Единственная надежда сумасшедшего

Хаджиме проснулся от странного чувства, будто кто-то пытался просверлить в нем взглядом дыру. Несколько раз моргнув и наконец сфокусировавшись на своем окружении, он дернулся от неожиданности — над ним с любопытным выражением на лице нависал Нагито. Тот улыбнулся, заметив его пробуждение. — О, ты проснулся, — произнес он добродушно. — С добрым утром, Хината-кун. Хаджиме поднялся на локтях, вынуждая Нагито отодвинуться. — Ты чего стоишь над душой? — недовольно прокряхтел он, протирая заспанные глаза. — Я тебя напугал? — неловко усмехнулся Нагито. — Извини. Цумики-сан принесла завтрак. Я думал, будить тебя или нет. Ты так крепко спал. Шестеренки в голове Хаджиме после сна крутились медленно и так громко скрипели, что до него не сразу дошел смысл сказанного. — Завтрак? — переспросил он и обернулся в поисках часов. — Который час? — Начало одиннадцатого. — Одиннадцатого? — удивился Хаджиме, после чего провел рукой по лицу, словно пытаясь полностью стереть с себя остатки сна. — Как же так? И правда, солнце, видневшееся через окно палаты, висело высоко в небе и заливало ярким светом белую комнату. Хаджиме очень редко позволял себе валяться в постели по полдня. Вчера он сделал оправданное исключение, но сейчас он чувствовал себя практически виноватым за то, что пропустил почти четверть своего бодрствования. — Ты спал как младенец, Хината-кун, — сказал Нагито так, словно это было чем-то забавным. — Мне даже не хотелось тебя будить. Ты наверняка очень устал вчера, раз проспал почти все утро. — Ага, и завтрак в том числе, — раздраженно произнес Хаджиме, падая обратно на раскладушку и ойкая от ее твердости. Мотивация куда-то вставать у него полностью улетучилась. Нагито позволил себе тихий смешок, ткнув насупившегося Хаджиме в щеку пальцем. — Ты не расслышал? Цумики-сан принесла завтрак. Там и для тебя есть. Так, вежливо подгоняемый Нагито, Хаджиме сумел поднять свою заспанную тушу с койки и встать на ноги. Он чувствовал себя не слишком бодро после такого долгого сна, но, с другой стороны, снова ощущать себя отдохнувшим было приятно. Парень потянулся и облегченно выдохнул, услышав, как хрустнули кости во всем теле. Вчерашняя одежда немного прилипла к телу и пахла не лучшим образом. Придется зайти в коттедж и переодеться. Думая об этом, Хаджиме вдруг почувствовал, что что-то не так и очень быстро понял, что именно — привычный зеленый галстук куда-то пропал с его шеи. Он растерянно оглянулся вокруг в его поисках. — Это ищешь, Хината-кун? — послышался рядом голос Нагито. Тот держал в руках его галстук, улыбаясь. — Да, — ответил Хаджиме немного сбито с толку. — Откуда… — Ты сильно хмурился во сне. Галстук перекрутился, и мне показалось, что он сдавливает тебе шею, поэтому я его снял, — объяснил Нагито. — Позволь тебе помочь. Прежде, чем Хаджиме успел опомниться, Нагито уже перекинул ленту галстука через его шею. На сотую долю секунды в мозгу Хаджиме вспыхнул страх, что Нагито попытается сделать что-то плохое — к примеру, придушить его, — но ничего подобного не произошло. Тот принялся завязывать самый обычный узел. Пальцы Нагито работали быстро, и Хаджиме немного смущала будничность, с которой он делал нечто подобное. Он слышал, что завязывать такие аксессуары на других было легче, чем на себе, но он привык повязывать галстук сам. Почему-то то, что сейчас этим занимался Нагито, казалось ему более интимным, чем то, чему он мог позволить произойти между ними. Хаджиме попытался остановить его: — Э-эм, спасибо, но я мог бы и… Но тот с самым невозмутимым видом в пару быстрых движений затянул узел, после чего похлопал по груди Хаджиме ладонью, будто поправляя ткань. — Вот. Так-то лучше, ты не думаешь? — заключил Нагито, невинно улыбнувшись. Хаджиме притронулся к своему идеально завязанному галстуку и несколько раз поправил не из надобности, а из принципа. По какой-то причине ему было странно позволять этому оставаться исключительно работой Нагито. — Да. Спасибо… — пробормотал он. Попытавшись выбросить из своей головы мысли о произошедшем, Хаджиме сосредоточился на завтраке. В последний раз он ел вчера утром и сейчас был очень голоден. На прикроватной тумбочке Нагито стоял поднос с двумя тарелками мисосиру. Суп, на удивление, был еще горячим — от него струился привлекательный пар. Хаджиме взял свою тарелку, и уже было собирался сесть на низкую и жутко неудобную раскладушку, однако заметил, как Нагито подвигается на кровати и кивает на место рядом с собой. Кровать была заправлена, так что Хаджиме не видел ничего дурного в том, чтобы присесть там, хоть и чувствовал при этом какую-то странную неловкость. Суп пах непривычно, Хаджиме бы даже сказал непривлекательно, однако на вкус он был также хорош, как и прочие блюда Терутеру. Не было сомнений, что его приготовил именно он. — Творчество Ханамуры как всегда бесподобно, — словно прочтя его мысли, произнес Нагито. — Хотя запах немного необычный. Если бы я лично не видел, как Цумики-сан разливает его по тарелкам, я бы подумал, что Ханамура пытается меня отравить. Как всегда, Нагито умел из безобидной мухи вроде запаха супа на ровном месте раздуть не