Среди нас

Тяжело. Тяжело спокойно дышать. Тяжело спокойно действовать. Тяжело спокойно смотреть на то, как его люди умирают. Джейк облетел места битвы. За последний час им удалось избавиться от «скорпионов», но подоспели еще одни войска со стороны расы человеческой. Он знал, что так быстро они от них не отвяжутся. Более того, та непонятная «хрень», которую так и назвал Салли, расположившаяся над морем и впивавшаяся своим толстым, металлическим (наверняка, из лучшего металла) стержнем в воду активно собиралась как паззл, как тетрис, когда на каждую деталь находилась по форме другая. Они парили в воздухе, находили свои пары при помощи магнитных датчиков внутри этих проклятых железок. Джейк понятия не имел, в чем было предназначение этой громадной платформы, к которой, к тому же, было практически невозможно подобраться — защита в виде барьера накрывала эту штуковину в виде огромной тарелки с вырезанными кругами и отверстиями. Одно он знал точно — ничего хорошего оно не несет. Материнский корабль, который окружали несколько «скорпионов», заметил Джейка. Его лицо сразу же пробилось в их базе, дав понять, что он и является печально известным Джейком Салли, морпехом, некогда «предавшим» их расу, и теперь являющимся лидером повстанцев На'ви. Он контролирует, он ведет, он управляет, а это значит, что Джейка нужно устранить во что бы то ни стало. Один из вертолетов ринулся за ним. Джейк быстро среагировал — он потянул своего икрана, чтобы тот как можно выше взлетел, посадив «скорпиона» себе на хвост. Пока враги отстреливались, Салли виртуозно уворачивался, успевая еще и подготовить парочку гранат. Когда вертолет почти настиг его, Джейк резко взлетел ввысь, развернувшись на сто восемьдесят градусов, как это делали его дети на тренировках — кое-чему у Тайранги он тоже научился. Вися головой вниз, пролетая практически в десятках сантиметрах над застекленным фюзеляжем, Джейк зубами выдернул чеку и бросил в винты, которые тут же взорвались. Последнее, что увидели те, кто сидел там внутри — это огромного синего гуманоида и его разъяренный взгляд, который предупреждал, что все это было плохой затеей и каждый должен пожать плоды своих «трудов». Особой погоды это все же не сделало — штормило как снаружи, так и внутри. За одним разбившимся вертолетом появился второй, который как безумец пулял по Салли, лишь бы задеть его. Джейк не всемогущий и даже не бессмертный, а потому один из выстрелов все-таки задел его кожу, но лишь проделав на бедре глубокую царапину. Она неприятно защипала, на секунду сбив бдительность Оло'эйктана. Пилот «скорпиона», решив, что это его заветный шанс, уже хотел было направить на Джейка ракету, но вдруг перед ним молнией пронеслась сине-изумрудная тень, сбившая прицел. Человек, который в половину тела вылез из кабины, чтобы настроить пушки, с хрипами и криками был вытащен, а после выкинут за пределы вертолета. Пилот с опаской оглянулся. — Что там?! — рявкнул он. Остальные солдаты поспешили закрыть люк, но через него в одного из них попала длинная, пропитанная быстродействующим ядом стрела. Она мгновенно остановила его сердце. Затем в лобовое стекло начался шквал стрел. Пилот не мог уследить за атакующим, потому что ее скорость и ловкость были выше границ. Нейтири взлетела на своем икране и натянула тетиву лука погибшего отца, полного его силы, выпустив еще парочку стрел, попавших прямиком в пилота. Она словно сам торук нависла над ними, разозленная, взбешенная тем, что они снова посмели позариться на их земли, на их драгоценные жизни; что они снова возомнили себя повелителями, решателями судеб, им не принадлежащих. Она была беспощадна и безжалостна, впитывала всю ту боль, которую испытывали все вокруг. Нейтири боялась этого, но вместе с тем жаждала наконец покончить с ними, испепелить их без остатка, чтобы прекратили вмешиваться в их жизнь, прекратили считать себя хозяевами. Именно поэтому она ворвалась в это кровопролитие, в это доказывание своих позиций, разорвав порочный круг слабостей На'ви. Джейк, увидев свою жену, взволнованно задышал. Они встретились глазами — и только тогда взгляд Нейтири стал мягче, потому что увидеть своего мужа живым было для нее облегчением. — Кири очнулась? — Первое, что мог спросить Джейк. Первое, что ему пришло в голову. Нейтири кивнула. — Она в порядке, но, Джейк, есть одна проблема. Эта проклятая фраза «одна проблема» резала хуже ножа. — В чем дело? — Эйва не отпускает Кири. Она зовет ее куда-то к океану, говорит, что он погибает. Субира сказала, что если Кири не исполнит свое предназначение, то ее приступы продолжатся. Мы должны будем уехать, Джейк. Снова, — в голосе Нейтири слышалась горечь. Их семья слишком многое пережила и еще гора испытаний пришлась на их душу. Снова. Как бы они не хотели избавиться от этого, но их семейное древо отравлено, и этот яд постепенно поражает каждую его веточку. У всего есть предел. — Я понял. Главное, что она в целости и сохранности сейчас. Сейчас, — Джейк был уставшим. Нейтири чувствовала, как Джейк потихоньку рассыпается. Он отчаянно старался держаться, но сил у него тоже не немереное количество. Вдобавок, царапина раскрылась и стала кровоточить. Раздавшийся гулкий сигнал из материнского корабля, усовершенствованного «дракона», обратил внимание всех воинов на себя. Джейк и Нейтири отлетели чуть подальше, скрывшись за туманом, чтобы не попасть под удар. — Джейк Салли, тот еще живучий гад, как описывал тебя мой прототип, у меня есть к тебе просьба, — проговорил мужской голос. Этот хриплый бас Салли узнает из тысячи. Так же, как и Нейтири, которая все еще оставалась в неведении о случившемся. Она не могла поверить свои ушам — страх подкрался к ней совершено незаметно. — Предлагаю сделку: вы отдаете нам RD-14, а мы, взамен, перестаем разрушать земли птичьего клана, — продолжил он. Майлз