***
Оставаясь неподвижным, Лань Ванцзи всматривался в окружение и, сжимая пальцами оперение и натягивая тетиву, был готов выпустить стрелу в любой момент. Стоило отдать Вэням должное: соревнование было достаточно бодрящим. Мишени, чьи движения были непредсказуемы, располагались на каждом холме и не позволяли расслабиться ни на минуту, вынуждая постоянно двигаться. Совершенно неожиданно где-то в отдалении раздались крики, скорее напоминающие спор. Отчётливый и резкий голос Вэнь Чао можно было различить даже на расстоянии. Нахмурившись, он уже думал о том, чтобы развернуться и направиться в другую сторону, однако замер, услышав, как Вэнь Чао начал угрожать кому-то. Не изменившись в лице, Лань Ванцзи соскочил с валуна, на котором стоял, и, обогнув каменный выступ, распахнул глаза, увидев Вэй Усяня и стоящих напротив него Вэнь Чао и нескольких адептов. Схватив три стрелы, Вэнь Чао выпустил их в спину ничего не подозревающего юноши, и, сощурившись, Лань Ванцзи выпустил одну из своих, пролетев в нескольких футах от собравшихся. Приземлившись на другой валун, он тут же спрыгнул с него ровно в тот момент, когда его стрела пронзила центральную, задев две другие, и все они разлетелись в стороны, так и не достигнув цели. Стрелы упали на землю к тому времени, когда он встал между адептами и Вэнь Чао, чьё лицо побагровело от ярости. — Ты! — Вэнь Чао указал пальцем на Лань Ванцзи. — Как ты смеешь?.. — начал он, однако прервался, когда Лань Ванцзи бросил на него леденящий взгляд. Краем глаза Лань Ванцзи заметил, что Вэй Усянь вышел вперёд, поравнявшись с ним. Проигнорировав застучавшее с невероятной скоростью сердце, он перевёл взгляд на Вэнь Чао, а тот, презрительно хмыкнув, в последний раз посмотрел на них с очевидным недовольством и удалился. — Лань Чжань! — тут же окликнул его Вэй Усянь, стоило Лань Ванцзи продолжить свой путь. — Ай, Ванцзи-сюн! У тебя лента съехала! — Вздор, — пробормотал Лань Ванцзи, сжав лук крепче, словно это могло помочь вернуть самообладание. — В этот раз я говорю серьёзно, Лань Чжань! — за спиной раздались торопливые шаги Вэй Усяня. — Замри! Медленно выдыхая, Лань Ванцзи сопротивлялся острому желанию сбежать в ту же секунду. Он не будет нарушать правила из-за Вэй Усяня. — Позволь поправлю, — проговорил Вэй Усянь, и его голос прозвучал ближе, чем пару секунд назад. Ощутив, как лента, прежде плотно прилегавшая к его лбу, вдруг сдвинулась, Лань Ванцзи замер, не успев сделать и шага — и она ослабла совсем, безвольно скользнув ниже. Белая ткань мелькнула перед его округлившимся глазами, а сердце замерло. Как облака, что падали с неба, она проплыла мимо, и голова заполнились непрерывным жужжащим шумом. Сквозь вереницу звуков отчётливо пробивался один, напоминающий глухой, но бесконечно долгий удар, и это было ужасающе сильно похоже на раскат грома в непогоду, расколовшийся на части и рухнувший в океан ледник или оползень, разрушающий гору. Так же, как резко шум заполнил собой всё, так же неожиданно он истончился и рассеялся, превратившись в бурю. Каждая капля крови вскипала от гнева, каждая частичка его души полнилась злобой, а каждая клеточка в его теле — яростью. Обуреваемый чувствами, он сжал лук так сильно, что костяшки его пальцев побелели, а древесина — переломилась, и щепки тотчас вонзились в кожу ладони. — Ах, я... — замямлил Вэй Усянь, и звук его голоса вырвал Лань Ванцзи из пучины мыслей на краткий миг ясности. Лань Ванцзи обернулся, смерив Вэй Усяня пронзительным, леденящим душу взглядом. — Я просто... — промямлил Вэй Усянь, вздрогнув, а взгляд Лань Ванцзи зацепился за ленту, которую юноша держал в руках. — Я... Эм... Держи... — Вэй Усянь протянул полоску ткани на раскрытой ладони. — Можешь поправить сам... Тело словно налилось свинцом, а дыхание превратилась в поверхностное, однако он не мог отвести взгляда от ленты, покоящейся на чужой руке. Сначала Вэй Усянь лишь коснулся её, а теперь, стянув с его лба, держал её, словно бесполезный кусок ткани. Символ добродетели Лань Ванцзи лежит на раскрытой ладони Вэй Усяня, а тот даже не понимает этого, не осознаёт и не предполагает. — Ла-Лань Чж-Чжань... — пробормотал Вэй Усянь, едва тряхнув рукой. Волна ярости и обиды захлестнула его, и Лань Ванцзи резко забрал ленту из рук Вэй Усяня, а после поторопился уйти подальше. Глаза нестерпимо жгло, а отчаянное желание глупо расплакаться поднималось из груди, и Лань Ванцзи, прижав ленту к себе, стиснул зубы, не позволяя себе издать ни звука. Губы задрожали, а силуэты, среди которых он разве что мог различить жёлтые, серые и пурпурные цвета одежд, размывались на пути к знакомой белой фигуре. — Ванцзи, — Лань Сичэнь торопливо приблизился к Лань Ванцзи, едва заметив его. — Что случилось? Устремив взгляд вдаль, Лань Ванцзи пытался унять дрожь. Он поднял трясущиеся руки, попытавшись повязать ленту обратно, однако всякая попытка сделать это оказывалась бесполезной. Прикрыв глаза, Лань Ванцзи сделал глубокий вдох, надеясь унять бурю эмоций. — Ванцзи, — Лань Сичэнь сжал его плечо, и Лань Ванцзи тут же открыл глаза, увидев обнадеживающую улыбку брата, — всё будет хорошо. — Сюнчжан. Слишком потрясённый случившимся, он совершенно не мог скрыть эмоций, звучавших в его голосе. Похлопав его по плечу, Лань Сичэнь кивнул и выглянул из-за его плеча, посмотрев куда-то вдаль, а после тихо и раздражённо выдохнул. Обернувшись следом, Лань Ванцзи заметил группу людей, направляющихся в их сторону. Он едва успел рассмотреть пурпур одежд, прежде чем белое ханьфу мелькнуло перед ним, не позволив как следует рассмотреть лица адептов Цзян. — Господин Лань, — прозвучал спешный и