо выверенная нотка светлой тоски, — но мне известно, что она считала фиолетовую ауру признаком душевного смятения. Северус пригубил свой бокал, чтобы скрыть ухмылку: он уже успел заметить, что мадам Кассандра выходила на сцену ровно тогда, когда ее наследнице требовалось сбить человека со следа чужим авторитетом. — Как удачно, что ваша прапрабабушка передала знания грядущим поколениям, — поддел он Трелони, — хоть и в устной форме. Вы застали ее при жизни? Колебание Сивиллы было таким мимолетным, что его можно было и вовсе не заметить — но Северус следил за ней очень внимательно и знал, что искать. — Увы, нет, — удрученно покачала головой его дама сердца. — Однако мой отец был ее любимым правнуком. Он-то и передал мне секреты мадам Кассандры — те, которые запомнил из их бесед. — У вашего батюшки выдающаяся память! — восхитился Северус и потянулся к подносу. — Пирожное? — С удовольствием, — величественно кивнула Сивилла, поправляя очки. Снять бы их, — мельком подумал Северус и сам удивился этому порыву. Впрочем, глаза — зеркало души, и было бы проще играть с Трелони в кошки-мышки, не прячься она за толстыми стеклами… да, должно быть, дело именно в этом. — Так вы были в Лондоне? — уточнила Сивилла. — Был, — повинился Северус и положил ей на тарелку десерт, щедро украшенный взбитыми сливками и свежей клубникой. — И аура у меня была вполне фиолетовая, ваш шар не солгал. Как ни странно, это было чистой правдой — накануне Поликсена как раз вручила ему ключи от квартиры, снятой за Барьером, и Северус не знал, смеяться или плакать. Он успел убедить себя в том, что фантазии подруги о «конспиративных встречах» так и останутся фантазиями, и своим поступком Поликсена умудрилась поставить его в тупик. Несмотря на это, суббота в ее компании прошла на удивление непринужденно: обед, прогулка в парке, старый фильм с Кларком Гейблом и Вивьен Ли… Их и так необычная дружба с каждым днем становилась все страньше и страньше, но анализировать ее не тянуло. Северус с детства привык принимать хорошие вещи, не задаваясь вопросами об их моральности и уместности, и это была как раз одна из таких вещей — проще говоря, бери, пока дают. — Вы смеетесь над силами, в которых совсем не разбираетесь, — упрекнула Сивилла, но в уголках ее рта пряталась лукавая улыбка. — Признайте же, что мир не настолько рационален, как вам бы того хотелось. — Признаю, — легко согласился Северус и протянул ей руку. — Потанцуем? Завидев их пару, старшекурсники расступались в стороны, словно морские волны перед Моисеем, и Северус понял, что цель достигнута: теперь их с Сивиллой «роман» обязательно найдет отражение в многочисленных письмах домой. — Я также делала расклад на картах Таро, — непринужденно заметила она, будто продолжая незаконченный разговор. Ее платье переливалось всеми цветами радуги, будто стрекозиные крылья, и Северус понадеялся, что просчитал Трелони верно: не хотелось бы по-настоящему задеть ее чувства. Тем временем Сивилла добавила с заметным придыханием: — Я гадала на вас. — Это запрещенный прием, — укоризненно заметил Северус, раскручивая ее вокруг своей оси и снова притягивая к себе. — Я ведь не стал варить амортенцию — хотя компетенция позволяет. — Карты показывают то, что уже есть, а не создают что-то из ничего, — трезво возразила Сивилла. Тонкие пальцы в его ладони были ледяными. — Так вот, мне выпали «Влюбленные», «Туз кубков» и «Дьявол». — Звучит очень зловеще, — хмыкнул Северус, плавно уводя ее с траектории другой пары, — Пьюси не вовремя увлекся своей партнершей. Заметив, кого они чуть не сбили, Эдмунд стремительно побледнел и под пристальным взглядом Северуса ретировался с танцпола, волоча недовольную девицу за собой. — «Дьявол» может быть хорошей картой, — покачала головой Сивилла, и