Куоритч, «воскрешенный» в качестве эксперимента из-под проекта «Рекомбинанты», находился на материнском корабле, наблюдая за тем хаосом, что творился снаружи. Теперь он был выше, сильнее и синее, еще и хвостом обзавелся, будто дразня Салли, заставляя того бояться, заставляя того думать, что его же выбор обернулся против него и предстал перед ним в его же форме. — Что за RD-14? — Нейтири не нравился такой расклад. Она посмотрела на Джейка, который будто отключился на несколько секунд, пытаясь переварить информацию. — Джейк! Он перевел взгляд на нее. В нем читалось вопиющее сожаление, которое нельзя было унять ничем. — Еще раз повторяю: отдайте RD-14, — повторил Куоритч, а после добавил: — А, точно, вы наверняка знаете ее под именем Ханнелора. Тогда мы разойдемся на мирных условиях. </i>Пока что</i>. Как саркастично и едко он произнес ее имя. Так, что становилось противно его слышать. — Это она? Из-за нее? Все опасения Нейтири вылезли, когтями расцарапав ее душу. Они показали свою презрительную личину, искаженную в том недоверии, которое она запрятала, убежденная в том, что все не так уж плохо. Но все оказалось куда хуже и страшнее всего было то, что она видела волнения своего сына и то, как он тянулся к Ханн. Нейтири потерла лоб, сжав кулаки. Один за другим призраки прошлого являлись перед ними в разных обличиях, напоминая об их шрамах. Майлз Куоритч? Которого она собственными руками убила? Живехонький, да еще и в качестве аватара, которых он так ненавидел? Если это карма, то почему только в их сторону? У Джейка не было времени все объяснять. Он поспешил связаться с Нетейамом, от которого не получал сигнал уже некоторое время. — Нетейам, ты слышишь меня? Прием! Услышав имя сына, Нейтири напряглась. Их дети ведь тоже были на поле битвы. Какие-то скрипы и шуршащие помехи послышались со стороны канала Тейама. Внятного ответа не последовало. — Он не отвечает, — прикусив губу, сказал Джейк. Нейтири начала оглядываться по сторонам, пытаясь найти малейший признак того, что их сын находился недалеко от них. Но Нетейама видно не было. Это не к добру. Перед ними появился Ло'ак, который успел помочь другим На'ви на суше. Он потерял старшего брата из виду, а посему полетел к родителям, чтобы узнать обстановку. — Ло'ак, где Нетейам? Вы должны были быть вместе! — Джейк начал нервничать, поэтому его голос звучал довольно раздраженно. — Я не знаю, мы разминулись! Он полетел куда-то на запад, к тем большим скалам, — объяснил младший Салли. Увидев Нейтири, он убедился, что ситуация с Кири как-никак разрешилась. Слава Эйве. Нейтири, как заботливая мать, приблизилась на икране к Ло'аку, чтобы осмотреть его на наличие ран — к счастью, младший Салли был цел и невредим. О недавнем инциденте со взрывом ей, пока что, не стоит знать, иначе включится режим другой матери. — Нужно его найти. Срочно, — приказал Джейк. — Я с тобой, — донеслось со стороны Ло'ака. Джейк остановил его. — Нет, возвращайся в убежище. — Но, пап… — Я сказал: возвращайся в убежище, — отчеканил Салли, смерив младшего взглядом, в котором огни горели синим пламенем. Пламенем гнева. Джейк ринулся на поиски старшего сына. Ло'ак был недоволен приказом отца — он только вышел в свет, начал показывать и доказывать свою значимость, то, что он не бесполезен и то, что он уже давно не тот ребенок с шилом в заднице, который только и думает только о своих желаниях. Ло'ак понимал тяжесть ситуации, понимал мотивы Джейка, но сейчас был не тот момент, когда он должен был прятаться и пережидать. Младший Салли громко выдохнул и потуже запряг своего банши. Для него теперь было невозможным просто сидеть на месте, и он, в результате своих нерадушных размышлений, отправился вслед за отцом. Все-таки оставить ни Джейка, ни Нетейама одних Ло'ак не мог, особенно когда они оба под прицелом. Он догнал отца, что, очевидно, не вызвало у того особой радости. Джейк зарычал, не в силах оттолкнуть Ло'ак, который уже вошел в этот поток и выходить из него собирался. Зря Джейк позволил ему присоединиться к ним — теперь тот, кто должен был прикрывать младшего Салли, кто пообещал быть рядом, сейчас находится неизвестно где и неизвестно в каком состоянии. Ты не можешь держать все под контролем, Джейк. — Какого черта?! Ло'ак ожидал такой реакции. Ожидал, что его отец будет только больше взбешен. Но если сам Ло'ак будет постоянно подавлять себя, подчиняться подавлению со стороны Джейк, то это тем более ни к чему хорошему не приведет. — Я тоже хочу найти Тейама. Тебе не помешает помощь, — уверенно высказался младший Салли. Он все еще боялся Джейка, но пользовался ситуацией, чтобы не дать отцу развернуть его. Рано или поздно это бы случилось. Что посеял, то и пожнешь. Джейку было нечего сказать. А если и было, то эти слова уже не имели веса. Оставалось только снова вверять свою печальную судьбу непостоянной надежде. — В последний раз я видел его вон там, — Ло'ак указал на то самое место, где они сбили один из вертолетов и откуда Нетейам в скором времени рванул за скалы. Из того таинственного места шел клуб темно-серого густого дыма, свидетельствовавшего только об одном — о падении снаряда туда. — Ты впереди, я за тобой, — промолвил Джейк. Ему будет удобнее находиться позади сына, чтобы устранять возможные угрозы, которых тут сплошь и рядом. — Хорошо. Папа! — воскликнул Ло'ак, когда сзади самого Джейка показался чертов «скорпион», намеревавшийся все-таки достать Салли даже из-под земли. Его пилотом оказался никто иной, как рекомбинант Майлз Куоритч — эту морду, даже синюю, невозможно спутать ни с кем другим. — Привет, Салли! Обдумал мое предложение? — донеслось с конвертоплана, а после, не желая даже слышать ответ Джейка, который добровольно в эти руки, сеющие разрушение, все равно бы ничего не отдал, сделал несколько выстрелов, чтобы таким образом наглядно