слона, а целого кита, еще и так, чтобы всем вокруг стало не по себе. — Ханамура принес его? — спросил Хаджиме, чтобы Нагито не продолжил развивать предыдущую тему. — Не совсем, — ответил тот. — Он связался с Цумики-сан у больницы и сообщил, что она может забрать завтрак. Цумики-сан как раз была занята со мной, поэтому попросила Ханамуру принести его сюда. Но тот вдруг взбесился, наотрез отказавшись ступать ногой в мою палату. Так что Цумики пришлось забрать все самой. Я хотел ей помочь, но она наказала мне лежать в постели. — Похоже, Ханамура действительно тебя не переваривает, — фыркнул Хаджиме, пытаясь словить ложкой кусочек тофу. Нагито тихо рассмеялся. — Ты прав. Каждый раз, когда мы с ним находимся в одной комнате, он предпочитает оказаться как можно дальше от меня, и всегда наблюдает за моими действиями краем глаза. Наверное, опасается, что я снова попытаюсь кому-то навредить. — Нагито усмехнулся краем губ, меланхолично помешивая ложкой остатки мисосиру. — Вряд ли ему хватит смелости сказать это вголос, но Ханамура, как и Кузурю, наверняка предпочел бы, чтобы меня не было в живых. После последнего зловещего предсказания Нагито Хаджиме почувствовал, как его буйный аппетит начинает потихоньку увядать. — Чтоб ты знал, Кузурю не желает тебе смерти, — сказал он сдержанно. По крайней мере, Хаджиме хотелось в это верить. Он надеялся, что Фуюхико не питает к Нагито ненависти, которая может обернуться чем-то серьезным. И все же, якудза был единственным, кто заявил прямой протест против лечения Нагито, даже Хиеко не сказала ни слова. Он позволил Хаджиме делать, что он захочет, однако он все же не был уверен, что на этом все закончится. — Правда? — практически искренне спросил Нагито. — Меня это удивляет. Будь я на его месте, я бы не хотел, чтобы человек, пытавшийся убить меня и всех моих друзей, остался жить. Хаджиме промолчал. Нагито же буднично отставил пустую тарелку на тумбочку, звякнув ложкой. После чего со спокойствием абсолютного бесстыдника уложил свой подбородок Хаджиме на плечо, обняв его сзади поперек туловища обеими руками. — В любом случае, — произнес Нагито, будто они только что отвлеклись от какого-то заурядного разговора, — какие у тебя планы на меня? Хаджиме так остолбенел, что до него совершенно не дошла суть вопроса. — Планы?.. — сконфуженно переспросил он, боясь повернуть голову в сторону, потому что он мог чувствовать, как волосы Нагито непривычно касаются его щеки. — Насчет лечения, — мягко пояснил тот. Хаджиме практически услышал, как шестеренки в его голове натужно скрипнули, затихли, а потом от создавшегося напряжения с грохотом закрутились еще быстрее. — Э-э-э… Белые волосы, игриво щекочущие его щеку и шею, и руки, обнимающие его сзади, совершенно не давали Хаджиме обработать вопрос и придумать, как на него ответить. Он почувствовал мурашки на своей коже и постарался убедить себя в том, что в этом виноват холод металлического протеза. Жар ударил в голову, и Хаджиме понял, что мигом вспотел. В мозгу появилась и исчезла мысль, что обнимать его в липкой потной рубашке, должно быть, не очень приятно. Тарелка все еще была в его руках, поэтому Хаджиме постарался сосредоточится на том, чтобы не уронить ее. — Ах, точно, мне же нельзя об этом знать, — произнес Нагито, усмехнувшись (Хаджиме каким-то образом смог физически это почувствовать). — Прости, забыл. Хаджиме постарался взять себя в руки и сказать что-то связное. — Э-эм, с-слушай, Комаэда, это… — Извини, — сказал Нагито чуть тише. — Подожди еще секунду, я сейчас тебя отпущу. До того, как Хаджиме сумел обдумать, что это, черт побери, могло значить, его внимание было вынуждено переключиться. За дверью послышались шаги. Разум Хаджиме впервые за долгое время вспыхнул паникой, что кто-то может увидеть их в таком положении. К счастью, именно в тот момент Нагито разжал руки, и Хаджиме успел со скоростью пули вскочить на ноги до того, как дверь открылась. В комнату аккуратно заглянула Микан. Увидев Хаджиме, она улыбнулась. — О, Хината-сан, ты встал. Я думала, что ты все еще спишь, поэтому боялась тебя разбудить. Я собиралась забрать Комаэду-куна на процедуры. Хаджиме не знал, какое у него было лицо, когда он сказал: — А, д-доброе утро, Цумики-сан. Очевидно, что какое-то странное, потому что Микан вдруг стала выглядеть обеспокоенной. Она подошла к нему и обхватила руками его щеки. — Хината-сан, ты весь красный! — воскликнула она. — Ты хорошо себя чувствуешь? Ты не заболел? — Нет! Все нормально, правда, — ответил Хаджиме, постаравшись увернуться от чужих прикосновений. — Но ты весь вспотел! И лоб горячий! — продолжала настаивать медсестра. Со стороны послышался голос Нагито, спокойный, как всегда: — Не беспокойся, Цумики-сан. Хината-кун просто делал утреннюю зарядку. Наверное, он устал от моей болтовни. То-то он даже после завтрака не отошел. Это все я виноват. Все это было полной чушью, удивительно быстро придуманной и убедительно поданной Нагито без доли колебаний, но Хаджиме не мог не согласиться с последней частью. — Ох, — понимающе произнесла Микан. — Тогда понятно. — Спохватившись, она нервно убрала руки от лица Хаджиме. — П-прости, Хината-сан! — Все