По зову своего сердца

На каменном полу до блеска надраенной душевой в неестественной позе лежала самая добродушная и милая девчонка на свете, из запястий которой текли реки бурой венозной крови. Кожа, раскроенная от сгиба локтя до запястья уже приобретала светло-синюшный оттенок. Замерев в ступоре от животного страха, я пыталась заставить себя что-то сделать. Помоги ей, идиотка, хотя бы как-нибудь помоги. Ты же видишь, она умирает. Найдя внутри силы перебороть нависший надо мной ужас, я потянула руку к крану, чтобы закрыть воду в душевой. Порвав свою рубашку, трясущимися руками скрутила два тугих жгута из ткани и перевязала девушке руки.  Такая холодная… Нагнувшись, легонько приложила ухо к груди Петры в надежде услышать хотя бы слабый стук её сердца. Тишина. Ну давай же, малышка, пожалуйста. Затаила дыхание. Вслушиваюсь. Тихо. В голову ударил неприятный жар, комната вокруг меня пошла кругом. Отстранившись от Петры, я не удержала равновесие и упала в лужу её крови. К горлу снова подступила тошнота. За моей спиной наконец-то послышались быстрые шаги — Леви привел медика. Спустя несколько минут моих безмолвных молитв и попыток врача вернуть Рал к жизни, угрюмый медик проговорил: — Капитан, девушка скончалась, — явно повидавший херову тучу смертей в своей жизни врач сухо вынес свой окончательный вердикт, — Время смерти – 19:59. Я вызову санитаров, они передадут тело военной полиции для дальнейшего расследования. Все вокруг в миг стало таким незначимым. Казалось, что где-то вдали Леви с врачом жарко о чем-то спорили, но я не смогла сфокусироваться на их словах, как бы не старалась себя заставить. Сердцебиение долбило по ушам, перекрывая весь шум вокруг, делая его фоновым.  Перед моими глазами лежала хрупкая блондинка с широко раскрытыми зелеными глазами.Зачем ты так поступила, малышка? Зачем?… Через мгновение спор между мужчинами стих. — Вивьен, вставай, — Леви дернул меня за плечо, — Нам нужно уходить. Осознание смерти никогда не накатывает плавной волной. Оно бьет тебя, словно веслом по роже, оставляя после себя горящий след и кучу мелких заноз, которые еще долго гноятся и болят. А в конечном счете, если их не лечить, даже могут тебя убить.  — Вивьен, ты слышишь?… И чем чаще ты жмешь этой самой смерти руку, тем сильнее тебе прилетает веслом по морде.  — Вив… Весь хрупкий мир, который я построила для себя в разведкорпусе за этот месяц, треснув, разлетелся на миллион чертовски острых осколков. Не будет больше её надоедливых выкрутасов по утрам, когда я просыпаю тренировки.  Никаких объятий до хруста.  Никаких стихов под гитару после отбоя под ночным небом.  Никакой Петры Рал.  Остались лишь призрачные воспоминания, её небрежно заправленная с утра постель и наш парный браслет, сплетенный ею из бересты, который я небрежно закинула в прикроватный ящик. Это хуже оторванной руки или ноги. Физическая боль со временем проходит, а вот душевная остаётся с нами на всю жизнь. Последняя капля упала в уже и так переполненную чашу моих потерь. Неужели всем людям вокруг меня суждено погибнуть? От адской смеси злости, боли и обиды я заорала. Заорала так, как кричит смертельно раненый зверь, делающий свой последний вздох. Я кричала и кричала, вопль отчаяния вылетал из меня сам, без моего участия. Кричала так громко, что Леви, безуспешно пытавшийся отодрать меня от каменного пола, резко дернулся, отшатнувшись.  Не знаю, сколько времени я просидела, с головой погрузившись в бурю своей истерики, обнажая каждый нерв и прощупывая все свои чувства.  Внезапно меня окутало чье-то приятное тепло. Сильные мозолистые руки обняли меня за плечи, подняли и понесли. Куда? Да без разницы. Кто? Совершенно наплевать. Но этот запах, уже такой знакомый, успокаивающий переживая, заживляющий самые сильные раны, сразу же раскрыл личность моего спасителя. Черный чай. Кожа. И что-то похожее на мелиссу.  *** Приподнялась. Напротив меня за столом Леви перебирал свои бумажки, время от времени делая какие-то пометки. За окном расстелился туман, но небо, на удивление, было ясным — при желании можно пересчитать каждую звездочку.  Теперь на одну яркую звезду на этом небе будет больше… Заметив, что я проснулась, Леви отложил в сторону бумаги, задержав на мне свой взгляд: — Есть будешь? — Что?