грубый голос Цзян Чэна. — Приношу извинения за поведение Вэй Усяня, — сбивчиво проговорил он. — Как чувствует себя ваш брат? Мне бесконечно жаль, что мой доставил неудобства вашему, — Лань Ванцзи отчётливо различил в голосе Цзян Чэна недовольство. — Вэй Усянь не знает, какое значение несёт собой лобная лента клана Лань! — Господин Цзян, — спокойно произнёс Лань Сичэнь, хотя Лань Ванцзи, зная своего брата достаточно хорошо, заметил раздражение в его тоне, — так или иначе, действия Вэй Усяня имеют последствие. Касаться ленты члена клана Лань могут только родители и спутники на пути самосовершенствования, — объяснил он, — и господин Вэй... не подходит ни под одно условие. Грудь болезненно сдавило, и Лань Ванцзи сжал ленту крепче. — Вэй Усянь примет любое наказание, которое вы сочтёте необходимым, — произнёс Цзян Чэн, не колеблясь. — Я лично прослежу за тем, чтобы он выполнил все условия, которые выставит ваш клан. Распахнув глаза, Лань Ванцзи вдруг осознал, к чему всё идёт. Губы его разомкнулись, однако любой слабый протест, который он только мог издать, померк перед словами, что произнёс брат. — Правила нашего клана ясны, — ответил Лань Сичэнь. — Касаться лобной ленты могут только родители или спутник на тропе самосовершенствования. Поэтому, — он замолчал на краткое мгновение, — Вэй Усянь и Ванцзи обязаны пожениться согласно нашим обычаям. Тишина заполнила собой пространство между ними, дыхание перехватило, тело застыло безвольной статуей, а голова закружилась от тоски и противоречий. Сердце гулко стучало в ушах, пока тишина продолжала тянуться между ними. Волна горечи и боли захлестнула его, оставив только горе и стыд. — Я принимаю ваши условия. Голос Вэй Усяня оборвал тишину, и, обернувшись, Лань Ванцзи распахнул глаза, уставившись на склонившегося перед его братом Вэй Усяня. — Я бросил тень на честь Лань Ванцзи, — произнёс Вэй Усянь тяжёлым и безжизненным голосом, оставшись в глубоком поклоне. — Мои действия были возмутительны. Я последую правилам и обычаям клана Лань. Как первый ученик ордена Юньмэн Цзян, — выпрямившись только в этот момент, он так и не поднял взгляда, продолжая смотреть вниз, — я торжественно клянусь поступить правильно по отношению к Лань Ванцзи. В какой-то краткий миг Вэй Усянь поднял глаза, встретившись с ошеломленным взглядом Лань Ванцзи, но почти сразу же опустил их вновь. Мысли затихли, оставив после себя непроглядную пустоту, и Лань Ванцзи просто смотрел, как его брат кланяется Цзян Чэну и Вэй Усяню, которые сделали то же самое в ответ. Обменявшись с ними ещё парой слов, Лань Сичэнь развернулся и взял Лань Ванцзи за руку, уводя прочь. Их путь до гостевых покоев пролегал под теми же кронами деревьев, которые очаровали его всего несколько часов назад, и, глядя на опавшие лепестки вишни, вдруг ставшие вялыми и грязными, Лань Ванцзи смаргивал слёзы. Опустив взгляд на герб клана Лань, который он держал в руке, он видел исключительно безжизненные глаза Вэй Усяня, коснувшиеся его всего на мгновение. Блеск в них исчез, сменившись пустой покорностью и тихим сожалением. Сердце Лань Ванцзи болезненно заныло, стоило ему осознать, что его судьба ничем не будет отличаться от судьбы его родителей. Эта пустота была знакома ему: тот же взгляд был и у его матери.***
Их путь обратно в Гусу пролегал в тени заходящего солнца. Безночный город, обсуждения, соревнование по стрельбе из лука — всё это осталось позади, однако мысли прошедших дней преследовали Лань Ванцзи. Моргнув, он вдруг увидел перед собой Облачные Глубины, и отчаянное желание вернуть пролитые слезы загорелось в нём вновь. — Ванцзи, — с нежностью произнёс Лань Сичэнь, едва они принялись спускаться сквозь небеса, — прошлым летом... — То лето в прошлом, — сухо произнёс Лань Ванцзи, — такое же, как и прочие. — Каждый год наступает новый сезон, — ответил Лань Сичэнь, когда они, преодолев туман, начали приближаться к земле, — однако это не означает, что каждый из них похож на предыдущий или любой другой. Не проронив ни слова и сжав кулаки под рукавами, Лань Ванцзи вернул меч в ножны и двинулся по намеченному пути вдоль коридоров и гостевых покоев. — Мы должны встретиться с дядей, — произнёс Лань Сичэнь, когда тишина затянулась. — Мгм. Согласно кивнув, он позволил брату вести их, решив использовать эту возможность, чтобы взять себя в руки. Переступив порог рабочих покоев Лань Цижэня, Лань Ванцзи попытался собраться с силами и приготовиться ко всему, что может произойти, когда они сообщат дяде о случившемся на совете. — Дядя, — произнёс Лань Сичэнь, как только они оказались внутри, и поклонился, едва дядя бросил на него взгляд. Повторив за старшим братом, Лань Ванцзи замер в поклоне на несколько секунд дольше, вдохнув глубже. — Не ожидал вас так рано, — Лань Цижэнь отложил книгу в сторону и с беспокойством взглянул на племянников. — Кое-что... произошло. Сделав шаг вперёд, Лань Сичэнь опустился на подушку напротив Лань Цижэня, а после поднял взгляд на Лань Ванцзи. На мгновение замешкавшись, Лань Ванцзи преклонил колени рядом, не смея поднять глаз. — Что именно? — сдержанно спросил Лань Цижэнь. Лань Ванцзи неестественно замер, напуганный настолько, что боялся сделать даже лишний вдох, в то время как его брат пересказывал события, которые изменили его жизнь навсегда. — Возмутительно! — неожиданно воскликнул Лань Цижэнь, хлопнув рукой по столу. Длинные рукава одежды Лань Ванцзи скрывали руки, сжатые в плотные кулаки. — Этот Вэй Усянь! — воскликнул Лань Цижэнь. — Вечно он создаёт проблемы! Такой же, как и его мать! — практически рявкнул мужчина. — Я лично притащу его сюда и собственными руками нанесу