ее светлые волосы, уложенные крупными волнами, зазолотились в свете многочисленных ламп и свечей. Северус мимолетно порадовался тому, что она не стала надевать на бал чалму. — Этот аркан символизирует глубокое чувство — страсть, способную перерасти в одержимость. Северус напрягся: разговор уходил в совсем нежелательную сторону — и невольно отвел глаза. Валентинка жгла карман, и идея вручить ее у всех на глазах внезапно перестала казаться удачной. — Сивилла, я… — Да не переживайте так, Северус, — твердо прервала его Трелони. — Отведите-ка меня к столику с пуншем, у меня пересохло в горле. Уже там, баюкая в руках чашу, она продолжила ровным голосом: — Ну что же, давайте сюда вашу валентинку. Северус удивленно вскинул бровь, и Сивилла повторила с нажимом: — Давайте валентинку, пока студенты не разбились на парочки и не разбрелись кто куда. Предупреждаю: я поцелую вас в щеку, чтобы добавить им впечатлений. Не волнуйтесь, следа не останется — я специально выбрала стойкую помаду. — И как давно вы поняли? — почему-то стало обидно, и Северус по привычке присмотрелся к собственным чувствам, беспощадно препарируя их в уме. Ему жаль усилий? Неприятно от того, что кто-то переплюнул его в проницательности? Или… — Да почти сразу же, — Сивилла отставила опустевшую чашу на столик и зябко обхватила себя руками. — Ну а окончательное подтверждение получила сейчас — видели бы вы, как при слове «страсть» вас перекосило. — Если знали с самого начала, зачем тогда подыгрывали? Северус резким жестом скрестил руки на груди, и Трелони закатила глаза, будто жестоко в нем разочаровалась. — На нас смотрят, сделайте счастливое лицо! Может, мне хотелось почувствовать себя нормальной. Просто красивой женщиной, а не придатком к хрустальному шару. — Мне кажется, на самом деле вы эталон нормальности, — поколебавшись, раскрыл карты Северус и, подойдя к столику, тоже налил пунша. — И в основе ваших удачных догадок лежит вовсе не дар, а метод дедукции. Сивилла улыбнулась, и это была очень печальная улыбка. — Родители возлагали на меня огромные надежды — первая девочка в семье после великой прорицательницы Кассандры! Даже мое имя кричит об этом, — с неприязнью сказала она. На первый взгляд это замечание звучало невпопад, но Северус уже начал догадываться, в чем было дело. — И когда я угадывала будущее, на меня обрушивались похвала, внимание и горы подарков… Я подсела на это, как на наркотик. — Вы угадывали будущее логически — но не видели его? — уточнил Северус, и Трелони кивнула. — Мы с кузеном зачитывались рассказами о Шерлоке Холмсе. Это был удивительный человек без капли дара, со стороны казавшийся ясновидящим… Именно Джейн подсказал мне, что я могла бы пойти по его стопам, взять методы Холмса на вооружение. — Джейн? — Это фамилия моего кузена, — тепло улыбнулась Сивилла, невидяще глядя вдаль, туда, где в медленном вальсе кружились пары, а крупные южные звезды на потолке Большого зала складывались в сердца и фривольных купидонов. — Он всегда предпочитал именно фамилию, а не имя. Джейн сделал из нашего детского увлечения карьеру — он сквиб, но строит из себя экстрасенса перед американскими магглами, зарабатывает большие деньги… Я плаваю куда мельче — морочу голову студентам и коллегам… вам вот, например. — Но ведь вы произнесли как минимум одно истинное пророчество, — тихо, но настойчиво сказал Северус, поворачиваясь к ней. — Я слышал это собственными ушами. — Да? — слабо удивилась Сивилла, бросая на него странный расфокусированный взгляд. — Я так плохо помню тот день, все как в тумане… но помню, что произнесла его, да… мое великое пророчество… В ее голосе звучали застарелая горечь и усталость. — Я согласилась преподавать в Хогвартсе, потому что мне некуда было податься. Я слабая ведьма, и