близость

       В разуме в самый последний день августа старый-добрый Гравити Фолз замирает в виде воспоминаний о высоких соснах, блуждающих вокруг да около Хижины Чудес гномов да копны рыжих волос Венди Кордрой.        Когда приходит миг последовать по прощальной тропе прямиком к автобусной станции, а за спиной слышен шорох бьющихся о мелкие камушки колёс чемоданов, то Диппер удивляется самому себе: он живёт в этом городе всего три месяца, в первый из которых он преисполнен явственного сцептицизма и вынуждает себя отсчитывать мгновения до того дня, когда они с сестрой вернутся в родную Калифорнию.        Отныне и навеки все устаревшие аксиомы на подкорках сознания оказываются решительно перечёркнуты, когда Гравити Фолз становится для него родным домом.        Пока Мэйбл слезливо прощается с дядей, напоследок обнимая своего любимого поросёнка, Диппер на тягостном выдохе оборачивается… а в следующее мгновение, чуть не вскрикнув, вздрагивает, застав за собой вместо вида лесов стоявшую перед ним Венди.        Та, моментально расплывшись в искривлённой улыбке, протягивает руки в качестве успокаивающего жеста.        — Воу, парень, прости. Не думала, что окажусь страшнее шейп-шифтера, — без доли издёвки смеётся она, и вдруг, выждав секунду, протягивает ему конверт. — Держи. Прочитаешь, как сядешь в автобус и начнёшь скучать по Гравити Фолз, хорошо?        Он неуверенно оглядывает конверт, словно какую-нибудь редкостную реликвию, и в уме уже пытается прикинуть, что там.        И вздыхает.        Почти тягостно, как от тягучей боли где-то в районе естества.        Слишком сладостно-обманчиво предаваться абсурдным мечтам, будто там окажется нечто такое, что немало потешит его летнюю влюблённость и позволит ей вспыхнуть покойным фениксом с новой силой, востав из старого пепла новым огнём. Слишком больно будет обнаружить после стольких разбитых вдребезги надежд, что ничего подобного там не окажется.        Он уже скучает. Невообразимо. Так, что простыми словами человек того не опишет, и ему, думает, в пору уже открыть письмо и прочитать.        Вдруг Венди без предупреждений протягивает ладонь, вероломно захватив его кепку, и не успевает Диппер возразить или сказать что-то, как на его макушке тут же оказывается её чересчур тёплая для августейшего дня шапка-ушанка.        И сама она выглядит счастливой.        Такой счастливой, что он и не смеет этот момент оборвать, только смотрит на словно смеющиеся солнцу огненно-рыжие веснушки на её улыбающемся лице.        — Что ж, Дип, — Венди улыбается так, как она делает это обычно: во все зубы, и так, что зелёные глаза игриво поблескивают, — тогда до следующего лета!        Диппер только кивает ей, как глупая пташка, ощущая застывший в носу аромат величавых сосен — аромат его первой влюблённости.