Эванора Розье, в девичестве Роули, была очень красивой женщиной, — большие, как у лани, карие глаза, нежная кожа, точеная шея, хрупкость которой подчеркивал выпавший из высокой прически локон… Норе нравились женственные платья в крупный цветочный узор с юбкой-солнцем, самоцветные гребни в темных волосах и широкие стрелки, придававшие ей сходство с египетскими царицами. Увидев ее под окнами дома под руку с дядюшкой Ренаром, растерянно озирающуюся по сторонам, Поликсена сама не заметила, как птицей слетела по лестнице вниз.
— Тетушка Эванора, — растрогалась она, встретив их с мужем на крыльце. — Вы совсем не изменились.
— Детка, — улыбнулась та и ласково погладила ее по щеке. Поликсена закрыла глаза и накрыла ее изящную ладонь своей, пытаясь продлить этот момент подольше. — Ты тоже чудесно выглядишь.
— Идемте в дом, девочки, — засуетился Ренар, учтиво открывая жене дверь. За порогом он бережно снял с ее тонких плечей бежевое пальто, поправил гребень в волосах и согрел ей пальцы своим дыханием. Эванора рассеянно улыбалась его заботе, а Поликсена отвела глаза — смотреть на эту сцену почему-то было невыносимо больно, аж дыхание перехватывало. — Ma chère, кто сегодня приглашен?
— Из взрослых — только вы, но у меня тут стихийно образовался филиал Хогвартса, сразу четверо второкурсников, — бодро отрапортовала Поликсена. — Надеюсь, они вас не утомят.
— Ах, дети, — оживилась Нора, с любопытством поглядывая на лестницу, ведущую на второй этаж. — Ну что ты, дети — это чудесно, я люблю проводить время с подрастающим поколением. Милый, но почему мы не взяли с собой Феликса? Он бы порадовался новой компании.
Ренар едва заметно дернул уголком рта, а потом сказал очень мягко:
— Феликс гостит у твоей семьи, Нора, он уже взрослый мальчик.
— Ну какой же он взрослый, — укоризненно и немного снисходительно покачала головой Эванора. — Ему ведь всего одиннадцать.
Поликсена остро взглянула на Ренара, и тот едва заметно кивнул. Она расстроилась: видимо, слухи все-таки были правдивы, и сознание матери Эвана и Феликса так и осталось в далеком семьдесят девятом, когда оба ее мальчика еще были с ней…
— Пойдемте выпьем по стаканчику шерри в качестве аперитива, — предложила Поликсена, указывая наверх. — Сегодня все по-домашнему, без фанфар.
Стол уже был накрыт, и в камине уютно потрескивали поленья, заставляя хрустальную люстру переливаться разноцветными искорками. Огромная пушистая ель в углу радовала глаз богатым убранством: беззвучно хлопали крыльями фарфоровые ангелы, дудели в трубы солдатики в бордовых мундирах и горделиво изгибали длинные шеи лебеди, пытаясь дотянуться клювом до золоченых орехов. Кричер стоял навытяжку возле стола, и Поликсена с удовольствием отметила, что пушистые оленьи рожки на обруче очень ему идут. Она всерьез задумалась, не сделать их ли постоянным атрибутом униформы — благодаря маггловской придумке вид у Кричера был залихватский и очень праздничный.
— Мадам, — проворковал он, низко кланяясь Эваноре. — Домовой эльф Кричер будет рад услужить благородной госпоже Розье, да-да, он будет очень рад.
— У тебя появился свой эльф, Поликсена? — обрадовалась Нора, занимая свое место за столом, справа от торца. — Неужели Кассиопея прислушалась ко мне и выделила тебе камердинера? Конечно, горничная была бы куда более уместна…
Поликсена вздохнула, садясь во главе стола, — предстоял непростой вечер, для тетушки Эваноры на первом плане по-прежнему были события и люди, всем остальным миром давно уже оставленные в прошлом. Ренар, предусмотрительно отодвинувший стул обеим дамам, сел напротив жены, по левую руку от главы, и устало прикрыл глаза. Глядя на него, Поликсена невольно задумалась о том, смогла бы она сама столько лет заботиться о дорогом человеке, сдерживать злость, горечь и отчаяние, а также ценить редкие моменты просветления. Она не знала наверняка, но сильно в этом сомневалась, и уважение, которое Поликсена и так испытывала к крестному, только возросло.