по-хорошему стоило уйти за Барьер насовсем… Джейн все зовет к себе, вечно шлет маггловские статьи по психологии и менталистике и сулит золотые горы в Америке, но мне не нравится мир, в котором он живет. Мне холодно там, холодно, серо и скучно, но и среди волшебников я не находила себе места — пока Дамблдор не поверил в меня. Я ужасно не хочу подводить его, но пора признаться честно… Сивилла помолчала, а затем сказала жестко и прямо, словно забивала гвозди в гроб. — Я не вижу будущее — ни в картах, ни в шаре, никак. Но прекрасно помню, как видела его… и это противоречие сводит с ума. Вы единственный, кому я рассказала, сама не знаю почему… В последнее время вы немного напоминаете мне Джейна — может, из-за этого? — Ничего не понимаю, — раздраженно вздохнул Северус, залпом выпивая пунш и отставляя чашу на стол. — Разве предсказатель может прозреть будущее только раз в жизни? — Эта область мало изучена, — Сивилла неловко поправила очки, и Северус вдруг подумал, что несмотря на карикатурно толстые стекла, они могут быть вовсе без диоптрий. Есть ли в этой женщине хоть что-нибудь настоящее? — Мои коллеги не склонны делиться секретами. Прапрабабка не оставила записей и с потомками тоже не откровенничала — порой я ссылаюсь на нее, но выдумываю на ходу. Существуют учебники, той же мадам Ваблатски или Иниго Имаго, но в моей ситуации они бесполезны… Северус с силой сжал переносицу двумя пальцами, пытаясь навести порядок в разбегающихся мыслях. Он по-прежнему помнил о Каролине далеко не все, но мог бы поклясться, что ее ситуация была прямо противоположной: видения о будущем буквально преследовали Каро по пятам. — Знаете, что тревожит меня больше всего? — очень тихо сказала Сивилла, потирая запястья так, словно ее слишком долго держали в наручниках. — Интервью было в «Кабаньей голове», я очень ярко помню эту деталь. Но я никогда в жизни не переступила бы порог этого места, даже ради должности в Хогвартсе. У этого заведения дурная слава, и моей репутации настал бы конец, а я как раз собиралась замуж… Я не понимаю, что меня заставило — ну не Империус же? В голове Сивиллы звучала ирония, словно она приглашала посмеяться над этой идеей вместе, но Северус прекрасно видел страх в ее глазах. Внезапно он очень хорошо понял эту женщину: то, как день за днем она пыталась пробудить в себе дар, вспыхнувший падучей звездой и навсегда исчезнувший, то, как боролась с синдромом самозванца, прячась за маской эксцентричной одиночки, и то, как держала всех на расстоянии вытянутой руки. Сивилла опасалась, что к ней применяли Империус — но Северус подозревал совсем другое заклинание, которое тоже прекрасно объясняло все странности. — Завтра после уроков я загляну к вам на чашку чая, — решительно сказал он, и Сивилла слегка отшатнулась, но уже через секунду кивнула — все-таки она очень быстро соображала. — Мне кажется, нам обоим есть что вспомнить.***
Панси пригубила чай и с удовлетворением огляделась по сторонам — впервые со дня перевода на Гриффиндор она чувствовала себя в «львиной» гостиной почти как дома. Тут и там горели свечи, играла приятная музыка, а в укромных уголках приютились трансфигурированные столы и стулья — третий курс, самый старший из недопущенных в Большой зал, расстарался на славу. Вечер только начинался, и пока что софакультетники робко топтались отдельными группками, так что в гостиной было непривычно тихо — ну а по мнению Панси, так в самый раз. — А Гермиона не пришла, — заметила сидящая справа Лаванда. Панси безразлично пожала плечами: ей было совсем не до Грейнджер. Левый бок грело пламя камина, правый — близость Венди, и Панси вдруг со всей ясностью поняла, что чувствуют змеи, нежась на камнях под лучами теплого солнышка. — Интересно, где она может быть… — В библиотеке, — предположила