***
— Тук, Туктирей… Услышав чей-то зов, маленькая Тук открыла глаза. Взор все еще был помутнен, голова ужасно раскалывалась. — Ты как, Тук? — спросила Кири, держа сестру за руку. — Кири? Что произошло? — промямлила девочка, поднимаясь с земли. Кири ничего не ответила, обращая взор Тук на округу. Они сидели у Древа, которое сияло, окрашивая их тела в светло-розовые оттенки. Обуглившаяся и высохшая кора прорастала новыми слоями, пропитываясь внутренними потоками энергии. Источник был пробужден, однако бедствия все еще продолжались — земля под ногами разверзалась, открывая пучины бездны, которые могли бы поглотить весь этот беспокойный мир. Встревоженный смертью океан кричал в душе Кири, взывая к помощи. Теперь, когда в ее руках находилось сердце Эйвы, она должна была вылечить его. Тук, поняв, что Кири нужно было уединиться, чтобы связать себя с Источником, спокойно привстала. Она спустилась к На’ви, которые, несмотря на все свои раны, продолжали поддерживать контакт души Кири и Древа. Они готовы были пожертвовать собой, отдав свою жизнь во благо сохранения своего дома. Оглядев всех, Тук остановила свой взгляд на сидевшем поодаль Иму, который скорчился пополам, обнимая свои колени. Рядом с ним лежала Найи, укрытая листьями. Он сидел, бездушно смотря на нее. И во взгляде его была блеклая надежда на то, что перед ним была не она. Былая дерзость и жестокость словно испарились в воздухе, оставив юную душу крепиться во мраке. Сила Кири помогла ему все осознать, увидеть все так, как оно и было на самом деле, и теперь он не знал, что ему делать. Вся та преданность, которую он всецело дарил своему вождю, за которым он шел, не оборачиваясь на все те крики позади, разбилась вдребезги. Тук тихонько подошла к нему, присаживаясь на корточки. Она тыкнула своим пальчиком в его колено, на что Иму слабо посмотрел на нее. Он не вымолвил ни слова. Тогда Тук вытащила из своего мешочка, висящего на бедре, лечебную мазь, сделанную из трав. Сделав аккуратный мазок, она приложила ее к ране Иму на ноге, которая уже успела сильно посинеть. На’ви, почувствовавший неприятный холодок, наблюдал за тем, как маленькая Тук осторожно промазывала каждую его кровоточащую ранку. Когда она хотела коснуться его руки, он отдернул ее. Туктирей решила не упорствовать лишний раз и, положив остатки мази рядом с Иму, встала и ушла. Не проронив ни одного слова, она высказала ему свою благодарность и сочувствие. И Иму услышал ее. О, Великая Мать, услышь же и ты нас.***
Ханн летела впереди, взяв на себя один из самсонов. Он настойчиво преследовал ее, не давая приблизиться к станции. Нейтири была где-то позади, скрытая за осевшими облаками. Они потеряли друг друга. Поняв, что просто так ей не ускользнуть, Ханн наступательно прокричала, веля Руну подниматься как можно выше. Капли дождя разбивались об ее лицо подобно мелким осколкам, но она не останавливалась, возвышаясь над морем. Конвертоплан не мог взлететь так высоко, поэтому продолжал выстреливать, фокусируясь на своей цели через систему автоматического наведения. Ханн знала, что из-за плохой видимости она не сможет выстрелить в них, поэтому оставалось только провернуть то, что она запомнила на всю свою жизнь. — А теперь — падаем! Раньше Ханн думала, что падение — это чувство безысходности и утрата веры в себя. Но ее наставник научил ее, что падение — это не только конец, но и возможность начать все с чистого листа, принять вызов судьбы и переродиться в нового человека. Что она и смогла сделать. Икран пронзительно закричал, оглушая поджидающий его самсон. Датчики сбились, а перед глазами была только фиолетовая вспышка, остервенело несущаяся на них. Он был похож на ужас в ночи, на молнию, разразившую небо, затянутое густыми тучами. На последнее, что вы бы увидели перед смертью. — Хороший мальчик, — сказал Ханн, радостно почесав за шею Руна. Его бесстрашие и ее уверенность спасли им жизнь. Но не тут-то было. Подоспел другой самсон, который продолжил дело своего погибшего товарища. Заставленная врасплох Ханн не