Мой Темный айдол

      — Это уже десятый приют, который мы объездили за сегодня. Всех пристроили, а этого эльфенка никто не хочет брать! – Гармеди – социальный работник, которому передали сирот из Данеона был в отчаянии. Держать детей в центре больше суток было нельзя. Если он не определится с будущим парнишки в ближайшие часы – его ждут лишение премии и весьма неприятный разговор с начальством.       — Красноглазый, клыкастый, молчаливый, смотрит как волчонок. Ну кто брать такого? – вздохнул его напарник, понимая суть проблемы.       Даже тщательно отмытый, причесанный, переодетый и проверенный, темный эльф не являлся желанным приобретением. Приветствовались лишь дети-хумансы. Или хотя бы потомки хумансов и всяческих мирных рас – в худшем случае.       Во всех заведениях, которые они сегодня посетили внезапно заканчивались места, возникал карантин по болезни и прочие бедствия. Гармеди в очередной раз проверил базу, вдруг упустил что-то. Обычно приютские дети не усыновлялись и не удочерялись, а вырастали там же, куда их определили и шли работать на заводы и поля корпорации – приносить пользу на низовых должностях. Вкалывали по двенадцать часов в день, принося прибыль «Малгрейн».       Но изредка встречались узкоспециализированные заведения, выращивающие граждан под определенные нужды государства.       — Вестроуд! – неожиданно заявил Гармеди, выцепив взглядом название из списка.       — Ты это серьезно?! Туда же попасть почти нереально – элитный приют. А этого паршивца даже в обычные заведения не берут. – напарник от удивления округлил глаза.       — В обычные не берут, а в этот – возьмут. Мой знакомый из Вестроуда говорил, что у них финансирование по числу обучающихся. И сейчас сильный недобор. Не хватает несколько человек. На наберут – урежут финансы. А недобор потому, что очень строгие критерии – это приют для будущих айдолов. А ты же знаешь, какими зельями травят айдолов, чтобы они могли использовать Магический голос. Обычный хуманс помрет через несколько лет. Так что выбирают тех, кто покрепче. А ты взгляни какие параметры здоровья у этого эльфенка. И сопротивляемость всяческой отраве! – Гармеди показал карту, в которой значились результаты сканирования Румаи. Подростка тщательно проверили при поступлении.       — Обычно из Пустошей все детишки поступают доходягами с кучей болезней. Такие регулярный прием зелья не выдержат. – кивнул напарник, — А этот – здоровый как черт. Но надо чтобы вокальный дар был не ниже определенного уровня.       Гармеди ткнул пальцем в еще одну колонку цифр – результат скана ауры. Дар к магическому пению у подопечного имелся, хоть и слабый.       — Минимальный уровень для начала обучения имеется. А там пусть сами разбираются. Даже если у парня нет перспектив стать айдолом – по документам он МОЖЕТ пройти, а им в Вестроуде только этого и надо – заткнуть пустующее место и получить финансирование. – отмахнулся социальный работник.       Он набрал номер знакомого из приюта.       — Здравствуй, Гарри. За небольшой откат я могу помочь частично решить проблему с дефицитом детишек. Есть на примете один кандидат. – сообщил он после приветствия.       — Ловко ты все обставил. – кивнул коллега, когда Гармеди, радостно сияя, нажал кнопку отбоя на коммуникаторе, — Пристроишь сиротку, да еще и денег получишь.       — Надо уметь крутиться. – усмехнулся Гармеди.              Обрадованный Гармеди повёз полуэльфа в Вестроуд.       Румаи, пребывавший в крайне мрачном настроении из-за всех этих тасканий по приютам и отказов, прислушивался к разговорам и делал выводы. Объяснять ему хоть что-то никто не удосужился.       "Я рискую осесть в каком-нибудь клоповнике, а спустя четыре года отправиться на завод, если меня не примут в Вестроуде." — отметил он про себя, — "Надо постараться и произвести хорошее впечатление."       