Чёрное к белому

      Рейстлин смотрел на двух эльфов, которые стояли перед ним, и во всех известных ему выражениях проклинал Конклав магов. Довольно было и того, что Пар-Салиан и толпа этих бездарей навязали ему ученика, хотя сам Рейстлин вовсе не испытывал желания с кем-либо делиться своими магическими знаниями… но вот это слишком даже для них.       Про Рейстлина и Карамона никто не сказал бы, что они братья, тем более близнецы. «Неужели он тоже Маджере?» – сколько раз с удивлением звучала эта фраза, сколько презрительных взглядов ловил на себе Рейстлин… ну конечно, он совсем не похож на своего широкоплечего, статного красавца-братца! Карамон, правда, всегда их родством гордился, но явно лишь с целью перед окружающими себя добрым и хорошим показать. В любом случае, Рейстлина и Карамона Маджере не перепутал бы никто. А эльфы, мало того, что не один, а целых двое, ещё и выглядели совершенно одинаково. Прямые чёрные волосы, спадающие на плечи. Тонкие черты бледных лиц. Тёмные глаза и вежливые, ничего не выражающие улыбки на губах. Только цветом одежд они различались – белый и чёрный.       Рейстлин терпеть не мог терять контроль над ситуацией. Чувствовать себя… беспомощным. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с собой и подобрать хоть какие-то слова.       – Разве ты принадлежишь к Ордену Белых Одежд? Мне говорили, что ты из Чёрных.       – Всё верно, – ответил за эльфа в белом второй. – Нам обоим полагается носить Чёрные Одежды, но…       – Но?       – Но, будь мы оба в чёрном, как ты различал бы нас, учитель?       В его голосе Рейстлину послышалась насмешка. А он никому не позволял смеяться над собой – с тех самых пор, как детство в Утехе осталось далеко позади. Какое право имеет этот остроухий мальчишка дерзить самому Рейстлину Маджере?! Он должен быть бесконечно благодарен и счастлив, что ему вообще дозволили переступить порог Палантасской Башни! Терпение Рейстлина истончалось, а оно и так никогда не было слишком уж большим. Расправив плечи, выразительно опираясь на посох Магиуса, Рейстлин окинул холодным взглядом нежданных гостей и требовательно спросил, обращаясь к чёрному:       – Как тебя зовут?       – Даламар. Даламар Арджент.       – Ясно. А тебя как? – он повернулся ко второму эльфу, который едва заметно помедлил с ответом.       – Даламар Арджент.       – Вы… вы что, издеваетесь надо мной?..       Их голоса тоже звучали почти одинаково. Братья переглянулись и снова посмотрели на Рейстлина… сверху вниз, ведь они были выше ростом, и Рейстлина почему-то пробрало ледяной дрожью до самых кончиков пальцев. Не нравились ему эти эльфы. Что-то не так было в них… может, в непроницаемых глазах, может, в улыбках, искусственных, словно нарисованных на лицах кукол, может, в их одеждах, так странно контрастирующих друг с другом. Рейстлин не понимал, что именно – а он терпеть не мог не понимать. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Да пускай Такхизис утащит в Бездну Пар-Салиана и его трижды проклятый Конклав магов…       – Вовсе нет, шалафи, – ответил эльф в чёрном, нисколько не изменив ни позу, ни выражение лица, ни тон голоса. Так и стоял неподвижной статуей, а рядом с ним – вторая абсолютно неживая фигура. – Меня зовут Даламар… моего брата зовут Даламар… Конклав отправил нас к тебе, чтобы дать нам возможность обучиться магическому искусству. Знаю, ты не ожидал, что нас будет двое… но можешь считать, что Даламар Арджент только один.       От этих странных, абсолютно непонятных слов, от тихого смешка, последовавшего за ними, Рейстлину стало жутко. И ещё больше потом, когда в уединении своих покоев он внезапно вспомнил, что в отместку Конклаву не дал защитного оберега для своего ученика… двух учеников… Шойканову Рощу, полную хищных голодных тварей и призраков, им пришлось проходить самостоятельно, и они прошли, и ни одной царапины на них не осталось, и даже одежда нисколько не запачкалась. Да кто они такие, эти… Даламары?       Рейстлин долго думал, не послать ли гневное письмо Пар-Салиану – давно пора высказать всё этому невыносимому старику! И так же долго думал, что делать с обрушившимися на его голову учениками… не заявить ли, что передумал, не отправить ли обратно? Было в них всё же что-то чрезвычайно подозрительное. Но Рейстлин не хотел выглядеть дураком в глазах Конклава. Он сам, вполне добровольно, согласился на предложение Пар-Салина обучить кого-то магическому искусству; ему даже заранее сообщали, что это будет эльф… тёмный эльф… Может, второй Даламар вообще увязался за первым по собственной прихоти, и маги даже не знают? С этими магами Рейстлин предпочитал не иметь дел вовсе, поэтому в конце концов решил махнуть рукой и оставить всё как есть. Да, эльфов оказалось двое… что ж, четыре руки лучше и быстрее справятся с его поручениями, а Рейстлин планировал гонять учеников без пощады. Надо же кому-то выбираться на рынок за ингредиентами для зелий, узнавать последние новости, таскать тяжёлые книги из одной комнаты в другую, разжигать огонь в каминах, готовить еду и следить за порядком… мало ли ещё найдётся дел в Башне?       