показать Салли, что будет в противном случае. Все это было не более, чем игрой со стороны Куоритча, ибо наглядно все уже было и до него показано. Он хотел надавить на Джейка, хотел сломать его. И у него почти это получилось. Признаться честно, Джейк на самом деле уже не видел другого выхода. Но сначала нужно было найти Нетейама. Нужно было убедиться, что он в порядке. Пусть он будет в порядке. Джейк развернулся, чтобы выстрелить в ответ, но внезапно мимо него пролетел Ло'ак, повинуясь порыву бесстрашия, подкрепленного жаждой отомстить за все грехи, за всю боль, принесенную его родителям, которую они тщательно пытались скрывать; повинуясь своим инстинктам, выраженным в желании защитить своих близких; повинуясь собственным навязчивым мыслям о том, что он — хороший воин. Все, что успел увидеть Джейк, — это спину своего младшего сына, который резво увернулся от пуль, расфокусировал внимание Куоритча, появившись перед ним назойливой мухой, мешающей тому в его великих планах. Ло'ак волшебным образом, приложив все свою мощь, сорвал с одной из пушек клинок с широким лезвием, и, когда Джейк тоже подключился к атаке, вставил эту острую балку в лобовое стекло. Проткнуть пилота таким образом не получилось, потому что понадобилось бы больше сил, но рывка Ло'ака было достаточно, чтобы застать людей врасплох. Куоритч не растерялся — сразу же навел пушку на младшего Салли, что заметил Джейк. Он бросился за сыном. Ло'ак, потерявший равновесие, чуть не сорвался с собственного банши, но был подхвачен отцом, который прикрыл его от выстрелов в его сторону. «Скорпион» без единой капли милосердия начал двигаться и наводить прицелы. Один из выстрелов пробил плечо Джейка, а другой попал в крыло икрана Ло'ака, из-за чего оба Салли оказались в свободном падении. Джейк держал сына за руку, пока тот пытался удержаться на своем раненом крылатом друге, но находиться в воздухе было еще опаснее, поэтому они убегали от гнавшегося за ними вражеского вертолета, затерявшись в нависшем тумане над уже наполовину сожжённом лесу и в конечном итоге упав вниз, в пучину пострадавших деревьев. Благодаря кронам падение было более-менее мягким. Банши зацепились за ветки, а сами Салли покатились по распаленной земле, ударившись об стволы. Джейк пришел в себя сразу же и первым делом, схватившись за подстреленное плечо, пополз к Ло'аку, который лежал лицом вниз. — Ло'ак! Ло'ак, очнись! — затрясся отец, перевернув его на спину. Младший Салли как ошпаренный дернулся, придя в себя. Он моментально поднялся, встретившись с обеспокоенным взглядом Джейка. — Я… Я… Все хорошо, не ранен! — протараторил Ло'ак и затем облапал себя с ног до головы, не ощутив на своих рельефах ни одного увечья, за исключением боли в голове, которой он и приложился. — Слава Эйве, — обессиленно выразился Джейк, прикрыв глаза. Он боялся, что какой-то из выстрелов все-таки задел его сына и тогда было бы уже поздно. Вся жизнь пронеслась перед его глазами, задушив своими страдальческими муками боязни потерять своего ребенка. — Пап, тебя подстрелили, — Ло'ак заметил струи крови, текшие из правого плеча отца. — Да, ничего. Я справлюсь. Он выпрямился, намереваясь найти что-то, что поможет ему остановить кровотечение. Однако острая боль пронзила его, из-за чего Джейк зашипел, зашатавшись. Ло'ак подловил отца, приобняв того за плечи, и помог ему присесть. Без должного оказания помощи рана могла бы превратиться в ту еще проблему, а вкупе с истощением Джейка и последними американскими горками она давала двойной эффект, губя того на глазах. — Так, пап, я сейчас что-нибудь придумаю, — Ло'ак начал метаться из стороны в сторону, но окровавленная рука отца остановила его. — Успокойся и соберись. В моей кобуре есть марля и обезболивающий укол, достань их и дай мне, — прошептал Джейк. Младший Салли закивал и начал рыться в маленькой сумочке отца, найдя там нужные предметы. Джейк вколол себе обезболивающее, а после наложил марлю на рану. — Подожди, надо же обработать. — Чем ты собрался ее обрабатывать? У нас нет на это времени! — Ты полумертвым собрался возвращаться? Я сейчас что-нибудь найду, оставайся здесь! — наказал Ло'ак и побежал искать растение, обладающее своего рода антисептическим действием — в этих лесах оно точно водится, потому что любит влажный климат. Все-таки прогулки с Кири в поисках специй и лекарств не прошли даром. Джейк удивился тому, что теперь его сын над ним командует, но тот говорил дело, поэтому смысла рыпаться не было. Хотя ему только дай фору — и он хоть с простреленной ногой поползет в разгар битвы, чтобы защитить свою родню. — Нашел! Ло'ак был поразительно шустрым. Он намазал немного растертых желтых листьев на кровившее отверстие, которые моментально впитали в себя темную кровь Джейка, вызвав у него некоторое онемение, но вскоре оно все же прошло. Стало получше. — Зачем ты бросился под пули? Мог же легко погибнуть, — пробурчал младший Салли, перевязывая своего отца. — Потому что ты меня не слушаешься, Ло'ак. Кто так лезет на рожон, когда у тебя почти прямо перед лицом пушка? — Ты? — Я не настолько опрометчив. — Если только дело не касается нас. Ты считаешь, что только один должен нести всю ответственность, и меня, как возможного партнера, даже в счет не ставишь. Джейк сдвинул брови к переносице — Ло'ак ходил по тонкому льду. — Сейчас не время для таких разговоров. — А когда оно будет? Посмотри на себя — ты ранен, потому что спасал меня, потому что тоже особо ни о чем не думал, когда делал это. Как я по-твоему должен чувствовать себя, видя тебя таким? Чувства вырывались наружу подобно снежному кому, слетавшему с горы. Осознание реальности било по ним обоим и проходилось по самым уязвимым местам. — Хватит, Ло'ак. Нам нужно найти Нетейама, — Джейк был не готов начинать драму, ситуация не позволяла. Или, возможно, он просто