All we need is love

Мои уста запечатаны подобно бутылке вина.

Дилюк мерно постукивал каблуком по гладкой начищенной поверхности кафеля. Джинн занята: какие-то очередные собрания, а ему очень хотелось бы к ней попасть до отъезда. Он глушил раздражение от бессмысленной траты времени и хотел было даже послать всё в бездну и уйти, как услышал тихий голос сбоку от себя: — Вы давно уже ждете? Хотите, я вам чай заварю? Дилюк повернул лицо: Ноэлль стояла, как обычно сложив руки за спиной, прислонившись к дверному косяку у небольшой столовой. Дилюк повернул лицо: Ноэлль стояла, как обычно сложив руки за спиной, прислонившись к дверному косяку у небольшой столовой. — Да нет, я… — Я только испекла блинчики! — перебила Ноэлль. Заправила светлую прядку за ухо. — Пойдемте, пока горячие. Дилюк, уже сбившись со счета, в какой раз за последние полчаса посмотрел на дверь кабинета Джинн, с выдохом встал. Ноэлль еле заметно улыбнулась. Он шагнул за ней внутрь комнаты. На аккуратном столе человек на восьмерых — большая тарелка с горкой блинов. От них струился пар, и аромат стоял невероятный. Он в целом вполне охотно сел: еще не завтракал. Ноэлль быстро засуетилась вокруг него, расставляя приборы. — Простите, я совсем не знаю, какой чай вы любите, — тихо сказала она из-за плеча. — Обычный черный. Без сахара. Ноэлль кивнула и через минуту налила свежезаваренный напиток в белоснежную фарфоровую кружку. Придвинула ему. Дилюк не стал церемониться и принялся за еду сразу. Блинчики ей определенно удались: пышные, нежные, идеально сбалансированные по вкусу, с хрустящими краями. Он не сразу заметил, что Ноэлль не за столом. Она тут же вымыла заварник, натерла его полотенцем, заметила одну лишь ей видную пылинку на комоде, смахнула. Дилюк, отложив вилку, глянул в ее сторону: — Не мельтеши. Сядь поешь. Ноэлль вздрогнула. Быстро закачала головой: — Я не голодная. Дилюк разглядывал ее смущенное лицо и стремительно розовеющие щеки. — Тогда просто сядь и посиди спокойно, — он повернулся и снова взял в руки нож и вилку. Ноэлль, тихо выдохнув, села сбоку от него. Положила руки на стол, замерла. Дилюк усмехнулся про себя: «Архонты, девочка, в кого ж ты такая». Однако ей ничего говорить не стал. Ее присутствие над душой не раздражало. К его удивлению. Ноэлль старалась вести себя так, словно ее здесь и вовсе не было, он даже прислушался: она вообще дышит? Украдкой глянул на нее: сидит, рассматривает что-то в окне с отсутствующим видом, и только одни пылающие щеки выдают всё ее смущение. Дилюк отодвинул тарелку и кружку, вытер салфеткой рот. — Спасибо, было очень вкусно. Ее красивое лицо просияло. Она с секунду смотрела ему прямо в глаза, но тут же вскочила и начала убирать всё со стола. «Неисправимая», — пронеслось в голове, но он снова ничего не сказал. Как и не стал вмешиваться. Расставив по полкам последнюю вымытую и натертую до скрипучего блеска посуду, она, наконец, обернулась и удивленно выдохнула: — Я думала, вы уже ушли. Он пожал плечами: — Мне без разницы, где сидеть и ждать. Дилюк лукавил. Разница была. Ноэлль стояла, переминаясь с ноги на ногу, не зная, куда себя деть. — Вы заходите чаще, — тихо пробормотала она. — Только скажите, что вы любите есть, я вам приготовлю. Даже если что-то сложное, я справлюсь. — Ты не обязана мне ничего готовить, я уже давно не часть штаба. Она, совсем стушевавшись, перешла почти на шепот: — Это неважно, господин Дилюк. Для меня вы всё равно остаетесь одним из лучших рыцарей ордена. Дилюк не ожидал подобной откровенности. Краснота с ее щек крупными пятнами переходила ниже. По шее к выступающим ключицам, мягкой округлости груди, высоко поднятой в корсете платья. Он, наверное, впервые признался себе в том, что считает ее довольно привлекательной. От этой мысли немного смутился уже сам. — Мне нужно идти, простите, — быстро пролепетала горничная и почти выбежала из столовой. Она