Сопровождающие не были магами. И совершенно не обращали внимания на подопечного. Подросток закрыл глаза и сосредоточился. Он умел смотреть глазами духов. А ещё — вселять некоторых из них в тело. Сейчас ему требовался незаметный, слабый дух птицы. Певчей птицы. Той, что сделает лучше его пение. Внедрение прошло немного болезненно, но успешно. Намного проще, чем, скажем, вселить в себя дух медведя для повышения силы в бою.       Платформа въехала в лесистую местность. Лес был небольшой и располагался под тем же куполом, что и сам город. Вскоре впереди замаячили ворота приюта. Территория оказалась намного богаче и пафоснее, чем в тех задрипанных заведениях, которые посетили Румаи и его куратор сегодня.       Обычно дома сирот были просто строениями – серыми, унылыми и обшарпанными, в промышленной зоне — рядом с теми заводами, куда предстояло отправиться воспитанникам по достижении восемнадцати лет. Впрочем, и до этого возраста сироткам приходилось немало трудиться. Корпорация не терпела нахлебников.       Вестроуд состоял из нескольких сияющих чистотой зданий с видом на лес, обладал собственным садом и оранжереей. Такие заведения, как это, отлично смотрелись бы в журналах как иллюстрации статей о том, что корпорация «Малгрейн» печется о благе своих граждан. В этом элитном цветнике растили тех, кто станет звездами индустрии развлечений. Местным воспитанникам предстоит услаждать взоры и слух аристократов из правящих кланов. И не только зрение и слух порой…       Впрочем, о том, как не допустить посягательств, шаман решил подумать позже. Сейчас главное пройти отбор и устроиться в комфортном и перспективном месте на ближайшие годы. Это неплохой шанс со временем оказаться поближе к своим врагам.              — Да, Гарри, я понимаю, что это аракаи. Но посмотри какой красивый! – уверял Гармеди тоном опытного продавалы Оллдена, который впаривает посетителям супермаркета «Малгрейн» негодный товар, убеждая в том, что тот отличный.       Социальный работник не врал. Черты лица полуэльфа и правда были намного красивее человеческих. Большие глаза, точеный прямой нос, изогнутые чуть полноватые губы. Проблема лишь в том, что глаза алые и хищные. Нос словно у античной статуи, а не очаровательно курносый, как положено для айдола. Зубы острые. Фигура гибкая, гармоничная и стройная. Но крупновата по здешним стандартам. Плечи излишне мускулистые и широкие. Волосы и правда удались – ухоженные, прекрасного серебристого оттенка, густые и длинные. Увы – Румаи был красив, но не мил. Он скорее напоминал боевой армейский нож, по ошибке оказавшийся в одной секции с ножиками для десертов – из тех, что с фарфоровой вставкой с цветочками в рукоятке.       — Я даже не знаю. Он точно не опасен? – хмурился Гарри – коротко стриженный полноватый менеджер приюта.       — Совершенно. Ведет себя смирно! И вид весьма экзотический. Да зачем я вожусь с тобой. Пытался сделать доброе дело другу, а ты видно не хочешь заполучить недостающих воспитанников! – Гармеди сделал вид, что собирает документы. – Сидите тут все без финансирования раз такие упрямые.       Беседа велась в присутствии Румаи – без всякого стеснения. Его обсуждали и пристраивали как вещь. Причем не особо ценную. Шаман молчал, усилием воли подавив раздражение.       Гарри сделал другу знак не спешить.       — Спой что-нибудь. – впервые за все это время менеджер приюта соизволил напрямую обратиться к подростку. Он коснулся пальцами лба, словно заранее чувствовал разочарование.       Румаи на миг нахмурился, подбирая песню. А потом исполнил одну из традиционных композиций Пустошей – мягкую, как лён, тягучую, как мёд, горькую, словно полынь. Дух птицы помогал голосу звучат сильно и глубоко, не фальшивить.       — Неплохо. – оценил работник приюта, когда аракаи завершил, — Только не вздумай больше петь песни Пустошей. Здесь их не любят.       — Я не знаю иных. У нас в поселении не было трансляций теле и радиостанций корпорации. – признался полуэльф, отмечая про себя, что формулировка собеседника подразумевает, что Румаи предстоит и дальше петь тут.       — Я же говорил – ценное приобретение. – голос социального работника звучал алчно. Он уже мысленно подсчитывал прибыль от сделки.       — Уровень у парнишки средний, а то и ниже. Придется много работать, чтобы отшлифовать. Но для начала приемлемо. Оформим бумаги. – кивнул Гарри, стараясь своими словами снизить размер отката. Впрочем, Румаи и правда был далеко не самым одаренным в этих стенах.       Шаман в это время сканировал окрестности. Вестроуд оказался местом интриг среди воспитанников и попыток подсидеть товарищей. А еще обителью суровой муштры, изысканных нарядов, средств по прокачке красоты, многочасовых тренировок и тотального контроля. Местные воспитанники отнюдь не прохлаждались в праздности. В них вкладывались большие деньги, и они должны были их отрабатывать. Милыми цветочками здешние детишки тоже никак не являлись – хитрые плуты и манипуляторы – как минимум треть, а то и больше. Иные здесь не задерживались. А если задерживались – им приходилось тяжко.       «Так. Могло быть и хуже. Сейчас важно правильно подобрать комнату! Менять ее не разрешат.» — размышлял Румаи.       Само собой, ему выбора никто не давал. Но повилять магией на выбор других шаман вполне мог. Колдунов среди работников Вестроуда не наблюдалось.       «Все спальни на двоих. В крыле для юношей сейчас три свободные кровати. В первом случае придется делить комнату с ершистым задирой. Не подойдет. Во-втором – тихоня, но докладывает обо всём наставникам. Еще хуже. А вот третий вариант неплох. Соседом станет мало перспективный забитый парнишка, которого не любят учителя и гнобят воспитанники.» — продолжил размышлять подросток.       Он воспользовался помощью духа, чтобы подтолкнуть Гарри к верному решению – темнокожего экзотического новичка лучше всего отправить в одну спальню с другим парией.              Все уцелевшие вещи Румаи вполне поместились в одну небольшую сумку – то, что он прихватил с собой, отправляясь проводить ритуал на крыше и встречать врагов клана. Ритуальный нож, который выглядел столь безобидно, что его не отобрали. Кроме того, несколько особых свечей и мешочков трав, зачарованные камни и амулеты, которые смотрелись побрякушками. Крохотный котелок из желтого металла – примерно на две кружки объемом и необычные щепки-поленья. Ступка, пестик, сито, фильтр-ткань. Ритуальные чаши и «коврик» из металлических пластинок с начертанной пентаграммой. Еще – конспекты по шаманизму на темноэльфийском и схемы наиболее сложных колдовских фигур. Для непосвященного — просто дневник подростка со странными символами на полях. Вот и весь нехитрый скарб. Одежду и гигиенические принадлежности выдадут.       Аракаи был препровожден до небольшой комнатушки фактически на чердаке корпуса для мальчиков. Ему вручили ключ и велели вести себя прилично.       — В драки не лезть, не задираться, не ругаться, не бегать, слушаться наставников, униформу не пачкать, в комнате не мусорить, запрещенные предметы не хранить. Ужин через два часа в столовой на первом этаже. Явиться без опозданий. С завтрашнего дня приступаешь к занятиям. – отчеканил младший служащий приюта с крайне недовольным видом.       Румаи понятливо кивнул. Он дождался пока хуманс уйдет и осмотрелся.       «Тесно, но чисто.» — оценил парнишка. Единственное оконце под самым потолком. Постель уже чисто и аккуратно застелена. В шкафу обнаружилось несколько смен униформы – все разные и явно на разные случаи. Правда шаман не знал, какая на какой. Подросток поморщился, приметив яркость здешних одеяний. Дорогая и добротная ткань, но какое же все непрактичное и пестрое! На тумбочке имелся свод местных правил. Они поражали занудностью и строгостью. Местных воспитанников держали в суровости, прививая дисциплину.       