Панси и потянулась за эклером с общего блюда. — Надеюсь, — встревоженно сказала Лаванда и зябко передернула плечами, оглядываясь на дверь в гостиную. — А что если на Астрономической башне? Стоит себе Грейнджер в одиночестве и глядит вниз, готовясь спрыгнуть в бездну. Трепетная душа не вынесла страшных ударов рока, и все такое… Панси удивленно подняла брови и отложила надкушенный эклер на тарелку. — Это отказ Рональда — «страшный удар рока»? — недоверчиво уточнила она, находя Уизли взглядом. Тот перетаптывался в дальнем углу, там, где несколько мальчишек напоказ обсуждали квиддич, полыхая щеками, — к ним присматривались девочки, выбирая будущих партнеров по танцам. На амплуа героя-любовника нескладный, долговязый и веснушчатый Рональд не тянул даже отдаленно. — Лаванда, ты опять читала тот роман? — Нет, — быстро открестилась Венди, беря в руки чашку. — Просто запомнила оттуда пару полезных выражений. Панси вздохнула и покачала головой. На днях Лаванда решила лучше разобраться в тонкостях взаимоотношениях полов и начала почему-то с маггловских романов. Сперва она кривилась и плевалась, но чем дальше уводил ее сюжет, тем чаще Панси стала замечать в глазах приятельницы мечтательную поволоку, а в речи — нашествие всяческих «терзаний», «томлений» и «треволнений». Она еще и Парвати успела подсадить, хотя Патил такое было строго противопоказано — если у Лаванды помутнение рассудка было временным, то ее подруга была намного впечатлительнее. Слушать же про «алеющие ланиты» и «горящие взоры» до самого выпуска Панси ну никак не улыбалось. — Все с Грейнджер нормально, — сказала она своим самым твердым и уверенным тоном. — Вот увидишь — придет вечером со стопкой учебников и примется штудировать их до полуночи. Еще и на нас нафыркает, раз не делаем то же самое. — Зануда, — согласилась Венди и кокетливо поправила выбившийся локон. — И ты, кстати, тоже. — А меня-то за что? — шутливо возмутилась Панси, хотя что-то в глубине души с готовностью поддакнуло: а ведь Браун-то права. Зануда и сухарь — быть тебе, Персефона Паркинсон, самой настоящей старой девой с выводком книззлов. — И это после моей помощи с прической? — Я же из наилучших побуждений, — сладко пропела Лаванда, ставя чашку на стол и беря ее под руку. — Вот сидишь ты со мной у камина, ешь эклер, перемываешь косточки Грейнджер… а могла бы с кем-то потанцевать! — Я не танцую, — отрезала Панси, забирая у нее руку. Между прочим, она совсем не кривила душой: Панси действительно неуютно чувствовала себя на паркете, и по-хорошему это следовало бы исправить, но уж точно не сегодня, на глазах у всех. — Ну и зря! — заявила Лаванда. — Когда станешь старой и вредной, хоть будет что вспомнить про школьные годы. — Съешь лучше эклер, — отмахнулась Панси, доедая свое пирожное, но внутри зашевелился червячок сомнения: иногда Браун умудрялась попасть не в бровь, а в глаз. Действительно, что она вспомнит, когда станет почтенной пожилой волшебницей? Бесконечные уроки? Обеды и ужины в Большом зале? — Лично я собираюсь плясать до упаду, — вздернула подбородок Лаванда и любовно разгладила пышную юбку. Серое платье с кружевом очень красило Венди, и Панси мимолетно пожалела, что сама не принарядилась. Эта мысль заставила ее нахмуриться. Она специально пришла на праздник в простой юбке и водолазке, да и от макияжа отказалась наотрез, чтобы избежать даже намека на романтику, — так откуда взялось внезапное желание перещеголять Браун? — Отличный вечер, — раздался голос сбоку, и, поменяв позу, Панси увидела стоящего справа Невилла. В последнее время они общались довольно часто: по ее просьбе Драко натаскивал Лонгботтома по Зельеварению, и Панси повадилась составлять им компанию — сперва чтобы сгладить острые углы, а затем и просто