ему тысячу ударов плетью! Тело Лань Ванцзи точно окаменело, а перед глазами мелькали одна за другой картины того, как Вэй Усяня наказывают подобным образом. Сердце и мысли, несмотря на всё, до сих пор возвращались к этому юноше, и это ошеломляло. — Дядя, — невозмутимо обратился к нему Лань Сичэнь, — мы сообщили о наших традициях, касающихся лобной ленты, клану Цзян и о наказании, следующим за его нарушение. — Этого негодника не волнуют наши правила и традиции! — хмуро возразил Лань Цижэнь. — Помяните моё слово, я лично прослежу за тем, чтобы он... Лань Цижэнь неожиданно прервался, и Лань Ванцзи нашёл в себе смелость поднять на него взгляд и тут же заметил, как тот побледнел. — Неужели ты... — Лань Цижэнь уставился на Лань Сичэня в полнейшем недоумении, — ты предлагаешь, чтобы... — тяжело выдохнул мужчина, вдруг покраснев и запылав гневом, — этот негодяй вышел за Ванцзи?! Мгновенно опустив взгляд, Лань Ванцзи ощутил волну жара, который опалил сначала его лицо, а после — спустился ниже по шее, охватив собой всё его тело. — Клан Цзян пообещал следовать воле наших традиций, — произнёс Лань Сичэнь, — но если ты желаешь сделать исключение... — он бросил взгляд в сторону Лань Ванцзи. — Ванцзи, — тут же отозвался Лань Цижэнь, посмотрев на племянника следом. Вновь подняв взгляд и заметив, как дядя монотонно стучит пальцем о колено, Лань Ванцзи без труда догадался, что тот пытался усмирить внутренние противоречия. — Дядя, — ответил Лань Ванцзи, сопротивляясь желанию вновь опустить взгляд. — Ты всегда был одним из самых дисциплинированных учеников в моей практике, — протянул Лань Цижэнь. — Ты — идеальный ученик клана Лань, образец истинного благочестия и воплощение всего, на чём строится наша вера. Несмотря на похвалу, внутри него медленно поднимался клокочущий страх. — И если кто-то и понимает мою позицию, — произнёс Лань Цижэнь после затяжной паузы, — то только ты. — Буду придерживаться правил, — произнёс Лань Ванцзи вскоре после того, как осознал, чему именно сопротивлялся дядя. — Если ты хочешь, чтобы я сделал исключение, я... — начал Лань Цижэнь. — Правило номер семь, — тихо оборвал его Лань Ванцзи, — гласит, что не стоит пренебрегать законами и правилами, — он смотрел на Лань Цижэня, стойко выдерживая его взгляд. — Правило номер тринадцать: будьте нравственны, — он продолжил зачитывать. — Правило номер двадцать девять: следуйте собственным устоям. Вздохнув, Лань Цижэнь безвольно опустил плечи. — Игнорировать наши правила сейчас, когда дело касается меня, будет безнравственно с нашей стороны, — произнёс Лань Ванцзи настолько бесстрастно, насколько мог. — Я не стану жертвовать собственным устоями. Тишина заполнила пространство, вторя тяжести прозвучавших слов. — Так тому и быть, — наконец-то произнёс Лань Цижэнь. — В таком случае, я дарую своё благословение на этот союз, — заключил он с мрачным видом. — Мне предстоит оповестить об этом клан Цзян и начать приготовления. Лань Сичэнь поднялся с места, сохраняя на лице вежливую улыбку. Подняв взгляд на брата, Лань Ванцзи не упустил из виду тень неподходящего под ситуацию веселья в его глазах. Беспокойство закралось в его мысли, когда он встал следом и поклонился дяде, прежде чем последовал за братом наружу. — Ванцзи, — обратился к нему Лань Цижэнь, заставив обоих братьев остановиться и оглянуться на него. — Правило номер семнадцать, — он взглянул на Лань Ванцзи с мрачным выражением. — Не сходите с праведного пути, — инстинктивно отозвался тот. — Мгм, — Лань Цижэнь погладил бороду и кивнул. — Как только закончим с формальностями свадьбы и обычаями, — он отвёл взгляд в сторону, — мы можем расположить его в отдалении, если пожелаешь. Сердце в груди Лань Ванцзи болезненно сжалось, а слова Лань Цижэнь тотчас навеяли воспоминания о родителях, о нём самом и старшем брате в скудно обставленном доме их отца, и о матери, жившей в одиночестве в отдалении, которую они могли навещать только раз в месяц. Всегда порознь, навсегда разделённые, но всё ещё связанные скорбной нитью судьбы. — Утром я встречусь со старейшинами, — сообщил Лань Сичэнь, как только они оказались снаружи дома дяди. — Не желаешь присоединиться? — Оставлю решение на тебя, — Лань Ванцзи качнул головой. — У меня нет предпочтений. Доброй ночи, сюнчжан. Поклонившись, он двинулся в сторону цзинши. — Ванцзи, — окликнул его Лань Сичэнь. Он замер, оглянувшись через плечо. — Прошлым летом, — начал Лань Сичэнь с улыбкой на устах, — горечавки расцвели ярче, чем в любой другой год, — он прошёл к тому месту, где стоял Лань Ванцзи, и чуть сжал его плечо. — То лето было особенным. — Горечавки могли расцвести ярче тем летом, — согласился Лань Ванцзи с мрачным видом, — но они увяли, как только оно закончилось, — и, едва сказав это, он продолжил свой путь. — Весна придёт снова, — отозвался ему вслед Лань Сичэнь. — Это неизбежно. Дорожка, усыпанная гравием, вела его прямо к цзинши. В голову закралась неожиданная мысль, что он хотел бы увидеть вместо серой пустоты великолепие цветков вишни, которым он любовался сравнительно недавно. С другой стороны, в лишённой цветов дорожке была своя жестокая правда: она не покажет ему тех желаний, которым никогда не суждено стать реальностью.***
