***
Джихо так сильно нравится заниматься каналом совместно с Хобином. Роль оператора устраивает его полностью, ведь он полноценно участвует в съёмках, но при этом лишний раз не получает по лицу. И при этом процесс создания роликов приносит огромное количество эмоций: от искреннего страха до безграничной радости. Джи-Хёк волнуется за Хобина каждый раз. Он до ужаса эмоциональный и без того, но постоянные удары, которые Ю пропускает, заставляют Джихо переживать, дёргаться, кричать. И Хобин, как назло, каждый раз выглядит, словно вот-вот помрёт, и побеждает лишь в последний момент, да и то часто по обыкновенной случайности. И поэтому Джихо и сам каждый раз ощущает, будто ещё немного, и он получит инфаркт от волнения за лучшего друга. А потом заботливо обрабатывает его синяки и ссадины, нахваливая Хобина за очередной потрясающий ролик. Или тащит на себе до ближайшей больницы, ворча под нос, что Ю так и помереть может. Хобин в такие моменты чаще молчит, слушая бесконечную эмоциональную болтовню Джихо. Или трогательно извиняется, но никогда не обещает, что подобного не повторится. Оба знают: повторится и не раз.***
Хобин тихо бурчит себе под нос, заламывает тонкие темные брови, морщит нос, дует губы. Сидит в грязном шкафу, обняв собственные колени, и с ощутимой неловкостью пересказывает Джихо и Гаёль подробности вечерней встречи с Хван Ман-ги. А Джи-Хёк лишь смотрит на него, не отрываясь, и чувствует, как все концентрируется на злости. — Чего ты заладил? Боми то, Боми это, — выдает Джихо и старается скрыть нотки агрессии в голосе. И сам себя ненавидит за эти эмоции, ведь не имеет никакого права злиться. — Что с того, что тебя побили напротив Боми? Джи-Хёк старается держать злость и ревность в себе, ведь не должны слова лучшего друга вызывать такие эмоции. А Хобин поднимает глаза и, кажется, понимает всё лишь по нахмуренным светлым бровям и отведенному в сторону взгляду. — Нет, ты не понял, — пытается заверить Хобин каким-то слишком уж высоким голосом. — Мне просто-напросто стыдно, что меня побили перед подругой, которую я пришел защитить. Вот и всё. Джихо чувствует, как стыдно становится от каждого слова Ю. Стыдно, что вынудил Хобина оправдываться, хоть тот и не провинился ни в чём. Стыдно, что позволил себе думать и чувствовать лишнее, скатился до глупой ревности. И вечером в очередной раз будет злиться на себя, стоя под горячим до красных пятен по телу душем, за собственную нерешительность, эмоциональность и бесконечные страхи, сковывающие тело и разум, когда дело касается всех новых, неизведанных доселе чувств. Но сейчас старается оставаться спокойным и держать себя в руках. Куда важнее поговорить с Хобином. — Ты... Собираешься драться с ним так же, как и с Пакго? — на последнем слове голос Джихо закономерно дрожит, но он старается игнорировать это и настороженный взгляд Ю, что следует сразу после произнесенного имени. — Нет, — Хобин прячет лицо в собственных коленях, Джихо же выдыхает с чистым облегчением после этого одного-единственного слова. — Не думаю, что смогу. Джихо хмурится, опускается на корточки на уровень Хобина, кладет ладонь на темный затылок, убирает швабру подальше от Ю. — Ты молодец, братец, — выдаёт он мягко, бархатно, на пару тонов тише, чем ранее. — Сон Тэхун легко с тобой обошёлся, потому что подумал, что ты славный парень. И так и есть, — ещё чуть тише добавляет Джи-Хёк от себя, — но тебе придет пиздец, если ты нарвешься на Ман-ги. Хобин отрывает наконец подбородок от коленей, поднимает голову, смотрит Джихо в глаза с какой-то благодарностью. И Джи-Хёк смотрит в ответ, руку с чужих волос не убирает, лишь глазеет, не двигаясь, в карие напротив. Переглядки прерывает Гаёль, заставляя Джихо встрепенуться, неловко подскочить, вновь испытывая миллион противоречий. Хобин встаёт тоже, подходит ближе к Гаёль, слушает