услужлива, даже слишком. Он уже давно не в ордене, но каким-то образом эта особенная способность Ноэлль — заботиться — касается и его. И он не понимает, как на это реагировать. Принимать как должное? Вежливо отказываться? Делать что-то для нее в ответ? Ответ находит его сам спустя некоторое время в приоткрытой двери в библиотеку Ордо Фавониус. Уже поздний вечер, и Дилюк, только что вернувшийся из очередной деловой поездки, которую он обычно совмещал с поручениями Джинн, торопливо спускался по ступенькам, покидая ее кабинет и желая скорее оказаться дома, но узкая полоска неяркого света заставила его остановиться и напрячься: охраны уже нет, дверь в библиотеку приоткрыта. Дилюк аккуратно подошел к проему и прислушался: идеальная библиотечная тишина, которой с таким трудом порой добивалась Лиза. В библиотеке потушен свет, и лишь на первом этаже, на столе, среди книжек и свитков стоит большая лампа, через толстое с напылением стекло мягко освещая пространство вокруг и уснувшую за этим столом девушку. Дилюк, стараясь не издавать лишних звуков, спустился и снова осмотрел помещение: видимо, всё так и есть на самом деле. Ноэлль просто уснула. Зоркий глаз выцепил названия книг и строчки на раскрытых страницах: то были пособия для юных рыцарей, пособия по продвинутому домоводству и еще кое-что. Ноэлль спала, сложив руки, на раскрытой книге, Дилюк пробежался взглядом по странице, — судя по всему, это был какой-то любовный роман. Парень, что не мог быть с девушкой, дарил той свой первый поцелуй и обещал, что будет любить ее несмотря ни на что. Дилюк невольно усмехнулся, негромко, но достаточно для того, чтобы Ноэлль тут же вздронула и подняла заспанное лицо. Ее красивые зелёные глаза, кажущиеся темными, цвета молодого виноградного листа, взволнованно распахнулись. Зрачки от недостатка освещения расширились, занимая почти всю радужку. Дилюк стоял и смотрел почти завороженно. — Господин Дилюк? — еле слышно пролепетала Ноэлль, — что вы здесь делаете? Вам что-нибудь нужно? Он медленно мотнул головой, не разрывая зрительного контакта. Прежде чем повисла странная и почти осязаемая пауза, он сбросил с себя секундное наваждение. Осмотрел стол, будто только подошёл. — И часто ты так засыпаешь где придется? Ноэлль тут же выпрямилась на стуле, прогоняя дремоту. Или делая вид. — Нет, — торопливо выпалила она, — просто сегодня был тяжелый день, а через две недели у меня повторные экзамены. Она суетливо начала наводить порядок на столе, складывая свои конспекты и закрытые книги на краю аккуратной ровной стопкой. Дилюк не без интереса наблюдал за ней и за ее всё еще тяжелыми, сонными веками, которые Ноэлль с силой, достойной всех рыцарей ордена, держала открытыми. — Думаешь, чтение книжек поможет тебе в бою? — беззлобно спросил он. Ноэлль устало облокотилась о столешницу, подперев ладонью тяжелую голову. Он уже увидел: нет, она так определенно не думала. — Я знаю, мне не хватает практики, — почти прошептала она, — но у меня совсем нет времени. Я могу готовиться только по вечерам, а все инструкторы заканчивают работу после обеда. — Приходи в Долю ангелов. Я помогу с подготовкой. Ноэлль, кажется, проснулась окончательно. Она застыла в искреннем удивлении и молча смотрела на него. В дальнем уголке сознания быстро пронеслось: «Вот оно. Что-то сделать для нее в ответ». Нет, не так. Для нее хотелось что-то делать. И не в ответ, а просто потому что. И когда он видит ее следующим вечером в таверне, аккуратно и даже отчасти пугливо пробирающуюся сквозь заполненные шумной подпитой толпой столики, — она кажется ему почти нереальной, несуществующей. Он кивнул ей в знак приветствия и жестом позвал за собой на задний двор. Там, в окружении пустых винных бочек он наспех смастерил тренировочную площадку, утащив из старого склада Фавониус манекены и мечи. Ноэлль заправила выбившиеся прядки за уши и, посерьезнев, решительно