Последний дракон

Если уж Лань Ванцзи решал молчать, холодный облик его излучал столько отчуждённости, что, казалось, подойди ближе — и сам обратишься в лёд. Вэй Ин, конечно, ещё несколько раз попробовал задавать вопросы, на которые так жаждал узнать ответы, но неприступный дракон по привычке лишил его дара речи. Впрочем, вместе с тем он не закрыл проход в библиотеку, не запретил Вэй Ину бродить где вздумается в Облачных глубинах и на видном месте оставил бамбуковый меч, будто не снисходящий до ученика учитель намекнул, не вступая в диалог, — пора постигать и заниматься, тренироваться и учиться, а не разговаривать. В Вэй Ине сперва подняло голову детское упрямство — легко было, потакая ему, остаться в отрезанном ширмой пространстве пещеры, не выходя к столу, не обращаясь к книгам и забыв обо всяком совершенствовании, но он пресёк этот порыв. Глупо отказываться от еды. Незачем тратить собственные духовные силы на поддержание нужд тела, если предлагают вкусные блюда в таком разнообразии. В трактатах могут найтись иные ответы, а укрепить пошатнувшуюся мощь Золотого ядра не будет лишним, тренировки обязательно пойдут на пользу. И всё же память о том, как потрясли прочитанные страницы, была свежа, потому вновь заняться чтением Вэй Ин решился лишь на следующий день после разговора и не без долгой медитации. Лишь когда удостоверился, что ци течёт по меридианам спокойно, Золотое ядро пульсирует ровно и ничто не угрожает ему. В этот раз он решил не спорить с текстами, не обдумывать каждую строчку, не пытаться сложить истории из книг с тем, что знал с рождения о мире, в котором живёт, а просто сохранить в памяти, отстранённо и без лишних эмоций. Войдя в библиотеку, он устремил взгляд на стеллажи, медленно двинулся, размышляя, найдётся ли тут хоть один трактат, способный объяснить, что такого сделал с ним дракон и в чём опасность этого. Отложив в сторону те книги, что прежде сбросил для него с полок Лань Ванцзи, он отправился в дальнюю часть пещеры, рассудив, что именно там может находиться нечто, о чём дракон ему рассказывать не пожелал бы. Поиски чего-то подобного, безусловно, напоминали больше безуспешные попытки обнаружить иголку в стоге сена, но Вэй Ин не хотел отчаиваться раньше времени. Как оказалось, один из стеллажей здесь целиком занимали бамбуковые дощечки со скрупулёзным описанием путей совершенствования разных представителей клана Лань. Все как один они были славными драконами, руководствующимися строгими правилами. Вэй Ин не собирался проглядывать это внимательно — читать о заслугах драконьего племени казалось ему странным, лишь заинтересовался на миг, не отыщется ли здесь описания пути его знакомца Лань Ванцзи, и, разобравшись скоро, в каком порядке размещались тексты, взял в руки один из последних. Оказалось, что речь в нём не о Лань Ванцзи, а о некоем драконе, которого вместо имени называли Цинхэн-цзюнь. Почти собравшись вернуть описание на место, Вэй Ин выхватил взглядом пару иероглифов едва ли не в центре бамбуковых дощечек и незамедлительно вчитался внимательнее. «…взял в жёны недостойную, — выписал кто-то недрогнувшей рукой. Ни с того, ни с сего Вэй Ин посочувствовал этой неизвестной. Надо же попасть даже в записи о путях совершенствования всего лишь как недостойная супруга! Да и чем же она не подходила этому Цинхэн-цзюню? Он принялся читать дальше: — Отказавшись от собственного имени, госпожа Лань принесла клятву во всём подчиняться мужу, и за это ей были прощены прежние грехи. Но чтобы тень внутри её сердца не повлияла на чистоту рождённых в браке детей, ей запретили видеть их с того момента, как каждый сам встал на ноги. Разрешалось встречаться лишь однажды в месяц». Вэй Ин возмущённо выдохнул. Этот драконий клан Лань! Как можно запретить матери радоваться тому, как растут её собственные дети, да ещё и с такого раннего возраста? Сколько им было, этим детям, когда они «встали на ноги», неужели с того мига, как они научились ходить, им разрешалось лишь раз в месяц чувствовать материнскую ласку и любовь? Будучи сиротой, Вэй Ин и сам остро сочувствовал сиротам, которым