Стоя на террасе, Лань Ванцзи наблюдал за безмолвным голубым небом и плывущим по нему белыми облаками, темп которых был неторопливым и безмятежным. Тепло лета окутывало его, и Лань Ванцзи позволил себе раствориться в этом ощущении, прикрыв глаза и не опустив поднятой головы. Несмотря на то, что время года приближалось к своему концу, он всё ещё мог чувствовать жар солнца, скользящий по его коже и заставляющий кровь в жилах вскипать. Прошлым летом он впервые увидел Вэй Усяня, когда тот стоял у ворот Облачных Глубин и пытался убедить в необходимости пропустить его. Забавно, как иногда действует судьба. Теперь же Вэй Усянь пройдёт через ту же самую арку, но уже как его вынужденный жених. Ирония судьбы. Стук в дверь привлёк к себе внимание, и Лань Ванцзи оглянулся через плечо, заметив у входа в цзинши брата и двух адептов. Вернувшись в дом, он наблюдал за тем, как ученики заходили внутрь и осторожно опускали корзинки на пол. Они стянули тряпичное покрывало с них и поклонились, почти сразу после удалившись. Приблизившись, Лань Ванцзи взглянул на свадебное ханьфу и прочие атрибуты, аккуратно выложенные внутри корзинок, и невольно прикусил щёку изнутри. Взгляд зацепился за сундук, который он собрал лишь на половину, не в силах продолжить собирать вещи. — Требуется ли тебе помощь? — поинтересовался Лань Сичэнь, проследив за его взглядом. — Нет, — отозвался Лань Ванцзи, вернув внимание к корзинкам. — Закончу этим вечером. — Согласно традиции, член клана Лань, собирающий породниться с кем-то из другого клана, должен посетить дом будущего супруга или супруги и остаться там на первые три недели их брака, — проговорил Лань Сичэнь и, наклонившись, вытащил из корзинки небольшой мешочек. — То, где они будут жить после, зависит только от партнёров, — он потянул за тонкую веревочку и раскрыл мешочек достаточно, чтобы Лань Ванцзи мог рассмотреть содержимое. — И если они решат вернуться, супруг будет обязан носить лобную ленту, таким образом, он становится официальным членом нашего клана. — А если он не захочет возвращаться со мной в Гусу? — спросил Лань Ванцзи, не успев обдумать вопрос как следует, и тут же зарделся, осознав, что именно сказал. Лань Сичэнь улыбнулся, а Лань Ванцзи вновь увидел то странное веселье, мелькнувшее в его взгляде. — В таком случае, мир станет твоей устрицей. Лань Сичэнь завязал шнурок и вернул мешочек в корзинку. — Устрица — всё равно закрытая клетка, — резко возразил Лань Ванцзи, — даже если она велика так же, как мир. — Но только в устрице можно найти драгоценную жемчужину, — заметил Лань Сичэнь с довольной улыбкой. — Сюнчжан. Лань Ванцзи вздохнул и накрыл корзинки тканью. — Собери оставшиеся вещи, — произнёс Лань Сичэнь прежде, чем то успел сделать Лань Ванцзи. — Церемония начинается рано утром. Я приду в конце маоши, чтобы помочь тебе с подготовкой. — Мгм. Лань Ванцзи кивнул, а брат двинулся к выходу. — Адепты клана Цзян прибудут в любой момент, — Лань Сичэнь замер у двери и оглянулся на Лань Ванцзи. — Супруги не должны видеться друг с другом до начала церемонии. — Мгм. Стоило только услышать ещё одно упоминание о том, что Вэй Усянь совсем скоро станет его супругом, как сердце пропустило удар, но Лань Ванцзи покорно кивнул вновь. Не в силах сопротивляться навязчивым мыслям, он задумался, есть ли что-то хорошее в той тёмной туче, что нависла над ним и Вэй Усянем. Тем не менее понять, чего именно он желает, было трудно. И сердце, и мысли Лань Ванцзи прибывали в смятении с тех пор, как Вэй Усянь уехал в конце того лета. Казалось, что вот он ухватился за эту ясную мысль, как та ускользает от него прочь всякий раз, когда он думает о Вэй Усяне. И это разочаровывало, раздражало и даже смущало. Остаток дня он провёл, бережно упаковывая оставшиеся и только необходимые вещи в сундук, из раза в раз возвращаясь к сказанному братом. «То, где они будут жить после, зависит только от партнёров. И если они решат вернуться, супруг будет обязан носить лобную ленту, таким образом он становится официальным членом нашего клана.» Складывая комплект спального ханьфу, Лань Ванцзи нахмурился. Не существовало ещё в мире той реальности, в который Вэй Усянь захотел бы вернуться с ним в Гусу, не говоря уже о том, чтобы носить лобную ленту клана Лань. По крайней мере, не по своему желанию. И вместе с тем стоило помнить, что Вэй Усянь, связанный честью и моралью, выходит за Лань Ванцзи не по своей воле. Помрачнев, он раскладывал запасные лобные ленты и различные гуани, подходящие для любого случая, на пустое место между одеждой. Перед глазами предстала картина того, как выглядел бы Вэй Усянь в клановых одеждах Лань и с лобной лентой, на которой был бы вышит узор плывущих облаков, однако оттолкнул эти мысли прочь. На всём белом свете не сыскалось бы человека менее похожего на адепта клана Лань, чем Вэй Усянь. Осознание, что он невольно улыбается этим мыслям, накрыло его внезапно. Обескураженный, он сжал губы в тонкую линию и, закинув в сундук книги, письменные принадлежности и несколько личных вещей, захлопнул крышку. Прикусив губу, он коснулся замка и, уязвленный неожиданным желанием, замерев на пару секунд. В промежутке между одним вдохом и другим Лань Ванцзи вновь открыл сундук и положил туда ещё одну вещицу. Захлопнув крышку, он встал и поспешно отошел от него. Прямо сейчас он не хотел думать ни о чём подобном. В данный миг ему нужно было сосредоточиться на свадебной церемонии. Всё последующее виделось ему непредсказуемым и не поддающемуся контролю и, возможно, безнадёжным. Раз Вэй Усянь был последним в мире человеком, не похожим на адептов клана Лань, то Лань Ванцзи также являлся последним человеком, за кого Вэй Усянь пожелал бы выйти. ___ Выдохнув, Лань Ванцзи занялся подготовкой цзинши к своему отсутствию, неуверенный в том, что будет ждать его в течение следующих трёх недель. Между тем в глубине души он знал, что вернётся сюда рано или поздно, неважно, один или с Вэй Усянем. И Лань Ванцзи не был готов узнать, чего он жаждет больше.***