нормально, — повторил парень, после чего вдруг понял, что все еще держит в руках пустую тарелку из-под супа, и поспешил поставить ее на тумбу. — Я уже собирался уходить. Тебе что-нибудь нужно, Комаэда? — добавил он так, словно от этого его речь прозвучит более естественно. Нагито ответил на удивление серьезно: — Вообще-то да, я бы хотел попросить тебя принести мне пару книг. Без них мне бывает скучно лежать здесь одному. Пожалуйста, выбери на свое усмотрение, — улыбнулся Нагито. — Хорошо, — кивнул Хаджиме, развернувшись к двери. — Спасибо, что потерпели меня здесь. Пока! Как только прозвучали ответные слова прощания, Хаджиме поспешил выскочить за дверь. Сердце колотилось непривычно быстро. С тех самых пор, как он очнулся после иллюзии программы, он не испытывал ничего подобного, и эти странные ощущения немало его напугали. Хаджиме практически успел забыть о таких вещах, как быстрое сердцебиение или всепоглощающее смущение. Должно быть, это было нешуточным шоком для его тела, раз он все еще не мог успокоиться. Наверное, по этой причине он не сумел тогда правильно среагировать и оттолкнуть Нагито… В конце концов Хаджиме решил, что сейчас ему в первую очередь стоит зайти в свой коттедж и сменить окончательно пропитавшуюся потом рубашку на что-то чистое, и, возможно, немного подышать воздухом. В интересах Нагито было наплести Микан побольше чуши в его отсутствие, чтобы та окончательно поверила в его байки, потому что если в следующий раз он поймает на себе любопытный взгляд медсестры, ему придется кого-то убить. По пути домой Хаджиме успел остыть и взглянуть на ситуацию более здраво. Если подумать, Нагито схватил его очень внезапно и также резко отпустил именно в ту секунду, когда в палату вошла Микан. Могло ли быть, что он пытался удержать Хаджиме на месте до прихода медсестры? По правде сказать, мрачные речи Нагито подтолкнули Хаджиме к тому, чтобы встать и уйти. Возможно, тот почувствовал, как он напрягся, и таким странным образом попытался заставить его остаться. Если все было так, то Хаджиме выглядел последним козлом, попытавшись как можно быстрее умотать с места происшествия. Вина неприятно кольнула в груди. Однако Хаджиме беспокоил вопрос: неужели Нагито действительно настолько сильно боялся Микан? Было ли правильным оставлять его наедине с ней в больнице после того, как парень напрямую признался в том, что ему жутко находиться в присутствии медсестры? На скорую руку приведя себя в порядок и быстро переодевшись в безвкусную на вид голубую гавайку, которую он взял себе из супермаркета в качестве сменной одежды, Хаджиме побежал в библиотеку. Просьба Нагито насчет книг была идеальным предлогом для того, чтобы вернуться в больницу. Хаджиме решил, что должен как минимум извиниться перед Нагито за свой побег и напрямую спросить его о Микан. Если Нагито видит в ней реальную угрозу, с этим нужно было что-то делать. Хаджиме долго не думал над выбором литературы для Нагито. Тот как-то упоминал, что ему нравятся детективы, поэтому Хаджиме практически неглядя набрал из соответствующей секции несколько томов, и направился на третий остров. Однако на полпути в его кармане зазвонил телефон. Казуичи предлагал встретиться, чтобы продолжить работу над аппаратом. Хаджиме практически успел забыть об этом за утренним потрясением, что его постигло. Это разрывало его на куски. Как он мог помочь Нагито, если будет все время торчать вместе с ним в больнице? Если он не продолжит работу вместе с Казуичи, шансы на выздоровление Нагито будут равняться нулю. Решение пришло к нему в виде Сони, которая как раз проходила мимо, о чем-то мечтательно задумавшись. Она была в милом зеленом сарафане, который недавно сшила для нее Махиру. На вид и не скажешь, что сделан он был из набора постельного белья, который они нашли на складе отеля. Ее длинные волосы мягко струились за ее элегантной, хоть и чутка рассеянной походкой. Взвесив все «за» и «против», Хаджиме перехватил стопку книг в своих руках и поспешил навстречу принцессе. — Соня-сан! — окликнул он ее, подходя ближе. Девушка с удивленным «м-м?» остановилась, возвращаясь в реальность. Увидев Хаджиме, она тут же доброжелательно улыбнулась. — Хината-кун! Доброе утро, — прощебетала Соня, хлопнув в ладоши. — Куда ты пропал? Никто не видел тебя за завтраком. Посвящать принцессу в сумбурные события последних суток не входило в планы Хаджиме, поэтому он был краток: — Я проспал. — Не обращая внимания на взметнувшиеся вверх брови собеседницы, парень продолжил: — Послушай, ты не занята сейчас? Соня мягко улыбнулась. — Это зависит от того, о чем ты хочешь меня попросить. — Девушка заправила прядь волос за ухо и скромно сложила руки перед собой. — У меня были планы на сегодня, однако если это не займет много времени, я буду счастлива помочь. Мысленно благодаря Соню за проницательность и бесценную привычку не тратить попусту слова и сразу переходить к делу, Хаджиме кивнул на книги в своих руках. — Комаэда попросил принести это ему. Он сильно волнуется перед предстоящей операцией, поэтому я обещал ему побыть рядом. Но я сейчас должен быть в другом месте, и никак не успеваю. Ты не могла бы отнести