избегал ее так же, как избегал всех тех демонов, которые скребли душу. В этом они были до ужаса похожи с Ханн, которая чувствовала себя точно так же. — Нет, хватит смотреть на меня как вояка-отец. Посмотри на меня просто как отец, хотя бы один раз перестань быть таким черствым, — Ло'ак изливается под страхом неизбежности. Его голос становился тише, а лицо выглядело понурым, осунувшимся, будто он только что все свое нутро вывернул наизнанку. Джейку было трудно смотреть в эти глаза сильного мальчика. Уголки его губ поджались, что даже подбородок задрожал от нахлынувших угрызений совести. Он думал, что всю ношу взвалил на себя, что забрал весь тот гигантский груз, но оказалось, что Джейк неосознанно загрузил и своих детей и при этом не давал им свободно двигаться, в связи с чем давления было еще больше. Они стойко выдерживали все это, подчинялись его страхам, но когда тот, кого ты уважаешь больше всего, кого считаешь авторитетом, оказывается на грани, разве могут они оставаться в стороне? Разве могут они убегать? Джейк взрастил в них чувство семьи, но сам же своей гиперопекой его разрушил. Ло'ак — его отражение, его самый большой страх. Но как бы он ненавидел эти черты в своем сыне, Салли знал, что Ло'ак был лучше него. Может быть, если бы вся эта возня с людьми закончилась, может быть, тогда Джейк и разбил свою маску и стал бы тем отцом, которого его дети заслуживают. Быть жестким иногда нужно, но не тогда, когда твой сын сидит перед тобой, сдерживая слезы, потому что считает себя виноватым. Этот вид больнее любой физической раны. — Иди сюда, — сказал Джейк и положил свою ладонь на затылок Ло'ака, прижав его голову к себе, приобняв и щекой прислонившись к нему. Младший Салли несколько неуверенно опустил свой лоб на крепкое плечо отца. — Я рад, что ты рядом со мной, сын. Ло'ак зашмыгал носом, не позволяя себе расплакаться. Он впервые за долгое время почувствовал тепло от Джейка, впервые не боялся высказаться. А Джейк впервые услышал истинные чувства своего дитя, впервые увидел себя со стороны. Ему все еще было тяжело отделить себя от того, кем он привык быть, нужно было больше времени, больше рефлексии. По крайней мере, он осознал, что быть отцом — это не работа, как быть солдатом. Эти две сущности нужно либо уметь сочетать, выбирать только лучшее из них, либо ударяться в крайности, будучи не способным найти баланс, не способным разграничить их. У каждого из них было то, что они не хотели показывать. Думали, что тем самым оберегают своих родных, но не всегда правильно то, что кажется правильным. Не всегда все так, как кажется. Зачастую просто принять намного легче, нежели понять.

***

Ана'ан усиленно думал о том, как можно было остановить ту стремительно строящуюся посреди моря штуковину. Понятное дело, что к благополучию их племени она не имеет совершенно никакого отношения, потому что явно отвечает исключительно жадным запросам людских желаний. Загвоздка была в том, что даже при всем стремлении устранить эту проблему — они были абсолютно бессильны перед этим выходящими за рамки разума технологиями. При малейшем касании к барьеру их было током, так что в случае излишней упрямости можно и умереть из-за количества поступающих в тело разрядов. Но даже не это бесило тайранговца. Удушающую досаду вызывало то, что за тем барьером, как ни в чем не бывало, стояло то самое племя, которое и пошатнуло их размеренную жизнь. То самое племя, о котором никто не упоминает, и никто не говорит. Они сидели в тени долгое время после событий более ста лет назад — и вот теперь вышли в свет, явили себя народам, доказав свою неверность, свою революционность идей и подверженность чужому влиянию. И прежде, чем Ана'ан перережет каждому из них горла за их своеволие, за их нападения, он хотел бы задать один простой вопрос: «Зачем и почему?». Неужели это и есть результат их колонизации? Результат нараставшего империализма? Если не люди погубят Пандору, так сами На'ви это сделают? Ана'ан смотрел на них. Смотрел на того, кажется, вождя, которого они встречали ранее. Его длинные, достававшие до поясницы волосы были обвязаны в несколько отдельных толстых дредов, скрепленных золотистыми кольцами. Он был выше всех и больше всех — даже больше Ана'ана, у которого мускулатура была достаточно выдающейся. Кожа была явно темнее, чем у Тайранги и Оматикайи — что, в общем-то, наблюдалось и у Иму, их бывшего заложника. Тот вождь На'ви был одет в привычную для На'ви одежду — широкая грудь была перетянутая кожаными ремнями, перекрещенными у центра грудной клетки, а на бедрах висела то ли грязного черного, то ли грязного серого цвета повязка, а к ней были привязаны два ножа, и та самая костяная, из черепа неизвестного животного маска. На шее висели куча когтей, вырванных, судя по всему, из змееволков, а кроме них и прямоугольные камни с руническими письменами на них. Руки были обвиты браслетами, как и ноги прикрыты щитками до колен. Но наиболее примечательной чертой этого предателя были глаза — точнее, глаз — никогда еще Ана'ан не видел такого жгучего пламенного цвета. Они будто пожирали заживо, причем у остальных членов его племени все было как обычно в этом плане — кислотный желтый. У кого-то была и гетерохромия — один оранжевый, другой желтый — но таких меньшинство. Как и у любого На'ви, у них было отличие в том, что эти ребята явно любили дым в глаза бросать. Намалеванные черными линиями глаза только усиливали тяжесть их кровожадного взгляда. Ана'ана заметил один из них. Как раз-таки это был Иму, первый знакомый из этого ненасытного клана. Он следил за тайранговцем, пока тот делал круги вокруг платформы, надеясь найти хотя бы одно слабое место. Иму натянул свой починенный лук, прицеливаясь в Ана'ана. — talɛl, — приказал вождь, опуская оружие своего подопечного вниз. — kuruɖe. Юноша даже как-то