— Вероятно, Эван тоже заглянет на огонек, — заговорщицки прошептала Эванора, и Поликсена до боли прикусила губу, чтобы не выдать свои чувства. — Он всегда опаздывает, мой мальчик, но обязательно придет, вот увидишь — он так любит праздники, шум, веселье…
— Кричер, шерри! — велела Поликсена — ей срочно требовалось выпить. Благословенный семьдесят девятый… хороший был год — год, когда все еще были живы. Пора было завязывать со спиртным, как она уже сделала с сигаретами, но последние полгода выдались богатыми на события, а сбрасывать пар «в магглах», как раньше, Поликсена не рисковала — где леди Блэк, а где кутеж в лондонском даунтауне.
— Но откуда же тут дети? — внезапно встревожилась Нора, и между ее летящих бровей пролегла глубокая и ломкая морщинка. — Ты ведь сама едва выпустилась, а за детьми должны присматривать взрослые. И где мы, собственно, находимся?
Поликсена не нашлась с ответом и перевела просительный взгляд на Ренара. Тот вздохнул и, потянувшись через стол, накрыл руку жены своей широкой ладонью и поймал ее мечущийся взгляд.
— Конфундус, — ласково прошептал Розье, и Эванора замерла, глядя куда-то вглубь себя, а потом светло улыбнулась.
— Какая очаровательная елка! — воскликнула она, переводя взгляд в угол и любуясь многочисленными игрушками. — Узнаю солдатиков — наследство Касси, насколько мне помнится. Неужели это часть твоего приданого? Это так трогательно, что они вернутся к Блэкам: я всегда знала, что в глубине души Кассиопея признает ваше глубокое сходство натур.
Поликсена удивленно подняла брови: сходства между ней и maman не было ни на кнат, но спорить с Норой не хотелось — видимо, Конфундус сбивал ей фокус, возвращая обратно в блаженное неведение.
— Если она начинает задумываться и вспоминать, потом становится только хуже, — горько прошептал ей Ренар, пристально наблюдая за плавными и спокойными движениями жены. — Она пытается покончить с собой, ma chère, а я… я пока не могу ее отпустить, ты ведь меня понимаешь?
Поликсена сочувственно кивнула: такой извращенный вид эгоизма находил в ее душе самый горячий отклик, в этом они с крестным были очень похожи.
— Так где же дети? — повернулась к ней Эванора. — Мне очень хочется с ними познакомиться. Как жаль, что Феликса с нами нет… Милый, так почему мы не взяли его с собой?
— Феликс гостит у Роули, — безмятежно повторил Ренар то, что уже говорил в прихожей и, как подозревала Поликсена, еще несколько раз по пути на Гриммо 12. — Ему пора готовиться к Хогвартсу, Нора, развивать самостоятельность.
— Я так волнуюсь за него, — призналась тетушка Эванора, разглаживая салфетку на коленях быстрыми нервными движениями. — Надеюсь, он попадет на факультет, где найдет верных друзей, — как жаль, что Эван уже выпустился и не сможет взять над братом шефство!
— Уверена, что с Лексом все будет в порядке, — горячо заверила ее Поликсена, одним глотком допивая шерри. Хоть здесь можно было не кривить душой: с Феликсом и правда все было в порядке, если не считать жгучей, разъедающей душу ненависти к аврорату в целом и к Грюму в частности. Славный младший брат Эвана, любивший делать драконов из папье-маше, а потом оживлять их трансфигурацией, был распределен на Слизерин, в нужный срок стал старостой, но после выпуска предпочел блестящей карьере и положению наследника рода охоту на змеезубов в Перу. Они виделись пару раз, когда он бывал в Британии, — и судя по его рассказам, Феликс не собирался возвращаться на родину.
«Я попытаюсь убить Грюма, если увижу его, — горячо шептал Лекс после ужина в «Тупике алхимика», когда они стояли под козырьком в густых августовских сумерках и курили. — И он совершенно точно прикончит меня, как уже прикончил Эвана. Мама и так не в себе, но это окончательно ее добьет. Нет, мне нельзя возвращаться в Британию насовсем… По крайней мере, пока».
— Я бы хотела, чтобы он поступил на Хаффлпафф, — мечтательно сказала Нора. — «Барсуки» всегда поддерживают друг друга, а Феликсу это очень нужно, особенно теперь, когда Эвана…
Она вдруг застыла с открытым ртом, будто птичка с распахнутым в безмолвном крике клювом, и Поликсена с отчаянием прикрыла глаза, уже зная, что за этим последует.