Комаэде эти книги и побыть с ним хотя бы час? Тебе не обязательно общаться с ним, если ты не хочешь, достаточно просто быть неподалеку. Пожалуйста. Я буду у тебя в долгу. Пришлось обогнуть причастность к сложившейся ситуации Микан небольшой ложью. Нельзя было дать другим повод для предвзятого отношения к ней. Иначе проблема значительно возрастет в габаритах, провоцируя очередную волну страха и подозрений. Этого Хаджиме позволить не мог. Пусть пока это остается исключительно между ним и Нагито. Соня пораженно поднесла ладони ко рту. — Хината-кун… — выдохнула она, ее глаза заблестели. — Твое стремление помочь Комаэде-куну во что бы то ни стало воистину трогает меня до глубины души. Я ни в коем случае не могу отказаться! — Соня крепко сжала кулаки. — Я буду рядом и хорошо позабочусь о нем до твоего прихода, обещаю! Можешь на меня положиться! Девушка выглядела до того решительно и торжественно, словно давала клятву на крови. Хаджиме даже опешил от такой воодушевленности. — Нет, постой, тебе вовсе не обязательно быть там так долго, это… Соня уперла руки в бока и посмотрела на Хаджиме так, что у него рот закрылся сам собой. — Мы говорим о спасении жизни нашего товарища, — сказала она серьезно. — Я не могу остаться в стороне, когда ты столько делаешь для Комаэды-куна! Поэтому я также сделаю все, что в моих силах! С этими словами Соня самостоятельно забрала из рук парня стопку, которую он держал, и приказным тоном заявила: — Иди же! Я беру это на себя. Странные люди, которыми были его друзья, и которые продолжали раскрываться ему с новых, порой самых неожиданных сторон, не переставали удивлять Хаджиме. Наконец он вернул себе дар речи: — Э-э, хорошо. Большое спасибо, Соня-сан! Но та уже убегала в сторону больницы, придерживая книги у груди и махая ему рукой. — Удачи, Хината-кун! — крикнула она на прощанье. Еще какое-то время Хаджиме стоял на месте, глядя девушке вслед. Несмотря на свое происхождение, Соня за все их знакомство ни разу не поставила себя выше своих одноклассников. Она без всяких споров работала вместе со всеми остальными, примеряя на себя роль обычной девушки. Однако каждый раз, когда она говорила, любой, кто ее слушал, чувствовал силу и влияние в ее голосе, которых не было ни у кого другого. Соня Невермайнд была поистине невероятным человеком и по совместительству прекрасным другом. Хаджиме был уверен, что на время его отсутствия Нагито находится в надежных руках, рядом с Соней ему уж точно было нечего бояться. В ее присутствии Микан не сможет ничего сделать даже, если захочет. Чувствуя, что тревога наконец покидает его, Хаджиме направился на Электрик-Авеню, где его должен был ждать Казуичи. Когда он вошел в магазин, то застал своего друга примерно в том же положении, что и в прошлый раз — на полу среди кучи металлического хлама. Похоже, Казуичи уже начал работу без него — на его коленях лежал кусок железа, который под руками механика постепенно обретал округлую форму. — Эй, я смотрю, работа кипит, — усмехнулся Хаджиме, подходя ближе. Казуичи поднял на него горящие глаза и ответил ему острой улыбкой. — Агась. У меня вдохновение, чувак. Сегодня я бы и ракету построил! Этот твой аппарат от деменции — раз плюнуть! Хаджиме присел рядом, рассматривая скелет прибора, который они буквально вчера запечатлели на чертеже. Казуичи работал быстро — воистину Абсолютный Механик. — А что за повод для такого настроения? — поинтересовался он. Казуичи помахал перед его носом гаечным ключом, посмеиваясь. — Не беги вперед паровоза, Хината-кун. Твой дружище Сода-кун скоро расскажет тебе, в чем дело. Но сперва давай дождемся Кузурю. — Кузурю придет? — удивился Хаджиме. — Ага, я пригласил его потусить с нами. Мы давно не проводили время вместе. Круто, правда? — Механик улыбался так, словно сегодня самый лучший день в его жизни, и Хаджиме, признаться, был заинтригован. — О, кстати, вон он идет! Казуичи ткнул пальцем Хаджиме за плечо. Через окно открывался вид на Электрик-Авеню, полностью забитую магазинами с разнообразной техникой. Из-за угла одного из них как раз появилась фигура. В невысоком росте и светлых коротко стриженных волосах моментально угадывался Фуюхико. Сегодня был жаркий день, поэтому молодой якудза, похоже, решил снять свой строгий черный пиджак и пойти в одной рубашке с закатанными по локоть рукавами. Он также был без повязки, подставляя свое шрамированное веко яркому тропическому солнцу. Однако, похоже, он был не один. — Это Пекояма? — спросил Хаджиме, силясь разглядеть вторую фигуру сквозь бьющие через окно солнечные лучи. — Мне казалось, что они с Кузурю были в ссоре. — Кузурю вчера ушел из столовой вместе с ней. Похоже, они помирились, — объяснил Казуичи. — О, гляди, они что, обнимаются? И правда, две фигуры за окном стояли очень близко, очевидно, держа друг друга в объятьях. Они постояли так несколько секунд, после чего Фуюхико похлопал девушку по спине, и они разошлись. Помахав на прощание, Пеко пошла своей дорогой, а парень обернулся в сторону магазина компьютеров, откуда за ним наблюдали Хаджиме и Казуичи. Заметив на себе чужие взгляды, до этого выглядящий расслабленным и смягченным Фуюхико, вдруг