По зову своего сердца

Кабинет командующего просторный и на редкость здесь светлый, чему способствовало огромное распашное окно. Ближе к этому самому окну стоял раскидистый стол из массива темного дерева, на котором в педантичном порядке лежали ровные стопки бумаг. По обоим бокам от этого стола, вдоль стен, построились в ряд, словно солдаты, огромные шкафы с самой разнообразной литературой и какими-то папками, больше похожими на архивы. Эрвин подробно рассказывал мне про их мир, но я никак не могла сфокусироваться на его словах. Рассматривала светлый кабинет командира, скрупулёзно начищенные стаканы и такой же до рези глаз блестящий графин на его столе. Мельком взгляд упал на ледяные глаза капитана Леви, выражающие презрение и угрозу всякому, кто посмеет встать на его пути. — …и теперь мы вынуждены жить здесь, ограждаясь от титанов стенами, их три — Мария, Роза и Сина. Мы сейчас находимся в Тросте, — Эрвин повернул в мою сторону схематичную карту и ткнул пальцем в отросток стены Роза, — стена Мария пала 5 лет назад, город Сигансина частично разрушен, сейчас там разгуливают титаны, стена Сина… — Как это произошло? , — перебила я Эрвина, вынырнув из транса, созданного моим, отказывающимся верить в происходящее мозгом, — Судя по твоим рассказам, титаны не достигают роста выше 15 метров. Как они смогли пробить такие стены? , — я показала рукой за спину блондина, он повернулся и устремил взор на Розу, кусок которой виднелся из окна его кабинета. — В тот день стену пробил титан колоссальных размеров, около 60 метров в высоту, — командир снова повернулся ко мне, — И после того, как обычные титаны разнесли Сигансину, сожрав добрую половину жителей, появился бронированный титан, без особых усилий сломавший внутреннюю стену Марии, — голос командующего звучал ниже и тише, чем обычно. Я заметила, как на лице Эрвина проскользнули отголоски безмерно глубокой боли, свербящей его душу уже много лет, — Выжившие жители были эвакуированы за стену Роза, но никто не может гарантировать, что нападение не повторится снова. Я замолчала, решив не задавать новых вопросов, позволяя Эрвину продолжить рассказ про кадетские корпуса, отряды и местные жизненные устои. Впервые за время нахождения в этом мире я увидела, насколько сильна воля и огромно желание этих людей выйти победителями из войны с ужасающими чудовищами. Раздумывая об этом, я украдкой бросила еще один быстрый взгляд на капитана Леви. Выражение его лица всегда было каменно-спокойным, сам он редко выдает из своих уст больше одного едкого предложения или какой-нибудь противной грубости, но в глазах мужчины выражалась, кажется, вся боль и печаль этого жестокого мира. Спустя час командир подытожил, — Я рассказал все, что смог, Минс. Понимаю, что тебе тяжело все это переварить. И если у тебя останутся вопросы — ты всегда можешь прийти с ними ко мне, — Эрвин сухо улыбнулся и остановился, ожидая моей ответной реакции на его рассказ. Скорее всего, мужчины были готовы к любой моей реакции — крику, слезам, истерике, панике, агрессии, злости… Кроме того, я заметила, что капитан Леви держит правую руку немножко ближе, чем следовало бы, к этой своей железной коробке с лезвиями. Ты еще не знаешь, кто я такая, но чувствуешь, что я могу представлять угрозу? Ну точно цепной пёсик мистера Эрвина Смита, — эти мысли невольно отразились еле заметной ухмылкой на моем лице. — Че лыбишься? Снова говорить разучилась?, — рыкнул Леви. У меня не было ни единого желания отвечать на колкости бурчливого коротышки. Я тяжело вздохнула, перевела свой взгляд на командира и четко проговорила максимально спокойным голосом, который только смогла изобразить: — Большое спасибо, Эрвин, что доверились мне