сразу заметила его и почти была подстрелена, как кто-то бойко пронесся мимо, с высокой точностью выстреливая в пилотов. Не медля ни секунды, она перевернулась воздухе, а ее икран когтями впился в пропеллеры, раскачивая конвертоплан из стороны в сторону и, в конечном итоге, спуская его с небес на землю. — Нан’ти… — сказала Ханн, узнав в своей спасительнице наездницу из клана Тайранги. — Значит, Тайранги тоже здесь. Нан’ти выглядела так, словно готова была убить каждого, кто попадется ей на глаза — ядерно-красные полосы по всему телу, боевые перья в волосах, куча кинжалов на поясе. И взгляд, полный ненависти и скорби. — Я не тебя спасаю, а мщу за свой народ, — призналась На’ви, лишь единожды посмотрев на Ханн и сразу же улетев прочь. — Да, я знаю, — с благодарностью произнесла Ханн, вспомнив того, кто так же жертвовал собой за спасение народа. — Ханн! — донесся голос Нейтири. — Ты в порядке? — Да, все хорошо! — Тогда летим дальше. Вода в океане стала совсем черной. Океан уже не слышал молитв. Он даже не слышал собственного голоса.***
Мвенай стоял, наблюдая за тем, как догружались последние остатки синтеза энергии Пандоры. Рядом с ним находились его воины, которые обстреливали приближавшихся к ним Типани. 95 процентов. Нейтири облетела станцию, избавляясь от одного за другим охраняющих Мвеная На’ви. В это время Ханн прорвалась через ослабленный защитный барьер. Не сдвинувшись ни на шаг, Мвенай внимательно следил за тем, как она отражала атаки своих врагов, вонзая в них свой кинжал. Кровь брюзжала, омывая лезвие. Она растекалась по ее телу, окисляя и без того напитанный жестокостью воздух. — Желая остановить войну, ты сама проливаешь кровь. Ее глаза горели. Горели жаждой возмездия, горели жаждой смерти, ведь только она была способна все исправить. — Чем же мы отличаемся друг от друга, раз мы оба — хищники, Ханнелора? Она снова почувствовала этот гипнотический кошмар, в который он погружал ее, впитывая каждую частичку ее страха. Они были всего в нескольких метрах друг от друга, но Ханн не могла сдвинуться с места, скованная невидимыми цепями, которые давили на грудь и срезали канаты решительности, шепча на ухо ужасные вещи. Мвенай манипулировал ей, искушал ее судьбу, переворачивая все с ног на голову. Он стоял, раскинув руки в стороны, как будто был готов отдастся, даже не сопротивляясь. Он издевался. Издевался над их тщетными попытками изменить то, что, по его мнению, было неизменно. «Двигайся, Ханн. Двигайся!». — Ханнелора! — воскликнула Нейтири, отправляя свою стрелу прямо в Мвеная. Он смог увернуться, из-за чего его гипноз в миг рассеялся, и Ханн смело рванула вперед, пока Нейтири прикрывала ей спину. 100 процентов. — Слишком поздно, Ханнелора! Чудовищный всплеск энергии из самых глубин океана прорвался подобно разрушенной дамбе, словно огромный меч, пронзающий собой небеса. Ханн отбросило взрывной волной. Нейтири, уже вся истощенная и обессиленная, с трудом могла встать на ноги — полученное ранение дало о себе знать. Мвенай с восхищением, утопая в эйфории, взглянул на этот столб необъятной энергии, которую хранила в себе Пандора. Он коснулся ее, ощутив, как по всему телу проходили электрические импульсы, окутывающие каждую частичку его души — они связывали его вены в узлы, кровь кипела, заполняя нутро своей горячестью и выжигая органы. Его глаза засверкали неестественным огнем, а кожа покрылась чешуйчатыми пятнами. Когти на кончиках пальцев стали расти, разрывая кожу. Кости начали менять свою форму, вытягиваясь и изгибаясь под углами, несущими зло и страх. Длинный хвост обуглился, обрастая мелкими клиньями. Из его горла раздался ужасающий рев. — Я чувствую Источник… Кири. Кири! Она закричала, столкнувшись с душой Мвеная, которая нагло вошла к ней, пока она вбирала в себя мощь Источника. Он прорывался сквозь сплетенные ей лианы, как зверь, гонящийся за своей жертвой и готовый разорвать ее на части. — Ни’авве Мокри, — его рука схватила Кири за шею. — Открой мне путь к Источнику, если хочешь, чтобы твоя семья осталась