Металлическое лето

POV Миша Жизнь лагеря закипела с новой силой. Добрая половина обитателей этого лагеря оказались начинающими музыкантами. Даже удивительно, что до этого музыкой увлекались лишь Алиса, Мику и Алик. А некоторые даже ухитрялись играть в футбол. Юные кибернетики, забросив всем на радость свой кружок и роботов, кажется, прописались на сцене или в музыкальном кружке. И в свой заглядывают лишь тогда, когда появляется необходимость подшаманить гитары, чтобы усовершенствовать звук или тупо выпендриться друг перед другом. Алик благополучно положил на весь медпункт всё, что можно положить, и заглядывает туда лишь за своей микстурой. Виталий Алексеевич окончательно забросил свои обязанности вожатого и вообще забил на порядок в лагере. И Сергей теперь весь в музыкальных делах. Поначалу пытался за мной следить, не знаю зачем, потом забил или потерял к этому интерес. Так Макса я в любом случае не выдал бы без его желания. А теперь, вроде как, это уже и не требуется. Или еще не требуется. Изменилось ли мнение и желание самого Максима, я теперь тоже не понимаю. Он ничего толком не объясняет, лишь говорит, что нужно подождать. И всё чаще куда-то исчезает, изредка подкарауливая меня в кустах у умывальников. Но прогуляться от нечего делать до старого лагеря у меня пока желание не появилось. И Сергей каждый вечер говорит, что мне надо еще потерпеть и падает спать. Других моментов, чтобы с ним поговорить у меня теперь тоже не случается. А что терпеть? Кого ждать? Не знаю. Но, чтобы ждать было не так скучно, взял в библиотеке пару медицинских книг. Там нашлись и такие. Мало ли кому помощь понадобится, а доктор теперь вечно занят делами музыкальными. Говорят же, что лечение тела нужно начинать с лечения души. Дополнительно я взял на себя и обязанности вожатого. Чтобы не допустить разброд и шатания среди тех, кто музыкой не занят и не собирается. Если быть предельно точным, Виталий Алексеевич попросил ПРИСМОТРЕТЬ за всем этим бедламом, чтобы тут совсем всё не развалилось вместе с основной идеей этого пионерского общества. Зачем мне всё это нужно? Сам не понимаю. Но и выбора особо у меня сейчас нет. Жалуюсь? Нет. Этого ведь и добивался. Всё идёт по плану и последовательность событий не нарушается. Кажется. Даже если и нет, то какая теперь разница? Чтобы совсем не теряться из вида, подрядился грузчиком и немного техником. Надо же инструменты и всё к ним прилагающееся таскать, и быстро, пока у кого-нибудь не случилась истерика, всё чинить и подшаманивать. Благо и в этом немного понимаю. В очередной раз прибрав на сцене после ночного шоу, решил немного отдохнуть. Линейку отменил потому, что нести всякую дичь язык не поворачивается, а другого смысла в этих утренних сборах я не увидел. Если только ради идеи. Честно пытался найти в этом смысл и хоть какую-то вменяемую идею, тупо выучить этот текст, который уже слышал здесь много раз и ниразу не запомнил, но так воодушевлённо, чтобы верили, пересказывать его не смог. Самому себе не поверил ни разу. И в что-то подобное я, кажется, уже вступал с какой-то дури, так больше не хочется. Или меня туда принудительно вступили, как самого ответственного, благонадежного и удобного. Сбежал, ни разу не пожалев. И спасибо тем, кто тогда поспособствовал этому побегу. Так, может быть, теперь я должен вытащить вас всех из этого пионерского рая? Есть что-то такое в этом предположении. В медпункте, вроде, тоже всё спокойно. Или все знают про мои познания в медицине и боятся даже близко подходить. И в этом есть определённый смысл. Одни, скорее всего, сами заранее будут думать, что можно есть и куда лучше не соваться, другие не станут притворяться для каких-нибудь собственных нужд. А с экстренным будем думать в процессе. Но надеюсь, что обойдется без сложностей. Усевшись на сцене, стал наблюдать за происходящим вокруг, периодически прислушиваясь. Захотелось, чтобы сейчас пришел Максим. Остальные ведь все отдыхают после ночного веселья и угара. Почти все. Видимо, вспомнив про свои обязанности, Виталий Алексеевич решил обойти свои владения. Или просто поразмышлять о чем-то своем сложном. Судя по его походке и озадаченному виду, очень сложном. Что там у него произошло? Чтобы не привлекать внимание, не смущать его своим присутствием и не мешать ему думать, я лёг и притворился частью сцены. И просто интересно, что за мысли его мучают. Возможно, это как-то поможет в нашем общем деле. Или он просто выскажется и ему станет легче. Не заметив меня, Виталий подошел ближе к сцене, осмотрелся. — Нет, — сообщил он невидимому собеседнику. — Нет, Рыжий Лис! Вот эту величайшую свою глупость я повторять не буду. Делай, что хочешь. Даже если это принципиально важный момент. И я даже обсуждать это не собираюсь. НЕ СОБИРАЮСЬ!!! И НЕ БУДУ!!! Слышишь