так. Невилл умел отвлечь ее от саднящей пустоты, образовавшейся в начале семестра там, где раньше было полноправное место Гарри, их с Малфоем лучшего друга на двоих. Панси очень хотелось, чтобы ее замысел сработал, и они снова смогли дружить как раньше, только теперь уже вчетвером, а то и впятером. После разговора у озера Гарри и Драко действительно стали проводить больше времени вместе, а значит, у плана был шанс на успех. — Давай к нам, — пригласила Панси, указывая на пустующий диванчик. — Как дела? — Нормально, — неловко улыбнулся Невилл, садясь напротив и оглядываясь по сторонам с настороженным удивлением. — М-м-много людей, и все в хорошем настроении, это так н-н-непривычно. Он начал заикаться и, заметив это, крепко сжал челюсти и отвел глаза. — Идем танцевать! — радушно предложила Лаванда, и Панси нахмурилась было, но тревога была напрасной: после секундного колебания Невилл решительно кивнул и сам подал Венди руку. Посреди гостиной как раз освободилось немного места, и первые робкие парочки уже начали неловко перетаптываться там с ноги на ногу. Первое время Панси пристально следила за Невиллом и Лавандой, но вскоре расслабилась: Лонгботтом вел уверенно и совершенно преображался во время танца. Они с Венди именно что вальсировали, одни из немногих, и Панси с удовлетворением отметила, как шепчутся глазеющие на них софакультетники. — Ну вот что за вертихвостка! — фыркнул Драко, протиснувшись к занятому Панси диванчику. — Друг мой, если снова понадобится секундант, я к твоим услугам. — Да пускай себе развлекается, — отмахнулся подошедший следом Гарри, небрежно мазнув по Лаванде и Невиллу взглядом. — Я неважно танцую, со мной ей будет не интересно. — Может, оно и к лучшему, что Венди занята. Мы пока не решили, стоит ли посвящать ее в наш план, — хищно прищурился Драко, садясь напротив, и покрутил на пальце кольцо-заглушку. Он приосанился, словно позировал скульптору, и торжественно продолжил: — На днях мы с Гарри посоветовались и решили, что походу в Тайную комнату — быть! Мы и так ужасно с этим затянули, — добавил он встревоженно, словно туда выстроилась очередь из искателей приключений, и Малфой всерьез опасался опоздать. Гарри не стал садиться — встал за диванчиком, на котором устроился Драко, и облокотился об спинку. Панси вопросительно взглянула на него, и Поттер слабо улыбнулся и едва заметно пожал плечами: ты, мол, просила найти общий язык — ну вот я и помирился как сумел, кто же знал, что нас сблизит именно это. Панси задумалась. Первым ее порывом было немедленно отговорить их, но стальной блеск в глазах Малфоя ясно давал понять, что так просто он не отступится. К тому же, у нее больше не было рычагов давления: один змееуст в команде Драко уже был, и помощь Панси ему не требовалась. Она вспомнила темный провал в стене, то, какой жутью веяло оттуда, и то, как долго падал брошенный в пустоту камень, и тихо вздохнула. Она ужасно не хотела лезть туда, но Панси не простила бы себе, позволь она друзьям отправиться в неизвестные коридоры без нее. К тому же, она могла считаться наследницей Салазара, хоть и с большой натяжкой, — возможно, именно ее участие в экспедиции хоть немного обезопасит этих авантюристов. И совсем уже на краю сознания мелькнула мысль о том, что первооткрывателям Тайной комнаты точно будет что вспомнить, сидя в кресле-качалке десятки лет спустя… — Во-первых, нужен план, — твердо сказала Панси, загибая пальцы один за другим. — Во-вторых, любые полезные заклинания должны отскакивать от зубов. Ну и в-третьих, следует обязательно оставить записку декану. — Отправим крестному письмо с отсроченным получением, — предложил Драко. Он так кипел энергией и так заразительно улыбался, что Панси невольно им залюбовалась. — Если вернемся до утра, первым