За звёздами в тени

      Тарталья честно пытается прибраться в доме, хоть и никогда не любил это занятие. Он сыт подобными вещами по горло с тех пор, как тайком от отца помогал Тоне и маме с домашней работой вместо игры в мяч, но сейчас мыслей в голове слишком много, и он пытается сбежать от них как можно дальше.       Нечего ему разводить нюни, пока Света не вернулась и не выложила ему все вынюханные ей секреты. Он же мужчина, в конце-то концов! Пускай нежные барышни страдают и ломают голову над каждой мелочью, но никак не он! Уж лучше заняться чем-нибудь полезным. К тому же, юноша тешит себя надеждой, что подруга вернётся не одна, а в сопровождении Кати. Тогда ей не придётся занимать лишне работой и она хотя бы немного обрадуется. То, что Катя невероятно ценит подобную помощь, Чайльд понял уже давным-давно, ещё когда они учились в одной школе и ему случалось сделать для неё любую мелочь, на которую другой человек вряд ли бы даже обратил внимание.       Да, он должен вновь увидеть, как загорятся её большие, выразительные глаза, чтобы утонуть в них и забыть обо всех проблемах и доносах разом. И господине Чжун Ли, желательно, тоже. Интересно, Света извинится перед ним за Тарталью, если хорошенько её попросить? Всё-таки и вправду плохо было ломать ему теплицу.       Но кто же мог хоть что-то о нём пронюхать? Чайльд был предельно осторожен, ни с кем никогда не делился своей ролью, кроме тех, кто уже работал с ним. Неужели этот несносный сорванец, с которым они играли в поручения, брякнул глупость?       Нет, тут же отметает Тарталья. Этого маленького проказника вряд ли кто послушал бы, не зря же он выбрал именно такого помощника. Разве что Света отнеслась бы к его словам серьёзно, учитывая, что она призналась, что хочет раскрыть тайну друга. Но она бы ни за что не устроила спектакль с доносом отцу Кати, в этом Чайльд уверен. Верные подруги никогда так не поступают, а Света, по его скромному мнению, даже больше, чем просто верная подруга.       Юноша ударяет себя по лбу и плюхается на стул, оставляя веник стоять рядом с деревянной ножкой сидения. Он обещал себе не лезть во все эти глупости, пока подруга не вернётся, но ничего не может с собой поделать. Всякая его мысль в итоге набредает на проторенную тропку и возвращается к волнующему его вопросу, хочет того Тарталья или нет. Никакая уборка здесь уже не поможет, он всё будет крутить в голове одну и ту же заевшую пластинку, как бы он ни хотел соскочить с этого. — Хорошо, — бормочет он, складывая пальцы и тихо откашливаясь. — Хорошо…       Его глаза беспокойно рыщут по полу, будто там он найдёт подсказку, но он натыкается на одни лишь неровности, извечно сопровождающие деревянные полы, и ни на что более. Конечно, не ожидал же он, что пол даст ему ответ!       Чайльд дёргает ворот, не понимая, откуда у него берётся такое невообразимое желание избавиться от щекотки в горле, и кашляет громче, чуть ли не физически ощущая продвижение чего-то вверх. Видно, он всё же случайно поймал ртом почти что не кажущего носа на их с Катей участке комара. Что ж, в следующий раз эта маленькая гадина будет знать, как кусать его невесту, пока та спит.       Тарталья ничего не понимает. Он со всей допустимой осторожностью крутит в руке нежнейший голубой лепесток, заляпанный кровью и немного помятый. У юноши слишком много вопросов, большинство из которых он не может даже сформулировать. На самом деле, их все можно свести к единственному — «что за чертовщина?», но Чайльд не любит драматизировать и пытается найти объяснение.       Он уверен в одной вещи: таких лепестков он нигде не видел, не то что уже пихать их в рот и давиться ими. Где вообще растут такие цветы? Таких нет ни у одного его знакомого в посёлке.       Тарталья раздражённо отмахивается, выкидывая лепесток, и вновь берётся за веник. В последнее время происходит достаточное количество фантастических или казавшихся ему совершенно невозможными вещей, поэтому стоит привыкнуть. Можно будет спросить у Светы, и она даст обыденное объяснение этой глупости, вот и всё.       Да, не ему же разбираться в этих нелепых цветочках. Его направленность совершенно иная, вот он и не обращал внимания на подобные глупости. Не все же цветы мира он должен хранить в памяти, в конце-то концов!       Чайльд чувствует, что занимается самообманом, но он не хочет больше сталкиваться со странными событиями в своей жизни. Он не верит ни в одну вещь, которая не имеет объяснения, не столько в силу образования, сколько в силу вложенного в него природой скептицизма, усугублённого его работой, где доверие на пустом месте — дорога если и не на тот свет, то, во всяком случае, к неверному разрешению ситуации.       Правда, Тарталья не может представить, как в него попал цветок, который он и в глаза не видел, но предпочитает думать, что это сорняк или нечто подобное, который он подцепил во время копания на грядках. Всякое может произойти, убеждает он себя, каким бы странным оно поначалу ни выглядело. Тем более, это достаточно логичное объяснение, как он считает. — Эй! — неожиданно раздаётся голос Светы, заставляя Чайльда вздрогнуть всем телом и очнуться от мыслей. — Умер ты, что ли? Сашка, отвечай!       