Методы перевоспитания

      Пустынные коридоры Невермора и гробовая тишина были несвойственны для всегда заполненной и шумной академии вечером выходного дня, когда все изгои сновали тут и там, навещая друзей и просто занимаясь своими делами. Но сегодняшний выходной был исключением из правил, и причиной резких перемен была не кто иная, как Уэнсдей Аддамс. Она нарушила их планы, вынудив тихо сидеть в своих комнатах и не высовываться, дабы не навлечь ещё больших проблем. Ученики были крайне недовольны, что их выходной мало того, что был наполнен ужасом, так еще и остаток дня они должны были провести в четырёх стенах, дрожа от страха попасться на глаза одной строгой и статной женщины. Хотя для темноволосой этот день был одним из лучших с тех пор, как нерадивые родители заточили её в школе, сбежать из которой казалось нереальнее чем из самой защищённой тюрьмы мира. Всякий раз возникали очередные трудности, препятствующие освобождению, и они дико раздражали младшую Аддамс, подталкивая к тщательному планированию возмездия за причиненные неудобства и принудительное заключение. Но сегодняшний день был отмечен красным, как миг свершения долгожданной расправы. Уэнсдей была довольна плодами своей работы: расплавившаяся и растекшаяся уродливой массой статуя Крэкстоуна, потерявший дар речи шериф Галпин, обезумевшая от злости директриса Уимс — яркие картинки, казалось, отпечатались под веками, и стоит лишь закрыть глаза, как перед ними всплывают события прошедшего дня. Каждый детально запомнившийся образ, крик приносили удовольствие от личной победы и превосходства над окружающими. Она в очередной раз обвела всех вокруг пальца и сделала всё по-своему, поставив под угрозу жизни учеников, репутацию академии и, в частности, самой мисс Уимс. Она отчётливо помнила тот пронзающий до самых костей яростный взгляд, которым директриса прожигала ученицу, пока последняя страстно играла на виолончели посреди полыхающего безумия.       В приподнятом духе и с самодовольной ухмылкой на бледном лице, Уэнсдей неспешно направлялась к кабинету Ларисы Уимс. Она знала, что не избежит наказания за столь вопиющую выходку — не в этот раз, но ей было абсолютно плевать. Ей не привыкать, да и никакое наказание не в силах омрачить столь прекрасный день. Даже утомительные дополнительные сеансы с Кинбот сейчас казались ничем по сравнению с будоражащими кровь воспоминаниями об ужасе, визгах, суматохе и бесконечном огне, поглотившем нескладную фигуру пилигрима. За этими размышлениями Уэнсдей не заметила, как дошла до кабинета и оказалась напротив массивных дубовых дверей. Не удостоив хозяйку кабинета стуком, она, как обычно, ворвалась внутрь, заставая директрису сидящей за столом и нервно постукивающей пальцами по темной столешнице.       — Мисс Аддамс, пренебрегаете нормами приличия, хотя ничего нового, — Уимс, немного сузив глаза, окинула её изучающим взглядом с ног до головы. — Странно было бы ожидать от Вас хоть немного вежливости и скромности после того, что Вы устроили.       — Вы не входите в список тех, к кому я могу быть вежлива, — ученица стояла на месте и прожигала женщину взглядом исподлобья, всем своим видом демонстрируя, насколько пренебрежительно относится к директрисе и её вездесущим правилам этикета.       На секунду в глазах Уимс промелькнули недобрые искры, отчего Уэнсдей моргнула, не ожидая столь резкой перемены. Но мгновение спустя они обрели привычное бесстрастное состояние, не оставив после и следа былой тьмы. Алые губы растянулись в знакомой слащавой улыбке, обнажая ряд белых идеально ровных зубов, и женщина, немного растягивая слова, всё таким же тошнотворно-приторным, как и весь её вид, голосом произнесла:       — Подойдите, мисс Аддамс, я не намерена разговаривать с вами через весь кабинет. Или вы боитесь? — чётко очерченная бровь изогнулась, изображая наигранное недоумение.       — Боюсь? — передразнивая интонацию и выражение директрисы, бровь темноволосой взметнулась, и уголок губ приподнялся в ядовитой ухмылке. — Вы — последний человек, по отношению к которому я могла бы испытывать страх, если бы вообще его испытывала, — Уэнсдей сорвалась с места и подошла вплотную к директорскому столу.       Уимс в один рывок поднялась с кресла и, с грацией пантеры перед прыжком, начала приближаться к ученице. Её руки плыли по столу, плавно прокладывая путь к мрачной девушке, что немигающим взглядом смотрела в льдистые, не предвещающие ничего хорошего, глаза. С каждым таким «шагом» она становились всё ближе и, наконец, остановилась в паре сантиметрах от лица мисс Аддамс. Немного склонив голову и приблизившись к уху, женщина опалила бледную кожу горячим дыханием:       — Я не потерплю таких выходок в академии. Если раньше тебе всё сходило с рук и я снисходительно закрывала глаза на инциденты, то не в этот раз, — в её угрожающем тоне проскальзывали вкрадчивые нотки, от которых по спине Уэнсдей пробежали мурашки.       — И какая же идея посетила Вашу светлую голову на этот раз, мисс Уимс? — голос был полон дерзкого вызова. — Надеюсь, Вы придумали что-то оригинальнее очередного запрета на посещение Джерико и дополнительных сеансов промывки мозгов.       