разозлился, будучи поруганным за свои импульсивные действия. Он убрал лук и стрелы за спину, взглянув на вождя. Рядом с ним он оказался ребенком, которого всему надо учить и которого постоянно надо останавливать. Иму уже получил нагоняй за то, что самовольно пошел искать Ханнелору, лишь бы порадовать их лидера. Но лидер не был в восторге от таких действий — напротив, чуть не ударил младшего, но вовремя себя остановил от этого. Помощь мальца ему еще понадобится, поэтому нельзя пренебрегать этим и стоит держать его рядом как можно дольше. — Простите, — почти шепотом выдал Иму. Вождь ничего не ответил ему. Они обсудят поведение Иму позднее, а пока что… — eleʈɔɲ! — прорычал вождь, когда из поля зрения пропал Ана'ан. Тайранговец, воспользовавшись тем, что два его заклятых врага были отвлечены любованием друг друга, все-таки смог найти маленькую брешь в барьере прямо за спиной у тех ребят. Она была вызвана тем, что к ней прилегал аппарат по управлению платформой, который немного смещался за пределы. Не дожидаясь подмоги, Ана'ан со всей силы бросил копье в образовавшееся отверстие. Он схватился за рукоять и, натужившись, начал тянуть его вверх, чтобы раскрыть проход. Это было весьма нелегко, потому что барьер начал сужаться, а Ана'ан был один на всех. Иму поспешил убрать настойчивого противника. Но тайранговец уже успел влезть внутрь, правда, обжег свой хвост, но иначе быть не могло. Он знал, что все внимание будет переключено на него, вследствие чего он бы попросту не вышел живым, поэтому Ана'ан просто вкинул последнюю гранату на аппарат управления, после чего его откинуло обратно за барьер. Взрыв пошатнул систему, но не уничтожил ее, так как основной центр управления является дистанционным и при сбоях его можно легко починить. Однако это дало толчок, из-за которого некоторые из деталей были повреждены и придется собирать пару участков заново. Хоть что-то, но все равно недостаточно. Небесные люди все еще были на шаг впереди.

***

Куоритч вернулся на материнский корабль. Там его встретил его отряд, куда входил и известный всем Лайл, которого уже подлатали от ножевого ранения. — Полковник, что прикажете делать? Салли и его воины не отступают, а тут уже скоро живого места не останется. Рекомбинант Майлз глотнул настоявшегося с утра черного кофе. На мониторе были показаны зоны поражения, сплошные разрушения, повлекшие за собой обвал некоторых скал. Несколько боевых конвертопланов было утоплены в море, а вместе с ними и около пятидесяти солдат. Потери на стороне «аборигенов» составляли не меньше, но они умело пользовались своими преимуществами — знанием воздушной среды и невероятной маневренностью, которая не позволяла людям сосредоточиться на определенных целях. Они были готовы закончить все эту эпопею с одним единственным исходом, но миссия все еще не была выполнена до конца. — Нужно найти эту Ханнелору, иначе та женщина не перестанет капать мне на мозги, — процедил сквозь зубы Куоритч. Он водил пальцем по экрану, чтобы определить местоположение их цели, однако найти это дитя так и не удавалось. — Она нужна же живой, да? Найдем ее и тогда наши проблемы с головой исчезнут, — проговорил Лайл, садясь на одно из кресел. — Это у тебя иногда проблемы с головой, дурень. Как можно было проиграть шайке детей? — Ну, я про то, что у вас обмороки случаются из-за неисправности рекомбинации. Так босс сказала, помните? — прочистив горло от стыда, продолжил подчиненный. — Это другое. Она нам нужна в первую очередь не для этого. — Я вас понял, — показал большой палец верх Лайл. — Кстати, вам не кажутся наши союзники На'ви уж больно подозрительными? — Ты мне об этих своих подозрениях уже второй месяц твердишь, при этом никаких доказательств не предоставляешь, — раздраженно вздохнул Куоритч с кружкой в руке. — Пока они выполняют наши требования, мы должны сотрудничать. Без них нам не добиться желаемого. Но особо им доверять, разумеется, не стоит. — Да вообще мутные типы. Как уже было сказано ранее, ОПР не доставало ресурсов, по этой же причине они залегли на дно на несколько месяцев. В реальности же, никто из них не сидел без дела — проекты по исследованию Пандоры кипели, и Небесные люди, уже вкусив запретный плод, не могли остановиться. Особенно, когда их собственная планета находилась на стадии полного разрушения и последующей жизненной непригодности в связи с истощением ресурсов и перенаселенностью. Человечество всегда отличалось тем, что было не способно принять свою участь, что у всего есть выход. Потому они пришли на Пандору, поэтому начали искать в этой огромной галактике еще места, где они могли бы поселиться, где могли бы начать свою жизнь заново. И эта планета, расположившаяся в Альфа-Центавре, лишь ступень к освоению и дальнейшему построению своего собственного мира. Люди привыкли к прогрессу, но ситуация на Земле приняла иные обороты, вышла на путь регресса, который они всячески отрицают, потому что никому не хочется признавать свои ошибки, особенно такого масштаба. Люди не верят в судьбу, не верят в то, что каждому свое. Они верят, что если они часть этого просторного мира, то, значит, вольны делать то, что хотят. Все правила лишь условны, все этические установки придуманы и ситуативны. Так работает пищевая цепочка — сильнейшие пожирают слабых, хочешь выжить — борись. Здесь нет абсолютных виновников и абсолютных жертв — вот, в чем проблема. Но откуда нам знать, что чудес не бывает? Они придали экосистеме Пандоры научное объяснение, однако все это ведь тоже… Придумано? Они начали искать выходы и создали рекомбинантов, как новую возможную форму своей эволюции. И это только начало. — Сколько еще потребуется времени до того, как станция будет достроена? — спросил Куоритч у одного из координаторов. — Еще минут десять и все будет готово. — Отлично, пора заканчивать. Лайл, за работу!