и рассказали о вашем мире, — по лицу блондина было видно, он оценил мою попытку не обращать внимания на Леви, — Теперь ты можешь задать любые вопросы обо мне или моем мире, я честно тебе отвечу. — Кто ты такая и как появилась здесь? , — Не оставляя Эрвину никаких шансов задать вопрос, уже без явного металла в голосе, но все еще с открытым недоверием бросил в мою сторону угрюмый капитан. Хм, соврать им или сказать, как есть? Правда может отпугнуть их и окончательно подорвать доверие — тогда не известно, куда меня запрут и что со мной сделают, ведь я, объективно говоря, могу быть опасна для них. Но капитан Леви — тот еще детектор лжи на ножках, он точно рано или поздно меня раскусит. И тогда шансов на прощение не будет. — По правде говоря, редкий человек может разглядеть во мне солдата-наёмника. Но вам это удалось, да, капитан Леви? — нахмуренные глаза коротышки, клянусь, на мгновение округлились, Эрвин же внешне сохранил спокойствие, — Сейчас мне 26 лет, в 17 я лишилась родителей и поступила в военную академию. Далее, по итогам учебы, распределилась в специальный элитный отдел, занимающийся защитой тайн государства и президента, прослужив там два года… — мужчины синхронно бросили на меня непонимающий взгляд. — Президент это, коротко говоря, как у вас король. Ты говоришь, что сейчас 850 год? Я из 2023. Во время службы у нашего, так сказать, «короля», я потеряла и так не многих оставшихся мне родных людей, — я слегла прикусила губу, чтобы сдержать наступающие на глаза слезы, вспоминая Розу, — И, абсолютно разочаровавшись в жизни и службе государству, присоединилась к группировке наёмных солдат. — И чем же ты там занималась? , — впервые голос Леви выражал заинтересованность в моем рассказе. — Тем, что мне прикажут, капитан, — перед глазами один за другим начали всплывать жуткие кадры моей пятилетний службы, — У меня было лишь два пути — подчиняйся или умри. В свое время мне ни один раз пришлось пройти через ад, подобный вашему. — Но в твоем мире нет подобных чудовищ, верно? , — было видно, что Эрвин совсем не хотел давить на меня и лишний раз напоминать о прошлом. — В моем мире самые поганые чудища — это люди, командир, — жжение в груди нарастало, глаза предательски защипало, но мой голос был непробиваемо безразличен. В кабинете повисло молчание. Твою то мать, будь, что будет. Неожиданно даже для самой себя, я продолжила говорить, нарушив нависающую тишину, — На заданиях я старалась не думать об этической стороне своей работы. У меня была точная цель, беспрекословный приказ моего ебучего командира Эрвунда и абсолютное отсутствие всяких эмоций, включая сострадание к людям и сожаление о сделанных мной вещах, — коротышка заметно напрягся, до конца догоняя, кто сидит рядом с ним, — Я не задумываясь резала глотки, стреляла в людей и была свято уверена в том, что поступаю правильно. Я была идеальным солдатом, — «цепной песик своего командира» — проскочило у меня в голове, но вслух я этого озвучить не решилась, — Как говорил мой командующий: «Чистый стратегический разум, холодное сердце и сильная воля». Может быть, Леви так меня раздражает, потому что мы до жути похожи? Во время моего рассказа Леви переместился в кресло, стоящее позади меня. И теперь, закончив говорить, я почти что физически ощущала, как капитан прожигает мою спину своим взглядом. Эрвин, внимательно впитывая каждое мое слово, залип глазами в одной точке где-то позади меня, словно рассчитывая, как правильно будет сейчас поступить. Мне резко стала абсолютно похуй, что там они со мной сделают. Будто бы я последний раз исповедовалась перед смерью. Пусть хоть по кругу пустят. Знаю одно — заветным желанием перед плахой для меня станет душ. Я