***
К половине девятого Эмма, как обычно, появилась в участке шерифа, сбросила куртку и буркнула нечто нечленораздельное Лерою, который оказывался за решёткой настолько часто, что воспринимался шерифом, как часть интерьера. Эмма не чувствовала ни следа праздничного настроения. За окном сырость и слякоть, противное ощущение «недоутра». А впереди — возня с непомерным количеством бумаг. Сейчас Спасительница почти умоляла высшие силы послать в Сторибрук очередного злодея, лишь бы не закапываться с головой в месячные отчёты… Почти что яростно швырнув на стол папку с документами, Эмма заметила, как нечто, совершенно сюда не вписывающееся, вылетело из неё и мягко приземлилось на паркет. Боковым зрением Свон увидела, как Лерой вытянул шею, дабы увидеть получше, что это, поэтому шериф поспешила поднять упавшую открытку. Это было небольшая, совершенно простая глянцевая валентинка. Эмма подумала было, что это очередное послание от давно надоевшего своим любовным бредом капитана Крюка, но никакими пьяными сентиментами тут и не пахло. А после прочтения написанного в ней текста Эмма и вовсе удивилась, что подобные слова могли появиться на разящей теплом и нежностью открытке. Текст был сухим и чётким, поэтому никаких сомнений в том, кто его автор, у шерифа не оставалось… «Мисс Свон, сегодня к семи, Миффлин-Стрит, 108. Приглашаю Вас на ужин. Будьте добры, без опозданий.Искренне Ваш Валентин»
Широко улыбнувшись, Эмма смачно дала папкой с отчётами по голове излишне заинтересованного Лероя и вновь швырнула её на стол, плюхаясь в кресло. Минуту назад отсутствующее желание жить теперь стремительным рывком взлетело до небес!***
Реджина встала. Подошла к окну. Задёрнула шторы. Затем, немного подумав, вновь раздвинула их и взглянула на такой привычный холодный сад, по середине которого когда-то возвышалась стройная яблоня, но теперь от неё осталась лишь небольшая часть ствола, да разбросанные по всему саду сухие ветки. А всё благодаря Эмме Свон. Реджина горько усмехнулась, вспомнив, как всего пару лет назад Спасительница, едва выйдя из тюрьмы, спилила любимое дерево мэра. Яркой картинкой перед глазами вновь возникла нахальная усмешка Эммы, а в ушах прозвучали её слова: «Ты, сестрёнка, даже не представляешь, на что я способна». Эмма… Теперь, когда магия вернулась к Реджине, она вполне смогла бы восстановить яблоню одним движением руки, но отчего-то не торопилась это сделать. Не доходили руки? Или, быть может, ей нравился вид яблони, падшей под натиском сильных рук Спасительницы, как и сама Королева в тот самый день?.. Реджина тряхнула головой в попытке избавиться от «бредовых» мыслей и сосредоточиться, наконец, на работе. Но по пути к рабочему месту её отвлекло ещё кое-что: собственное отражение в зеркале. Пусть бывший джин больше не был его вечным пленником, некоторые очевидные факты Реджина вполне могла констатировать и без его помощи: из зеркала на неё смотрит та, что прекрасней всех на свете. С одним небольшим недостатком. Помада любимого вишнёвого оттенка частично смазалась, должно быть, это случилось, пока мэр пила кофе. Но жители Сторибрука могут много чего надумать, особенно в День Святого Валентина, по городу поползут совершенно нежелательные сплетни и слухи, а потому оставлять макияж в этом состоянии было попросту неразумно. Но стоило Реджине положить помаду, исправившую положение, обратно в сумочку, как под руку попалось нечто, не входящее в список вещей в этой сумочке хранящихся. Глянцевая бумага… С одной стороны немного шершавая, должно быть, из-за покрывавших её декоративных блёсток… Реджина вынула из сумочки сердце. Нет, не светящееся, живое и бьющееся, что так часто оказывалось в её руке после извлечения его из груди очередного врага, а бумажное, но любящее, словно настоящее, сердце. «Мадам мэр, буду к семи с цветами и шоколадом. Надеюсь на горячий или хотя бы тёплый приём. Твой, и ничей больше Валентин P.S. Вкуснее твоей лазаньи можешь быть только ты, дорогая…» «Мадам мэр»… Да, такое обращение трудно было не узнать. Она будет с цветами и шоколадом… Смысл прочитанного с трудом доходил до сознания Реджины. В этот праздник она не будет одна, как это бывало раньше… Но так ли Реджина этого хочет? Перемены пугали, но, нельзя не признать, в то же время манили её, предлагая саму возможность, казалось бы, невозможного для злодейки, счастья…