Сосед пока отсутствовал. По расписанию занятия должны были закончиться через полчаса. Румаи воспользовался этим временем для того, чтобы припрятать сумку с шаманскими вещами и дополнительно просканировать территорию.       «Кажется, я неплохо устроился и выбрал оптимальный вариант!» — вскоре пришел к выводу подросток.       Неожиданно скан сообщил, что этажом ниже происходит стычка. А именно – его товарища по жилплощади – Бьяру Лайсо – окружили и стращают собратья по учебе. Еще немного и примутся бить – в который раз.       «Если я хочу продолжать свои тренировки и шаманские практики, мне потребуется крайне преданный и лояльный сосед по комнате. Надо помочь и заручиться его поддержкой.» — решил аракаи. Он помнил про правило «Не драться!» и осознавал, что в любом конфликте обвинят его – из-за расы, но решил, что стоит рискнуть.       Спешно покинув комнату и, заперев дверь, Румаи спустился на этаж ниже. Бьяру зажали в коридоре – у питьевых фонтанчиков. Толпа из дюжины парней – одинаково красивых, холеных, похожих на тропических птиц в своих ярких униформах, подзуживали и смеялись пока один макал лицо жертвы в воду.       — Умойся, никчемыш! А ну пей, тварь! – орали воспитанники.       Одежда Бьяру была уже изрядно мокрой, а он сам захлебывался и плакал.       — Эй, что здесь происходит?! – мрачно поинтересовался темный эльф, проходя сквозь толпу словно ледокол сквозь льды – медленно и с неотвратимостью тектонической плиты. За счет роста, мускулатуры и ширины плеч, он был крупнее всех присутствующих. Даже без учета физической подготовки.       «Палач» от неожиданности, что кто-то посмел прервать экзекуцию, выпустил жертву и Бьяру сполз на пол, тихонько поскуливая. Взоры всех присутствующих обратились к аракаи.       Толпа молчала, ожидая реакции лидера. Это ему предстояло задать тон и показать, как следует реагировать. Лидером оказался тот, кто макал Бьяру в фонтанчик.       — А кто это у нас? Рожа темноэльфийская?! Гляньте, какие у этого черномазого урода острые уши! – насмешливо и зло заявил главный – золотоволосый красавчик с чертами лица сказочного принца и очень правильными для будущего айдола огромными синими глазами. Ко всей этой эталонной роскоши прилагались пушистые ресницы, в меру густые брови и фарфорово-белая кожа без изъянов. Кроме того – огромное чувство собственной важности и стервозный характер.       Обычно за оскорбления, вроде нынешнего, сын главы клана Тхарза расправлялся быстро и эффективно. Но сейчас ситуация не располагала и пришлось погасить гнев. Даже когда толпа принялась неделикатно смеяться, поддерживая лидера.       — Я заберу его, и мы уйдем. – тихо и весомо произнес Румаи, кивая на прижавшегося к стене и мокрого Бьяру. Он не спрашивал, а ставил перед фактом.       — А с чего ты взял, что тебе позволят, урод? – хмыкнул «принц».       Не обращая внимания на его слова, темный эльф направился к жертве. Золотоволосый ударил Румаи сзади по спине и… истошно завопил, отбив руку. Его кулак словно со скальной породой встретился и принялся менять цвет и опухать. Еще двое парней, решивших преградить путь аракаи, внезапно запутались в собственных ногах, и от одного слабого толчка мимоходом рухнули на пол словно мешки с овощами. Тут незаметно помогли псы-духи, неотступно следующие за хозяином.       Самой эффективной была атака четвертого юного хуманса. Он попытался врезать Румаи по челюсти. Это был сложный финт, с учетом разницы в росте. Тхарза перехватил его руку, стараясь двигаться помедленнее. А затем ударил в ответ – едва ли в десятую часть силы. Этого хватило, чтобы нападавший упал навзничь без сознания. Румаи ничего не стоило раскидать всю толпу за считанные секунды. Но важно было не выдавать себя. Показать, что умеешь за себя постоять и уверен в себе – хорошо и полезно. Но не более.       