— Конфундус, — тихо сказал Ренар, и открывшая глаза Поликсена заметила, как поникли его плечи. — Я давно уже колдую его без палочки, а при детях постараюсь и невербально тоже… Наверное, нам все-таки не стоило приходить.
— Пустое, — твердо сказала Поликсена. — В этом доме вам всегда рады.
В коридоре послышались шаги, и она обернулась на стуле в сторону двери: в комнату чинно вошли Драко и Панси, причем племянница опиралась на руку младшего Малфоя. Поликсена даже растрогалась — выглядели они просто прекрасно, ни дать ни взять миниатюрные Люций и Нарцисса. При виде гостей Драко поклонился, а Панси сделала книксен и тепло улыбнулась Ренару.
— Мистер Розье, очень приятно снова вас видеть, — сказала она, позволив приятелю усадить себя за стол. — Вы сегодня с супругой?
— Эванора, — представилась та, с любопытством поглядывая на нее. — Как тебя зовут, дитя?
— Персефона, но мне привычнее Панси.
Поликсена порадовалась, что заранее предупредила всех о состоянии мадам Розье и попросила не называть фамилий, — не хватало еще, чтобы Нора начала разбираться, откуда у девятнадцатилетней крестницы взялась племянница-подросток и где они вдвоем откопали неучтенного Малфоя. Вишенкой на торте стало бы появление звезды вечера, Гарри Поттера, — где герой магической Британии, там и Лорд, а где Лорд, там и гибель Эвана… а за ней и очередной Конфундус.
— Драко, мадам Розье, — к вашим услугам, — чопорно представился Малфой, садясь по правую руку от Панси.
— Какое славное имя, — с улыбкой заметила тетушка Эванора. — Очень характерное, блэковское. Ты связан с этой семьей узами родства? Хотя что я говорю: Блэки отметились на всех гобеленах, у кого их только нет…
Напрягшаяся было Поликсена расслабилась и хмыкнула про себя, играя с ножкой бокала: ну да, верно подмечено — Блэки славились своей плодовитостью и любили пристроить девиц на выданье в самые разные семьи, как пахарь разбрасывает семена… Она задумалась, но с мысли ее сбило появление нового действующего лица — Лаванды в морозном голубом платье, да не одной, а с кавалером.
— Простите за опоздание, — отчеканил воспитанник, склоняя черноволосую голову и едва не прищелкивая каблуками, как какой-нибудь молодцеватый драгун. Поликсена им залюбовалась: Твилфитт ставил на кон свою шляпу, что темно-синий китель а-ля Дурмстранг будет Гарри к лицу, а она сомневалась, и совершенно зря. Двойной ряд пуговиц, золотое шитье, украшающее излишне строгий крой… В нем Гарри чем-то неуловимо напоминал Регулуса, и его блэковская кровь становилась еще заметнее. Поликсена со все возрастающим удивлением проследила, как он подвел свою даму к стулу, усадил ее по всем правилам и занял место рядом с ней, напротив Драко.
— Простите, мы задержались, — тихо повторила Лаванда, поправляя свою пышную французскую косу, и Поликсена насторожилась — румянец на щеках девочки разыгрался не на шутку. Неужели первые робкие чувства, уже? Так рано? — с тоской подумала Поликсена, растерянно потирая бровь. Ей остро захотелось попросить у Кричера грелку, теплое молоко с медом и колпак на ночь, ну или что там полагается умудренным жизнью матронам. Еще надо бы убрать подальше омелу — похоже, Поликсена сильно погорячилась, щедро развешивая ее по углам и дверным косякам. И когда дети успели вырасти, она же вроде бы не выпускала их из виду? — озадаченно спросила Поликсена сама себя, а затем кивнула Кричеру, и тот засуетился, подавая горячее.
— Какой чудесный сегодня день, — тем временем просиял Драко, а затем встал и торжественно поднял бокал с лимонадом. Поликсена на секунду засомневалась, не стоит ли одернуть мальчишку, но отступилась: становиться на пути у Малфоя, пускай даже мелкого, причем в упор не понимая сути интриги, было не лучшей идеей.
— Я хотел бы поднять тост за присутствующих дам: за мою очаровательную будущую невесту, Персефону, — он повернулся к Панси, высоко державшей подбородок и глядевшей куда-то поверх головы Лаванды, и солнечно улыбнулся ей.
— За гостеприимную леди Блэк, — Поликсена, пытаясь сдержать смех, учтиво кивнула в ответ, — за мадам Розье, а также за прелестную спутницу моего друга Гарри, Лаванду.