Лань Ванцзи неспешно опустился в бочку, тут же ощутив тепло и аромат воды. Проснувшись до маоши, он решил побаловать себя и воспользоваться бочкой дольше обычного. Он откинулся назад, устроив руки по краю, и наблюдал, как колышется пламя свечи на каждом тихом порыве ветра, проникающего в помещение. Весна точно прикасалась к нему, посылая волну мурашек по спине. В Гусу, как и в любом прибрежном городке, благоприятная погода сохранялась на протяжение всего года, в то время как в укрытых среди гор Облачных Глубинах царила прохлада и пурга. В Юньмэнe, расположенном многим дальше, было еще холоднее. До Лань Ванцзи доходили истории о том, какие поистине великолепные виды создавали собой замёрзшие озёра и реки, окружающие Пристань Лотоса, которые, вероятно, не уступали красоте укрытых снегом Облачных Глубин. За окном тусклые лучи рассвета проникали сквозь утреннее небо, за которым почти вдумчиво наблюдал Лань Ванцзи. Сердце в предвкушении стучало всё быстрее с каждой секундой, а свадебная церемония неумолимо приближалась. Как бы он ни пытался, Лань Ванцзи не мог найти в себе сил надеяться. В последний раз, когда он упрямо ухватился за надежду, реальность обрушилась на него сокрушительной волной. С тех пор он никогда больше не виделся с матушкой, и ему пришлось потратить несколько месяцев — лет — на то, чтобы найти в себе силы снова встать на ноги. Вполне возможно, он всё ещё пытается найти эту самую опору. Лань Ванцзи знал: любая новая надежда будет тщетна. Едва слышно выдохнув, он медленно поднялся и покинул бочку, и, торопливо вытирая себя, начал готовиться к предстоящему длинному дню. Он только-только вышел из-за ширмы, одевшись в простую белую одежду, как услышал тихий стук в дверь, очевидно принадлежавший Лань Сичэню. Не успело пройти и пары секунд, как тот уже оказался в цзинши, и Лань Ванцзи незамедлительно поклонился ему. Напряжение охватило его, а смущение норовило окрасить собой его кожу, когда Лань Сичэнь прошёл к корзинкам и принялся извлекать оттуда свадебное ханьфу и прочие традиционные атрибуты. Встав напротив зеркала, Лань Ванцзи наблюдал за тем, как брат раскрывает сложенную одежду и расправляет её. Свадебное ханьфу поражало: оно было невообразимо ярким, красным и расшитым искусными узорами. Он уставился на вызывающую одежду, подумав, что будет одет в это в тот миг, когда исполнит все необходимые поклоны вместе с Вэй Усянем. Лань Ванцзи никогда не носил одежды ярче. — Подними руки, — ласково попросил Лань Сичэнь, вырывая Лань Ванцзи из вереницы мыслей. Моргнув, он последовал просьбе, позволяя брату одевать его слой за слоем, который тот то методично расправлял, то складывал, то поправлял, пока Лань Ванцзи не стало казаться, будто он заперт в клетке. Лань Ванцзи бросил взгляд на зеркало, и ему вдруг показалось, будто на него надели удавку. Страх скользнул по его спине, а на душе стало неспокойно, поскольку счастье красного ханьфу создавало резкий контраст с его мрачным видом. — Ванцзи. Голос Лань Сичэня вновь пробился сквозь беспокойные мысли, и Лань Ванцзи немедля поднял взгляд, встретившись с глазами брата, отражённым в зеркале. — Сюнчжан, — произнёс Лань Ванцзи тягучим и хриплым голосом, осознав, что брат позвал его больше, чем единожды. — Присядь, — с нежностью попросил тот, и Лань Ванцзи тут же сделал то, что от него потребовали. Пока Лань Сичэнь занимался его причёской, Лань Ванцзи пытался вдохнуть как можно глубже и ровнее, надеясь усмирить внутреннюю бурю. По традиции родители жениха должны были помогать и одеться, и нарядиться к свадьбе. Само собой вспоминался тот последний раз, когда матушка расчесывала и собирала его волосы, и от этого в груди Лань Ванцзи разливалась горечь. Дядя немедля попросил отказаться от этой части и заплести ему волосы в традиционном стиле клана Лань. Всё то время, в течение которого Лань Сичэнь методично укладывал его длинные шелковистые пряди, Лань Ванцзи пристально следил за движением его рук. В тот миг, когда старший брат вдел в его волосы свадебный гуань, дополняя причёску несколькими другими элегантными украшениями, разрешёнными правилами клана Лань, Лань Ванцзи опустил взгляд. Спустя пару минут он почувствовал, что Лань Сичэнь отступил. — Теперь ты готов, — произнёс Лань Сичэнь голосом, пронизанным нежностью и теплом. Глубоко вдохнув, Лань Ванцзи вновь поднял глаза, медленно разглядывая своё отражение. При взгляде на яркий красный цвет ханьфу его в равной степени охватывали восхищение и страх, а в мыслях перед ним представал Вэй Усянь, одетый в похожий наряд. Волнение накатило волной, когда он увидел собственное отражение и потерянный вид, создававший восхитительный контраст на фоне прекрасной работы, которую проделал брат. Узнав эту изысканную и замысловатую причёску, в которую была вплетена красная лента, Лань Ванцзи раскрыл глаза шире. — Сюнчжан, — практически прошептал Лань Ванцзи. — А-нян любила укладывать твои волосы так же, как укладывала себе, — рассмеялся Лань Сичэнь. — Если память не лжёт, эта была её любимой, — он поправил гуань и улыбнулся Лань Ванцзи в зеркале. Глаза обожгло, а в носу неприятно защипало. Все признаки грозящихся пролиться слёз. Губы задрожали, и он беспомощно сжал их в тонкую линию, попытавшись вернуть себе самообладание. Несмотря на старания, в мыслях всё продолжали звучать одни и те же слова. Его судьба нисколько не будет отличаться от судьбы родителей. — Всё будет иначе, — неожиданно произнёс Лань Сичэнь, точно смог каким-то образом прочитать мысли Лань Ванцзи. Подняв взгляд, Лань Ванцзи тут же увидел в отражении стоящего позади него брата и свадебную вуаль, которую тот держал в руках. Сглотнув, он пытался