ухватилась за рукоять меча и придвинула его к себе. — Ладно, покажи, что ты прочла в книгах. Ему не хотелось звучать саркастично, поэтому Дилюк постарался сделать бесстрастное лицо. Ноэлль, казалось, полностью была сосредоточена и не заметила его сарказма. Она крепко сжала рукоять меча, взмахнула и, сделав нерешительный выпад, ударила перед собой, оттолкнув клинком деревянный манекен. Тот пошатнулся, но не упал, только чуть сдвинулся с места. Ноэлль опустила руки, выжидающе глядя на своего учителя. Дилюк качнул головой. — Никуда не годится, — он вздохнул и, подойдя к импровизированной стойке, взял меч и подошел к ней. — Смотри, — он двумя руками перехватил рукоять и медленно повторил ее движение, — ты когда замахиваешься, у тебя запястье выворачивается в другую сторону. Ты так его вывихнешь когда-нибудь. Это раз. А два — тебе неудобно, поэтому удар у тебя слабее, чем мог бы быть. Дилюк отошел, взмахнул мечом и одним быстрым и четким ударом заставил манекен отлететь и удариться о стену. Ноэлль тихо ойкнула. На ее лице, наполовину освещенным тусклым светом фонаря, застыло восхищение. — Господин Дилюк… — тихо пролепетала она. — Давай, попробуй, — он в несколько шагов дошел до манекена и поставил его обратно. — В этом нет ничего особенного. Ноэлль тут же собралась и снова, сосредоточившись, крепко сжала меч и медленно, несколько раз повторила замах, следя за точным движением запястья. Дилюк поймал себя на мысли, что если бы она предоставила ему возможность коснуться ее… Подойти и аккуратно поправить ладонь, локоть, положение тела. Ненавязчиво, легко, едва задевая. Если бы она хоть немного расслабилась и на секунду перестала всё воспринимать так серьезно. Он бы коснулся. Но она, набравшись смелости, сделала выпад. Манекен недовольно хрустнул и снова ударился о стену. Ноэлль, ожидая реакции, застыла. — Кажется, получилось? — неуверенно спросила она, осторожно заглядывая ему в глаза. И он, поддаваясь ей, посмотрел в ответ. — Кажется, получилось. Нет, не так. Не в ответ, а просто потому, что это она. И потому, что ему так хочется. — На сегодня достаточно, — Дилюк отвел взгляд и поставил мечи обратно. Ноэлль стояла под фонарем, опираясь спиной о стену таверны, и загадочно улыбалась своим мыслям. — Вы ведь скажете мне, что любите есть? Я для вас что-нибудь приготовлю вкусное. Вы ведь часто заходите в орден по делам, а времени поесть у вас, наверное, часто нет. Он бросил не задумываясь: — Я же сказал, что ты не должна мне ничего готовить. — Потому что вы больше не рыцарь ордена Фавониус? — переспросила она, наклонив голову и будто заглядывая ему в глаза. Будто там было что-то написано. — Именно, — спокойно ответил Дилюк, складывая руки на груди. Ноэлль продолжала улыбаться: — Вы не просто рыцарь, вы герой. Он нахмурился. И потому что не любил все эти бессмысленные восхищения и почести, и потому… — Господин Дилюк, не волнуйтесь, — ее голос прозвучал вкрадчиво и мягко, — я никому не скажу. Дилюк несколько мгновений смотрел на нее, не понимая, откуда она могла узнать, неужели она видела его ночью, как давно она это знает, но когда Ноэлль оттолкнулась от стены и повернулась к двери, он снова мысленно оказался на заднем дворе таверны. — Спокойной ночи, господин Дилюк, — тихо обронила она через плечо, — надеюсь, сегодня ваш сон ничего не потревожит. — Спокойной ночи, — ответил он, скользя взглядом по линии подбородка, красивым резным губам, еле видным веснушкам на щеке. Он будет касаться ее только так. Она зашла в таверну, и ему почудилось, что опустевший задний двор будто помрачнел. Его взгляд упал на бочки: на одной из них лежала короткая роза, вероятно, выпавшая из ее прически. Дилюк задумчиво протянул руку и прокрутил стебель цветка. Когда-нибудь она станет рыцарем. Станет сильной, уверенной. У нее всё получится. На душе у него было спокойно: она никогда не раскроет его секрет. И он ей не скажет.