— За мою девушку Лаванду, — спокойно поправил его Гарри, и Поликсена плотно сжала губы, чтобы ничего ненароком не ляпнуть, и потянулась за своим бокалом — у нее резко пересохло во рту. Омелу нужно убрать срочно, вот прямо сегодня. И, пожалуй, отписать Люцию и попросить навести справки о Браунах, сама она знала об этой семье очень мало: чистокровные, незаметные и нейтральные, таких пруд пруди на Гриффиндоре и Хаффлпаффе… Ну хоть не дочка Мелинды и Артура, — подбодрила себя Поликсена и жестом велела Кричеру налить еще.
— Чудесные новости, — не своим голосом сказала она, поднимая заново наполненный бокал, и чем-то очень довольный Драко сел обратно. — Действительно, поддержу тост: за нас, прекрасных дам.
Поликсена обвела взглядом весь стол и остановилась на Панси — та сидела с идеально ровной осанкой, в винном платье до колен с кружевными манжетами и стоячим воротничком похожая на маленькую королеву. В темных волосах был заколот трансфигурированный цветок красного гибискуса, ресницы опущены. На лице племянницы не было ни тени эмоций, одна только вежливая улыбка, но у Поликсены почему-то больно закололо под сердцем.
Она прищурила глаза и перевела взгляд на Гарри — тот внимательно слушал оживленный щебет Лаванды и обаятельно улыбался ей, но глаза его оставались холодными, а на своих друзей он при этом подчеркнуто не обращал внимания. При виде этой сцены Поликсене в голову пришла неожиданная мысль, и сначала она отмела ее, как форменный бред, но Гарри так старательно не смотрел на Панси… Неужели Север был прав? — недоуменно подумала Поликсена. — Да нет, не может быть, чтобы она ему нравилась, это просто дружба… или нет? Она поймала быстрый взгляд, словно кинжальный удар, который воспитанник все-таки бросил через стол, и нахмурилась: ну что же, придется извиниться перед Снейпом — дважды в сутки и сломанные часы показывают верное время.
И все же, какая драма, Мерлин всеблагой! Поликсена навскидку припомнила собственный второй курс, но в голову не приходило ничего даже отдаленно сравнимого по накалу страстей — все они начали сходить с ума куда позже, курсу к четвертому-пятому. Кроме, разве что, Севера — тот определился сразу и навсегда, но друг всегда и во всем опережал программу… Вот оно, тлетворное влияние акселерации, — тоскливо подумала Поликсена. Северус иногда проезжался на эту тему, ядовито уверяя, что нынешние детки не чета прежним поколениям, а она, наивная, над ним смеялась — и видимо, зря, заслуженному педагогу все-таки виднее.
Под чужие неторопливые разговоры Поликсена задумчиво пригубила белое вино и крепко задумалась. Несмотря на ч
удные открытия этого вечера, помолвка остается в силе, и видимо, Драко выбрал именно этот день, чтобы окончательно расставить все точки над «i». Сильное заявление, и момент выбран удачно — за праздничным ужином никто не станет выяснять отношения. Поликсена вздохнула и вопреки правилам приличия тихонько побарабанила пальцами по столу — она совершенно не была готова к зарождающимся подростковым страстям. Панси, конечно, девочка на диво благоразумная, за нее можно не беспокоиться, а вот Гарри… с ним надо бы поговорить, и желательно мужчине.
Первыми на ум ожидаемо приходили брат, Люций и Север, но все эти кандидатуры были так себе: с Патроклом у Гарри был вооруженный нейтралитет, Люциус был всецело на стороне обожаемого сына, а на попытке представить Севера в роли понимающей отцовской фигуры воображение Поликсены, уж на что натренированное трансфигурацией, со скрипом заклинивало. Она покосилась на крестного, но тот тоже не подходил — сама она доверяла Розье всецело, но Гарри видел его впервые в жизни. Вернон? Дурсль был очень рад навсегда попрощаться с чудн
ым племянником жены и вряд ли оценил бы их внезапное появление на своем пороге. Наконец ей пришла в голову неожиданная идея, и Поликсена, покрутив ее туда-сюда, признала вариант вполне сносным — на безрыбье, как говорится…
— Десерт? — предложила она вслух, и Лаванда тихонько захлопала в ладоши. Поликсена присмотрелась к ней повнимательнее и решила, что эта девочка ей все-таки не нравится. Впрочем, неприязнь эта была спонтанной и нерациональной — ее корни были то ли в том, что Браун неожиданно оказалась соперницей Панси, то ли в том, что сама Поликсена не была готова делиться воспитанником с первой попавшейся девицей. — У нас сегодня пудинг и шарлотка с яблоками; скажите Кричеру, что вам больше по вкусу.