успокоить забившееся в быстром ритме сердце, переполненное тяжестью противоречивых эмоций, в то время как Лань Сичэнь бережно укладывал вуаль на его голову, цепляя её за гуань и украшения. Нежная ткань опустилась ниже, накрыв собой его плечи и руки и практически полностью скрыв тем самым верхнюю часть тела. Лань Сичэнь помог ему встать и повёл вдоль зала предков, а Лань Ванцзи воспользовался этой возможностью и принялся разглядывать красные украшения, раскинувшиеся на всём их пути. В конце концов они оказались у порога зала, где должна пройти церемония, и сердце Лань Ванцзи забилось с новой силой, эхом зазвучав в его ушах, а сам он ухватился за вуаль крепче, желая оказаться запертым в её коконе навечно. Расплывчатые фигуры членов клана Лань и Цзян мелькали где-то рядом, пока он шёл к алтарю. Лишь когда он осмелел достаточно, Лань Ванцзи поднял глаза, с лёгкостью узнав в склонившейся перед табличками предков фигуре Вэй Усяня. Сделав лишь полшага, он замер на краткое мгновение, прежде чем торопливо сократил расстояние между ними, не дав себе и шанса передумать и сбежать. Поза Вэй Усяня казалась неестественной, красная вуаль в точности повторяла ту, которую была на самом Лань Ванцзи, а взгляд его уперся в поминальные таблички, расположенные напротив алтаря. Тяжесть ситуации обрушилась на него совершенно внезапно. Эта свадьба происходила не только между ним, Лань Ванцзи, и Вэй Усянем; этот брак также заключался между наследником клана Лань и первым учеником клана Цзян, между нефритом из Гусу и гордостью Юньмэна, которые собирались вот-вот поклониться перед предками как супруги. Это — союз, заключаемый между двумя семьями, кланами и орденами. Это — узы, которые прочно и навечно свяжут жизни предыдущих и будущих поколений и объединят их истории, традиции, культуру — и всё это смешается раз и навсегда. Слабость мгновенно охватила его. Зал предков вдруг показался ему невозможно узким, точно стены сомкнулись клеткой вокруг него. Холодные капли пота скатились по его вискам, а руки вспотели. Слова начавших церемонию старейшин, свет окружающих их ламп, аромат расставленных на алтаре благовоний — образ происходящего помутился, а запахи и звуки показались ему чем-то далёким. Сквозь накрывшее его ошеломление он ощутил тепло чужой руки, вырвавшей его из пучины чувств. Это помогло ему вернуться в реальность, и, моргнув, он вновь бросил взгляд на окружение, а затем — вниз, на руку, которая сжимала его собственную. Сквозь вуаль Лань Ванцзи округлившимися глазами смотрел на их ладони, сцепленные вместе так же, как связывала их запястья красная нить. Сердце забилось в его груди с новой силой, а старейшина тем временем сплетал их запястья нитью и произносил короткую молитву, которая не достигала ушей Лань Ванцзи. Всё, что он мог сейчас слышать — это звук собственного дыхания, стремительный стук сердца и бессвязные мысли. Осознание, что церемония почти подошла к концу, пришло к нему лишь когда Вэй Усянь поднял их руки и начал кланяться предкам. Лань Ванцзи повторял его движения, точно отражение, пока сердце гулко стучало в груди, а мысли крутились жужжащим роем от переполняющих его эмоций, в то время как они исполнили три поклона перед алтарём, а затем, повернувшись, сделали то же самое перед их семьями. Когда они встали, исполнив последний поклон, Лань Ванцзи беззвучно выдохнул и прикрыл глаза. С этого момента Вэй Усянь являлся его супругом. Достаточно было моргнуть — и вот он уже стоял перед цзинши, глядя на дом в замешательстве. Они с Вэй Усянем всё ещё были связаны красной нитью на их запястьях, когда Цзян Яньли и Лань Сичэнь принялись сопровождать их до дома Лань Ванцзи, где, как им сообщили, они должны были провести брачную ночь. Ноги приклеились к земле там, где он стоял, ошеломлённый и сбитый с толку. Это казалось шуткой — до дня церемонии Лань Ванцзи ни разу не допускал мысли, что они окажутся в одной комнате после. И сейчас на него обрушивалось осознание, что они с Вэй Усянем также разделят и постель. При мысли о том, что он будет находиться к нему столь близко в физическом плане в течение следующих нескольких недель, на Лань Ванцзи накатывал ужас, и он неосознанно замер в дверях цзинши. — Ванцзи, — прозвучал голос Лань Сичэня, пробившийся сквозь ворох мыслей, — вам стоит... отдохнуть этой ночью, — произнёс он настолько учтиво, насколько мог. — Вы, должно быть, устали, а завтра вам предстоит долгий путь до Юньмэна. — Мгм, — ответил Лань Ванцзи, постаравшись быть бесстрастным, не уверенный, что голос не надломится, если он скажет что-то большее. — А-Сянь, — раздался такой же умиротворяющий голос Цзян Яньли, — вам необходимо хорошо отдохнуть сегодня, — она подарила им тёплую улыбку. — Хорошо? — Конечно, шицзе, — ответил Вэй Усянь, и Лань Ванцзи практически оцепенел, впервые за этот день услышав его голос. — Идите, — Цзян Яньли сжала их плечи. — Отоспитесь. И помните, — добавила она спустя пару секунд, — красную нить нельзя развязывать до завтрашнего утра. Вы сможете снять свадебный наряд, не беспокоясь о ней. Зардевшись, Лань Ванцзи сглотнул и перешагнул порог вместе с Вэй Усянем, тут же развернувшись, чтобы закрыть дверь после того, как их родные, пожелав спокойной ночи, ушли. Замок щёлкнул, и тяжесть тишины окружила их, словно укутав в толстый плащ, вес которого норовил прижать их к земле. Сдерживая эмоции, которые могли бы отразиться на его лице, Лань Ванцзи медленно развернулся, но дыхание тут же дрогнуло, едва он осознал, насколько близко к нему стоял Вэй Усянь, запоздало понимая, что причиной этой близости была исключительно связывающая их нить. В течение какого-то