помрачнел и, по всей видимости, закатил единственный глаз. Когда он направился в их с Казуичи сторону, он походил на медленно надвигающегося разъяренного быка. Маленького, но оттого не менее угрожающего. — Одно слово скажете — убью нахрен, — проворчал он вместо приветствия, заходя в магазин. При его словах весело звякнул дверной колокольчик, придавая им какого-то несерьезного оттенка, хотя по грозному блеску глаза молодого якудзы было непохоже, что он шутит. Тем не менее, Казуичи не переставал широко улыбаться своим рядом акульих зубов. Даже Хаджиме нашел необычно сложной задачу сдержать рвущуюся наружу ухмылку. Фуюхико прошел вглубь комнаты и облокотился на стол недалеко от места, где сидел механик. Пожалуй, только в таком положении он имел возможность сурово глядеть на кого-то сверху вниз. Собственно, он ею воспользовался. — Чего лыбишься? — спросил Фуюхико, обращаясь к весело копающемуся в хламе Казуичи. — По ебалу получить захотелось? Откровенно говоря, Хаджиме бы вполне мог начать беспокоиться за безопасность своего беззаботного друга, а также задумываться о функциональности его инстинкта самосохранения. Однако в словах Фуюхико несмотря на грубость почти не было злобы. Разве что раздражение, но оно обычно тяжелых телесных не предвещало. — Остынь, Кузурю-кун. К вашим с Пекоямой нежностям это не имеет никакого отношения, — протянул в ответ Казуичи, пренебрежительно махнув рукой. После чего тут же получил солидный подзатыльник. — Эй, ты чего?! Я же сказал, что не имеет! — А чего это мы тогда такие веселые? — склонив голову, поинтересовался якудза. Вопрос он явно решил проигнорировать. — Мне, на самом деле, тоже интересно, — поддержал Хаджиме, нагнувшись ближе к другу. Даже поправляя перекосившуюся от удара кепку и сидя среди груды металлолома, Казуичи умудрялся выглядеть невероятно гордо. — Чтоб вы знали, с этого дня этот парень официально является кавалером мисс Сони! — заявил механик, тыча себя пальцем в выпяченную грудь, непрозрачно намекая на личность «этого парня». Хаджиме, стоит признать, был правда удивлен. Он хорошо помнил, как едва ли не неделю назад его друг строил очередной дьявольский план по охмурению принцессы, и даже намеревался втянуть туда самого Хаджиме, но все с треском провалилось на Соне, держащей под руку Гандама и что-то увлеченно с ним обсуждающей. После этого механик еще несколько дней ходил мрачнее тучи, бормоча себе под нос проклятья каждый раз, что Гандам попадался ему на глаза. В общем, представить, что за такое короткое время Казуичи из пустого места успел стать парнем девушки его мечты, было, мягко говоря, затруднительно. Хаджиме эти чувства выразил в полу-скептическом, полу-удивленном вопросе: — Серьезно? — Ага! Я ее парень на все сто процентов! — Казуичи выглядел счастливым, словно ребенок, получивший на день рождения игрушку, которую давно хотел. — Она сама попросила меня им стать, и я никак не мог отказать ей в этом удовольствии. Фуюхико ухмыльнулся, уже выглядя не таким раздраженным. — Неужели она в конце концов решила сжалиться над тобой? Казуичи оскорбленно хлопнул якудзу по локтю. — Эй, жалость тут не при чем! Между прочим, я ей правда нравлюсь! — И что же заставило ее сменить гнев на милость? — с искренним любопытством поинтересовался Хаджиме. Механик наконец прекратил бахвалиться и склонился над тем, что в его руках начинало медленно приобретать очертания чего-то похожего на огромный металлический шлем. Он с громким жужжанием просверлил с его правой стороны несколько дырок и уклончиво ответил: — Ну-у, скажем так: мы с ней сошлись в интересах. Фуюхико облокотился на стол, сложив руки перед собой, чтобы ему было удобнее наблюдать за процессом. — Ну что ж, поздравляю, — сказал он, улыбаясь. — Это всяко лучше, чем если бы Соня повелась на один из твоих идиотских подкатов. Тогда бы я начал терять веру в нее. — Нельзя просто говорить человеку, что его пикап плох! — возмутился Казуичи, после чего уже не так уверенно взял в руки отвертку, бормоча: — Мисс Соня просто иностранка, вот на нее и не действует. — Но она что, просто вдруг предложила встречаться? — спросил Хаджиме, вкручивая шурупы со своей стороны шлема. — Тебе не кажется это немного странным? На этот раз Казуичи выглядел по-настоящему оскорбленным. Он скрестил руки на груди, все еще держа в руках отвертку, и осуждающе взглянул по очереди на каждого из своих друзей. — Вы, ребята, в меня совсем не верите, да? — спросил парень, при этом выглядя абсолютно преданным. — Это любовь, понятно? В том, что мисс Соня захотела встречаться со мной, нет никакого подвоха! — Механик выглядел уверенно до тех пор, пока вдруг не опустил голову, добавив: — Ну… разве что… — Ох, понятно, — протянул якудза с таким видом, словно это была самая предсказуемая вещь на свете. — Она поставила тебе условие, верно? И какое же? Казуичи перекрутил свою кепку так, чтобы козырек прикрывал его лицо, и неразборчиво забормотал: — Ну… она сказала, что я буду, типа, не единственным ее парнем. Вторым будет… — механик вздохнул так, словно сейчас произносил самую печальную и несправедливую вещь не свете, — Танака… Фуюхико тут же взорвался смехом. Он даже пару