— Леди Блэк, а можно мы немного потанцуем? — скромно опустив ресницы, спросила Лаванда, и Поликсена невольно усмехнулась: а ведь боевая девочка, с огоньком и инициативой, хоть и притворяется сладкой булочкой. Она собиралась было ответить отказом — просто так, потакая редкому для нее приступу вредности, — но Панси внезапно присоединилась к просьбе, и Поликсена нехотя кивнула.
— Кричер, принеси патефон из кабинета, а я его заколдую, — попросила она и почувствовала, как ей на руку мягко легла ладонь Эваноры.
— Детка, почему все зовут тебя леди Блэк? — шепотом спросила та. — Неужели ты тайно сбежала и обвенчалась с Сириусом? Или все-таки с Реджи? Регулус — чудесный мальчик, очень милый, и подошел бы тебе значительно лучше, чем его непутевый братец. Но на свадьбу могла бы и позвать, я бы хотела поглядеть на тебя в венке из флердоранжа!
Поликсена накрыла ее ладонь своей и через силу улыбнулась. Слов не было — одна бесконечная горечь, и казалось, что она вот-вот затопит ее с головой. Семьдесят девятый — год резких перемен, год, когда у леди Вал закончилось ее почти безграничное терпение и она лишила своего старшенького наследства. Спасибо хоть из рода не вышвырнула — видимо, Орион встал горой, — иначе свадьба с топором точно накрылась бы медным тазом.
— Конфундус, — шепнула она, сосредотачиваясь, и Нора моргнула, а потом ее черты расслабились, и она мечтательно улыбнулась.
— Я тоже с удовольствием потанцую, — сказала она, поворачиваясь к мужу, и Ренар с готовностью кивнул и встал, протягивая ей руку. Поликсена проследила за ними взглядом: крестный вел жену бережно и осторожно, как несут нежный цветок, стараясь не помять ненароком хрупкие лепестки. Они закружились на середине зала: Эванора с ее шармом «южной красавицы» и Ренар, словно сошедший с экрана черно-белого кино.
За ними, не дожидаясь музыки, встал Драко, приглашая Панси на танец. Поликсена внимательно проследила за тем, как племянница вложила руку в его ладонь и тоже встала. Голову при этом она продолжала держать очень высоко. Точно, драккловы танцы, — с досадой подумала Поликсена. Эту часть образования она как-то упустила из виду, но Драко хорошо натаскали — он вел вполне уверенно, умело сглаживая огрехи партнерши. Пять баллов Малфоям, минус десять Паркинсонам.
Последними на импровизированный танцпол вышли Гарри и Лаванда — учитывая маггловское воспитание героя, они даже не пытались вальсировать и просто замерли на одном месте, перетаптываясь с ноги на ногу. Лаванда положила руки Гарри на плечи и вся сияла, аж глазам было больно — ну вот Поликсена их и отвела, а что на них навернулись слезы, так это от яркого света, а вовсе не от того, что она расчувствовалась, как какая-нибудь клуша Молли Уизли.
Наконец Кричер торжественно, на вытянутых руках, принес патефон, и Поликсена навскидку припомнила несколько маггловских мелодий — вальсировать под Штрауса надо на скучных до зевоты светских раутах, а не на уютных посиделках в узком семейном кругу. Нора замерла на мгновение, вслушиваясь в бойкий ритм, а потом легко подстроилась, и была она такой живой и веселой, что Поликсена отчетливо поняла: сегодня она все-таки будет реветь в подушку, как первокусница с Хаффлпаффа, а еще — курить в открытое окно, тоскуя сразу по всему и по всем, ушедшим безвозвратно, как за ними ни тянись.
Пары кружились, Кричер довольно кивал, сверкая из угла увлажнившимися глазами, а Поликсена сидела за столом в одиночестве и думала о том, что зря не позвала Севера, — был бы у нее хоть партнер по танцам.