и смотрит. И Ву, следуя примеру, пытается вникнуть в слова девушки. Осознав, хмурится и задумывается. Ман-ги выложил ролик. Эта мысль бьёт набатом, ведь этот факт идёт вразрез с планами Джихо не выставлять конфликт с Хван Ман-ги в свет. Но драться с ним Хобину он позволить не может, точно не в этот раз. Потерять Ю Джихо не готов. Пытается придумать что-то, чтобы хоть раз помочь Хобину, уберечь самолично, а не устранять последствия. — Нет, — чётко отвечает Джихо на вопрос Гаёль о том, будет ли Ю драться. Смотрит на Хобина. — Не в этот раз. В этот раз я не дам тебе с ним драться, — Джихо хмурится, говорит уверенно, четко, стальной тон соответствует намерениям. — В этот раз ты и правда можешь умереть. Поэтому, Хобин, доверься мне, я найду способ все им объяснить. И действительно придумывает: ролик с объяснениями от оператора «How to fight» выходит в кратчайшие сроки.***
Джихо чуть замедляется, достает звонящий телефон из кармана шорт, читает «Единственный в мире человек на моей стороне», отвечает. Радостно улыбается, практически сразу начинает громко болтать торопливо и много, не обращая внимание ни на что. Держит руль мотоцикла одной рукой, второй – телефон крепко, чтобы точно не выпал. Предупреждает Хобина, что уже едет к нему, довольно усмехаясь. — Джихо! — слышит он из трубки, и волнение в секунду сковывает тело. Такой голос Хобина не предвещает ничего хорошего. — Я прямо сейчас буду драться с Хван Ман-ги! В голове Ву лишь одна мысль: «Какого хуя?». Он широко открывает глаза, дернувшаяся ладонь чуть не выворачивает руль в другую сторону, но Джихо удается вовремя сориентироваться. Джи-Хёк успевает ровно к началу. Буквально забегает на необходимое место, занимая привычную роль оператора. Смотрит большими взволнованными глазами. В этот раз боится в основном за психику Хобина, ведь тот явно тронулся умом, раз добровольно отправился на смерть. Когда Ман-ги бросает Ю на пол, Джихо морщится от столь неприятного хруста, что слышен и с такого расстояния. Его вновь затапливает страх за Хобина. Слезы начинают течь по лицу непроизвольно лишь от вида распластавшегося на асфальте Ю. Белки глаз, открытый рот, капли крови – картина пугает. На секунду Джихо действительно верит, что Хобин умер, когда Ман-ги выпрямляется и весь чат кричит о том, что он вырвал Ю позвоночник. А у Джихо все плывет перед глазами от слез или подступающего нервного обморока. В ушах звенит, в голове пусто. Не прекращается это и когда Хобин встаёт, движется на полусогнутых, словно ходячий мертвец. И лишь когда все понимают, что держит в руках Ман-ги не позвоночник, а протектор для спины, Джи-Хёк возвращается к реальности. Заново учится дышать, мыслить, стоять на трясущихся конечностях. Как и обычно, Хобин не слышит крики и мольбы Джихо закончить этот акт суицида. В такие моменты кажется, что Ю не слышит вообще ничего. Продолжает драться, не обращая внимание на посторонние звуки и людей вокруг себя. Такое действительно достойно уважения, но только не от Джихо, который просто-напросто хочет, чтобы Хобин остался цел, чтобы выжил. Дабы вновь болтать допоздна, обниматься, смотреть второсортные фильмы и пить любимую газировку из одной бутылки. Но Ю никогда не сдается: замахивается ногой, что Джихо аж вздрагивает от удара, и ребра начинают фантомно болеть. Все ещё свежи в памяти ощущения от ударов Сон Тэхуна. Только вот Тэхун всегда целился и четко попадал в солнечное сплетение. Когда же Хобин попадает Ман-ги между ног, с осуждением на него смотрит даже Джихо. Впервые на памяти Ву бой Хобина с противником заканчивается не получением соперником удара. Этот же поединок заканчивается молчанием чата, всеобщим шоком и сверкающей лысиной. И Джихо наконец позволяет себе дышать, когда понимает, что и сегодня Хобин выжил. Хочется мгновенно бросится ему в объятия, сжать ослабшее тело до хруста и кричать прямо в ухо о том, как Ю непроходимый идиот. Но Джи-Хёк сдерживает себя, позволяя Хобину исправить последствия своих действий. Вечер, который мог стать последним в жизни Хобина, кончается совместными посиделками где-то в переулке и попытками успокоить Хван Ман-ги, и Джихо, кажется, счастлив больше всех на этом свете, что все произошло именно так.***
