***
Саске сваливает содержимое двух пакетов на стол. Конфеты, открытки, несколько фантиков, всё от тех же конфет. Смотрит с гримасой недовольной, обесценивающей. — Не пойму. Как эти девчонки не боятся признаваться. Ещё и дарят вот это всё. Заняться нечем что ли? Валентинок вон понаписали. А мне потом выбирай, с кем пойти или не пойти на свидание. А я из них никого не хочу звать… — замолкает, грустнеет. — Я бы признался кое-кому, но это сложный выбор. Он… Хм… Я не знаю что делать. — Саске, что бы ты ни выбирал, я буду любить тебя всегда, — улыбается Итачи своему глупому влюбленному брату. — А Наруто, думаю, стоит знать о твоём выборе.***
— Вот говоришь кому-то «я тебя люблю», а в ответ получаешь «спасибо». Ты вроде как и не ждал «я тебя тоже». Но это ебучее «спасибо» — хуже некуда. За что вообще в таких случаях благодарят? Типа «спасибо, мне приятно обожание»? Это же не комплимент! Может я люблю за всё говно, которое есть! — Ты что-то с мысли сбился, — уточняет Какаши, безучастно разглядывая шоколадную конфету у себя в пальцах. — Да ничего я не сбился. Бесит это всё. День всех влюблённых, ага, конечно! День униженных и отвергнутых. Какаши кладёт конфету обратно в коробку и тяжело вздыхает: — Ясно. Ну смотри. Я тебя люблю. — Спасибо. Поддержал, — Обито кривит морду. — Хотя, знаешь? Я тебя тоже! И хуй с ней, если она даже конфеты не забрала! Пойдём!.. — Сексом займёмся? — почему-то ещё раз тяжело вздохнув, спрашивает Какаши. — А то! Ща в бар, а там найдём кого-нибудь! Пошли. Но вообще, ты иногда так вживаешься в роль, что я пугаюсь, — ржёт в ответ Обито и идёт в коридор за курткой. — Как бы из этой роли выйти? — спрашивает сам себя Какаши. — Чё? — Да так. Чур брюнетки мои.***
В комнате, спустя сутки, всё ещё пахло массажной свечкой. Запах её остался на постельном белье, а менять его почему-то не хотелось. Ирука усмехнулся и решил всё-таки написать. А свечкой, действительно пахнет. Для меня сейчас это как запах алкоголя для развязавшегося алкоголика. Хочется опохмелиться. 🤣 18:50, 14/02 Чучело в поле: Я не хочу частить со встречами. Тебе лучше установить тот сайт знакомств. Просто, сам понимаешь, я не хочу потом задаваться ненужными вопросами. У меня впринципе избегающий тип привязанности. 19:05, 14/02 Чучело в поле: Но мне всё очень понравилось, если что. 🤭 19:05, 14/02 Да, конечно! Я сам не хочу ничего перепутать.)) Да, было круто! 19:06, 14/02 Ирука отложил телефон и посмотрел в темноту за окном. Февраль всё-таки ещё зимний месяц. За стеклами холодно, а в груди теперь обидно и одиноко. Наверное, всё из-за этого дурацкого вовсе-не-праздника, ну или Ирука оказывается уже успел что-то перепутать.***
Если я не поцелую тебя до того, как ты выйдешь за него, я не смогу себя оправдать. Не смогу не винить в малодушии и трусости. Не смогу залезть на табурет морали и убедить себя, что на полу грязно, чтобы не наступать на него. Пол чистый и прозрачный, как вода. Но я боюсь утонуть. Можно я подумаю о себе? Вечный отказ в том, чего так хочется — не сейчас, не время, не нужно тебе, мне здесь не место, не место для отвержения. Сколько раз говорить: «Я люблю тебя», — и чувствовать всю степень неуслышанности, когда ты с легкостью отвечаешь: «Я тоже». Нет, ты не тоже, но я — да. Я ведь друг тебе. Хуже, подруга. А потом, как принять сделанное? Как принять себя с тем, чему даёшь место? Вот где настоящее отвержение. Во мне самой. — Мы же вроде обсудили, — Микото пытается выдавить из себя улыбку. — Ну. Это был твой монолог — три вопроса и три твоих же ответа. — Ты кивала. Кушина кивает. — Тебе будет легче, если я кинусь тебе на шею… Ну, если проявлю себя? Только дополнительных проблем создам, а тебе и так непросто. — Говори прямо! — она знает, ну или догадывается, ждёт. Губы поджимаются. Выдох и шаг. Поцелуй как в детском саду — если губы к губам — то уже неприлично. Узумаки и не думает закрывать глаза, пока лица так близко после секундного прикосновения. Во взгляде грустная нежность. Не думает закрывать, пока не закрывает и сама не целует в ответ. Трепетно и не менее неожиданно. Замереть и не дышать, но это так ценно, так много, столько раз прокручено в грезах перед сном, что тело натренеррванное фантазиями действует. Руки гладят, притягивая ближе, глубже, лишь бы её не сломать, хрупкую, почти невесомую. — Ты же знаешь, что я Учиха. Если это из жалости, то у меня сейчас шаринган пробудится. И тогда к чертям планы твои все. — Угу. Учиха. Угроза и манипуляция тому подтверждение, как и нерешительность, — смеется Кушина. — Я люблю тебя. — Да. Я уже много раз говорила, но как и положено Учихам, с глазами у вас хорошо, а со слухом, видимо, нет. Я тебя тоже! Даттебане! За окном снег идёт вверх. Февраль чертит на стёклах морозом кружки и стрелы. Глупо планировать свадьбы на четырнадцатое февраля.***
Гай улыбается во все тридцать два. — Пробежимся? Какаши вздыхает, убирает книгу в поясню сумку. Гай поднимает кулак. — Давай без камень ножницы бумага. Сегодня и так очевидно, что нам не везёт, — просит Хатаке. Гай опускает руку и смотрит по сторонам на украшения к празднику всех влюблённых. — Какаши, давай сыграем. Кто выиграет, тот получит удачу на весь год. Какаши соглашается и проигрывает. Гай хлопает его по плечу, страшно довольный. — А кто не выиграл, тот найдёт себе любимого человека. А теперь круг вокруг деревни! И я выиграю, мой вечный соперник! Удача на моей стороне!