***
Северус с силой оттянул воротник и глубоко и жадно вдохнул холодный воздух. Над Астрономической башней раскинулось бесконечное звездное полотно — словно кто-то рассыпал по черной ткани пригоршню белого бисера. Традиционный рождественский ужин в Большом зале в этом году не задался: Альбус рано ушел спать, сославшись на стариковскую усталость, Флитвик и Помона и вовсе уехали, а из оставшихся коллег более-менее ровные отношения у Северуса были только с Люпином — да и те он не больно-то хотел афишировать. Он ушел как раз вовремя — Синистра и Вектор затеяли танцы и явно присмотрели себе в партнеры их с Ремусом, а Северус никогда не умел отказывать так, чтобы не задеть чужие чувства.
— Любуетесь созведием Кассиопеи? — игриво спросил его женский голос, и он резко обернулся, досадуя на собственную невнимательность. В дверях, выходивших на смотровую площадку, стояла раскрасневшаяся Аврора Синистра. — Не знала, что вы тоже цените красоту ночного неба.
— Я ценю одиночество, — прокаркал он, поворачиваясь обратно к зубцам. — Простите, коллега, но я не лучшая компания для сочельника.
— Вы такой загадочный, Северус, — вздохнула Синистра, подходя ближе и становясь рядом — так, чтобы задеть его широким рукавом. — Так и тянет узнать, что скрывается под вашей ледяной броней.
— Разумеется, личная драма романтического характера, — мягко и вкрадчиво сказал он, глядя ей в глаза, и Аврора, застыв на пару мгновений, досадливо усмехнулась и отвела взгляд.
— Эти ваши шуточки, Северус… Послушайте, ну вы ведь должны нас понять: у общества складывается именно такое впечатление. Молодой, успешный мужчина заточил себя в мрачных подземельях и за столько лет не удосужился обзавестись ни семьей, ни даже просто парой… Это очень подозрительно, коллега, а люди склонны искать объяснения подозрительным вещам.
Северус усмехнулся краем рта: разговор неожиданно начал его забавлять. Он наколдовал щит горячего воздуха, защитивший их с Синистрой от ледяного ветра, и с интересом спросил, облокачиваясь о зубец:
— И какое же объяснение нашли сплетники Хога?
— О, — оживилась Аврора. — В основном, как я и сказала, все подозревают несчастную любовь. Правда, никак не могут решить, кто та таинственная красавица, по которой вы убиваетесь. Эти ваши черные глухие сюртуки, Северус, наводят на мысли о трауре. Она погибла, и вы скорбите? Или вас разлучили обстоятельства?
— Ее похитил Темный Лорд прямо у алтаря, — доверительно понизив голос и наклонившись чуть ближе, сказал Северус, и Синистра замерла. — И принес в жертву ради преимущества над силами Света, но ритуал не удался, и моя возлюбленная погибла напрасно…
— Опять вы надо мной смеетесь, — досадливо фыркнула Аврора и стукнула кулачком по парапету. — Я, скорее, поверю, что ее выдали замуж за какого-нибудь богача. Признайтесь, это ведь ближе к истине?
Северус покачал головой: знать бы еще, о ком из гипотетических роковых дам идет речь… Лили совершенно точно вышла замуж по собственному желанию — если кто и возражал, так это Дорея Блэк, не оценившая идею принять в семью магглокровную девицу без связей и денег. Что же касается Каролины… Каро сговорил опекун, но в итоге она ведь пошла под венец с Паркинсоном своими ногами — и явно не под Империо.
— Давайте сойдемся на том, что я ношу траур по загубленной научной карьере, — предложил он и с неудовольствием отметил горькую нотку в собственном голосе. Его статью на днях вернули на доработку, и это оказалось неожиданно болезненным ударом по самолюбию — Северус привык, что его талант никто и никогда не оспаривал. Ремарки рецензентов были ценные и, в целом, уместные, но они все равно заставили его несколько дней кряду скрипеть зубами от злости.
— Кстати, об этом, — сделала стойку Аврора. — Что вы забыли в Хогвартсе, коллега? Ну в самом-то деле: вы ведь не особо любите детей… и это очень хорошо, между нами, — злые умы могли бы найти вашему одиночеству совсем иное объяснение.
Под таким углом Северус на ситуацию еще не смотрел. Он скептично поднял бровь, и Синистра горячо закивала.
— Да-да, такой вариант я тоже слышала. Сколько вам лет, Северус? Тридцать? Тридцать два? На вас порой заглядываются старшекурсницы, я же слышу их шепотки — звездной ночью мысли сами собой тянутся к романтике… а некоторым барышням по вкусу мрачные байронические герои — вот как вы, к примеру. Разве к вам никогда не набивались на отработку? Испорченное зелье, дерзкие ответы на уроке…
— На что вы намекаете? — недоверчиво спросил Северус, резко скрещивая руки на груди, и Аврора добродушно фыркнула.