бросила взгляд на свое отражение в наполированном столе. Твою-то мать. Моя длинная копна розовых волос, завязанных в тугую косу ниже пояса была безбожно запутана. Под ногтями осталась земля, мои любимые голубые момсы по цвету уже больше напоминали серые, а черная, когда-то облегающая футболка, стала предательски походить на оверсайз. Я еле сдержала тяжелый выкрик, — Бляяяять, я так долго оттачивала свою форму на тренировках, чтобы снова весить 40 килограммов, что ли? — Выглядишь откровенно хуево, — выдал мелкий придурок, заметив мои размышления. — Капитан Леви хотел сказать, что ты можешь сходить в душ и привести себя в порядок, Минс, — тон командира вернулся к изначально через чур доброму, — Я вижу, как ты устала. Поэтому на сегодня расспросов хватит, думаю. Мы выделим тебе комнату, а Ханджи Зои занесет тебе одежду и обед. Нам важно решить, — Эрвин тщательно подбирал слова, — Как дальше организовать твое пребывание в нашем мире. — Ханджи? , — я вопросительно посмотрела на командира, игнорируя его последние слова. — Местная очкастая сумасшедшая, — сухо кинул Леви. — Я думаю, вы с ней поладите, — сглаживая своим приятным голосом нарастающее вокруг напряжение сказал Эрвин, — Только не вываливай ей всё и сразу про себя, иначе она от тебя до следующего утра не отстанет. — Хорошо, Эрвин, спасибо, — слабо улыбнулась я, — Где находится моя комната? Просто умираю, как хочется в душ. — Леви, проводи Минс до комнаты и отдай распоряжение Ханджи, — то ли приказал, то ли попросил командир. — Тц… не отставай. Кивнув на прощание блондину, я встала с кресла и с удивлением обнаружила, что в моем теле порядком прибавилось сил. Ноги все еще гудели, как после поездки на дешевом мопеде, а голова была слегка ватная. Но дойти самостоятельно я вполне могла. Несколько часов отдыха сделали свое дело. Осознание этого заставило меня выдохнуть — больше всего на свете сейчас мне не хотелось, чтобы коротышка дотрагивался до меня, помогая дойти до комнаты. На его лице читалось такое же облегчение. Видимо, чувства у нас взаимные. Моя комната находилась в разведкорпусе, так же, как и кабинет Эрвина, но на этаж выше, что было очень даже логично с его стороны — друзей держи рядом, а врагов еще ближе. — Пришли, иди оттирайся. Пыльно-рыльные тебе занесет Ханджи, — уже уходя, будто бы плюя в меня словами через плечо, Леви добавил, — И чтобы комнату не засирала. Иначе пойдешь языком вылизывать весь корпус. Я пыталась сохранять незыблемое спокойствие, но мой откровенно говёненький характер так и лез из горла фразой «пошел нахуй, Леви!», не давая мне сохранить лицо, поддаваясь на его тупые провокации. Я повернулась, чтобы отвесить этому умпа-лумпе пару ласковых, как он хлопнул дверью прямо перед моим лицом. Хах, великолепно, кабинет самого душного капитана столетия прямо напротив моей комнаты. За-ши-бись! Пулей залетев в свою комнату, я рывком закрыла дверь и, не справившись с навалившимся эмоциями, со всей накопившейся обидой, злостью и усталостью, выкинула: — Да идите вы нахуй, капитан недовольно-загадочное-ебало Леви! — Хэх, привет, — позади меня послышался низковатый, но очень дружелюбный женский голос, — Вижу, ты уже успела пообщаться с нашим сильнейшим бойцом человечества? Наверное, если бы я не прошла через военную службу на государство, где меня мастерски научили владеть своими эмоциями, мое лицо по красноте могло бы побороться с пятном крови на моей штанине. — Как я понимаю по твоей реакции, с моими высказываниями еще парочка ребят в этом корпусе охотно согласится, да? , — я, абсолютно обнулив все свои чувства, повернулась к девушке, сидящей на моей кровати, одаривая её приветливой улыбкой, — Ханджи, верно? — Верно-верно, гостья из