жива. — Ни за что! Ханн, очнувшись от удара, с трудом встала на ноги. Она ощущала, как в голове путались мысли и сердце не могло справиться с нахлынувшей тревогой. Ей казалось, что она слышала, как Кири боролась с Мвенаем, пытаясь закрыть ту дыру, через которую он смог пробраться к ней. Погруженный в энергетический поток, На’ви заполнял себя тем, что ему не предназначалось, тем, чего он не был достоин. Он выпивал жизнь из земли, забирая себе все ее дары. У них был только один шанс. Нетейама охватило неприятное предчувствие. Его сердце заколотилось как сумасшедшее. Они с Ло’аком чудом смогли справиться с тем, чтобы остановить вражеские корабли, и сейчас пытались связаться с Джейком, но из-за шторма связь была слишком нестабильной и сигнал никак не шел. Спустя несколько попыток, Ло’аку все же удалось поймать какой-никакой сигнал. — Пап? Пап! Это Ло’ак! Тишина. — Дай-ка сюда. Ло’ак отдал устройство Нетейаму, который начал что-то на нем нажимать, параллельно вводя координаты на компьютере. — Ло’ак? Это Джейк Салли, ответьте! — послышался с той стороны спасительный голос. — Да, это мы, пап! Мы на главном корабле. Мама и Ханн сейчас на станции пытаются остановить Мвеная, но, кажется, станция выбросила энергию и… И мы не знаем, что делать. Пап, тебе нужно вырубить все станции с базы ОПР, — объяснил Нетейам. Его голос начал подрагивать, что-то ему не давало покоя. Что-то предвещало беду. На том конце послышались какие-то возмущенные возгласы Норма. Встретившись со Спеллманом, Джейк обнаружил, что они уже были в схватке с Майлзом, который упрямо не хотел подпускать их к базе ОПР. Половина его лица была сожжена, а часть руки оторвана. Но, будучи заядлым полковником, долг которого заключался в том, чтобы беспрекословно выполнять свою миссию, он стоял до конца. Поняв, что Пандора в итоге не даст им должного спасения на Эпиметее, реком решил пойти на крайние меры. Ни вам, ни нам. Вот, в чем был его компромисс. — Боюсь, это невозможно, сын, — с досадой произнес Джейк. — База ОПР полностью уничтожена. Мы с Нормом прибыли туда, но Куоритч не собирался идти на компромисс, поэтому все закончилось тем, что он просто взорвал центр управления. Мы сейчас направляемся к вам! Пожалуйста, только дождитесь нас… Осознание колоколом ударило по голове Нетейама. Он схватил Ло’ака за плечи, тяжело дыша, но стараясь сохранять противное спокойствие, которому сейчас совершенно не было места. — Ло’ак, держи связь с отцом. Я пойду к маме и Ханн. — Я не отправлю тебя туда одного! — воспротивился младший Салли. Не сейчас, когда все идет наперекосяк. Пусть они и готовились к худшему, но надежда на лучшее была куда сильнее. — Послушай меня! Ты должен остаться здесь, чтобы отец смог нас найти. Ты должен выжить, Ло’ак. Ты должен выжить, Ло’ак. — Нет! Черт подери, Нетейам! Старший Салли рванул прочь, оставляя своего брата наедине с чувством опустошающей неизвестности. Он достал несколько стрел из тел убитых и выбежал на платформу. Соваться в море было категорически нельзя — чума достигло своего пика, и теперь некогда прекрасные воды были смертельно ядовиты для всего живого. Он посмотрел на небо, заметив парочку икранов, витавших вокруг корабля. Раум был ранен, поэтому призвать его не предоставлялось возможным, и Нетейаму пришлось вызвать другого банши, отправленного им на помощь Великой Матерью. Неизвестная рука, появившаяся из ниоткуда, схватила его за шею сзади, кровожадно сжимая. Нетейам развернулся, ударив локтем нападающего, на что тот рыкнул, перехватив удар. Это был Лайл, на голове которого красовался большой порез, полученный, судя по всему, в результате падения в воду. Он оттолкнул Нетейама и, замахнувшись, хотел ударить его в лицо, но старший Салли быстро среагировал, откатившись в сторону. Лайл достал свой нож, становясь в боевую стойку. Нетейам грозно выдохнул, вытаскивая свой кинжал из ножен. Он покрутил им в руке и озлобленно оскалился, двигаясь ближе к противнику. Самые гадкие оказываются самыми живучими. Лайл сделал рывок, оставляя порез на