— Этот ваш фирменный жест тоже тревожит юные сердца, коллега. А уж эффектный взмах полами мантии! Северус, если вы хотите, чтобы восемнадцатилетние дурочки не обращали на вас внимание, нужно идти от обратного: быть попроще, поскромнее, носить невзрачную одежду… Отпустить усы, в конце концов. Возьмите пример с Люпина — Ремус выглядит как всеобщий старший брат, добрый, участливый и улыбчивый, но совершенно не будоражащий воображение. Твидовые пиджаки, поношенные туфли, ясный взгляд…
— Теперь вы надо мной шутите,
коллега, — ядовито отозвался Северус. — Ну или вам ударил в голову праздничный пунш.
— Ударил, конечно, — с благостным видом согласилась Аврора, томно обмахиваясь своей неизменной остроконечной шляпой. — Но я права, признайте. Северус, мне от вас ничего не нужно — ну разве что тур вальса, — так что прислушайтесь к моему совету, пока я в настроении его дать: женитесь. Ну или заведите даму сердца, так, чтобы все видели, что вы заинтересованы в ровеснице. Люди перемоют вам косточки и успокоятся, и тогда можете разойтись с ней и снова забиться в свое мрачное логово.
Северус потер бровь костяшкой пальца и вопреки собственному желанию всерьез задумался. За время его преподавания бывало, конечно, всякое, особенно на старших курсах: анонимные валентинки под дверью, слишком короткие юбки — в основном у магглокровных девиц, — горящие взгляды и искусанные губы… Обострение, как у всяких приличных психиатрических отклонений, наступало по весне — некоторым студенткам как раз надоедали робкие ровесники, и их взгляд волей-неволей останавливался на преподавателях. Самолюбие Северуса это никоим образом не тешило: в школе-интернате мало привлекательных кандидатур, тем более когда большинство преподавателей-мужчин уже разменяло пятый десяток. На фоне Флитвика и Дамблдора он естественным образом смотрелся выигрышно — но благодарить за это следовало не эффектные жесты и харизму, а именно что искусственно ограниченный выбор.
С другой стороны, Аврора была в чем-то права: со стороны его затворничество и правда смотрелось необъяснимо. Подозрительно даже. Спасибо, что сплетники сошлись именно на романтической драме, а не на чем-то серьезнее. Действительно, зачем безусловно талантливому зельевару годами протирать штаны на школьной кафедре? Сюда можно было бы подвести любое зловещее объяснение, включая тайные эксперименты над студентами, — с последующим стиранием памяти… И как удачно вышло, что Северус еще и успешный менталист!
— Я вас услышал, Аврора, — сказал он наконец, и Синистра важно кивнула и упорхнула вниз по лестнице слегка неверным шагом, — видимо, пунш и вправду был забористый. Северус проводил ее задумчивым взглядом и потер висок: для полного счастья недоставало только этих хлопот.
***
— Наш крошечка Ронни…
— …в последнее время…
— …отчетливо горд собой.
— Так что же случилось…
— …у младшего братца?
— Ты слышишь нас, Ронни-бой?
Рон сжал челюсти, стиснул кулаки и ускорил шаг — шумный рождественский ужин был в самом разгаре: гусь с яблоками, пудинг с патокой, елка, украшенная разномастными шарами, вся семья в фирменных свитерах Уизли, галдеж и смех, битва за самые вкусные кусочки и суровые отповеди мамы… Рон любил Рождество — в такие моменты можно было представить, что он тоже нужен, важен и ценен. И надо же было близнецам прицепиться к нему именно в этот чудесный вечер, лучший вечер в году!
— Ронни, мы не отстанем… — по их дурацкой привычке начал тот, что пристроился справа.
— …пока ты не скажешь нам правду, — закончил тот, что цепко взял его за левый локоть. Рон вздохнул и остановился, скрестив руки на груди и мрачно оценивая обстановку. Двое на одного в узком коридоре — как всегда, нечестное преимущество, даже не учитывая разницу в возрасте, но близнецы никогда не заморачивались рыцарским кодексом чести. Рон тоже в него не верил и уже давно, лет с шести или семи, когда окончательно понял, что никто не станет ждать, пока он примет вызов и соберется с мыслями. Бить надо первым и без предупреждения — тогда еще есть шанс на победу.