Ву пустым взглядом смотрит на выпирающие ребра перед собой, а тело будто до сих пор фантомно трясёт. Джихо движет ладонями на автомате, сосредоточиться на действиях не выходит, сколько бы он не пытался. Мысли продолжают уплывать в совершенно другие дебри. Последний месяц стал просто адовым. Джихо наивно позволял себе полагать, что с исчезновением Пакго в его жизни, всё волшебным образом наладится. Но все просто не может быть так радужно, ведь это жизнь. Это его жизнь.***
Когда он впервые узнал о снятой монитезации, Джихо подумал, что это лишь плохой сон. Поверить в это все никак не выходило. Ещё отвратительнее оказалось сообщить об этом Хобину: потухшие глаза, что секунду назад светились от счастья, Джи-Хёк вряд ли забудет в ближайшее время. Он пытался быть рядом, просто поддерживать Хобина, но тот будто нарочно отстранился. Джихо осознал: обычной поддержкой он Ю не поможет. Поэтому начал расследование. Искал информацию днями и ночами. Надежда постепенно угасала, Джихо вдруг начало казаться, что это конец. Что больше той счастливой и почти безмятежной, если не считать травмы, жизни больше не будет никогда. В момент, когда Джи-Хёк подумывал бросить всё, наводка наконец нашлась, и начался новый этап его расследования: встречи и разговоры с некогда популярными, но ныне ушедшими блогерами. Информация, которую удалось раздобыть Ву, никак не хотела укладываться в голове. Он безусловно предполагал нечто подобное, но никак не заговор таких масштабов. Всё происходящее в какой-то момент начало казаться нереальным. Канал-двойник, отсутствие денег, поведение Хобина – всё так или иначе приводило к нескончаемому стрессу. Сложнее всего, как ни странно, оказалось видеть Ю таким подавленным, беспомощным. Всегда жизнерадостный и целеустремлённый, Хобин вдруг будто смирился. И именно это подбивало Джихо продолжать пытаться придумать хоть какой-нибудь план. То, как Хобин раз за разом отталкивал людей, пугало. Джихо не стал исключением: Хобин не принимал поддержку, отгораживался лишь сильнее. Это ранило сильно. И где-то глубоко Джи-Хёк понимал ведь, что дело, может, и не только в насущной проблеме. Помнил тот ледяной взгляд и резко исчезнувшую улыбку. Все казалось сложным до ужаса, до головной боли, до скрежета зубной эмали, до красноватых полумесяцев на тыльной стороне ладони от ногтей. Вид побитого, рыдающего Хобина заставлял сердце неприятно, отчасти болезненно сжиматься каждый раз. Джихо просто не мог злиться, когда видел это. И проданный канал на деле не казался такой великой проблемой, ведь гораздо сильнее Джихо пугала боль Ю. Он старался не показывать, не выдавать свои чувства, даже показательно возмущался, но не выдержал. Упал рядом, смотрел мимо, и так паршиво на душе становилось. Всхлипывания Хобина рядом лишь способствовали этому. Он боялся, и Джихо видел это прекрасно. Отказывался смотреть в глаза, и Ву знал причину. Сам моментами ощущает себя так же, когда ненависть к себе окутывает с головой, топит, заставляя медленно задыхаться, впиваться ногтями в кожу ладоней. Пугал факт, что Хобин мог ощущать – и, вероятно, ощущал – себя так же. Всё не могло обойтись без драки. Джихо чувствовал это с самого начала инцидента, поэтому морально готов был давно. Ненавидел «боевого ботана» всеми фибрами души. От драки Хобина не отговаривал, правда спокойнее от этого не становилось. Он все ещё не привык смотреть, как избивают этого человека. Джихо вновь сжимал аппаратуру, вновь