долгого времени они безмолвно смотрели друг на друга, пока не опустили глаза на руки. Лань Ванцзи не знал ни того, что должно было последовать дальше, ни что сказать, ни как пережить эту ночь. — Полагаю, мы должны подготовиться ко сну, — проговорил тихим голосом Вэй Усянь, первым разрушив тишину. — Я могу снять её, если так тебе будет проще... — начал он, потянувшись к ним. — Нет! — воскликнул Лань Ванцзи прежде, чем успел обдумать свои действия как следует. — Мы... Это... — пробормотал он, а Вэй Усянь замер, прислушиваясь к его словам, — традиции запрещают снимать в брачную ночь... в первую ночь, — поспешно поправил он себя. — Мы не можем нарушать обычаи. — Ах, конечно, — произнёс Вэй Усянь более покорно. — Прошу прощения, я и не думал нарушать какие-либо правила снова. От голоса Вэй Усяня, переполненного безжизненной безнадёжностью, сердце в груди Лань Ванцзи болезненно сжалось. Казалось, словно все его прежние жизнерадостность и озорство исчезли, покинув его. Было невыносимо видеть Вэй Усяня таким — покорным и виноватым, и тем, кто, казалось, почти полностью закрылся в себе. — Можно немного развязать её, чтобы мы могли... перемещаться более свободно, — предложил Лань Ванцзи, надеясь немного подбодрить Вэй Усяня. — Хорошо, — тихо ответил Вэй Усянь. Распутав несколько раз, чего оказалось достаточно, чтобы Вэй Усянь мог отойти от него подальше, Лань Ванцзи прошёл вглубь цзинши. Он остановился у ширмы и предложил Вэй Усяню скрыться за ней. — Можешь сменить одежду первым, — произнёс Лань Ванцзи. — Я могу... подождать здесь. Даже после Вэй Усянь оставался молчалив, и Лань Ванцзи решился поднять на него взгляд. Точно уловив момент, он принялся стягивать вуаль, и Лань Ванцзи, впервые за день разглядывая его лицо, неосознанно приоткрыл губы. Вэй Усянь всегда выглядел блистательным в красных одеяниях, однако сейчас, когда на нём был свадебный наряд, его образ казался Лань Ванцзи величественным. Но стоило ему заметить, что глаза лишились привычной искры, а с губ исчезла лучезарная улыбка, как сердце Лань Ванцзи опустилось. Оставив вуаль неподалёку, Вэй Усянь снял с себя несколько других слоёв, включая украшения, и только после скрылся за перегородкой. Лань Ванцзи оставлял руку вытянутой и то и дело двигал ею, пока Вэй Усянь переодевался за ширмой. Пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить самообладание, когда Вэй Усянь предстал перед ним вновь, теперь одетый в простые белые одежды. Протиснувшись между ним и перегородкой, Лань Ванцзи не смог избежать столкновения с Вэй Усянем. Что-то потянуло его назад, и он резко выдохнул, когда вуаль неожиданно соскользнула. Ткань медленно скатилась в сторону, когда Лань Ванцзи развернулся, а внимание привлекла заколка в чужих волосах, за которую та зацепилась. Вскинув голову, Лань Ванцзи тут же заметил распахнутые глаза Вэй Усяня и красную ткань, упавшую точно между ними, из-за чего сердце пропустило удар, а после забилось с удвоенной силой. — Мне жаль, — Вэй Усянь подхватил вуаль в воздухе, не позволив ей упасть на пол. — Я... Я не хотел... — Всё в порядке, — торопливо заверил его Лань Ванцзи, не в силах слышать, как извиняется Вэй Усянь. — Я собирался снять её в любом случае. Кивнув, Вэй Усянь вернул вуаль Лань Ванцзи. Тот осторожно расслабил верхние слои сбоку так, чтобы он мог снять их, не потревожив нить. Испытывая неловкость, он отвёл взгляд в сторону от Вэй Усяня и вытащил украшения из причёски одно за другим, а после скрылся за перегородкой. Благодарный за краткий миг одиночества, Лань Ванцзи сжал ханьфу и прикрыл глаза, пытаясь выравнять тяжёлое дыхание. Слой за слоем, свадебный наряд падал вокруг Лань Ванцзи, пока на нём не остались лишь нательная рубашка и штаны, и лишь после он, глубоко вдохнув, вышел из-за ширмы. Оглянувшись, он заметил, что Вэй Усянь оставался молчаливым и тихим, а на его лице застыло нечитаемое выражение. Едва он двинулся в сторону покоев, как Вэй Усянь заставил его остановиться, коснувшись локтя. — Ты... Эм-м... Ты забыл снять одно украшение. Вэй Усянь одёрнул руку почти мгновенно, точно обжёгся о кожу Лань Ванцзи. — Ох. Прочистив горло, Лань Ванцзи потянулся к волосам и попытался найти то, что осталось в причёске, но не мог. — Немного левее, — подсказал Вэй Усянь, однако Лань Ванцзи не мог найти украшение даже с его указаниями. — Я мог бы... — начал было он, но прервался. От взгляда не ушло то, как Вэй Усянь едва поднял руку, но тут же опустил её. — Можешь, — произнёс Лань Ванцзи, опустив взгляд и наклонившись к нему так, чтобы юноше не пришлось тянуться к нему. — Эм-м... Я... — Вэй Усянь замер на пару секунд и, прочистив горло, продолжил: — Хорошо... — тихо произнёс он. Действуя осторожно, он использовал обе руки и вытаскивал неизвестное украшение из его волос, стараясь не спутать пряди. От того, насколько сокровенным казался этот миг, в груди Лань Ванцзи расползался жар, который он настойчиво отодвинул подальше, как только Вэй Усянь увеличил между ними расстояние и протянул украшение. — Спасибо, — Лань Ванцзи кивнул и оставил вещицу на комоде. — Пойдём? — он бросил взгляд в сторону личных покоев. — Мгм, — ответил Вэй Усянь, проследовав за Лань Ванцзи к постели. Очистив разум от хаотичных мыслей и усмирив беспокойное сердце, переполненное эмоциями, Лань Ванцзи лёг на простыни, тут же перейдя в медитативное состояние и устроившись так, чтобы Вэй Усянь мог занять место рядом и не испытывать при этом дискомфорта. Он уставился в потолок и потянулся к энергии золотого ядра, надеясь найти в его нежном потоке утешение. Время текло незаметно и тихо, и прежде, чем Лань Ванцзи успел осознать это, мир медленно померк, а сонливость захватила его.***