приходилось расти без заботы родителей. И хоть клан Цзян не обижал его, всё же он не раз возвращался мыслями к тем крохам воспоминаний, где мать смеялась и нежно говорила ему что-то. Он и слов не помнил уже, только мягкость голоса и теплоту прикосновений. Забыв, что не собирался допускать себе лишних волнений, он продолжал читать, и история тут же захватила его и заставила сопереживать неизвестной госпоже Лань. Большую часть времени рассказывалось, конечно, о том, какой замечательный, во всём безупречный был её супруг, однако удалось проследить и кое-что из её собственной судьбы. Вэй Ин узнал, что одного за другим она родила двух мальчиков. Разница между ними была, по меркам драконов, весьма несущественной — не более двадцати лет. И когда младшему едва исполнилось десять — а для драконов, понятное дело, это было совсем то же, что краткий миг, — госпожа Лань самовольно покинула Облачные глубины, отправившись в мир людей. Вэй Ин согласился, что чем выносить каждый день пренебрежение, холод в свой адрес — о, как будто ему трудно было это представить! — лучше было сбежать. Он понадеялся, что госпожа Лань нашла своё счастье в этом самовольном изгнании, но к сожалению, у истории был печальный конец. Цинхэн-цзюнь отправился следом за супругой, чтобы убедить её вернуться, и несколько столбиков иероглифов описывали, как он старательно искал её и как много положил на это сил. Однако как бы он ни стремился наконец-то уладить отношения с женой, он опоздал — люди клана Вэнь устроили охоту на дракона. Госпожа Лань погибла. Цинхэн-цзюнь — в те печальные дни давно уже глава клана Лань — вернулся в Облачные глубины убитый горем. Лишь коротко рассказав о случившемся, он отправился в добровольный затвор, передав младшему брату право руководить кланом и воспитывать всё ещё юных сыновей — собственных наследников. И его младший брат, Лань Цижэнь, решил, что драконам Лань больше не стоит соприкасаться с людьми, потому что заклинатели нанесли слишком глубокую рану их клану, оскорбили и предали. Он не стал разбираться, кто именно причастен к гибели госпожи Лань, вместо того просто заставил весь клан подняться в небесные сферы, куда никакому человеку ходу не было. Вэй Ин не совсем понял, куда они отправились — о небесных сферах среди заклинателей не говорили, узнал лишь, что дверь закрылась, чтобы никогда не открываться снова. В конце шла краткая справка о семейном древе дракона, чей путь совершенствования описывался. Среди перечисленных имён одно было Вэй Ину ужасно знакомо — Лань Ванцзи. Едва он осознал, как тут же замер, точно его поразила сорвавшаяся с тех самых недостижимых для человека небесных сфер молния — Лань Ванцзи такой же, как он сам! Он сирота. Да только с ним жизнь была жестока, не позволив даже совсем малышом согреться от материнского тепла. Должно быть, он и улыбки матери не помнит! Жар охватил грудь — так сильно Вэй Ин посочувствовал дракону, и сразу стало понятно, отчего тот столь отчуждённый и холодный. Каким же ему ещё быть, если ему не давали видеться с матерью, а потом она и вовсе умерла, отец же оказался настолько безразличен к сыновьям, что удалился от мира? Ясно стало и кое-что ещё. Тот голос, что он слышал, тот второй голос — это был Лань Сичэнь. Старший брат Лань Ванцзи, а дядя, которого он упоминал, мог быть только Лань Цижэнем. Неудивительно, что он хотел замкнуть Вэй Ину память! Именно Лань Цижэнь решил, что больше не знаться с заклинателями для драконьего клана лучше. Так и этак размышляя над ситуацией, Вэй Ин понял, что у него на руках слишком мало кусочков мозаики. Если драконы ушли, как Лань Ванцзи оказался здесь и откуда о нём узнал Цзян Фэнмянь? Если драконы были благородны и спокойны, как клан Лань, никому не желали зла, то как вышло, что родители Вэй Ина прославились как драконоборцы и погибли в неравном сражении с одним из диковинных монстров? Осознав, что чем больше он вязнет в пучине вопросов, тем быстрее бьётся сердце, Вэй Ин поспешил покинуть библиотеку. Он вспомнил о зале, где была особая благодатная энергия, и немедленно отправился туда, чтобы