руке Нетейама. Старший Салли в свою очередь ухватился за руку аватара, утягивая его за собой и перекидывая через плечо. Нетейам был готов разорвать его на кусочки, потому что внутри него горела необузданная ярость, выливающаяся за края его чаши терпения. Ханн была в опасности, он чувствовал, как их нить готова была вот-вот оборваться, если он не придет к ней; и это то, что двигало им сейчас. Лайл был помехой, надоедливой мухой, что посчитала себя способной решать чужие судьбы. А Нетейам до мозга костей ненавидел таких людей. Повалив аватара, Тейам сел на него, начав жестоко избивать. Красные линии очерчивали лицо Лайла, пока тот, собравшись с последними силами, не откинул Нетейама от себя. Сломав ему одно из ребер, солдат выплюнул горстку крови изо рта, маньячески улыбаясь. Старший Салли простонал, ощутив боль в животе. Корабль качнулся из-за сломанного двигателя, перекатываясь в одну сторону и норовясь затонуть. Нетейам зацепился за один из поручней, чуть не упав в воду. Лайл же смог устоять на ногах и найти у одного из погибших солдатов пистолет. Нетейам вскарабкался обратно на платформу, которая снова начала шататься и бросать его из стороны в сторону. — Прощай, киса. Один на один. Плотно удержавшись на ногах, глубоко вдохнув, Нетейам прикрыл глаза, молниеносно нажимая на тетиву и выпуская две стрелы. Одно мгновение. Пуля пролетела мимо него, лишь слегка задев плечо. Нетейам шикнул, опускаясь на колени. Лайл стоял перед ним, проткнутый в грудь и в лоб. Сила приходит тогда, когда ощущается самый сильный страх. Выдохнув, Нетейам снова издал призывающий звук. Несколько икранов заорали, путаясь друг у друга в крыльях. — Ну давай же. Каждая секунда вдали от нее ощущалась как жгучее клеймо. Наконец, среди всего того беспорядка, что творился в небе, показался икран, крылья которого были оранжево-желтого окраса с черными пятнами, разбавленными слабым красным цветом. Он опустился рядом с Нетейамом, заклокотав так, словно передавал ему какое-то сообщение. — Ты же Тумпин, икран Ана’ана, — проговорил Тейам, поглаживая существо за гребень. Тот покорно опустил свою голову, таким образом говоря, что он готов принять Нетейама в качестве своего всадника. Он посчитал Нетейама достойным своего доверия, и Нетейам не мог предать его. Ханнелора словно стояла между Мвенаем и Кири, которые как свет и тьма боролись друг с другом. Она медленно шагала вперед, превозмогая то, что выплеснутый энергетический поток больно бил по голове, словно выдергивая все ее нервные окончания. Она шла, не зная, зачем. Она шла, надеясь на пресловутое волшебство, которое бы спасло их всех. Она шла, потому что ей нечего было терять, но было, что обрести. Взяв в руки лук и последнюю, не сломанную стрелу, Ханн плотно прижала свои стопы к металлической платформе, натягивая тетиву. Она закрыла глаза, вслушиваясь в голос своего разума и тем самым заглушая все те громкие звуки в голове. Набрав в грудь побольше воздуха, отпустив все напряжение в низу живота, она перебрала пальцами, делая стрелу продолжением себя, связывая ее со своим духом. «В твоей свободе — моя». Стрела вылетела, срываясь словно с цепи, и попала прямо в эпицентр потока, место, в котором копилось ядро. Мвеная выкинуло из внутреннего мира Эйвы, из-за чего энергия отозвалась сильным жжением, обжигая протянутые к ней им руки. Болезненно вскрикнув из-за отвержения, На’ви разъяренно посмотрел на Ханн, которая надвигалась на него. Она собрала остатки всех своих сил и прыгнула на Мвеная, протыкая его грудь кинжалом. Он тут же схватил ее за шею, поднимая над собой. Огромная ладонь сжимала хрупкую шею, перекрывая весь воздух в легкие. Ханн начала задыхаться. — Я ошибся только в одном. В тебе. Я считал, что тебе не хватит сил все это провернуть. Даже надеялся, что ты все-таки не погибнешь, чтобы я мог лично испить твоей крови, — надрываясь из-за кровавой дыры в груди, говорил Мвенай. Он взмахнул своим острым, точно копье, хвостом, протыкая им насквозь грудь Ханнелоры. Точно так же, как ранее сделала она. — Раз