смотрел неотрывно. Продолжал бояться, переживать за Хобина после каждого удара, после каждой капли крови, что падала на холодный бетон. Ведь противник Хобина внушал страх. И Ю боялся также, это ощущалось, чувствовалось. Когда Хобин подбежал ближе, обнял Джихо, Ву не смог сдержать удивленного вздоха. Положил руку на оголенное плечо, ощущая и подтверждая для себя бесконтрольную дрожь Хобина. Но Хобин продолжал. Из-за денег ли, чувства вины, или чего-либо ещё – Джихо не знал, видел лишь результат. В очередной раз смотреть, как Хобина нещадно избивают, казалось невозможным. Джи-Хёк ощущал и собственную вину: он был одним из тех, из-за кого Ю и пришел сюда. Появление Сон Тэхуна поразило и Джихо: это было эффектно. Ву в момент оставил камеру, поставил на пол, подпер кирпичами. Оказался рядом с Хобином в мгновение ока, перехватил худощавое тело, стараясь помочь устоять на ногах. Взволнованный состоянием Ю, Джи-Хёк и сам не успел понять собственного порыва. Но теперь бережно удерживал Хобина, касаясь пальцами обнаженной кожи. И вновь умолял прекратить. Взгляд цеплялся за каждую ссадину, рану, ушиб. За кровавые подтёки над верхней губой, бордовые струи на подбородке. Хобин не слушал никогда. Джихо и заметить не успел, как тот вырвался, рванул вперёд, останавливая Тэхуна. В тот момент Джи-Хёк наконец узнал прежнего Хобина, проклиная, правда, его безрассудность. Но именно такой Хобин спас его однажды, показал, что есть выход. Именной такой Хобин научил его искренности, дружбе и прочему, что когда-то Джихо считал нелепым. Именно в такого Хобина... ...Джихо влюбился. Это осознание пришло резко, прошибло мозг. Ранее Джи-Хёк игнорировал происходящее намеренно, запрещая себе думать больше нужного. Но теперь, в момент, когда Хобин, такой уверенный в себе, нелепый в движениях, наконец попал по противнику локтем, Ву впервые позволил себе, пропустил подобную мысль через себя. Осознание затмило происходящее: руки дрогнули, Джихо показалось, будто его ведёт в сторону. Старые травмы, моральные и физические, отдавались болью по телу фантомно, копошились в голове, не позволяя мыслить здраво. Джи-Хёк постарался устоять на ногах. Никто и не заметил его поведения, к счастью. Зрители слишком уж сосредоточились на движениях Хобина, Джихо же лишь пытался прийти в себя. Смотрел на Хобина, пытаясь вновь затолкать мысли вглубь сознания, но в этот раз не вышло. Раз он позволил осознать себе это, пропустить через себя, ощутить всем существом. Теперь же мысль о влюбленности крутилась в голове, будто старая заевшая пластинка. Джихо осознал: он влип. Окончательно и без возможности повернуть все назад. Хобин победил. В очередной раз и будто по чистой случайности, но победил. И это чуть отрезвило Джихо: он подбежал, обхватил Ю обеими руками, в очередной раз прижимая к себе. Почувствовал чужие руки на спине и сжал сильнее, наплевав на кровь на теле Хобина и собственную ещё секунду назад чистую одежду.***
Джихо чувствует чужую ладонь на плече и вздрагивает. Поднимает глаза на Хобина и вновь понимает, что слишком глубоко погрузился в собственные мысли. Фыркает, головой вертит, отгоняя лишнее из неё, и вновь глаза опускает на худощавое тело. Проводит ватой по кровавому подтёку. Хобин чуть шипит, Джихо вздыхает. — Больно? — вопрос совершенно идиотский в такой ситуации, и Джихо осознаёт это. Но молчание слишком давит на мозг, способствует погружению в собственные мысли. Атмосфера в комнате и без того давящая: приглушённый желтоватый свет, спертый воздух. — А ты поцелуй, чтобы не болело, — усмехается Хобин. Джихо горько улыбается, смотрит перед собой. Прекрасно всё понимает, не тупой ведь. Дрожащие пальцы останавливаются рядом с очередной ссадиной. Грудь Хобина под ладонью вздымается – он глубоко вздыхает. — Ладно, извини, — ладонь пропадает с плеча Джихо, оставляя