будущего, — игриво отозвалась брюнетка-капитанша, — Мне, как ученому, безумно интересно услышать твою историю! Глаза капитана Зои буквально горели, казалось, что она готова украсть меня отсюда прямо сейчас, чтобы самой первой услышать все секреты моего современного мира. Ей богу, ощущаю себя, как Тимоти Шаламе на встрече с поклонницами-подростками. — Сначала еда, душ и чистая одежда, — я оборвала всякую надежду капитана Зоэ на разговор «здесь и сейчас», — А потом можем и поговорить за чашечкой кофе. — Ко-фе? Это какой-то ваш напиток из будущего? , — еще чуть-чуть и глаза ученой станут шире, чем её очки, — А еда у вас такая же, как и у нас? Вы питаетесь как и мы? А ездите на лошадях… А титаны? Титаны!!! У вас в мире есть титаны? — Хааанджи, — с нескрываемым раздражением протянула я, не ожидая такого напора, — Душ, еда, одежда, да? Потом все остальное. — Ой, точно, чего это я… — брюнетка немного замялась, — Я оставила тебе в ванной мыло, полотенце, расчёску и зубную щетку. На столе обед, на кровати комплект одежды. Но не знаю, подойдет ли он тебе. Таких малышек, как ты, еще поискать здесь у нас нужно. — Большое спасибо, Ханджи, — я снова улыбнулась, но уже искренне, транслируя свои собственные эмоции, — Где тебя потом можно найти? — О, мой кабинет на этаж ниже, дверь из красного дерева. Не ошибешься, она одна на этаже такая, — Ханджи отпустила смешок, шагая к выходу из моей комнаты — Из-за неудачного опыта менять пришлось. Я хихикнула, слегла удивляясь истории Зоэ. Было страшно представить, что она вытворяет в своем кабинете. Мы с ней немножко неловко попрощались и дверь в мою комнату закрылась с обратной стороны. Наконец-то я одна. Настало время рассмотреть получше свои новые владения. Моя комната, очевидно, была не такой просторной, как кабинет командира Эрвина, но вот большими распашными окнами её, слава богам, не обделили. У стены слева от окна стояла уже заправленная постельным бельем кровать из дерева, видимо Ханджи постаралась. А рядом с ней — широкий буковый стол. С правой стороны комнаты красовался гигантский двухметровый шкаф с зеркалом в полный рост. Сразу за ним — еще одна дверь. Подозреваю, что это ванная. На улице шел беспросветный ливень. Я, двинувшись в сторону окна с намерением открыть его и запустить в комнату влажный вечерний воздух, краем глаза заметила одежду, которую мне оставила ученая. Только не это, пожалуйста. На постельном белье красовалась идеально сложенная форма с сине-белыми крыльями. Я подозревала, что Эрвин захочет завербовать меня в их местный клуб самоубийц. И какой бы я открытой и приветливой не казалась на первый взгляд, но сдохнуть в пасти какой-то сверхъестественной мрази за жизни людей из совершенно чужого мне мира — казалось очень хуёвой идей. Спасибо, но нет. Этот этап пройден, уроки усвоены, выводы сделаны. Хера-с два я пойду мочиться с вашими ебучими титанами! Раздражение и какая-то дикая паника все больше нарастали с каждой новой мыслью в моей голове. То есть, если и не сдохну на плахе — сдохну за этими блядскими стенами? Под командованием местного мужского косплея Уэнсдей? Эрвин сказал, что с их прошлой вылазки за стены уцелело всего 20% разведчиков. Я сорвалась на истеричный, пугающе нездоровый смех. Весь сдерживаемый мною днем стресс буквально выплескивался наружу, перерождаясь в какое-то первобытное, дикое отчаяние. Наверное, последний раз мне было так хуево, когда умерла моя мама. Или, может, когда в нашей ванной повесился отец. Не знаю. Хотелось разодрать себе грудь и вырвать оттуда то, что так сильно разболелось внутри. — Как же хорошо, что я здесь одна, — задыхаясь от смеха, уже полушепотом процедила я, не в силах остановить текущие по щекам слезы.