меня? Слышу, Виталий Алексеевич. Хоть я и не Рыжий Лис, но я тебя очень хорошо сейчас слышу. Но что же такое он тебе предложил, что тебя так разобрало? Хотя, припоминаю что-то подобное. И согласен, повторять эту величайшую глупость не стоит. Ведь любая величайшая глупость есть опыт. Получается, что у Дубинина есть то, что он мог бы и хотел изменить в своём прошлом. И он сейчас близок к своей цели — не совершать необдуманный поступок. Теперь, конечно, уже обдуманный вдоль и поперек, сверху вниз и наоборот и торжественно и самонадеянно зарытый в архивах памяти. Возможно, в этом всё дело, и у меня в есть то, что можно и нужно изменить или не делать, но я до этого еще не дошел. Например, сразу пойти учиться на музыканта. Но где же тогда опыт? От отдыха и таких не музыкальных размышлений отвлёк голос. — Можно обратиться, товарищ вожатый? — Обращайтесь, товарищ пионер. Повернув голову, увидел Алису с гитарой. Попытался вспомнить, в какой она сейчас группе, но не смог. А Виталий, похоже, высказался и ушел. Незаметно. Или я так сильно отвлёкся. — И тебе всё это нравится? Усевшись на сцене рядом со мной, Алиса стала что-то наигрывать. Нравится? Не уверен. Нет. Это мне не нравится. А что делать? На работу устроиться нормальную человеческую? А кто возьмёт ребенка на работу? Уже взяли. Аж на три разом. — Нет. Но всё ведь так, как и должно быть. Опять должно. Кому? За что? Почему в моих мыслях стало так много этого слова? Неприлично много. Что-то не то со мной происходит. Или это всё долбаные лекции про долг и обязанности пионера? Нет. Всё идёт так, как идёт. Могу ли я на это повлиять? Вот в процессе и посмотрим. — И что? — Ничего. Вот работаю. — Это я вижу, — Алиса отложила гитару. — И всё ещё хочу играть в твоей группе. — Так нет никакой моей группы. — И в чём же проблема? А в чем проблема? Да нет никаких проблем. Просто делаю то, что могу в сложившихся условиях. Не без дела болтаюсь. В одну группу мне пока рано, в другой вообще делать нечего, там и без меня неплохо справляются. — Не знаю. А ты, кажется, уже в какой-то группе играешь? — Всё ещё в твоей. Или в нашей, как тебе удобнее. — Интересное дело. И кто же ещё есть в нашей группе? — Твой ушастый друг — барабанщик, который по лесу мотается от безделья, на примете есть один басист, а на второй гитаре и ты играть можешь. Но, если напрягает, могу тоже поискать. — Вот так просто? — А зачем усложнять? Действительно. Зачем я всё время всё усложняю? Не занимался подобным безобразием давно. Или это должность вожатого так на меня влияет? Ответственная административно-руководительская работа? Я определенно во что-то такое уже вступал и совершенно точно больше не хочу. Вот он мой опыт. Вот то, что я должен изменить. Сделать уверенный шаг в музыкальную сферу и не вертеть мозг себе и окружающим. Ушастый друг-барабанщик? Хотел бы я сам сейчас узнать, где он мотается и что у него за тайны. Кроме хвоста и ушей. Серёга ведь ничего у меня не узнал бы, даже если бы решил меня пытать. Ведь, если разбираться, я и сам не знаю ни одной тайны Удалова в этой реальности. Да вообще в любой реальности. Только то, что у него сейчас хвост и уши. Так я это и выдумать мог. Или мне вообще это померещилось в темноте на нервной почве. Кто мне поверит без доказательств? Но в то, что я видел Макса и теперь его от всех прячу и храню его страшные тайны, могут поверить. Тогда я соучастник. Это как минимум. Но не насильно же его к Виталию с Сергеем тащить. Не знаю. Не понимаю, как правильно. И уместно ли понятие «правильно» в этой ситуации. Кажется, что тут всё неправильно. Стоп. А с чего она взяла, что Макс — барабанщик? И почему решила, что мы друзья? Я такого ей не говорил, и мы с ней вообще это не обсуждали. Или я случайно ляпнул что-то такое, что выводы напрашиваются сами собой? Или я громко думал, а она умеет читать мысли? Следила? Она могла следить. Но Макс бы точно это заметил. Да и какая теперь разница… Лишь еще один повод убедиться в том, что она сама неплохо добывает информацию. Посмотрев на Алису, осознал, что она левша. Вот почему-то только сейчас осознал. При том, что это достаточно сложно не заметить, особенно, когда работаешь с человеком на одной сцене. И вообще при общении это заметно. Или она это специально так переложила гитару? Не похоже. Очередной знак? Возможно. А возможно ли так, что правша стал левшой? В этой реальности возможно и не такое. Бугаев? Возможно ли то, что он тоже попал в эту реальность. Вот именно сейчас. Или это уже игра воображения? То, что я хочу видеть и слышать, но не то, что есть на самом деле. И на самом деле ли то, что сейчас со мной происходит? Чувствуя себя не очень вменяемым человеком, снова посмотрел на Алису. Она левша. И не знаю, была ли всегда или это произошло с ней сегодня. — Кто ты?