после себя холодную пустоту, — я знаю, я не должен так шутить. Джихо хмурится, убирает руку с ребер Хобина и резко, для самого себя в том числе, склоняется ближе и осторожно, с безграничной нежностью касается губами участка кожи над раной. Чувствует, как Ю вздрагивает, вероятно, от неожиданности. Джи-Хёк не думает в этот момент, лишь нежно целует ушиб за ушибом. Хобин молчит, и Джихо чувствует ладонями, что лежат на коленях Ю, что тот напряжен. Не шевелится, даже боится вдохнуть лишний раз, но на секунду поддаётся и издает тихий, судорожный вздох. И Ву очухивается. Поднимается, ведь до этого для удобства сидел на корточках перед Хобином, выпрямляется, окидывает лицо Ю туманным взглядом. Хобин поднимается с дивана следом, смотрит взволнованно и как-то затравленно, будто боится, что любыми своими словами и действиями лишь сильнее напугает Джихо. Ву машинально отступает назад, мысленно и вовсе прокладывает план побега. И не ясно, прочитал Хобин это в его взгляде или просто предугадал, но, как только Джи-Хёк делает шаг назад, Ю тут же перехватывает его за запястье. Сжимает несильно, словно намекая, что позволит уйти в любой момент и насильно останавливать не станет, но Джихо хватает и этого жеста, чтобы замереть и поднять на Хобина полные страха и какой-то внутренней боли глаза. — Джихо.., — осторожно, прощупывая почву, начинает Хобин. Джихо смотрит ему в глаза, напряжённо вздыхает. Мысли в голове путаются, смешиваются в неясное месиво. — Я ведь не Пакго... — Я знаю.., — Джихо опускает голову, смотрит на собственное запястье, зажатое ладонью Ю. — И я никогда не посмею навредить тебе, — Хобин говорит негромко, но привычно уверенно, и осторожно подходит ближе. Джи-Хёк позволяет ему это, ведь сил сопротивляться собственным чувствам не осталось. Он просто хочет наконец ощутить себя счастливым. Хочет, чтобы кто-то развеял его страхи, показал, что бывает иначе: не больно, страшно и мерзко до рвотных позывов, а тепло, уютно и солнечно. Слова Хобина отдаются этим самым теплом где-то в районе груди. Хочется верить, что Ю не врёт. Он уже спас Джихо однажды, так может спасет и сейчас? Вытащит из порочного чёрно-белого круга, покажет, каким на деле мир может быть ярким. — Я верю тебе.., — наконец отвечает Джи-Хёк и вновь поднимает глаза, сталкиваясь с карими напротив. Хобин оказывается близко почти до неприличия, пересекая все рамки и границы. А Джихо давит в себе последние опасения, срубает на корню. И пробует улыбнуться неловко. — Можно? — голос Хобина становится тише на несколько тонов. Говорить громко нет смысла: они стоят близко настолько, что Джихо ощущает теплое дыхание на губах. Он кивает и в следующую же секунду тает: Хобин кладет руку на его щеку и касается губ своими так нежно и трепетно. Ву улыбается в поцелуй и пробует податься навстречу. Неловко устраивает ладони на плечах Ю, притягивая ближе к себе, отвечает с таким же трепетом. Все страхи улетучиваются, выжигаются из головы одним-единственным поцелуем, ведь Джихо ощущает наконец-то долгожданное тепло, даже жар. Ощущения концентрируются под ребрами, пальцы на чужих плечах чуть трясутся. Не от страха – от переизбытка чувств. Джи-Хёк забывает, как дышать, а потому отстраняется через время. Глупо улыбается, не в силах подавить это, и лицезреет такую же улыбку на губах напротив. И все страхи действительно отходят на задний план. Ву верит, искренне верит, что, может быть, именно Ю поможет ему спастись от гнусных воспоминаний, отпечатавшихся в сознании травмами. — Тебе ведь не нравится Гаёль? — вдруг нарушает тишину Хобин. Спрашивает осторожно, неуверенно, будто и поцелуй этот, и вечный страх в глазах Джихо ни о чем ему не говорят. Ву понимает, что действительно задел Хобина тогда. Ощущает острый укол стыда, вздыхает. — Неа, не нравится, — Джи-Хёк улыбается. Ему нравится Хобин.