Сотвори со мной то же, что весна — с вишнёвыми деревьями

      Глухо промычав, Лань Ванцзи приоткрыл тяжёлые после сна глаза. Улыбка тронула его уста, когда он ощутил вес руки Вэй Ина, которой тот обнимал его за талию со спины. Он сдвинулся немного назад, желая прижаться к Вэй Усяню всем телом, и в момент, когда он ощутил, как твёрдая плоть упирается ему в ягодицы, дыхание дрогнуло. Лань Ванцзи проглотил стон, однако не смог удержаться и двинул бёдрами, чтобы вновь ощутить то же трение.       — Мф-ф... Лань Чжань... — раздался приглушённый, хриплый ото сна голос Вэй Усяня, опаливший его затылок, а Лань Ванцзи продолжал двигать бёдрами, вернувшись к начатому. — Используешь меня, пока я сплю?       В словах Вэй Усяня проскакивали отчётливые дразнящие нотки, и Лань Ванцзи тихо фыркнул, однако продолжил прижиматься к члену.       — Мой муж хочет первым делом по утру почувствовать мой член в себе? — выдохнул Вэй Усянь ему на ухо, тут же нежно прикусив мочку.       — Вэй Ин... — прошептал Лань Ванцзи, а руки Вэй Усяня исчезли под простынями и приподняли его ночную одежду, под которой ничего не было.       — Похоже, ты всё ещё растянут, — ухмыльнулся Вэй Усянь, протолкнув во всё ещё чувствительный и ноющий с прошлой ночи вход палец.       Лань Ванцзи нетерпеливо заскулил, когда Вэй Усянь отпрянул, чтобы смазать пальцы в масле, а после скользнул ими в тугое нутро без малейшего промедления. Стон сорвался с уст Лань Ванцзи, когда муж едва ли растянул его прежде, чем, смазав член, поспешно толкнулся в него. Лань Ванцзи раздвинул ноги шире, помогая Вэй Усяню скользнуть глубже. Сжав подушку, он наслаждался чувством заполненности, пока муж прижимал его к своему телу, а помещение заполнилось звуками шлепков кожи о кожу.       — Чёрт... — простонал Вэй Усянь с новым толчком, накрывая губами все места на его теле, до которых только мог дотянуться, — ты потрясающий... — пробормотал он, сорвавшись на хаотичный темп, — принимаешь меня так хорошо, — он втянул губами кожу на плече Лань Ванцзи, продолжая вбиваться в него.       — Вэй Ин, — Лань Ванцзи приподнял бёдра так, чтобы Вэй Усянь мог войти в него глубже с новым толчком, — больше... сильнее... — умолял он.       Вэй Усянь прорычал и поднялся на колени, а после скрутил тело Лань Ванцзи, закинув одну его ногу на своё плечо, тем самым раскрывая больше. Тело дрожало всё больше с каждым новым быстрым толчком. Стоны и звуки того, как их тела бились друг о друга, становились громче, а Лань Ванцзи поджимал пальцы на ногах, чувствуя, как приближалось блаженное удовольствие. Вэй Усянь простонал куда-то в его ногу, прикусив кожу и задвигавшись более отчаянно, чем прежде. Боль и удовольствие смешались воедино, столкнув с края, и Лань Ванцзи достиг пика с громким криком, излившись куда-то на кровать. Жадно дыша и сжимая простыни, он пытался прийти в себя после сокрушительного оргазма, пока Вэй Усянь продолжал безжалостно вбиваться в него, преследуя собственное удовольствие.       Когда Вэй Усянь кончил с резким стоном, а его член пульсировал и пульсировал, пока мужчина не излился в Лань Ванцзи до конца, и лишь после тот отпустил его ногу, упав сверху, вялый и довольный. Только тогда, когда удовольствие отпустило их, Вэй Усянь скатился с него, протяжно выдохнув. Восстановив дыхание, Лань Ванцзи повернулся к мужу лицом и улыбнулся ему. Они слились в ленивом поцелуе, прижавшись друг к другу снова, и вскоре Лань Ванцзи уже сидел на Вэй Усяне и, устроившись на его груди, прислушивался к стуку его сердца.       Спустя долгие месяцы Лань Ванцзи возвращается в Пристань Лотоса после того, как зима покинула их владения, оставив после себя прекрасные воспоминания и захватывающие дух пейзажи. Теперь, когда они стояли вместе на пороге весны, Лань Ванцзи чувствовал, как расцветает, окутанный бесконечной любовью Вэй Усяня. Однако он также видел, как расцветает всё ярче и ярче его муж, что Лань Ванцзи считал невозможным. Вэй Усянь всегда сиял ярче солнца. Сейчас же, когда рядом с ним был Лань Ванцзи, он блистал в совершенно ином свете: в том, благодаря которому точно знал, что на подаренную им любовь отвечали взаимностью и заботой; в том, который обещал, что после зимы всегда придёт весна; в том, который позволили счастью просочиться туда, где когда-то царила печаль.