судьба нас так связала, то почему бы не отдать ей должное? Море начало неистово буйствовать. Огромная воронка начала образовываться рядом с ними, постепенно всасывая в себе все, что попадалось ей на пути. — Нет! — вскрикнула Нейтири, отчаянно пытаясь подползти к ним ближе. Станция постепенно разрушалась. Выкачанная энергия разрасталась внутри океана, вызывая неумолимую карусель смерти. Нетейам, подоспевший в последнюю секунду, в забвении увиденного, с криком спрыгнул с Тумпина и выстрелил. Мвенай заметил его и хотел было уже увернуться, но Ханн не дала ему это сделать, ногами оттолкнув его от себя. Ядовитые стрелы пронзили Мвеная и, под давлением энергетического поля, он упал за борт, не в силах схватиться за что-либо. Черные воды окутали его своими веревками, утапливая в своей пучине, пока он, истошно сопротивляясь, не мог поверить в свое поражение. Не мог поверить в крах собственной веры. «И все же одну цель я смог достичь». Они унесли его, растворяя в своих дьявольских объятиях. Ханнелора упала вместе с ним. Ее отбросило в тот самый момент, когда она вырвалась из цепких рук Мвеная. — Ханн! — бросился за ней Нетейам, но рука Нейтири остановила его. — Нет, сынок, ты погибнешь. Нельзя, — в ее голосе слышалась ломота. Она боялась за Ханн, ей было до безумия ее жаль, но отпускать Нетейама на ее спасение, на верную погибель, она никак не могла себе это позволить. Она ведь его мать. — Она не умеет плавать, — в его голосе послышалась дрожь. — Пожалуйста, мам. — Нет, Нетейам, — она обняла его ногу, утыкаясь в нее лицом, полным слез. Она чувствовала горечь, которая терзала ее сына. Нетейам осознавал, что, даже если он бросится в воду, он не сможет спасти ее. И это осознание разрывало ему сердце, окутывая его тяжелым покровом горя. Больно, невыносимо больно. Все его нутро горело от того, что он не успел, что не пришел к ней тогда, когда особенно сильно был нужен. Нетейам корил себя, весь его мир разрывался на уродливые куски, разбивался на осколки и забирал весь свет из его души. Он безнадежно упал на колени, глядя на приближающийся к ним водоворот. Нетейам стоял посреди иссушенной пустыни, чувствуя только безмолвное отчаяние и непреодолимую тоску. Перед ним было море, а в нем — ее глаза, в которых лишь на одно мгновение, когда она увидела Нетейама, проскользнуло сожаление. Сожаление о том, что она не обняла его, не сказала всего того, что хотела сказать. Но в это же мгновение она почувствовала утешение от мысли о том, что он все же был рядом с ней. И ее благодарная улыбка осталась с ним. С этим чувством она закрыла глаза, отдаваясь в руки могучего первозданного океана. Вода заполняла ее тело и, несмотря на собственную боль, будто укрывала ее от всех невзгод, даруя такой желанный покой. Вокруг, в этом необъятном пространстве, были лишь холод и тишина. Ханн. Ханн. Голос Кири, словно прекрасное пение птиц, отозвался где-то в глубинах угасающего сознания. Он обволакивал подобно первым лучам солнца, и тысяча крошечных подводных светлячков, следующих за ним, засияли в этой беспросветной тьме, окружая Ханн. Они прошли через ее дыру в груди, забирая с собой всю пережитую ею боль, а после закружились вокруг нее, образовывая золотое кольцо. Ханн открыла глаза. Перед ними был яркий свет, а в нем — Великая Мать. Она держала ее за руку, а потом постепенно отдалялась, а вместе с ней и ее дети. Ханнелора сделала шаг вперед, пытаясь ухватиться за нее, но ее откинуло назад, будто закрывая перед ней священные двери. Ханн. Океан не только забирает, но и отдает. Большие крылья обняли ее, будто оберегая от всех тех монстров, что таились на дне. Рун вытянул свою шею, бережливо кладя на нее голову Ханнелоры, и выплыл на поверхность. Его крик разбудил Нетейама, который, завидев икрана, сразу же подбежал к краю платформы. Рун выскользнул из воды точно сама последняя надежда, держа Ханн на своей спине и после передавая ее Нетейаму. Старший Салли взял девушку на руки, присаживаясь на корточки. Ее сердце не издавало ни единого звука. Он крепко