***

Ханн лежала на Нетейаме, придавленная камнями сверху. В самый последний момент она успела развернуть Тейама и сделать так, чтобы основной удар пришелся на нее. Острые грани камней царапали кожу и давили на конечности. Нетейам, закашлявшись от пыли, одной рукой отодвинул один из валунов, чтобы дать им выбраться из-под завала. Второй рукой он придерживал девушку за поясницу. Она была в сознании, но с крайне помутненным рассудком — все же по голове прошлась парочка. Старший Салли чуть привстал и начал разгребать наваленное; его ноги были свободны, поэтому он осторожно вытолкал ими камни. Нетейам вылез, потащив за собой Ханнелору, которая слабо цеплялась за его плечи. Они наконец вдохнули воздуха, чуть не утонув в той тесноте. Ханн отлипла от Тейама, с ужасом обнаружив, что ее левый локоть вывихнут. Она случайно оперлась на свою руку и впоследствии вскрикнула из-за сильной боли. — Что такое? — встревожился старший Салли. — Рука… Вывихнута, — сбивчиво ответила девушка. — Черт, — шикнул Тейам. Он неосознанно сжал кулак. — Давай попробуем переместиться туда, чтобы тебе было на что опереться. Он аккуратно приподнял Ханн и усадил у камня, а после присел напротив на корточки. Девушка убеждала себя, что все в порядке, но пульсирования по всему телу говорили об обратном. Сейчас больший дискомфорт приносила рука, остальное не было настолько серьезным. — Ханн, я попробую вправить тебе руку, хорошо? Тучи сгущались над головой, становились все темнее и темнее. Запах дождя ударил в нос, пара капель упала на землю. Ханн закивала головой — она доверяла Нетейаму, да и как тут еще можно было поступить. Нужно было как-то возвращаться в строй и совершенно точно не однорукой. — Ладно, давай, — согласилась она, в очередной раз ощутив неприятное покалывание. Нетейам взял ее левую конечность, расположив в своих ладонях. Вывих пришелся на локтевой сустав, на котором уже красовалась отечность. — Не забывай дышать, помнишь? — Он видел, что у девушки нарастала паника, которую она старалась подавить, задвинуть подальше, чтобы не высовывалась в ненужные моменты. Ханн постепенно восстанавливала свое дыхание, вздымая грудь верх-вниз, верх-вниз. Нетейам следил за тем, как она бегала глазами, не зная, куда себя деть. — Смотри на меня, — нежно проговорил он. — Ханн, смотри на меня. Тейам повернул ее за подбородок, вдавив пальцы в ее щеки. Смотрел так, будто хотел, чтобы она окончательно осознала произошедшее, пытался ее убедить, что она сейчас в безопасности и что он не причинит ей вреда. Ханн это знала, а потому уверенный взгляд Нетейама позволил ей расслабиться и в то же время приготовиться. Она поджала губы, ожидая этот резкий импульс при вправлении. Старший Салли за долю секунды вернул сустав в его изначальное положение, что вызвало у Ханн болезненные стоны. Он мгновенно, будто боясь потерять ее из виду, взял ее лицо в свои теплые ладони и вытер подступившие к уголкам глаз слезы. — Ты молодец, Ханн, — зашептал Нетейам, перебирая пальцами на ее вытянутой шее. Казалось, что все было хорошо. В данный момент, в данную секунду Ханнелора чувствовала себя не такой одинокой. Нетейам всецело, всем своим нутром показывал, что она не одна, что он рядом. Но во всем этом прекрасии, в этом райском саду наслаждений все еще были сгустки тьмы, которые разрушали их связь, потому что таковы превратности судьбы, таково их положение. — Ты должна уйти. Далеко и надолго спрятаться, чтобы никто тебя не нашел. Тебе небезопасно рядом со мной, а мне… С тобой, — Он не хотел произносить последние слова, но правда била под дых и ее отрицание ничего бы не решило. Они оба признавали это, оба принимали это. — Уходи. Нетейам отпустил ее. Он должен был вернуться к Ло'аку, которого беспечно оставил; к отцу, который с высокой вероятностью волновался за него и небось уже поднял тревогу. Его место было не здесь. Не рядом с ней, а там, где была его семья. Таким ведь он и был с самого начала. Ханн поднялась на ноги и призвала Руна. Дождь яростно хлынул, смывая все остатки былого сожаления. Она действительно должна уйти, должна найти себя и найти способ помочь остальным без вреда со своей стороны. Ханн осознавала свои ошибки и хотела научиться больше их не делать, но для этого предстоит нелегкий путь. Она собирала свою разбитую душу по осколкам, чтобы сотворить из нее что-то новое. Только надежда держала ее в узде. Икран грозно заревел и пустился в небеса, облетая вокруг огня и не прекращавшегося дыма, заполонившего воздушное пространство. Многочисленные тела лежали на берегу, некоторые из которых забирали себе приливы, утаскивая в морскую бездну. За интересы других гибли совершенно безвинные души, они лишались шанса на спасение, становились узниками войны. Боролись ради себя, ради своего благополучия с одной стороны, а с другой, чтобы пролитая кровь не была напрасной, проливали еще. Война никогда не вела к миру, она вела к победе, вела к окончанию страданий, но мира как такового не существовало. Люди скажут, что они предупреждали, что все это — исключительно крайние меры, и они пытались