делом отзовем моего филина. — Ты собираешься лезть туда ночью? — поежилась Панси. — Лучше уж субботним утром — больше времени, к тому же никто не хватится нас до самого понедельника. Я серьезно — там и днем-то жутко. — Что значит «нас»? — нахмурился Гарри. — Мы с Драко пойдем вдвоем, там может быть очень опасно. — Или мы идем втроем, или не идет никто, — поставила ультиматум Панси. Гарри недовольно сузил глаза, но промолчал — впрочем, она догадывалась, что это далеко не последняя попытка отговорить ее. Надо будет прийти к тайному ходу загодя и дождаться их там, — решила Панси. С Гарри станется выдвинуться раньше назначенного времени, чтобы она не успела присоединиться к ним в гостиной. — Мерлин, какие страсти, — криво ухмыльнулся Драко, и Панси, подражая декану Снейпу, подняла одну бровь. Малфой закатил глаза и поднял руки, словно сдавался на ее милость. — Я предупреждал Гарри, что ты обязательно напросишься с нами, а он мне не верил. Вот видишь, Поттер? Я знаю нашу подругу куда лучше тебя. Панси фыркнула, и он шутливо раскланялся, а затем подобрался и бросил через плечо внимательный взгляд. — Кажется, однокурсников пора спасать — Лаванда уже расправилась с Лонгботтомом и Томасом и теперь ищет новую жертву. Раз все мы тут друзья, вы ведь не станете возражать, если я героически приму удар на себя? Получив одобрение, он встал и заскользил между людьми, ловко избегая столкновения. Панси проследила за ним внимательным взглядом: все-таки из Драко получился бы отличный ловец, даже жаль, что он и слышать не хотел о том, чтобы выступать за гриффиндорскую команду. Гарри занял его место, но заговаривать с ней не стал. Со стороны их молчание могло показаться признаком разлада, но Панси знала, что это не так. Может, Гарри тоже чувствует себя пригревшейся на солнце змеей, — лениво подумала она, откидываясь на подушки и прикрывая глаза. Мысли о змеях и змееустах невольно напомнили ей о Слизерине. Интересно, что мог оставить потомкам Салазар? Думать о нем как о своем предке было странно и неловко, будто она посягнула на что-то, на самом деле не принадлежащее ей по праву. Основатели Хогвартса вообще казались Панси безликими, полумифическими фигурами, и она с трудом могла представить их чьими-то супругами и родителями. И если Основатели тоже были живыми людьми со своими привязанностями, то такими же людьми были и другие великие маги. К примеру, директор… или Лорд. Эта мысль почему-то нервировала еще больше. Вследствие связи Лорда с Гарри Панси знала о нем довольно много, в том числе того, что было неизвестно широкому кругу людей, — но никогда прежде она не задумывалась о том, каким тот был человеком. Кого он любил, кого ненавидел?.. Панси взглянула на сидящего напротив Гарри из-под тени ресниц. По его лицу блуждали тени, и выглядел друг так, словно пытался решиться на какой-то отчаянный шаг. Только бы не валентинка, — мелькнула паническая мысль, но Панси тут же ее подавила. Глупости это, Гарри не стал бы дарить ей что-то подобное, особенно после того, как они расставили все точки над «i» на берегу озера. — Я собираюсь поговорить с Лавандой, — наконец тихо и убежденно сказал он. — Предложу ей остаться просто друзьями. — Ты уверен? — неловко уточнила Панси, склоняя голову к плечу. Ей отчаянно не хотелось лезть в отношения между ними, но она подозревала, что к такому решению Гарри подтолкнул именно их тогдашний разговор. — Ты ведь сама говорила, что Венди заслуживает большего. Ну вот и я тоже так считаю, — развел руками Гарри, а затем обернулся через плечо — туда, где среди других пар Драко кружил в вальсе веселую Лаванду. — К тому же, Малфой перестал вести себя, как собака на сене, и мы можем дружить вчетвером — как ты и хотела. Ну знаешь… без этой романтической ерунды. Панси