По-настоящему

      Сузуэ возвращается из отпуска загоревшейся и отдохнувшей. Двигается она теперь уже не так скованно, раны имеют свойство заживать, но Дайске знал, что шрамы на её теле остались.       Теперь у них новый дом. Он меньше предыдущего, не с такой огромной мастерской Сузуэ, но ей нравится — уютнее и симпатичнее. Они вдвоём, прислуга, состоящая из нескольких человек, — большего им и не надо.       Камбэ поднимает руку и потирает затёкшую шею. Она сидит на крыльце на ступеньках и вдыхает знойный летний воздух. Из одежды на ней короткие джинсовые шорты, майка и босоножки, а волосы забраны в высокий хвост.       — Госпожа Камбэ, Вы будете кофе?       — Не отказалась бы, Мадока, — отзывается Сузуэ, продолжая смотреть на высаженные неподалёку кусты с фиолетовыми розами. — Спасибо.       — Вам с молоком?       — Да. И с теми восхитительными печеньями.       Мадока улыбается, глядя на свою молодую госпожу. Умная, вежливая и ни капли не самодовольная — женщина от неё в восторге. Она помнит Сузуэ ещё подростком, когда Кикуко объявила, что с этого дня в их доме появится новое лицо — дочь сотрудников лаборатории, чьи родители пострадали из-за адолиума, оставшись без работы. Камбэ-старшая, видимо, чувствовала за собой вину, раз привела в семью девочку, чьи мама и папа вскоре умерли: отец покончил с собой, а у матери оказалось слабое сердце.       — Будет сделано, госпожа. О, господин Камбэ, Вы приехали…       — Здравствуйте, Мадока. Я тоже буду кофе.       Мадока кивает и, поклонившись, удаляется. Дайске садится на ступеньки рядом с Сузуэ. Она склоняет голову и сглатывает слюну — после ареста Кикуко они так и не сумели нормально поговорить. Дайске занимался адолиумом, а её саму отправил с Мадокой в отпуск как можно подальше от Японии. Она не возражала — хотелось отдохнуть, но знала, что разговора о будущем им не избежать.       Она не представляет, что чувствовал Дайске в тот момент, когда арестовывал своего родного человека, свою бабушку, виновную в убийстве своей матери. А через что прошёл его отец за эти годы… Кикуко Камбэ ничего плохого лично ей, Сузуэ, не сделала, наоборот, вкладывалась в её образование и интересы и учила, как должна вести себя девушка в высшем обществе. Она не считала её достойной партией для своего внука, о чём прямо заявила ей, внимательно наблюдая за реакцией Сузуэ.       — Мужчины семейства Камбэ имеют одну дурную привычку — увлекаться одной женщиной так, что теряют из-за неё голову. Но не думаю, что мой внук может тобой увлечься. Мы и так дали тебе нашу фамилию, а большего, я считаю, и не нужно. Ты его не привлекаешь.       А ей действительно было больше и не нужно — Дайске становится для неё хорошим другом, которому она помогает со снаряжением и составляет компанию на миссиях, присутствуя по ту сторону экрана. Иногда, когда требуется, она работает под прикрытием, и Сузуэ нравится, что Дайске ей это позволяет. Он не ноет, не причитает и не пытается её остановить, доверяя и позволяя делать то, что она считает нужным.       — Как Камбэ-сан? — спрашивает Сузуэ.       — Неплохо, — говорит Дайске. — К ней хорошо относятся, невзирая на то, что она сделала.       — Мне очень жаль.       — Ты имеешь полное право на неё злиться.       — Я? — искренне удивляется она.       — Сузуэ, думаю, что жизнь с моей бабушкой была не самой лёгкой, — говоря это, он расслабляет на шее галстук. Сузуэ смотрит на Дайске и думает, что он, должно быть, устал. Это она отдыхала, а он разбирался с поставками адолиума и допрашивал Кикуко в полицейском участке. Дайске прикрывает глаза. — Я ушёл из дома, а ты осталась.       — Мне некуда было идти, а Кикуко-сан хорошо ко мне относилась.       Слышится звон чашек — с подносом возвращается Мадока. Она аккуратно ставит его позади Камбэ.       — Что-нибудь ещё нужно?       — Нет.       — Спасибо, Мадока.       — Я на некоторое время переезжаю в Англию, — говорит Дайске, и Сузуэ замирает, так и не донеся чашку до рта. — Там сейчас находится преступная группировка, занимающаяся наиболее активной продажей адолиума.       — Поняла, — кивает она, — но прежде чем Вы уедете, я бы хотела…       — Сузуэ, обращайся ко мне на ты. Бабушка отлично научила тебя манерам, но мы не чужие друг другу люди.       — …ты уедешь, — исправляется Сузуэ, — я бы хотела поговорить.       — Да, я бы тоже хотел. Я больше не хочу никакой лжи, — произносит Дайске, а после делает глоток кофе. — Я хочу, чтобы всё было по-настоящему. Однажды я сказал Хару, что мы родственники, — поясняет он, видя недоумённый взгляд Сузуэ, — но ведь всё немного не так.       — Дайске…       — Теперь ты вольна делать то, что хочешь. Без оглядки на мою бабушку. Ты можешь взять свою настоящую фамилию. Не знаю, что за прихоть бабушки была её тебе менять. И ты можешь жить так, как хочешь.       — Я уже живу так, как хочу, — замечает Сузуэ, но он качает головой.       — У тебя есть своя жизнь. Ты не можешь тратить её на меня. Я… Я и так подверг тебя опасности, когда решил разобраться в деле об убийстве мамы.       — Но это я прислала тебе очки и документы, — напоминает ему она. — Я тоже оказалась в это втянута. Я сама себя втянула.       — Из-за меня ты несколько раз чуть не умерла. Я хотел довести дело до конца и чуть было не потерял тебя из-за своего упрямства.       — Дайске, ты меня слышишь? Я сама себя втянула, — повторяет Сузуэ. — Я знала, что для тебя это очень важно, поэтому не могла иначе. И не могу. Я бы рискнула всем ради тебя снова.       Дайске всегда удивляло бесстрашие Сузуэ, и он пытался понять, откуда оно берётся. Ответ пришёл недавно, когда она выскочила, преграждая путь его «отцу» — Сузуэ Камбэ просто нечего терять. Кроме него, Дайске, у неё ничего нет, и ради него она пойдёт на всё.       — Это должны быть мои слова, — говорит он, и они оба улыбаются. Дайске засматривается на её мягкую улыбку и изящные пальцы, которыми она обхватывает чашку.       — Иногда я произношу их быстрее, — хмыкает Сузуэ. — Прости, но я, как твой личный секретарь, механик, друг и…       — Сузуэ, выходи за меня, — неожиданно говорит Дайске, и она не понимает. Улыбка медленно сползает с губ, она тут же ставит чашку на поднос, потому что руки дрожат, и чуть не рассчитает силу, кофе чуть выплёскивается. Она смотрит на него: расслабленный галстук, взъерошенные волосы, и он такой родной, что у Сузуэ щемит сердце.       Так.       Что там говорила Кикуко? Что там?..       — Что?       — Выходи за меня.       — Я слышала, что ты сказал, просто… Это неожиданно. Я… Почему?       — Если уж и быть Камбэ, то по-настоящему. Мне важно, чтобы это было так: никаких недосказанностей, неправильно истолкованных слов.       Дайске не встаёт перед ней на одно колено, как делают в романтических фильмах. Вместо этого он пододвигается чуть ближе, убирая поднос подальше, и достаёт из кармана коробочку, которую открывает, и у Сузуэ перехватывает дух — кольцо очень красивое. Минималистичное, не привлекающее излишнего внимания — она бы сама такое купила.       — Кикуко-сан бы не одобрила твой выбор.       — Как и твои родители, — парирует он.       — Почему? — повторяет Сузуэ свой вопрос.       — Потому что это не спонтанное решение. Потому что я хочу, чтобы ты была рядом. Ты — единственный близкий человек, что у меня остался. Потому что… Есть много «потому что», но самое главное то, что я…       Такая эмоциональная и длинная речь для Дайске уже подвиг, поэтому Сузуэ кивает и, подняв ладонь, просит его замолчать. Она догадывается, что он хочет сказать, имея в виду «самое главное», но она и так это знает. Мама говорила, что для брака нужна любовь, иначе потом люди расходятся, если этого нет. Любовь у них уже была — Сузуэ знала, что Дайске любит её, как и он знал, что он любим. Теперь, когда убийство Саюри Камбэ раскрыто, а ответы получены, можно было жить дальше. После всего того, через что они прошли вместе, Дайске не видел никакой другой женщины рядом с собой.       Сузуэ понимала и дополняла его.       — Я согласна, — говорит она, протягивая ему ладонь. — Я согласна выйти за тебя. Это… Очень красивое кольцо.       — Мамино, — Дайске аккуратно касается её пальцев, и кольцо занимает положенное ему место. Оно блестит в лучах солнца, и ещё больше нравится Сузуэ. — Она не любила броские украшения, отдавала предпочтение практичности. У тебя с ней схожий вкус в украшениях.       — Спасибо.       Дайске улыбается.       — О чём ты хотела поговорить?       — Примерно об этом, но ты меня опередил. Уже неважно, — отзывается она, ведя пальцами и смотря на кольцо. — Дайске, я…       Поцелуй получается с привкусом кофе и молочного печенья, которое Сузуэ обожает с детства, и она улыбается, касаясь пальцами плеча Дайске.       Кажется, Кикуко Камбэ просчиталась, думает Сузуэ, довольно улыбаясь.       Она всегда была рядом с ним, вот поэтому и привлекла.