помедитировать и восстановиться. Уже привыкший, что Лань Ванцзи делает вид, будто он пустое место, Вэй Ин прошёл мимо него, даже головы в его сторону не повернув. И всё же краем глаза зацепил высокую фигуру в белом. Отчего-то дракон стоял посреди пещеры, будто в задумчивости, всё такой же красивый, статный, привлекающий взгляд. Но теперь хотелось обнять его и утешить. Вэй Ин прогнал странную мысль, посчитав и её лишь симптомом приближавшегося искажения ци. Домчавшись до нужной пещеры, он уселся в центре и закрыл глаза, немедленно усмиряя всякие ненадлежащие размышления, очищая разум, насколько то было в его силах. Он не услышал ни чужих шагов, ни шуршания длинных одежд. На плечи опустились ладони, будто кто-то подошёл сзади, а следом, не позволяя Вэй Ину ни дёрнуться, ни спросить, ни обернуться, хлынула чистая ци, такая яркая, что не стоило задаваться вопросом, кто это мог быть. Только дракон! Чтобы привести себя в чувство, вырваться из плена медитации, разбить собственную сосредоточенность, Вэй Ин что было силы прокусил себе губу. Солоноватый привкус крови отдавал металлом, а боль оказалась достаточно резкой, чтобы он сумел рвануться и, поднявшись, резко развернуться. Лань Ванцзи всё ещё стоял на коленях, глядя на него с изумлением и печалью одновременно. Безмолвный, он сейчас вовсе не напоминал сильного и отчуждённого. Напротив, показался Вэй Ину невероятно уязвимым. — Если ты наконец не начнёшь говорить со мной, — вырвалось у Вэй Ина прежде, чем он поспешил остановить себя, — я покину Облачные глубины, а в городке у подножья сварю для себя Суп забвения, чтобы никогда никому не открыть тайны о тебе, чтобы забыть тебя. И самому вдруг сделалось больно. Лань Ванцзи медленно моргнул. — Говорить? — спросил он лишённым красок голосом. — Да, говорить! А не затыкать мне рот. Не хочешь давать ответ на вопрос, хотя бы объясни отчего, — проворчал Вэй Ин, складывая руки на груди. А Лань Ванцзи между тем даже с колен не встал. В этой картине было что-то неестественное и пугающее. Дракон, способный одним усилием воли сломать Вэй Ина как куколку из палочек, которыми играли деревенские дети, стоял перед ним как провинившийся младший ученик перед старшим. — Разве не ты сам ясно дал понять, что считаешь моё племя обманщиками, творцами иллюзий? — тихо проговорил Лань Ванцзи. — Я дал тебе книги, чтобы ты сам нашёл ответы, сам сделал выводы. Чтобы не посчитал, будто я как-то… околдовываю тебя, — Лань Ванцзи опустил голову. — Но даже это не принесло ничего хорошего. Я лишь повредил тебе. За эти дни много раз оказывалось, что я не в силах понять тебя, не умею даже быть гостеприимным хозяином и многое делаю не так. И теперь… ты хочешь, чтобы я говорил с тобой? Как это трактовать? — Да встань наконец! — Вэй Ин рванулся к нему, схватил за локти, заставив подняться. Так они и замерли друг напротив друга — Вэй Ин отчего-то всё так же крепко держал чужие руки. Лань Ванцзи смотрел ему прямо в глаза. — Ты сирота, как и я, — прошептал Вэй Ин. — Знаю, как это непросто. Сколько ты пробыл здесь совершенно один? Почему все оставили тебя?.. Твой брат? Дядя?.. — он сбился, снова куснул себя за губу, растревожив ранку. В этот момент Лань Ванцзи осторожно высвободил правую руку и кончиками пальцев пробежался по губам Вэй Ина, будто вытирая кровь. Лёгкое покалывание объяснило — он заживлял ранку собственной ци. — Зачем ты отдаёшь мне так много?.. — добавил Вэй Ин. — Возвращаю старый долг, — едва слышно ответил на это Лань Ванцзи. — Что ещё… что за долг? — тут же нахмурился Вэй Ин. — Не смей убегать от ответа теперь, — как будто он был вправе чего-то требовать от дракона! Но неожиданно Лань Ванцзи коротко кивнул и вздохнул. — Хорошо, — сказал он. — Ты прав, или я должен отпустить тебя, лишив памяти, или должен рассказать тебе… — он замялся. — Пойдём, разговор будет долгим. Вэй Ин не понимал, радоваться ему или печалиться, и уж точно не помнил, что явился в эти пещеры не слушать дракона, а убить его. Он двинулся следом за Лань Ванцзи, вовсе не думая о том, что мечтал когда-то стать одним из драконоборцев клана Цзян.