раз ударил ладонью по столу. — Так она типа посадила тебя на лавку запасных? — со смешком поинтересовался тот. — Будет менять вас местами, как только один выйдет из строя? Хаджиме ситуация казалась не столько смешной, сколько грустной. Его друг был безнадежно влюблен в девушку, которая крутила им, как бейсболист крутит мяч на своем пальце. Он похлопал по плечу Казуичи, который медленно, но верно начинал вскипать. Его глаза заблестели. — Все не так! — крикнул он. — Мисс Соня правда сказала, что я ей нравлюсь! Она бы не стала так себя вести! Дело в традициях ее страны! Фуюхико наконец прекратил посмеиваться. Хаджиме изогнул бровь. — Каких еще традициях? Казуичи вернул кепку в привычное положение и потряс в воздухе отверткой, которую все еще держал в руках. — А вот таких! Она сказала, что в ее стране, когда два мужчины влюблены в одну даму, они, по обоюдному согласию, имеют право ухаживать за девушкой вдвоем. Это то, что она мне предложила, и я согласился! — Парень победно вскинул голову. — Видите? Я нравлюсь ей! Но, Фуюхико, похоже, больше волновал другой вопрос. Он неверяще помахал перед собой ладонью, удивленно глядя на друга, распахнув единственный глаз. — Погоди-погоди. Ты-то понятно. Но Танака что, тоже на это согласен? Хаджиме понимал его недоверие к этому рассказу, потому как и сам находил подобное чем-то невероятным. Тем не менее, Казуичи, почему-то вдруг выглядящий смущенным, вернулся к работе над аппаратом и ответил: — Ну, да… Он был там, когда Соня предложила мне встречаться. Сказал, что не против. Но он тогда так на меня посмотрел… Мне аж не по себе стало. «Небось подумывал над тем, чтобы скормить соперника на завтрак своим хомякам», — подумал про себя Хаджиме. Фуюхико озвучил примерно ту же мысль: — Может, он решил каким-то образом убрать тебя с дороги? Держи друзей близко к себе, а врагов — еще ближе. — Эй! Не неси фигни! — вскинулся Казуичи. — Мисс Соня сказала, что это не соревнование, и мы должны ладить и работать вместе. И если мы будем ссорится, она бросит нас обоих, так что в интересах Танаки не облажаться перед ней! — Понятно… — ответил заметно сбитый с толку Фуюхико, после чего вздохнул, подперев подбородок ладонью. — Мне кажется, нашей принцессе стоило просто определиться с выбором, и не мучать вас двоих. Механик стал особенно яростно сверлить в приборе новые дыры. — Так или иначе, я не собираюсь проигрывать этому любителю шерсти! Я буду парнем мисс Сони даже, если мне придется терпеть его всю оставшуюся жизнь! Хаджиме это казалось каким-то безумием, но он решил, что нет смысла пытаться отговаривать Казуичи, когда тот настолько решителен. Ему самому следует понять, стоят эти отношения того, или нет. Хотя он все же опасался, не поубивают ли они с Гандамом друг друга в пылу своего «сотрудничества». — Кстати! — воскликнул Казуичи, возвращаясь к своему изначальному воодушевленному настроению. — Мисс Соня обещала мне, что заглянет к нам поболтать, а потом мы вместе пойдем в кино. Разве не здорово? Она пригласила меня на свидание! — Боже, счастливым ты еще более надоедливый, чем когда ноешь… — устало вздохнул Фуюхико, запихивая руки в карманы. И тогда Хаджиме вдруг вспомнил одну вещь. Он резко прекратил вкручивать шуруп на шлеме. — Ой… — произнес он растерянно, чем привлек к себе внимание друзей. — Что такое, Хината? — спросил Фуюхико, слегка обеспокоенно взглянув на него. — Сода-кун, — извиняющимся тоном начал Хаджиме, чем вызвал недоумение механика, — извини, но, похоже, Соня-сан не сможет прийти сюда. Тот удивленно вскинул бровь, отвлекаясь от работы. — В смысле? Как это не сможет? С чего ты решил? — Я встретил ее перед тем, как прийти сюда, и попросил посидеть с Комаэдой, чтобы он не волновался перед операцией, — объяснил Хаджиме, чувствуя, как взгляд его друга начинает стремительно тяжелеть. — И она согласилась… Казуичи молниеносно схватил его за плечи, выронив отвертку, которую держал в руках, и начал неумолимо трясти. — Хината-кун, ты что, испортил мне первое свидание с мисс Соней ради этого психа?! — закричал Казуичи. — Ты в своем уме?! Да как ты мог?! Хаджиме попытался вырваться из чужой хватки. — Извини! Я не знал, что у нее были планы с тобой! Я просто не мог оставить Комаэду одного! Пока Казуичи продолжал его трясти, Хаджиме услышал со стороны раздраженный вздох Фуюхико: — Черт, как же мне это уже надоело, мать вашу… Все разговоры так или иначе сводятся к этому ублюдку. Продолжает одним своим существованием портить всем жизнь. — Из-за него накрылось мое первое свидание! — поддержал Казуичи, раздосадованно стукнув себя кулаком по бедру. — Чтоб его, этого Комаэду! Эти слова почему-то ощутимо укололи Хаджиме. Он знал, что его друзья, мягко говоря, недолюбливают Нагито, однако он все-таки продолжал надеяться, что они не… — Вы двое действительно ненавидите Комаэду, не так ли? — без всякого выражения спросил он. — Да! — тут же пылко ответил Казуичи. Но потом заметно стушевался, неловко почесав тыльную сторону шеи: — Ну, то есть… Знаешь, ненависть — не совсем то слово… Скорее он меня жутко раздражает… — Да ты тупо его боишься, — невесело фыркнул Фуюхико. — Эй! Я не боюсь его! Я, если