… Абсурдность всей ситуации достигла критических масштабов. Если это сон, коих я не вижу уже лет так пятнадцать, то разбудите меня, пожалуйста, ради всего на этом белом свете. — Спасибо, нет желания, — я, очнувшись, дискомфортно поёрзала в кровати капитана. Натертую ремнями от УПМ кожу неприятно холодила слегла влажная простыня. На подушке остался мокрый розовый след от моих волос.  Меня что, помыли? Абзац. Я еще и, похоже, голая. — Как хочешь, — пожал плечами капитан, возвращаясь к документам. — Леви, а где моя одежда?, — сумбурно выдала я, натянув одеяло практически до носа. — В прачке, я принёс из твоей комнаты чистое, — махнул рукой в сторону тумбочки, располагавшейся в другой части комнаты. — Эм, — необходимость объяснять взрослому мужику элементарные вещи меня порядком раздражала, — Не подашь мне её, пожалуйста? — Если ты переживаешь, тебя мыла Ханджи, — иронично хмыкнув, капитан все же встал, двинувшись в направлении моей одежды.  — Спасибо, — отдав мне одежду, Леви замер у кровати, совсем не спеша возвращаться к своим делам, — Может тогда присядешь? — Как ты?, — вопреки всем моим ожиданиям, угрюмый капитан приземлился на кровать рядом со мной, — Ты… Во сне кричала. — Не помню, — мне захотелось сжаться до размеров пылинки и просто исчезнуть, — Мне ничего не снилось. — Не забудь, что завтра нужно быть на суде, — голос Леви звучал непривычно мягко, — Я пытался поговорить с Эрвином, но он ничего не может сделать — тебе обязательно надо прийти.  — Все в порядке… Я в порядке, то есть, — по коже пробежал мелкий холодок. — Вивьен, — не смотря на тон капитана, его тело было напряжено до предела. Казалось, что если бы я сейчас тронула его хоть пальцем, меня бы ударило током, — Я не хочу найти тебя… В том же состоянии, что и Петру. Прекрати делать вид, будто бы с тобой все в порядке. — Да что с тобой не так?, — я взмахнула руками, начисто забыв о том, что одежды на мне все еще нет, — Почему ты, наплевав на всякий такт, говоришь ЭТО мне сейчас? Я не хочу вспоминать этот день, Леви! Мне больно вспоминать её! Ты вообще знаешь, что такое боль потери?! Мои стенания превратились в месиво из непонятых звуков, под которые я из последних сил с нескрываемой злостью стала молотить капитана кулаками, не задумываясь, куда ему прилетит. Спустя несколько секунд Леви крепко сжал меня в своих руках и я, не по-человечески прорычав, стихла на его плече. Тепло тела капитана обжигающе контрастировало с его обычным поведением, окутывая меня в видимый только нам двоим барьер, ограждающий от несправедливости внешнего мира. В комнате воцарилась тишина, через которую лишь изредка прорывались мои жалобные всхлипы. Не знаю, сколько времени мы с Леви так просидели, но в какой-то момент я поняла, что правой рукой он, будто бы неосознанно, гладит меня по макушке, мозолями цепляя перепутанные волосы. Сердце капитана молотило так, будто бы он только что пробежал марафон или прирезал парочку громил.  — Заварить чаю?, — очнувшись, Леви быстро убрал руку с моих волос, хриплым тяжелым голосом продрав невозможно долгую тишину. — Да. — Если не хочешь быть сегодня одна, можешь остаться здесь, — капитан, спешно отстранившись, встал с кровати. Я молча кивнула. Леви зашагал в сторону стеллажа, на котором хранился его любимый чай. — Почему ты помогаешь мне?, — я вскинула глаза на стоящего ко мне спиной мужчину. — Ты впервые кого-то потеряла в нашем мире, Вивьен, — Леви обернулся, скрестив руки на груди, — Это тяжело, особенно учитывая твои обстоятельства. Да и ты, все же, член моего отряда. — Понятно, — к моим щекам прилил густой румянец, — Прости за такой вопрос. Хмыкнув, капитан холодно кивнул, возвращаясь к своему дефолтному настроению. И, прихватив стеклянную банку с чаем, спешно вышел из кабинета.  Немножко погодя я встала и оделась, решив освободить кровать Леви. Посплю в кресле, как и в прошлый раз.  С какого момента это вообще стало обычным делом? Я сняла мокрую простынь и наволочку с подушки — она оказалась вся покрыта розовыми разводами от моих волос. Чудесно, еще и подушку капитану испоганила. Интересно, где у него чистое белье?  Оглядев кабинет я заметила здоровое трюмо в дальнем углу — зуб даю, белье можно найти там. Открыла первый ящик и сразу же угадала — идеально белая накрахмаленная стопка постельного белья ждала меня. Такой приятный аромат из трюмо. Снова какие-то травы, похоже.  Я застелила кровать капитана свежим бельем и, полностью обессилев, упала в мягкое кресло, стоявшее напротив рабочего стола Леви. Привалившись к спинке кресла и погрузившись в свои мысли, я моментально провалилась в сон.