Эстрохазард

      — Неужели ты пересела с иглы мужского одобрения на мужское лицо?       — Во всех смыслах.       Чарли был заинтригован пикантными подробностями опоздания коллеги. Он с порога почуял, что произошло нечто прекрасное. Если другие девушки ходили по офису, как плывущие лодочки, то Лея была ледоколом. Это судно сносило все на своем пути. Все чувствовали ее сильную, бешеную энергетику. Уверенная в себе леди из железа и стремлений. Та, что своим взглядом внушала страх и обожание. Та, чей взмах хвоста ранил сильнее хлыста. Та, чей стук каблуков ни за что не потеряется в толпе.       Лейкоцит гаденько потирал ручки. Его улыбка тянулась до самых ушей, ведь наконец-то Лея прислушалась к нему. В очередной раз клетка признавалась самой себе, что «друзья с привилегиями» — это гениальная вещь. Никаких романтических обязательств — чистый секс для поддержания тела и головы в добром здравии.       — Заюш, стало быть, ты наконец-то открыта к экспериментам.       — Что ты предлагаешь на этот раз?       — Скажи, у твоего перца есть мобильный?       — Нет, но в случае чего он может позвонить мне по домашнему. А что?       — Тогда звякни ему и скажи, чтобы нес телефон в свою постельку. Будете заниматься секстингом.       — Чем-чем?       — Секс по телефону. Все равно что разыгрывать эротическую пьесу по ролям. Отлично развивает воображение, к слову.       — То есть ты предлагаешь мне трахнуть моего мужика в уши прямо на работе?       — Необязательно на работе, но все же.       — Ты неисправим.       Новый день — новая пища для размышлений. Перебирая клавиши, поднимая трубку, заполняя бумаги, Лея не могла выкинуть праздный разговор. Честности ради, в этот раз ее сознание не сопротивлялось идее. Напротив, шестеренки активно крутились в голове. Эстроген невольно анализировала обстановку, словно пыталась подгадать время и место. Дико, но в то же время захватывающе.       После обеда мэр взял ее с собой на пресс-конференцию. Непрекращающиеся осадки вызывали массовое беспокойство. Народ в панике, ведь дожди сопровождались болью в суставах. Конца отпуску Фрэнка в горах не было видно. Весь цвет политической, экономической и общественной прессы собрался в просторной зале, напоминавшем амфитеатр. Лея стояла неподалеку. Скрещенные руки, осанка грации, устремленный в толпу взгляд. Все шло согласно привычному сценарию. Заготовленные клише и подсказки лежали под рукой Тома и, в отличие от предыдущего мэра, он их не игнорировал. Идиллия.       Вот он, шанс.       Звонок.       Гудки.       Трубку подняли.       — Я сейчас на конференции, — томно прошептала Лея. — Мне все делают комплименты насчет платья. Но они не знают, что под ним. А вот ты узнаешь.       — И что же? — на том конце провода послышался заинтригованный тон.       — Новенький комплект кружевного белья. Оно такое невесомое, я чувствую себя абсолютно голой. А ты? Что на тебе надето?       — Разве это важно? Я по твоему тону чувствую, что ты прям жаждешь меня раздеть.       — И все же?       — Та самая кофейная пижамка, а под ней — ни-че-го.       — Сейчас бы провести языком по твоей шее. У тебя всегда от этого появляются мурашки. Спорим, что они появились у тебя и сейчас?       Раздался стон.       — Тебя так легко завести.       — Детка, продолжай…       — Хочу слышать, как ты стонешь. Твой голос такой… жгучий.       — Ах, ты так считаешь?       — Абсолютно. От твоих стонов я растекаюсь.       — Я сделаю все, что угодно. Только попроси.       — Приставь два пальца ко рту и проведи между ними языком. Представь, что это моя вульва. Какая я на вкус?       — Шикарная. Тебя хочется больше.       — Лижи. Лижи громко. Лижи так, чтобы я тебя слышала.       От звуков из динамиков Лея присела и скрестила ноги.       — Не останавливайся, ковбой, — она звучно вздохнула в трубку.       — Жаль, что ты сейчас находишься непонятно где, вместо того, чтобы быть на мне сверху.       — Что-то ты работаешь языком не в ту сторону. Будь так добр, засунь эти два пальца себе в рот и обсоси. Готова поклясться, у тебя сейчас такая очаровательная мордашка.       — Хочешь на нее присесть еще раз?       — Хочу.       — Взаимно.       Стоны. Причмокивания. Хлюпанье. Эти аппетитные звуки заставляли чаще глотать воздух. Лея держала лицо, хотя щеки натурально пощипывало. Это так возбуждало — риск быть пойманной на горячем. Ощущения казались острее, чем обычно. Туфелька красноречиво соскользнула со стопы, обнажая сахарную мембрану. Перед глазами блуждали огоньки.       — Представь, что я медленно задираю твою пижаму. Как ты себя чувствуешь?       — У меня соски встали от твоих разговоров.       — Ущипни его. Зажми между пальцев. Покрути.       Протяжный, болезненный стон. Клетка часто заморгала, чувствуя, как от него закатывались ее глаза.       — Я прямо ощущаю, как ты таешь на моем языке.       Лея млела от воспоминаний о вкусе мембраны Трэкса. Сочный, как виноград с самой высокой лозы.       — Хочу раздеть тебя.       — Ты такая нетерпеливая.       — Рядом с тобой сложно держать себя в руках.       — Какой я? Скажи! Почеши мое эго!       — Деликатес. Мед со специями. Искушаешь каждый раз, когда открываешь рот.       — Хочешь что-нибудь еще в него засунуть?       — Хочу, но не в рот. Вытащи из него пальцы и спустись ниже.       — Детка, я горю.       — А внутри? Какой ты внутри? Опиши мне, я жажду подробностей.       — Мокрый. Липкий. Хоть штаны отжимай.       — Тогда скинь их с себя и раздвинь ноги. Ох, как представлю твой оттопыренный зад!       — Ах, хочешь меня отшлепать?       — Не сегодня. Мне достаточно услышать, как хлюпает твоя промежность.       Трэкс, конечно же, положил трубку прямо напротив бедер и активно задвигал пальцами. Лея закусила губу. Звуки лились в уши, от них дыхание перехватывало. Как это контрастировало с дежурными лицами журналистов! Никто даже подумать не мог, чем была занята секретарша мэра. Поразительно, как Эстроген вообще держалась на публике. Выдававшие ее детали были настолько мелкими, что их вряд ли бы могли увидеть целиком и полностью занятые аналитикой тети и дяди.       — Трэкс, я тебе говорила, что ты редкостная зараза?       — Нет, скажи это еще!       — Твоя похоть заразительна. Я буквально хожу по краю.       — Скажи еще! Скажи больше!       — Кажется, я больна тобой…       Это так странно прозвучало. Странно, но искренне. Словно она ненадолго вышла из роли. Словно переступила некую невидимую черту.       — А я… ах! Я… готов умереть ради тебя.       — А жить? Ты готов жить ради меня?       — Г-готов.       — Трэкс, я хочу ласкать тебя руками и губами. Всего тебя. Я уже не мыслю свою жизнь без тебя. Такого друга, как ты, во всем Фрэнке никогда не найдется.       — Ты такая нежная.       — А ты такой податливый.       Лея едва слышно дышала в трубку, почти постанывая. Так, чтобы услышал только он. Бедра усиленно прижимались друг ко другу. Рука сжимала и комкала юбку. Слюна обильно подступала к горлу. Клетка не успевала ее сглатывать.       — Трогаю себя и вспоминаю твой минет. Ты была великолепна.       — Ты тоже. Видел бы ты свое лицо.       — Ты так любишь мое лицо?       — Одного твоего выражения достаточно, чтобы затопить соседей.       — И все же я хочу, чтобы ты сегодня на него снова села!       — Терпение, ковбой.       — Детка, я больше не могу! Я сейчас кончу!       — Кончай. Кончай так, чтобы я слышала.       Динамики пришлось прикрыть пальцем. Такой громкий, глубокий, протяжный стон, что у белья не осталось шанса остаться сухим. Тупая боль била в висок. Жар душил. Момент единения и наслаждения. Пускай, что на расстоянии. Это было отличной идеей. Надо поблагодарить Чарли за вдохновение. И Трэкса. Потому что сделал для нее столько, сколько никто до него.