прижал ее к себе, целуя в лоб. Слезы заструились по его щекам, обжигая своей соленостью. — Прости меня, Ханн, — задыхаясь, словно весь воздух вокруг вдруг исчез, произнес Нетейам. — Прости, прости... Нейтири присела рядом с ним. Она одной рукой гладила его по спине, а другую положила на плечо Ханнелоры. Когда-то Нейтири задала вопрос ей, на который теперь и Ханн, и Нейтири знали ответ. Она спросила у нее: «Для чего ты здесь?». Ее сердце пропустило удар. Нетейам, почувствовав, как ее тело начало теплеть, пораженно, считая себя обманутым, считая все происходящее иллюзией, посмотрел на очнувшуюся Ханн. Нейтири не могла поверить собственным глазам. Сердце Ханнелоры билось, крича о своей живучести, о своем возрождении, словно феникс, восставший из пепла. Она открыла глаза, видя перед собой такого родного и любимого Нетейама. Он был действительно рядом. Не было того пугающего кромешного мрака, который она видела, падая в руки смерти. Только его нежный взгляд, устремленный на нее. — Oel ngati kameie, — прошептала Ханн. Последняя слеза упала с его глаз. — Oel ngati kameie, ma Lora. Рун, ощутивший хозяйку, гордо взревел. Ханн обернулась, и существо застрекотало, своей мордой бодая ее. Такая минутная слабость на телячьи нежности была совершенно несвойственна грозному икрану, но Ханн слышала его и без слов. — Он спас тебя, — сказала Нейтири. Существо выдохнуло, пустив горячий пар в лицо девушке. Ханн вспомнила, как ее рука тянулась к нему, несмотря на то, что она уже была практически мертва. — Кири послала его. У нее получилось. Воронка начала уменьшаться. Густые темные тучи начали потихоньку рассеиваться и в небе снова появились проблески солнца. — Нейтири! — раздался знакомый голос. Вертолет с Джейком, Ло’аком и Нормом подлетел к станции. — Ма Джейк! — воскликнула Нейтири, безумно радуясь встрече со своим мужем. Они обнялись, и Нейтири дала себе слабость заплакать, утыкаясь в его плечо. Они так долго не виделись друг с другом, не зная, в порядке ли они, живы ли, и эта разлука, будто длившаяся вечность, сейчас вызывала тяжелые, но в то же время радостные чувства от долгожданного воссоединения. — Ханне! Ло’ак буквально оттолкнул Нетейама, который почему-то был уверен, что первые объятия от младшего брата достанутся именно ему. Видно не судьба. — Ты как? Все-таки надрала зад Мвенаю, да? — Ло’ак! — зашипел Нетейам, намереваясь дать подзатыльник младшему Салли за его излишнее любопытство после всего того, что пережила Ханн. Ло’ак искусно увернулся от удара по голове, встав за спиной девушки. Уж ее-то Нетейам не осмелиться так ударить. — Конечно надрала! Я даже умереть успела, представляешь? — неожиданно оживилась Ханн, поставив обе руки на талию и с улыбкой глядя на своего друга. Она была рада видеть, что он в порядке и что, в итоге, Ло’ак исполнил свою мечту — быть видимым для всех таким, какой он есть на самом деле. — Ого, — такого ответа младший Салли явно не ожидал, но все обошлось — и это главное. Они все вместе сели в вертолет. Типани и Тайранги разобрались со всеми вражескими войсками, а тех, кто остался жив, взяли в плен, чтобы затем предать их суду. Кто-то раскаялся и его отпустили, а кто-то остался при своем, не желая терять свою верность тому, на что они поставили свои жизни. Меткайина помогли всем раненым, доставив их в свои жилища, где Ронал и ее подручные занимались их лечением. Прибыв на берег, Ханнелора неожиданно для себя увидела Авис. Джейк встретил ее на базе. Она рассказала ему всю историю, связанную с Сельмой Фелир и ее планами по спасению человечества с помощью переселения на Эпиметей. Она также раскрыла ему все те секреты, о которых не знал даже Куоритч, и дала доступ к скрытым запасам организации, которые оставались никем не тронуты до сих пор. Все эти ресурсы Авис передала Джейку, высказав ему свое доверие. — Привет, Ханнелора. — Привет, Авис. Похоже, что ты выбрала правильную сторону. Авис наклонила голову. — Не бывает правильных и неправильных сторон, Ханнелора. Ханн кивнула. — Ты права. Есть только та