что, могу сказать этому мудиле прямо в лицо все, что я о нем думаю! — Механик начал громко возмущаться, активно жестикулируя, что являлось его защитной реакцией и только подтверждало слова якудзы. — Хината, — произнес медленно Фуюхико, смотря в сторону. Из-за того, что видна была лишь правая часть его лица, Хаджиме не мог сказать, какой у него был взгляд, — я знаю, что ты хочешь сделать так, как было бы лучше для всех. Если ты решил лечить Комаэду — пожалуйста, я не буду тебя останавливать. Но то, как ты жалостью заставил всех простить его, — Фуюхико посмотрел на Хаджиме, скрестив руки на груди. В его глазу пылала тихая ярость, — со мной это не прокатит. Лично я считаю, что он не заслуживает ни чьего прощения, особенно твоего. Если у тебя получится спасти ему жизнь — пусть будет так. Но тогда уж лучше ему не попадаться мне на глаза. Хаджиме молчал, не зная, что на это можно ответить. Казуичи, кажется, совсем забыл про свое недовольство после такой жестокой речи. Какое-то время в магазине техники стояла мертвая тишина. Но потом скрипнул стол — якудза оттолкнулся от него и стремительно направился к выходу. — До встречи, — бросил он, открывая дверь. Как и во время его прихода, после того, как дверь захлопнулась, весело зазвенел колокольчик. — Эй, Кузурю-кун, постой! — немного запоздало закричал Казуичи. Если Фуюхико и услышал его, то не обернулся, и вскоре скрылся из виду. — Черт, да какого хрена… — раздосадованно пробормотал механик. Хаджиме лишь помотал головой и, ничего не говоря, снова взялся за инструменты. Казуичи вздохнул и последовал его примеру. Возможно, в чем-то Фуюхико был прав. Нагито делал ужасные вещи, и Хаджиме не мог этого изменить, как бы сильно не хотел. Он надеялся поменять отношение к нему других, но, может, ему не стоит пытаться? Некоторые вздрагивали лишь от упоминания имени Нагито Комаэды. И вряд ли они смогут так скоро забыть о его преступлениях. Простил ли его сам Хаджиме? Наверное… Наверное, да. Хаджиме, по крайней мере, хотелось верить, что ему хватило на это сил. Но даже он замечал за собой, как некомфортно ему бывает находится рядом с Нагито, как жутко бывает смотреть ему в глаза. Имел ли он право вступаться за Нагито перед другими, если сам был в нем неуверен? Возможно, ему стоило просто иногда делать вид, что его не существует, чтобы зря не портить всем настроение. Ведь уже в который раз его встреча с лучшими друзьями портилась из-за упоминания Нагито в разговоре… Хаджиме мысленно дал себе пощечину. Он не мог позволять себе так думать, будучи в ответственности за жизнь человека. Он должен был верить в Нагито. У Фуюхико было право иметь свое мнение, но Хаджиме был не обязан его разделять лишь потому, что тот был его другом. И все же он не мог избавиться от неприятного осознания, что они с Фуюхико, похоже, поссорились. Еще где-то полтора часа Хаджиме работал вместе с Казуичи. В отличие от прошлого раза, тот уже не пытался разбавить атмосферу легкой болтовней, так что говорили они, лишь прося друг друга подать нужные детали и обсуждая изменения в чертеже. После того, как они закончили с основой проводки, Хаджиме предложил закругляться. Механик согласился отстраненным «угу». — Я верну тебе Соню в ближайшие полчаса, — сказал Хаджиме, постаравшись звучать непринужденно. Казуичи неловко улыбнулся, отряхиваясь от железной пыли. — Я поймал тебя на слове. Они попрощались, и Хаджиме тут же направился в больницу. Когда он подошел к дверям палаты, за ней снова слышались голоса: громкая речь Сони и вежливый смех Нагито. Хаджиме беззвучно выдохнул. Хотя бы здесь ничего плохого не произошло. Как и в прошлый раз, он постучал в дверь и только после этого вошел внутрь. — Привет, — поздоровался он, постаравшись улыбнуться. От его слов Соня, сидящая к нему спиной рядом с кроватью Нагито, подскочила на стуле. Она повернулась к Хаджиме и неловко посмеялась, уложив ладонь на груди. — Ох, Хината-кун, — выдохнула она. — Я так увлеклась, что не услышала, как ты вошел. Ты быстро вернулся. На самом деле, он отсутствовал больше двух часов. Для большинства пяти минут наедине с Нагито хватило бы, чтобы начать выть от безысходности. Полностью спокойная Соня превзошла все его ожидания. — Вовсе нет, — вежливо возразил Хаджиме. — Спасибо тебе большое за помощь. Та одарила его улыбкой, которая восклицала: «мне только в радость!». — Что ж, — произнесла принцесса, изящно поднимаясь со стула, — тогда я, пожалуй, пойду. Была рада провести с тобой время, Комаэда-кун, — сказала она, с милой улыбкой обращаясь к Нагито. — Надеюсь, тебе было весело. — Не то слово, — отозвался Нагито не менее радушно. — Спасибо большое, что навестила меня, Соня-сан. Он взял девушку за аккуратную ручку и мягко прикоснулся губами к ее пальцам. Та скромно посмеялась. — Будет тебе, Комаэда-кун, — сказала Соня так, словно Нагито сделал нечто забавное. Наконец она развернулась и направилась к выходу из палаты. Уже в дверях она сказала: — Удачи тебе с операцией! — После чего повернулась к Хаджиме: — Рада была видеть тебя, Хината-кун. До скорой встречи! И скрылась, сопровождаемая отдаляющимся цокотом каблуков по коридору. Хаджиме же тяжело вздохнул и