медленно кивнула: да, именно этого она и хотела, все верно. Она снова невольно нашла взглядом Венди и Драко — те как раз отошли в сторону, к столику с напитками, и Лаванда счастливо улыбалась Малфою. Интересно, о чем они говорят? — А еще извинюсь, — добавил Гарри со вздохом. — Мне не следовало предлагать ей встречаться, я сильно погорячился. Панси кивнула и допила остывший чай, отдававший горечью. На первый взгляд, все понемногу налаживалось, но на душе почему-то было паршиво. Ей казалось, что стоит забыть о помолвке, как все тут же вернется на круги своя, но теперь у нее закралось нехорошее подозрение, что как прежде уже никогда не будет. Краем глаза Панси заметила, как Гарри пристально смотрит на нее, и снова подумала, что все-таки оделась неудачно: не учла, что остальные выберут свои лучшие наряды, и ее черная юбка и темно-вишневая водолазка будут бросаться в глаза своей вызывающей простотой. Все-таки стоило надеть красивое платье и уложить волосы, чтобы не выглядеть белой вороной… а еще взять пару уроков танцев — ей больше не хотелось позорно путаться в ногах, как на рождественском ужине… Ну надо же, никуда от этого не деться, — с тоской подумала Панси. И неважно, будет ли она невестой Драко, кого-нибудь другого или вовсе не выйдет замуж… в любом случае, девушке из семьи Паркинсон всегда придется держать марку. Совсем некстати вспомнилось письмо, которое она получила в пятницу и которое запомнила почти дословно: леди Кэсс снова повторила свое предложение. В этой идее было много недочетов и белых пятен, но основная мысль была очень привлекательной: переезд к леди Кассиопее дал бы Панси время, чтобы решить, как сама она хочет прожить свою жизнь, без оглядки на мнение семьи и друзей. Она снова бросила взгляд на танцпол — одна песня закончилась и начиналась другая, и Драко как раз передал Лаванду следующему партнеру, отчаянно полыхавшему ушами Финнигану, сам становясь в пару с пригласившей его Джинни Уизли. Все они выглядели такими довольными вечером и собой, что Панси неожиданно позавидовала: по крайней мере, им точно будет что вспомнить. — Пойдем тоже потанцуем, — предложила она, и Гарри взглянул на нее недоуменно, словно не ожидал такой резкой смены курса. — Венди права: на балу принято развлекаться, а не куковать у камина. Гарри нахмурился, но все-таки кивнул и, встав, протянул ей руку. Выходя с ним на паркет, Панси почувствовала, как на ней скрещиваются чужие взгляды: враждебные и завистливые, заинтересованные и доброжелательные. На секунду она даже пожалела о своем порыве, но Гарри уже взял ее правую руку в свою, а другую ладонь положил на талию, и Панси подстроилась под его шаг. Это не был вальс в строгом смысле слова, но было заметно, что друг чувствует себя куда увереннее, чем в прошлый раз, и через минуту Панси перестала следить за ногами и просто позволила ему вести себя. — Чисто гипотетически… если бы ты мог начать жизнь с чистого листа, — тихо сказала она, — ты воспользовался бы таким шансом? Гарри прищурился, и на секунду Панси показалось, что он видит ее насквозь. — Предположим, ты мог бы уехать куда-то далеко, — поспешно уточнила она. — Куда-то, где никто тебя не знает и совсем ничего от тебя не ждет… — Так не бывает, — с уверенностью покачал головой Гарри, и Панси нахмурилась. — Ожидания есть всегда. К тому же… в этом чудесном новом месте я буду жить один или вы с Драко тоже будете где-то поблизости? — Один, — признала Панси и почувствовала, как его пальцы слегка сжались. — Тогда я пас, — легко отказался Гарри, и в его голосе не было ни капли сомнения. — У меня есть вы и Поликсена, и это лучшее, что могло случиться со мной. На какую-то долю секунды Панси захотелось рассказать ему о предложении леди Кассиопеи прямо тут и сейчас, но это желание