сторона, которую выбираешь ты. Девочка вздохнула. Впервые Ханн заметила на ее лице проявление каких-то действительно искренних эмоций, которые делали ее живой. — Мое предназначение не может быть исполнено, поэтому и мое существование теперь не имеет смысла. Но я была рада познакомиться с тобой, Ханнелора. Ты удивительный человек. Авис развернулась, чтобы уйти, но Ханн схватила ее за руку, останавливая. — Подожди, Авис. Смысл жизни не должен заключаться в чем-то одном. На то она и жизнь, чтобы дарить тебе множество причин, чтобы продолжать жить. Девочка похлопала глазами. — Кажется, я поняла, о чем ты. Я вернусь на Землю, в место, которое так любила Сель… моя мама. Какой бы эгоистичной и безумной в своих идеях не была Сельма Фелир, все же она искренне любила все свои творения, считая их своими кровными детьми. — Прощай, Ханнелора, — сказала девочка, помахав рукой и скрывшись в толпе суетившихся На’ви, словно ее никогда и не было здесь. — Прощай, птичка. Хоть Ханн и не была привязана к человечеству, она все еще помнила и принимала свои корни, без которых не было бы той Ханн, что есть сейчас. Ханн, которая знает, чего хочет и которая, наконец-то, обрела свой дом. — Воительница, — позвал знакомый голос. Нетейам подошел к ней. — Пойдем-ка со мной. Ханн недоуменно посмотрела на него, без слов следуя за ним. Он вывел ее к приливающему берегу. На’ви столпились вокруг них. Ханнелора была в замешательстве, ей вдруг стало очень волнительно, ведь они все смотрели на нее, будто оценивали ее поступки. И вроде бы ее репутация должна была быть чистой, но все же наворотить она успела много чего, так что даже после своеобразного перерождения карма могла остаться такой же. Но это были лишь надумки ее личных тараканов. На самом же деле Ханн гордилась тем, что все же смогла все исправить. Ведь это, что она так отчаянно желала. — Нетейам, ты что делаешь? Нетейам склонился перед ней, вставая на одно колено. Он опустил голову, и это действие вызвало у Ханн сильное смущение, она не знала, как на это реагировать. А после за ним начали опускаться и остальные На’ви — и Меткайина во главе с Тоновари, и Оматикайя во главе с Джейком и Нейтири, и Типани во главе с Тсератом. Даже Нан’ти чуть опустила голову в знак какого-никакого уважения. Каждый из них склонил перед ней голову, положив ладонь на свое сердце в знак почтения. — Я преклоняюсь перед той, что боролась за нас. Перед той, что жертвовала собой ради процветания нашего мира. Я преклоняюсь в восхищении перед тобой, Ханнелора. — Но я ведь… — Тот, кто способен объединить На’ви, чтобы вместе противостоять общей беде, достоин зваться великим воином, подобным toruk makto, — добавил Тсерат. Его признание было особенно важным, ведь никто за все это время не смог вовлечь клан Типани в борьбу за Пандору, кроме Ханн, которая ворвалась в их жизнь нежданно. Джейк по-отцовски смотрел на Ханнелору, которая поймала его взгляд, улыбнувшись. Он никогда не жалел о том, что практически подобрал эту девочку с сияющими глазами. Что принял ее в свою семью. Она напомнила ему себя, и это то, что помогло ему справиться с своими душевными муками, что убивали его каждый день. Джейк тихонько прошептал: «Ты молодец», и Ханн все поняла по его губам. Они признали ее. Они увидели ее. Они считали ее своей. И теперь она была не среди них, а с ними. — Кажется, в нашей семье у всех склонность к межвидовым отношениям, — сказал Джейк, посмотрев на Тейама и Ханн, а после и на уверенно обнимавшихся в толпе Ло’ака и Цирею, словно они уже поженились и прожили вместе десять лет. — Это все из-за тебя, — с напускным недовольством процедила Нейтири. — Я тоже тебя люблю. Пусть их древо снова расцветет и покроется самыми красивыми листьями. Пусть все будет хорошо. Через два дня вернулись Кири и Тук. Вся семья Салли наконец-то была в сборе, возродив собственную крепость, что не давала им пасть духом и бороться до конца. — Кири! — радостно сказала Ханн, обнимая подругу, что дважды спасла ей жизнь. — Ты в порядке, слава Эйве, — облегченно