Юноша смеётся и откидывает веник, направляясь к кухне, чтобы столкнуться с подругой, недовольно смотрящей на него через открытое окно. Девушка закатывает глаза и складывает руки на груди, демонстрируя всем видом, что он провинился, но Тарталья веселится лишь больше, прекрасно зная, что в глубине души она не сердится. — Я тебя зову-зову, а ты там спрятался! Если проблемы со слухом, не уходи так далеко-то хоть! И вообще… Ой, ладно.       Света быстро подтягивается и залезает на подоконник, тут же спрыгивая на пол и с гордостью, словно только что проделала сложный трюк, оглядывает всю комнату. — Всё ещё хуже, чем мы думали. — Да? Что случилось?       Чайльд физически ощущает, как атмосфера в комнате мгновенно меняется, и уже не то что не смеётся, но даже не удерживает на лице улыбку. Нечто холодное сжимается прямиком в его груди, захватывая когтистыми лапищами ещё и спину, но Тарталья не позволяет себе показать страх, приученный не выражать подобных компроментирующих эмоций в сложных ситуациях. — Оказывается, отец Кати наговорил на тебя ерунду просто так, чтобы выместить злобу, — сообщает Света, ободряюще улыбаясь. — Собственно, я в этом не сомневалась, но Катя противится такой мысли. Отец же у неё хороший, он не станет так поступать, он просто ошибся… Ну, ты знаешь. — Надеюсь, ты не стала её усиленно переубеждать? — быстро спрашивает Чайльд, боясь, что на его лице может отразиться излишняя радость может показаться подруге странной, а потому пытается скрыть её, заставив Свету думать о себе, а не о нём.       Девушка приподнимает брови, выразительно округляя глаза. — Кем ты меня считаешь? — спрашивает она, не ожидая ответа. — Конечно, мне хватило ума выразить сомнения только один раз! Надеюсь, Катя поверила, что я в конце концов смирилась с её доводами. Довольно тех огорчений, что у неё уже есть. Представляешь, профессора обвинили в каких-то там незаконных опытах и том, что он пытается завязать отношения с господином Чжун Ли. Мол, ему такой зятёк не помешает. — Прошу прощения?       Света качает головой и позволяет себе улыбнуться. — Поверь, я подумала совершенно так же, когда Катя рассказала мне об этом. Он же даже вряд ли представляет, как выглядит господин Чжун Ли, не то что уже хочет выдать за него Катю! К тому же, они вообще не общались, разве нет?       Чайльд пожимает плечами, искренне недоумевая. Он не помнит ни одного случая, чтобы Чжун Ли пытался завести разговор с его невестой в то русло, которое Тарталья мог счесть бы оскорбительным, скорее наоборот вёл себя с ней более сдержанно. — Ну, у него бы в любом случае ничего не вышло. Иностранцев у нас не особенно любят, тем более после того, как… Впрочем, это не имеет значения.       Тарталья скорее булькает, чем покашливает, понимая, что зашёл немного далековато и едва не ляпнул глупость, о которой дозволено знать ему одному, и Света милостиво делает вид, что ничего не заметила. Очевидно, она или итак догадывается о его отношениях с загадочным китайцем, или считает этот вопрос пока что слишком неважным по сравнению со всеми остальными. — Оно-то и понятно, но разве же можно хоть что-то объяснить этим крысам? Единственная цель прибытия господина Чжун Ли — разведение новых видов вместе с таким светилом науки, да ещё и втайне от правительства. Мол, здесь сельское хозяйство лучше, земля плодороднее, да и профессор такой прекрасный… — Но он же… — смущённо начинает Чайльд, но оказывается перебит понявшей его с полуслова подругой. — Другого профиля, да? Мне кажется, кто-то, как говорится, просто имеет на него зуб, вот и выдвигает невероятную теорию, чтобы избавиться. Всё это похоже на сделанное на скорую руку плохое обвинение, честное слово. Тем более, в некотором смысле доктор может быть полезен агроному, а опыты господина Чжун Ли могут оказаться незаконными, так что… — Это ложь! — Я понимаю, Саш, я понимаю. Неужели ты думаешь, что я верю в это, хотя уже тысячу раз повторила, что нет? Просто потребуется время и… некоторые умения и знакомства, чтобы разобраться, что к чему… Катя не может бросить всё как есть, понимаешь? Она пока что не приедет.       Тарталья сникает, опуская плечи. Это не выглядит как признание его невестой его виновности в сложившейся ситуации, но он всё равно не хочет быть отделён от Кати. — Ей на помощь пришёл… э… — Света хмурится, перебирая что-то в голове, и наконец щёлкает пальчиками. — Лёша, вот! Красивый такой, весь из себя пылкий. Говорит, мол, я помогу, я во всём разберусь, я ведь уже предупредил…       Девушка заливается смехом, замечая, как её друг из печального становится мрачным, и хлопает его по плечу, заставляя вздрогнуть. — Ну же, горе-влюблённый, сделай что-нибудь! Ты же полицейский, ты должен в этом разбираться! Тем более, поговори с господином Чжун Ли, пусть он подпишет какую-нибудь бумажку о том, что он по своему желанию выращивает чудодейственные лопухи. Катя будет на седьмом небе, а ты станешь ещё большим рыцарем! — Ты специально добавила про этого Лёшу, да? Его не существует, так ведь? — Нет, почему же. Существует. Пришёл, когда я сидела у Кати, а когда уезжала, даже проводил до станции. — То есть… — Да, геройствуй, а то ещё отберут твою Катю! — Ты издеваешься, да?       Девушка вместо ответа смеётся вновь и, подбоченясь, говорит вместо ответа: — Пистолет отдать Чжун Ли не забудь.