Даламары остались. И Рейстлин был этому даже рад.       Вопреки опасениям, они вовсе не мешали ему. Он боялся, что Конклав пришлёт какого-нибудь желторотого юнца – шумного, назойливого, не способного успокоиться даже на минуту; этот мальчишка будет путаться под ногами, задавать бесконечные вопросы и утомлять своим присутствием. Но Даламаров Рейстлин почти не замечал. Они незаметно и бесшумно выполняли все обязанности, которые он на них возложил, поддерживали безукоризненную чистоту в Башне, в личные покои и кабинет Рейстлина не совались (он строго-настрого им запретил), внимания к себе не требовали. Обучения как такового в общем и не было. Рейстлин быстро понял, что не готов ради каких-то там учеников отвлекаться от своих исследований и экспериментов, поэтому, стоило им появиться на пороге, совал в их руки первые попавшиеся книги и захлопывал дверь. Даламары незримо пребывали где-то там, в других комнатах, не мешали, под руку не лезли, ни о чём не спрашивали и прилежно изучали магические книги. Некоторое время спустя Рейстлин позволил им посещать библиотеку – и снова о них забыл, с головой погрузившись в работу.       Эльфы с ним не заговаривали. А если он обращался к ним, отзывались ровными, безразличными голосами:       – Да, шалафи. Конечно, шалафи. Мы всё сделаем, шалафи.       «Мы». Они всегда были вместе, работали над книгами вместе, отправлялись выполнять поручения Рейстлина вместе. Чёрный и белый Даламар. Рейстлин поверить не мог, что их родители действительно идиоты и назвали сыновей одинаково… единственное, что раздражало его в учениках, – упорное нежелание признаться, как их зовут на самом деле. «Даламар Арджент, шалафи, мы ведь уже говорили» – и одинаковые улыбки на одинаковых, застывших как маски лицах. Чёрный и Белый – так он стал, в конце концов, называть их про себя, а непонятное слово «шалафи» отыскал в задвинутом на самые дальние полки библиотеки словаре эльфийского языка. Учитель. Ничего такого – просто учитель, господин, Даламары правильно делают, что обращаются так к нему… но почему в этом слове, в интонациях, с которыми его произносили эльфы, Рейстлину мерещилась угроза, неведомая опасность, проклятие?.. Он отгонял эти глупые мысли прочь и возвращался к работе.       Даламаров не было видно и слышно, но Рейстлин их присутствие всё же ощущал. Просто знал, что в Башне он теперь не один… а он всегда жил тут в полном одиночестве, даже Карамона в гости ни разу не приглашал. В холодных стенах Башни поселились новые звуки: едва различимые шаги по каменным плитам коридоров, слабый скрип дверей, звон посуды, шелест книжных страниц, приглушённые голоса. Рейстлин входил в библиотеку и видел в креслах у окна двоих, неотличимо схожих, в чёрной и белой одежде; они почтительно вставали ему навстречу, кивали, улыбались своими мёртвыми улыбками и садились лишь тогда, когда Рейстлин, взяв с полки нужную книгу, уходил. Порой, вспомнив о своих обязанностях учителя, Рейстлин задерживался на пару минут, чтобы расспросить их, и они без запинки пересказывали ему древние тексты о магии, приводили примеры заклинаний, перечисляли все ингредиенты того или иного зелья. Они смотрели на него, слегка склонив головы к плечу, словно спрашивали: «Ну что, ты доволен, шалафи?» Рейстлин сухо хвалил их и торопился как можно скорее уйти. Чёрный и белый Даламары, словно жуткие отражения друг друга в искривлённом зеркале… ничего, кажется, не было в них особенного, но рядом с ними Рейстлин чувствовал себя неуютно. Нет, конечно, они не могут быть подосланными Конклавом шпионами. Не могут же?.. Неясная угроза, исходящая от них, наверняка обычная игра воображения, вечного страха, что Конклав сунет свои длинные любопытные носы в его дела. Нет, он бы понял, если бы ученики замыслили что-то недоброе. Здесь, в собственной Башне, Рейстлину Маджере никто не сумеет причинить вред. Но надо на всякий случай приглядывать за Даламарами внимательнее.       Рейстлин больше не был один. И не хотел признаваться даже себе, что к тревоге примешивалось чувство облегчения и… радости. Он не говорил Пар-Салиану, почему после долгих и упорных многолетних отказов всё-таки согласился взять себе ученика. Он никому об этом не говорил и говорить не собирался.