выдохнула Кири. — Ты надела Waytelem, который я тебе сплела! — подметила Тук, увидев украшение, завязанное в волосах Ханнелоры. — Похоже, именно оно придало мне сил. Спасибо, Тук, — мягко проговорила Ханн, потрепав девочку по волосам, на что та хихикнула, после убежав доставать своих старших братьев. Кири провела пальцами по лицу Ханн. Благодаря Ханнелоре, На’ви смогла справиться с мощью Источника и в конечном счете пробудить его, предотвратив экологическую катастрофу. Ее голос достиг Эйвы, которая услышала их и забрала всю боль себе, восстанавливая жизненный баланс на планете. Кири прошла этот путь, отыскав в нем себя. — Не зря тебя зовут Ни’авве Мокри, ведь если бы не твой голос, я бы не нашла выход. Кири грустно улыбнулась. — Теперь я должна поддерживать баланс между На’ви и Эйвой. Для этого мне нужно вернуться к Субире и… — Я поняла, — перебила ее Ханн. — Джейк и Нейтири знают? — Да. Судьба Ни’авве Мокри была не простой — после каждого катарсиса, священные ивы истощались, поэтому на Кири лежала большая ответственность по восстановлению экосистемы Пандоры, на что могли потребоваться месяцы, а то и годы. — Но мы обязательно еще встретимся, Ханн. Кири обняла ее. Кажется, сегодня для Ханнелоры был день прощаний, но эти прощания отнюдь не были грустными. Они были знаком того, что каждый из них теперь нашел место в этом мире. Она взглянула на Нетейама, который мило игрался с Тук в воланчик. — Надеюсь, что у вас с Нетейамом будет все хорошо, — вдруг заговорила Кири. — Если у нас с ним не будет как у Джейка с Нейтири, то я не знаю, зачем все это, — со смешком ответила Ханн, предвкушая веселые деньки. Для Нетейама. Кири одобрительно закивала, и они вместе пошли к костру, у которого распевался Аонунг. Это колесо их жизни, которое вертится и ни на секунду не останавливается.***
На берегу раскинулось тело, словно покинутый корабль, выброшенный на берег бурными волнами. Его контуры испещрены морскими водорослями, кожа почти слезла, а песок прикрывает его ноги, словно песчаные дюны. Холодный ветер ласкал его тело, вызывая дрожь, а взгляд его был закрыт таинственной пеленой, словно он хранит свои секреты от мирской суеты. — Иму, — прохрипел он, одним глазом увидев перед собой своего любимого помощника. Юноша стоял перед своим вождем, который на последнем издыхании лежал, сжигая себя на солнце. — Иму, ты должен стать вождем клана и продолжить нести нашу волю. Ты должен продолжить отдавать дань нашим предкам. Иму вытащил свой кинжал из ножен. — Я стану вождем. Но нести твою волю я не буду. Клан Титеркупа перестанет быть изгоем. Мвенай тихо засмеялся. Ему было известно, что на их земле существовали кланы и похуже его собственного. Эта планета вмещала в себя слишком много всего, и они видели лишь малую часть того, что растянулось на ней болезненным швом. Было много того, что они могли бы увидеть и использовать. У Мвеная не было сил бороться, он уже был мертв. Просто его сознание упорно не хотело признавать того, что все, к чему он так упорно стремился, так сильно жаждал кануло в лету. Однако он все же сделал то, что считал для себя нужным сделать именно сейчас. Вождя Типани нашли мертвым в лесу, разорванным на части «заблудившейся» мантикорой. Это был родной дед Мвеная. «Смерть — это перерождение. И теперь ты это понимаешь». — Что ж, такова твоя воля. Иму сжал кулаки. Мвенай причинил ему много боли в попытках сделать из него идеальную версию себя. Он лишил его матери, все это время врал о том, чего на самом деле не было. Даже сестры, жертва которой и стала двигателем для того, чтобы подчиняться воле Титеркупа и идти по дороге мести. Мвенай был его вождем, был его отцом и братом. Был его всем, но в то же время ничем. Ведь свободен только тот, кто может не лгать самому себе. Он замахнулся, вонзая кинжал в уже бренное тело. Его рука, на которой висел старый браслет, не дрогнула, и теперь Иму был готов жить так, как того хотела его мать. Это не было прощанием. Это было начало новой жизни. Той, в которой страх — это не слабость, а сила.