договориться, а На'ви ответят, что варварство однажды не перестанет им быть в будущем. Они ответят, что не всегда все идет так, как хотят того более «высшие существа». Если у кого-то есть то, что тебе нужно, объявляешь его врагом, а потом спокойно грабишь. Здесь и встретились две ипостаси отчаяния. Отчаяния имеющих и не имеющих, или, правильнее сказать, потерявших? Рун лавировал, преодолевая препятствия. Летел куда-то в неизвестном направлении, слушал, как его хозяйка была погружена в беспокойства и не имела ни малейшего понятия о том, куда ей следовало податься. Он пыхтел, как будто таким образом выбрасывая пары ее гнетущих мыслей. Они почти выбрались из этого круговорота смертей, утопленные в небесном гневе, как проблески надежды омрачились услышанным. — Цель обнаружена. Ханн была уверена, что это касалось ее. Она медленно, словно само время замерло вокруг, повернула голову. Материнский корабль во главе с Куоритчем, с его ехидной ухмылкой появился прямо позади нее. — Хорошо же ты спряталась, Ханнелора. «Плохо, если ты все-таки нашел меня», — подумала Ханн. Нельзя медлить. Ханн приказала Руну двигаться быстрее и резче, несмотря на то, что она еще не до конца освоила мастерство езды на нем. Икрану дважды повторять не нужно было — он верно пустился в собственный танец с ветром, закричав так, что его услышали аж за несколько километров. Капли били в лицо, мешая четко взглянуть вперед. Девушка оглянулась назад — хищник уже разинул свою пасть, выставив пушки на нее. Нан'ти пронеслась мимо пушек, выстрелив в стекло, но не попав. Тогда она обогнула корабль, на одних ногах удержавшись на икране, и пустила стрелу в один из поврежденных винтов, взорвав его. Ее бойкость поразила еще несколько мест в корабле, сдвинув его с назначенного курса. Ханн не ожидала увидеть одну из лучших наездниц за своей спиной. Нан'ти не защищала Ханн — она защищала свой народ, мстила за смерти своей бедной семьи, за все те страдания, которые ей пришлось пережить, чтобы смириться с случившемся. Она издавала боевой клич, призывала к поражению, но ее засекли, и один из оставшихся «скорпионов» последовал за ней. Он преследовал Нан'ти, не давая ей возможности продолжить свои атаки. Лайл начал беспорядочно стрелять, лишь бы поймать Ханн — уже не шло речи о том, чтобы взять ее живой и невредимой, потому что ее настоящее тело все равно останется живо, пусть и с аватаром придется распрощаться в таком случае, что для Ханн равнялось к отрыванию части от себя. Нельзя дать им задеть ее. Категорически нельзя. Она летела в сторону леса, чтобы в случае чего спуститься в него и сбежать, укрытой ветками. Вот только казалось, что она вообще не отдалялась от вражеского корабля, а наоборот, только становилась ближе к нему. Откуда ни возьмись появился Ана'ан, который приземлился на верхний корпус тяжелой железяки и побежал вдоль всего фюзеляжа, чтобы сорвать с корнем прикрепленные к нему пулеметы и ракетные установки. Две из шести он лихо ликвидировал, а остальные, не дожидаясь своей участи, направили дула на синего аборигена. Ана'ан соскользнул и почти упал, но вовремя ухватился одной рукой за выступ над остекленной кабиной, распластавшись подобно пауку и закрыв своим телом весь вид на местность за собой. Для него уже не было пути назад, поэтому Ана'ан со всем рычанием начал долбить своим ножом стекло. Он бил, бил, и бил, пока не разбил, не впустил ядовитый воздух к ним внутрь, не попытался схватить одного из пилотов за шкирку. Пока Лайл не схватил свой пистолет и не выстрелил в него один раз. Потом второй раз, когда тайранговец не среагировал и продолжил вершить свою кару. А после и в третий, прямо в середину груди. Прямо туда, где ранее его самого ранил Ана'ан. — Нет! Нет-нет-нет! — завопила Ханн, увидев, как сильные руки тайранговца отпускают корабль, как его тело предается гравитации и падает вниз. Ветер не смог удержать его, он ускользнул сквозь его руки, оставляя за собой только шлейф былой храбрости. Ана'ан задыхался, у него в груди невыносимо давило, все проходило сквозь него. Ведь упав однажды, мы поймем, как нужно вставать в следующий раз. Крылья Тумпина расправились, встречая своего верного наездника. Ана'ан подсоединил свою косу, но это было плохой идеей — икран почувствовал ужасную боль, неимоверные муки, которым подвергался его партнер. Они впивались в его сознание, путая здравый рассудок с безумием из-за ощутимой смерти, ощутимого угасания, которое сокрушало их в пух и прах, разрывало годами выстроенную связь, словно цветок, сорванный со стебля. Тумпин заорал, не в состоянии сосредоточиться на полете. Связь с его наездником приносила ему боль. — Все хорошо, дружище, все хорошо. Тише, — Ана'ан гладил его по шее, чтобы икран успокоился, услышал в этом потоке, как его хозяин просит не впадать в крайности. Он мысленно направил Тумпина в гнездовье икранов. Ханн, убежавшая от Куоритча при помощи Норма и Нейтири, которые напали на корабль, спешила за Ана'аном. У нее сердце было не на месте, ведь она видела все своими глазами — видела, как его подстрелили, видела, как он падал