быстро прошло. Отныне Гарри был не только ее другом, а еще и воспитанником Поликсены, и это многое меняло, как бы Панси ни хотелось думать иначе. К тому же, она хотела принять решение действительно сама, своим умом. Мимо промелькнул Невилл, уверенно ведущий раскрасневшуюся Парвати, а вдалеке послышался чей-то звонкий смех, и она почему-то сразу решила, что смеется Лаванда. — Чисто гипотетически, — непринужденным тоном сказал Гарри, подняв руку вверх и прокручивая Панси вокруг своей оси, — если бы я подарил тебе валентинку, ты бы приняла ее? Панси нахмурилась. — Как друг? — уточнила она с надеждой. — Разве это что-то меняет? — усмехнулся Гарри. — Впрочем, можешь не отвечать, я понял. Он отвел взгляд и ушел в свои мысли, и Панси внезапно пожалела о том, что встала с ним в пару. Ей нравилось танцевать с Гарри, но она не учла, что он может понять приглашение превратно. Панси вздохнула и поймала себя на том, что ей до смерти надоело думать наперед. Неужели отныне всегда и все будет так сложно? Неужели это и есть хваленая взрослая жизнь? Панси успела устать от нее еще до малого совершеннолетия. «В моем доме тебе будет привольно и спокойно, — всплыли в памяти соблазнительные строчки из письма леди Кэсс. — Мне нужна лишь компания, драгоценная внучка, и кроме этого я совсем ничего от тебя не жду». Удивительно приятная перемена… — Мне казалось, тогда, у озера, мы поняли друг друга, — с досадой сказала Панси, заглядывая Гарри в глаза. — Я ошиблась? Друг пожал плечами и вдруг замер, огляделся и быстро убрал руку с ее талии. Насторожившись вслед за ним, Панси заметила, что музыка больше не играет, и, более того, каким-то образом они умудрились увлечься разговором и остаться на импровизированном танцполе совсем одни. Она огляделась по сторонам: остальные уже расселись по столикам, то и дело с любопытством поглядывая на них, и только Драко с Лавандой стояли обок, как почетный караул. Венди обнимала себя руками и криво улыбалась, а на лице Малфоя было написано холодное и вежливое недоумение, и Панси почувствовала, как к щекам прилила краска. Она проследила за взглядом Драко и поняла, что Гарри по-прежнему крепко держит ее за правую руку, переплетя с ней пальцы. Именно в этот момент, в перекрестье многочисленных взглядов, она наконец отчетливо поняла, почему Драко так старался пресечь любые слухи и сплетни, объясняя это беспокойством за репутацию всех троих. Ей казалось, люди примут, что они с Гарри просто друзья, и что Малфой преувеличивает, но теперь Панси готова была признать правоту Драко. Тишина вокруг давила на уши, и Панси буквально чувствовала, как с каждой прошедшей секундой обстановка только накалялась. На них откровенно пялились, впитывая каждую деталь, и Панси услышала чей-то шепот, в тишине прозвучавший словно раскат грома. Она высвободила ладонь и защитным жестом скрестила руки на груди. Хотя ничего такого не произошло, тянуло оправдаться и объясниться, но Панси понимала, что каждое ее слово только все усугубит. Краем глаза она заметила движение слева и увидела, как Невилл подходит к ним, чеканя шаг и держа спину очень прямо. Остановившись между обеими парами, словно судья между квиддичными командами, он поочередно кивнул Драко и Гарри и протянул Панси правую руку, церемонно заложив левую за спину. — Тур вальса? — С удовольствием, — промолвила Панси как можно четче и встала с ним в пару. Спасибо Мерлину за Невилла Лонгботтома, — с теплой благодарностью подумала она. После небольшой паузы снова заиграла музыка, и она краем глаза заметила, как заледеневший Гарри уводит Лаванду прочь, Драко приглашает какую-то третьекурсницу, а танцпол снова постепенно заполняется людьми. Панси прикрыла глаза и позволила Невиллу вести себя, но мыслями она была очень, очень далеко.