— Что вам от меня надо? — четко и жестко спросил он, и близнецы переглянулись. — Вам нечем заняться? Снова пропустите десерт, как в прошлом году, и будете ныть, что вам никто не оставил даже кусочка.
— А наш Ронни отрастил себе зубки, — удивленно отметил левый близнец, и они одновременно почесали в затылке. Рона передернуло: он терпеть не мог, когда они так делали, у него словно в глазах двоилось. — Что же придало тебе храбрости?
— Что-то точно придало, — согласился правый близнец. — Братец Фордж, неужто наш конопатый малыш накопил себе на новую палочку?
— Да нет, не может быть, братец Дред, — усомнился другой. — Олливандер берет немало, где бы Ронни-бой достал такую сумму?
— У меня действительно есть новая палочка, — сказал Рон, незаметно беря эту самую палочку покрепче, боевым хватом. — Поэтому не лезьте ко мне, если не хотите огрести по полной.
— Какие мы грозные, — восхитился Фред (или Джордж?) и, быстро потянувшись, взлохматил Рону волосы на макушке. Рон отпрянул и сделал шаг назад, к стене, не выпуская их при этом из виду. В целом близнецы любили его — своей странной жестокой любовью, полагавшей, что лучший подарок на день рождения — это конфетка, превращающая в фиолетовую жабу. Из всех детей семьи Уизли одна только Джинни избежала их неуместных шуточек… ну и еще Билл, конечно: при нем близнецы ходили по струнке, отзывались на свои имена с первого раза и в целом были паиньками — рука у Билла была тяжелая и второго шанса он обычно не давал.
— И все-таки, Ронни, мы волнуемся…
— …откуда у тебя может быть новая палочка, если ты ее не покупал?
— Подарили, — процедил Рон, с мстительным удовольствием глядя, как лица братьев одинаково вытягиваются.
— Подарили — новую палочку? — озадаченно переспросил Джордж (или Фред?), быстро переглядываясь со своей копией. — Это кто такой щедрый?
— Кто надо, — угрюмо отрезал Рон, слегка повернулся и сделал еще один шаг назад — в сторону кухни, откуда слышались звонкий смех сестры и нудные нотации Перси и так соблазнительно тянуло маминой фирменной подливкой. — Есть в мире люди, которые меня ценят.
— Или пытаются вывести тебя из строя, дубина, — неожиданно холодным и взрослым тоном сказал правый близнец и не терпящим возражений жестом протянул открытую ладонь. — Палочку! Живо!
Рон поймал себя на том, что рука сама собой дернулась отдать единственное оружие, и набычился еще сильнее. Да что же это такое, в конце-то концов! Его могут оставить в покое хотя бы в этом вопросе? Или он должен спрашивать разрешения на каждый чих?
— Нет, — решительно сказал он и приготовился к драке. — Давай, попробуй отбери.
— Дурак ты, — в сердцах сплюнул второй близнец. — Ты же слышал, что с Паркинсон что-то не так — и причин никто не знает, только что была замешана палочка. И тут тебе дарят — вдумайся, дарят, ни с того ни с сего! — еще одну палочку.
— Так что давай ее сюда, Ронни-бой, — тем же безапелляционным тоном отчеканил первый, по-прежнему держа ладонь открытой. Рон поколебался, но потом все-таки положил на нее палочку, чувствуя себя без нее голым и совершенно незащищенным. — И чья же это игрушка?
— Поттера, — буркнул Рон, упорно глядя на носки своих поношенных ботинок. — У нас соглашение — и не спрашивайте, все равно не скажу, в чем оно заключается. Ну вот это плата, а я отдал ему свою.
— Твой Поттер — очень мутный тип, — недовольно сказал один из близнецов — Рон так и не научился отличать их по голосу, для него братья звучали совершенно одинаково. — Не знаю, что там творится у него в голове, но мнится мне, что Неназываемый знал, что делал, — не иначе будущего конкурента почуял.
Рон поднял глаза, не веря собственным ушам. Близнецы тем временем осматривали палочку со всех сторон, царапали ногтем лак и едва ни не пробовали ее на зуб.
— Палка как палка, — наконец раздосадованно заметил один из них. — Ничего такого…
— …подозрительного не вижу, — закончил второй, и они переглянулись, синхронно пожали плечами и отдали Рону палочку — с заметным сомнением на лицах.
— Переговори с директором, Ронни-бой, — посоветовал левый близнец, подталкивая его в сторону кухни. — Ему будет интересна невиданная щедрость героя. И отцу тоже покажи — просто на всякий случай.