повернулся к Нагито, который посмотрел на него невинными глазами. — Я ничего не слышал, — сказал он, пожав плечами. Хаджиме покорил себя за то, что сказал об операции Соне, но ничего сделать с этим уже не мог, так что предпочел не заострять на теме внимание. — Вы, похоже, неплохо провели время, — сказал он, прикрывая дверь. — Еще как, — довольно откликнулся Нагито. — Соня-сан читала мне вслух. Никогда бы не подумал, что Абсолютная Принцесса станет делать такие вещи для кого-то вроде меня. Она сказала, что это было твоей идеей. Очень мило с твоей стороны так позаботиться обо мне, Хината-кун. — Нагито улыбнулся Хаджиме, и тот снова почувствовал укол вины за свой утренний побег. Он уже собирался открыть рот, чтобы извиниться, когда Нагито сказал: — Хотя я все-таки был немного удивлен. Не думал, что тебе нравится нечто подобное. Но я, разумеется, ни коим образом не осуждаю твой вкус. Хаджиме был совершенно сбит с толку. — Что?.. Однако тут до него дошло, что Нагито говорил про книги, которые стопкой стояли на его прикроватной тумбочке. Неужели он так спешил, что взял с полок что-то странное? Он мельком просмотрел каждую, прежде, чем взять, и был уверен, что все книги представляли из себя классические детективы. Что в них было такого, что могло смутить Нагито? Хаджиме подошел к тумбе и взглянул на лежащие там несколько томов. И тут же остолбенел. Это были не детективы. Это вообще были не те книги, которые он брал из библиотеки! Для того, чтобы это определить, ему даже не пришлось просматривать названия. Вместо строгих и сдержанных обложек он увидел перед собой нечто, что больше напоминало толстые журналы с желтой прессой. Которые имели соответствующие скандальные названия по типу: «Невозможная любовь», «Тысяча и один выстрел в сердце», «Зависимый» и так далее по аналогии. Да это же все любовные новеллы и романтические манги! Хаджиме тут же принялся оправдываться: — Стой, Комаэда, это не те книги, которые я выбирал! Я передал Соне-сан целую стопку детективных романов, но она, похоже, решила поменять их на эти. Я даже не знаю, где она их нашла… Нагито, услышав это, от души рассмеялся. — Надо же, это многое объясняет, — произнес он, не прекращая посмеиваться. — То-то я удивился, когда Соня-сан сказала, что по этой новелле была снята дорама, которая так нравится ей и Соде-куну. Нагито ткнул пальцем в одну из книг. Она имела название, ни в чем не уступающее всем остальным произведениям в этой стопке — «Стремительный роман». Что ж, по крайней мере, это объясняло, в каких именно интересах сошлись Казуичи с Соней. — Извини, я не предполагал, что все так получится, — вздохнул Хаджиме. Нагито ответил, не прекращая улыбаться: — Не беспокойся, Хината-кун. На самом деле, это было довольно интересно. Все-таки я редко читаю что-то подобное. Тем более, это позволило мне узнать Соню-сан поближе. Чем не отличная удача? Ну разумеется, для Нагито это было лишь очередной удачей, забавным стечением обстоятельств. Наверное, Хаджиме действительно зря так из-за этого нервничал. Хотя мысль о том, что Нагито думал, что он увлекается такими вещами и решил поделиться ими с ним, немного смущала. — Что-то случилось? — спросил Нагито, вырвав Хаджиме из раздумий. — Ты выглядел взволнованным, когда вошел. Это у Хаджиме так плохо получается скрывать свои эмоции, или это Нагито слишком наблюдательный? — Правда? — неловко пробормотал Хаджиме. — Хотя все-таки ты шел сюда с пониманием, что тебе снова придется видеться со мной, — продолжил Нагито. — В таком случае мне понятно твое напряжение. Хаджиме поспешил возразить: — Нет, дело вовсе не в этом. У меня был просто немного… тяжелый день. — Парень вздохнул. — Кстати, извини за то, что сбежал тогда. Ты просто… застал меня врасплох. Я слишком нервничал и не понял сразу, что тебе страшно находиться самому с Цумики. Я должен был подумать об этом раньше и остаться. Извини. Нагито немного растерянно ему улыбнулся. — Мне приятна твоя забота, Хината-кун, но я не совсем понимаю, о чем ты говоришь. Во всяком случае, тебе не за что извиняться. Хаджиме был немного озадачен, но все-таки попытался настоять на своем: — Нет, ты же тогда хотел, чтобы я не оставлял тебя одного с Цумики, а я… Нагито вдруг снова рассмеялся. — Ах, вот оно что, — сказал он. — Ты все неправильно понял, Хината-кун. Я действительно пытался тебя удержать, но не потому, что боялся Цумики-сан. Я, знаешь ли, еще не привык так заботиться о своей жизни. В голове Хаджиме опустело. Он в который раз не понимал, что происходит. — Но… тогда зачем ты… — Я просто хотел, чтобы ты остался еще ненадолго, — ответил Нагито так, словно это было самой очевидной вещью на свете. — Я знал, что ты собираешься уйти, поэтому решил тебя задержать. Вот и все. — Ты… Хаджиме почувствовал, что краснеет. Но не от смущения, как утром, а от праведного гнева, который начинал подниматься в нем, как кипящая вода в кастрюле. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и не нашелся со словами. Ничего не говоря, Хаджиме молча вышел из палаты, хлопнув дверью. Идиотский день. Идиотский Нагито. И сам он — идиот. Не мудрено, что он постоянно попадает в самые идиотские ситуации.