Желающих мешать больше не нашлось. Зевак как ветром сдуло. В коридоре остались лишь темный эльф, Бьяру и четверо бузотеров. Причем «принц» уже осторожно ретировался в сторону лазарета.       Румаи помог соседу по комнате подняться.       — Как ты? – поинтересовался аракаи.       — В порядке… Наверное. Спасибо! – прошептал парнишка и всхлипнул.       «Какой же он мямля.» — с тоской подумал шаман. Но для его целей так было лучше.       Только сейчас Тхарза смог рассмотреть хуманса. Тощий, мелкий, рыжий, вихрастый, с веснушками на острых скулах и с полными губами. Золотисто-карие глаза – очень приятный и теплый оттенок. Бьяру повезло быть обладателем правильной айдольской внешности. У него имелись бы неплохие перспективы в шоу-бизнесе, если бы не нерешительный характер, слабоватое здоровье и посредственные вокальные данные.       — Меня зовут Румаи. – представился полуэльф, — Я тут новенький.       — Я – Бьяру. И я здесь уже год. – отозвался собеседник.       Аракаи помнил – хуманс попал сюда в тринадцать и сейчас ему четырнадцать, как и самому Румаи.       — Рад познакомиться. Меня поселили на самой верхотуре. А ты где живешь? – шаман старался не демонстрировать излишнюю осведомленность.       — И я – на самой верхотуре. Комната пятьсот пять. – робко сообщил Бьяру.       — Соседи! – радостно улыбнулся полукровка.       Парнишки медленно побрели в общее обиталище, беседуя по пути.       — Почему эти типы к тебе привязались? – уточнил темный эльф.       — Не знаю. Меня почти с первого дня то куда-то макают, то бьют. – признался хуманс.       Румаи сочувственно коснулся плеча нового товарища: — Теперь это в прошлом. Я стану тебя защищать.       — Спасибо! Ты здорово дрался. – в глазах собеседника неподдельное восхищение.       — Как думаешь – неприятностей не будет?       Бьяру покачал головой: — Здесь часто дерутся. Наставникам обычно все равно. Да и на тебя одного напали сразу несколько. Сложно что-то предъявить.       Ответ обрадовал аракаи.       — А кто этот белобрысый и наглый? – продолжил расспросы шаман.       Бьяру вздохнул: — Он главный среди парней – Бенедикт Истхавен. Местная звезда. Ему прочат блестящее будущее великого айдола. А сейчас он поет главные партии во всех постановках.       — Та еще сволочь. – заметил Румаи тихо, но эмоционально.       — Угу, сволочь. – не стал спорить собеседник, — Но все от него без ума.       Какое-то время они молчали.       — Как ты здесь оказался? – решился спросить шаман.       — Я из одного из городов корпорации — Эльшерры. Родителей погибли при взрыве на предприятии. — признался Бьяру, а потом осторожно добавил. – А ты?       Румаи отвернулся и глухо произнес: — У меня была большая семья в Пустошах. Всех перебили бандиты. Два дня назад.       — Мне очень жаль! Прости… — на глазах хуманса снова появились слезы. Он неожиданно обнял замершего темного эльфа. От парнишки исходило приятное и уютное тепло. Внезапно стало слегка легче. Ледяные тиски боли словно бы ослабили хватку.       — Если захочешь поговорить – я рядом. – заверил Бьяру искренне.       — Спасибо… — глуховатым голосом отозвался аракаи.       В этот момент они достигли комнаты. Хуманс воспользовался своим ключом, чтобы отпереть. Только в этот момент Румаи осознал, что это место на ближайшие четыре года (если все пройдет гладко) станет его новым домом. А этот подросток-человек – кем-то вроде новой семьи – по крайней мере тем единственным, кого он рассчитывает посвятить в свои тайны.       — Добро пожаловать в Вестроуд, Румаи. – сообщил Бьяру, когда подростки переступали порог общей спальни.