так, словно уже никогда не встанет. Было невозможно думать о худшем исходе, но страшнее было не успеть долететь до него, не успеть оказаться рядом. Ана’ан лежал на мокрой земле, издавая мучительные хрипы. Он не дал шоку заполнить его, чтобы еще оставаться в сознании. Тумпин сидел неподалеку, будучи загнанным в угол, поникшим. Ханн, даже не дожидаясь приземления икрана, спрыгнула с трехметровой высоты, лишь бы поскорее примкнуть к тайранговцу. За ней показался и Нетейам, который тоже застал эту печальную картину. — Ты чего здесь забыла, инопланетянка? — еле-еле выдал Ана’ан, ощутив, как сгустки крови встают в горле комом и выползают наружу, окрашивая его зубы в алый цвет. Ханн двумя ладонями накрыла сочащиеся ранения. За ней и Нетейам, осознавший безысходность ситуации, но не желавший ее принимать, наложил марлю, чтобы помочь остановить кровотечение. — Пожалуйста, Ана’ан, оставайся с нами. Прошу, — всхлипывала Ханн. Горячие слезы текли водопадом, заливая ее щеки и капая на руку ее наставника. Она не могла себя сдерживать, видя, как тот, кого она больше всех здесь уважала; кого она больше всех благодарила; к кому она даже успела немного привязаться, увядал в ее руках. Того, кто стал для нее проводником в новую жизнь, кто обучил ее их обычаям, кто показал мир глазами банши и позволил ей самой ощутить, что значит духовная связь. Из разговоры, их прогулки, их противоположные взгляды, которые все же нашли отклик друг в друге. Их желание познавать, видеть и слышать. Ана’ан был бесподобен и невероятен — так она о нем думала, так она верила в него, даже сама того не замечая. — Не реви, напоминаешь мне мою младшую сестру, — выдавил из себя тайранговец. Его взгляд тускнел. Он вспомнил о своей семье. О своей матери, которая будет разбита горем, что ее сыну тоже пришлось покинуть ее. О трех младших братьях, среди которых были двое близняшек, один из которых любил рыбу, а другой — ненавидел; и маленький Тейран, которого он обожал, несмотря на его упертость и избалованность. Ана’ан считал, что Тейран вырастет замечательным На’ви, его только нужно уметь наставлять. О двух своих младших сестрах, которые часто заплетали ему косички, плели браслеты и звали в лес, чтобы сыграть в прятки. По старшинству после него шла Альсут, которой было всего 14, но она уже укротила своего икрана и стала незаменимым помощником для старшего брата в воспитании их большой семьи. Ана’ан безмерно гордился своей семьей, потому что без них он бы данным-давно поддался бы искушению мести и забвению ненависти. О Тсентее — его учителе, которого он бесконечно уважал и который стал ему как дядя, которого у Ана’ана никогда не было. О Нан’ти — его подруге детства, вечной сопернице и просто соплеменнице, к которой он всегда испытывал теплые чувства. И отец. Его улыбчивый отец, каждый раз обещавший вернуться домой. Ханн плакала, качала головой, не веря во все это. Не веря, что из-за нее, из-за людской природы, ему пришлось страдать, пришлось так рано встретиться с Эйвой. Она обреченно держала руки на его груди, захлебываясь, коря себя за собственную беспечность, собственную эгоистичность. Ханн не желала отпускать Ана’ана, не желала приносить горе его любящей семье. И терять человека оказалось намного больнее. Хоть у Тейама с Ана’аном и не сложились особо братские отношения, но несмотря на подозрения и недоверие друг к другу, каждый из них признавал то, что они оба были замечательными старшими братьями и непревзойденными наездниками. Ана’ан даже грезил, что, если бы не вся эта заваруха с предателями и небесными людьми, то в конце концов они бы стали друзьями, которые своим бы соперничеством мотивировать друг друга. Именно поэтому Нетейам с горечью смотрел на тайранговца. Он понимал его как никто другой — два сына, на которых вывалилась большая ответственность. Ана’ан, почувствовав, что следующее его слово будет последним, что Великая Мать уже поглощала его тело, забирая его душу в свой сад, из этих же последних сил снял с себя браслет, который любил его младший брат, и передал Нетейаму. — Ты хороший воин, Нетейам. Прошу тебя, помоги моему народу. — Обязательно. У Тейама задрожали губы. Слишком душераздирающим было это зрелище — лежавший в крови Ана’ан, на лице которого осел горестный мрак, и Ханнелора, отчаянно пытавшаяся оттащить его от безоговорочной бездны, будучи сама погребенной под тяжестью собственных эмоций. Ана’ан коснулся руки Ханн и легонько убрал ее со своей груди, задержав в похолодевшей ладони. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. «Я сыграл свою роль, Эйва». Нетейам, ощутив наступление нервного срыва у Ханн, крепко обнял ее, гладя по голове. — Мне жаль, мне очень жаль, — повторял Нетейам, покачиваясь и обнимая Ханн так, словно она вот-вот точно так же исчезнет, растворится под серой дымкой опаленных листьев. Она вздрагивала в его руках — это терзало, разрывало на кусочки Тейама, что он сам пустил слезу, сам держал ее вдали от обрыва, слыша мелодию скорби, разливавшуюся в звонких каплях холодного сумрачного дождя. Скорби по тому, кто защищал свое племя.