Тихо вздохнув, Лань Ванцзи немного сдвинулся, так и не открыв глаза и попытавшись отыскать желаемое приятное тепло. Улыбка коснулась его губ сразу, как только он нашёл искомую подушку и прижался к ней. Лишь осознав, где и с кем он был, Лань Ванцзи распахнул глаза. Взгляд скользнул выше, и, едва завидев всё ещё спящего Вэй Усяня, к которому он неосознанно прижимался, заклинатель с ужасом отпрянул. С уст сорвался долгий вздох облегчения, смешанный с благодарностью за то, что Вэй Усянь не вставал так же рано, как адепты клана Лань, и Лань Ванцзи поспешно переместился на свою сторону. Опустив взгляд, он заметил нетронутую нить, по-прежнему связывающую их запястья, и почувствовал боль в груди. Он коснулся её, замерев так на пару мгновений, а после вновь лёг на спину и попытался вернуть себе самообладание. Время приближалось к маоши, и Лань Ванцзи был практически уверен, что Вэй Усянь не проснётся вовремя и не приступит к утренней рутине наряду с ним. Прикусив губу, Лань Ванцзи вновь посмотрел на нить, пытаясь принять решение. С уст сорвался тяжёлый вздох, а пальцы сомкнулись на нити. Едва он начал тянуть за неё, как Вэй Усянь неожиданно зашевелился. — Лань Чжань? — раздался хриплый и сонный голос Вэй Усяня, от которого по спине Лань Ванцзи прошлась волна мурашек. — Мгм, — ответил Лань Ванцзи, обратив на него внимание. — Ох, — Вэй Усянь неожиданно распахнул глаза, и Лань Ванцзи смог точно уловить момент, когда тот осознал, где именно находится. — Я... эм... — он посмотрел сначала на Лань Ванцзи, а после — на его пальцы. — Я собирался... — начал было объяснять Лань Ванцзи, но замолчал в нерешительности. — Да, конечно, — Вэй Усянь неуклюже поднялся и поднял их руки. — Можешь разорвать. Странный тонкий голос в его голове тут же закричал, ошеломив Лань Ванцзи. Заставив его замолчать, он присел следом, ещё раз туго обернув нить вокруг пальца, и резко дёрнул, разорвав её пополам. Тишина зазвенела вокруг них, а взгляд каждого был сначала направлен на обрывки красной нити, оставшейся на их запястьях, а после — друг на друга. Глаза обожгло, и Лань Ванцзи торопливо встал с постели до того, как успело прозвучать что-либо. Он устремился к купальне, не желая поддаваться слабости на глазах Вэй Усяня. Оказавшись внутри, он зажмурился, а горячие слёзы скатились по щекам. Открыв их вновь, Лань Ванцзи бросил взгляд на разорванную красную нить, обрывком свисающую с его запястья, жалкую и одинокую, отделённую от своей половины. Понять причину слёз было сложно. Это всего лишь нить. Возникало чувство, будто они действительно стали едины. И каким-то образом теперь это напоминало разлуку. Уставившись на своё заплаканное лицо, отражаемое в воде таза, он чувствовал, как сердце в его груди распадается на части. Спустя долгое время, когда боль в сердце утихла, Лань Ванцзи сделал глубокий протяжный вдох и брызнул водой в лицо. К тому времени, как он закончил с умыванием и успел одеться в новое, Вэй Усянь уже снова спал на своей половине, повернувшись так, что Лань Ванцзи не мог разглядеть его лица. Едва увидев это, он направился в учебные покои и опустился на пол, приступив к совершенствованию и медитации, надеясь, что это поможет ему справиться с унынием.***
Не успело наступить вэйши, как Вэй Усянь успел собраться, а они вместе — пообедать. Трое учеников выносили сундуки Лань Ванцзи, а сами они тем временем присоединились к той части семьи, которая готовилась к их отъезду. Лань Ванцзи не сводил взгляда с брата и дяди, которые торжественно поклонились ему, когда он сделал для них то же самое, и сказали пару слов на прощание. Это не выглядело ни чем-то значительным, ни чем-то символическим, ни так, словно он собирался навсегда перебраться в дом своего мужа. И всё же, возможно, что-то из этого могло быть иначе. Возможно, он вернётся домой спустя три недели — с Вэй Усянем или без него. А если они и вернутся вместе, то будут разделены так же, как были разделены мать и отец Лань Ванцзи. — Ванцзи. Лань Цижэнь сжал плечи Лань Ванцзи с почти что нежностью во взгляде. — Дядя, — кивнул Лань Ванцзи. — Береги себя, — произнёс Лань Цижэнь. — Помни о дисциплине. — Мгм, — Лань Ванцзи кивнул снова, а после повернулся к барту. — Сюнчжан, — сказал он в поклоне. — Ванцзи, — Лань Сичэнь приблизился к нему, заговорив практически шёпотом, — осень — время перемен. Мы должны оставить прошлое, чтобы прийти к будущему, — закончил он с тёплой улыбкой на лице, в последний раз сжав плечо Лань Ванцзи. Даже кивнув, он не проронил ни слова в ответ и поклонился вновь, а после удалился. Проследовав за семьёй Цзян до ворот Облачных Глубин, Лань Ванцзи не смог сдержать желания и обернулся, взглянув в том направлении, в котором располагались горечавки, окружившие домик его матери. Тут же вспоминалось прошлое: как он сидел на коленях матери, пока вокруг царила осень и они наблюдали, как листья меняют цвет и тихо падают с ветвей. — Ах, мой белый пион... Взгляни, как красиво сменяется время. — А-нян... Это кажется грустным... — В печали есть своя красота, мой милый мальчик. Там, где есть печаль, всегда найдётся место и для счастья. Лань Ванцзи практически мог увидеть улыбку матери, произносившей этим слова и притянувшей его ближе. Тогда он решил оставить эти слова в сердце, позволив им окутать его теплом и лаской. Покидая Облачные Глубины, он нашёл утешение в воспоминаниях о его матери и её непоколебимом спокойствии, которое оставалось с ней, несмотря на несчастливый брак. Возможно, Лань Ванцзи также сможет найти собственное умиротворение в разбитых отношениях с супругом.