Неожиданно её шеи коснулись прохладные пальцы и тут же с силой обхватили, впиваясь почти до предела. Машинально дернувшись, девушка попыталась отстраниться, но длинные пальцы вцепились стальной хваткой и удержали на месте. Аддамс готова была поклясться, что на её чувствительной шее останутся багровые следы от столь бесцеремонного и грубого вмешательства. Хотелось возмутиться, но девушка словно окаменела и всё, на что была способна — стоять и ощущать обжигающий жар в месте прикосновения чужих холодных ладоней. Губы пару раз размыкались в попытке сказать хоть что-то, но с уст не сорвалось и звука: она походила на рыбу выброшенную на берег, что лихорадочно глотала воздух в попытке спастись. Адреналин стремительно распространялся по венам, посылая электрические импульсы по всему телу: желание прикрыть глаза от опьяняющего чувства опасности привлекало, но Уэнсдей не могла позволить себе терять бдительность, не рядом с непредсказуемой директрисой. При таких обстоятельствах, доступ к кислороду был минимален: каждый вдох давался сквозь титаническое усилие, перед глазами начинали плясать темные круги, а ноги подкашиваться, но Аддамс призывала на помощь всю выдержку, чтобы реакция её организма не была слишком очевидной. Когда лёгкие болезненно сжались от нехватки воздуха, из горла непроизвольно вырвался сдавленный хрип. Напор тут же немного ослаб, позволяя Уэнсдей судорожно вдохнуть, чтобы мгновение спустя руки вновь обхватили с прежней силой.       — Пока не придумала, мисс Аддамс. Но уверяю, прошлые наказания покажутся милостью по сравнению с тем, что Вас ожидает, — казалось, что ещё чуть-чуть и острые ногти женщины вонзятся в плоть, обрамляя пальцы алой кровью под стать неизменному лаку.       Рискнув, Уэнсдей попыталась снова отстраниться, но встретила недовольное шипение и усилившуюся хватку, сорвавшую с уст схваченной очередной приглушенный хрип. Воспалённое сознание судорожно подкидывало идеи вызволения из цепких лап, но ни одна из них не была достаточно безопасной: директриса была на взводе — одно необдуманное движение и всё может закончиться плачевно. Не то чтобы Аддамс боялась смерти, но умирать при таких унизительных обстоятельствах, к тому же от рук ненавистной директрисы, не хотелось. Немного поразмыслив, Уэнсдей попыталась вразумить Уимс:       — Директор… кхм…, — на грани слышимости выдавила Аддамс из-за удушливого давления, — Ваши… методы перевоспитания… весьма… занимательны, но… вряд ли Вы... опуститесь до убийства… собственной... студентки.       — Я уже скрыла смерть одного из студентов. Думаете, не смогу скрыть факт Вашей? — презрительно фыркнула директриса. — Не отрицаю, с Вами придётся повозиться дольше, но результат трудов будет безупречным. Все сошлют кончину на несчастный случай. Тем более, учитывая Ваше пристрастие к опасностям — не составит труда найти причину столь скорой смерти.       Угрозы нисколько не напугали девушку, напротив они зажгли огонь интереса: на что ещё способна Уимс, когда с неё спадает маска приторно-любезной вежливости? Не желая испытывать терпение директрисы в этот раз, а продумать более подходящий план по обличению Уимс, ученице пришлось прийти к непростому решению — капитулировать. Она отступит назад, но лишь для того, чтобы подготовиться и сделать неожиданный выпад, нанося сокрушительный удар. Уэнсдей никогда не проигрывает войны. А уж проигрывать такому сопернику как директриса, она не намерена и подавно: гордость не позволит, да и желание взять верх над Уимс азартом растекалось в крови, заставляя кончики пальцев подрагивать в предвкушении. Это было в духе семейки Аддамс: идти на риск, испытывать щекочущее чувство адреналина, неизменно граничащее со смертельной опасностью, и после получать желаемое. А когда Аддамсы чего-то хотят — они это получают, любой ценой и любыми способами.       — Ваша взяла, директор, — смиренно констатировала Аддамс, ощутив как рука на шее внезапно дрогнула, и пальцы отцепились от полыхающей кожи.       Ученица сделала шаг назад и встретилась с изумленным взглядом Уимс: та явно не ожидала столь скорого согласия и прилежной покорности от своей персональной ходячей проблемы. Мысленно усмехнувшись, Уэнсдей не торопилась нарушать момент потрясения, всецело наслаждаясь произведенным эффектом своей небольшой уловки.       Женщина ещё пребывала в небольшом замешательстве, когда её слуха достиг настойчивый стук в дверь, окончательно выведший из оцепенения. Она поспешно отпрянула от ученицы и выпрямилась во весь рост, попутно поправляя платье и смахивая с него несуществующие пылинки. Лицо приобрело привычное спокойное выражение, подчёркнутое обманчиво-радушной улыбкой. Всего каких-то пару секунд, незамысловатых движений и перед ней возвышалась уверенная и презентабельная директриса, при любых обстоятельствах владеющая ситуацией.       — Мисс Аддамс, Вы не избежите наказания, даже не надейтесь. В ближайшие дни Вы будете осведомлены о его сути. Можете быть свободны, — директриса напоследок окинула ученицу пристальным взглядом, а после обратилась к незваному посетителю: — Войдите.       Уэнсдей, не теряя ни секунды, развернулась на пятках и чёрным вихрем пронеслась к двери, чуть не сбивая входившую мисс Торнхилл с ног. Пробормотав что-то нечленораздельное и бросив испепеляющий взгляд на учительницу ботаники, она поспешила ретироваться подальше от ненавистного кабинета и его обладательницы. Последнее, что она услышала, перед тем как захлопнуть тяжелые двери, была извиняющаяся Уимс:       — Не обращайте внимания, Мэрилин, просто мисс Аддамс немного не согласна с моими методами перевоспитания.