Прямые линии.

1 июля. 1990 год.       Кристина прогуливалась по рынку, изучая новые товары на витринах и на столах у продавцов. Проснувшейся сегодня утром, ей в лицо сразу полетели претензии матери по поводу того, почему же она не купила тот самый крем для неё. Именно поэтому, встав с кровати, она сразу начала собираться на рынок.       И вот, находясь на рынке уже второй час, она никак не могла найти тот крем. Продукты накупила, а крем для вредной матери — нет.       Гронская уже проклинала все магазины, что не продавали эту вещицу, всеми известными проклятиями. До того она устала, что она готова каждого встречного послать на три весёлых буквы.       Но вуаля, она нашла его. Глаза девушки зацепились за круглую пластиковую баночку, разукрашенную в белый цвет. Улыбнувшись, она тут же схватила его и купила, направляясь домой с облегчением на душе.       Солнце медленно уходила за высокие здания, а небо, что до этого блистало, затопило тьма. Стало немного прохладно и, вдобавок к этому, пошла гроза.       Если все страхи Кристине удалось побороть, то страх грозы — не исчезает. Как бы сильно она не старалась его подавлять, все старания уходили насмарку, как только девушка сильно зажмуривалась и укутывалась в теплое одеяло.       Девушка ускорила шаг, мечтая как можно быстрее добраться до дома, в котором тепло и уютно.       Вдруг, послышался треск и ручки пакета, которые были крепко обхвачены руками Кристины, порвались. Тут же подхватив пакет, боясь, что всё его содержимое упадёт на грязный асфальт, быстро подошла к скамейке и положила на неё пакет.       Но мгновение и Кристину больше не интересовала поломка, в виде порванного пакета. Шаги, что были слышны сзади девушки, резко прекратились.       Она напряглась. Мышцы всего тела отвердели, а глаза застелило пеленой страха. Сердце отсчитало три удара и остановилось.       Не решаясь повернуться к прохожему всем телом, девушка медленно повернула голову. Краем глаза она заметила, как неизвестный ей мужчина стоит около столба, что тускло освещал улицу и оглядывается.       Неожиданно, мужчина повернул голову и посмотрел прямо на неё. Словно знал, что она на него глядит. Нахмурившись пуще прежнего, Гронская отвернулась, и обмотав порванные ручки вокруг ладони, взяла пакет и зашагала в сторону дома.       Она пыталась прислушаться к звукам. А точнее, пыталась прислушаться к шагам, которые скорее всего сейчас были за её спиной. Но шелест пакета, моторы машин, что проезжали мимо неё, отдаляли её всё дальше и дальше от этой разгадки.       Пытаясь сконцентрироваться на своём дыхании, Кристина совсем и не заметила, как сзади неё подошёл незнакомец. Он положил ей руку на плечо и девушку резко развернулась, тут же отходя на несколько шагов назад. — Вам что-то нужно? — спросила Гронская, делая вид, что не заметила, как дрогнул её голос. Мужчину улыбнулась и склонил голову, а после убрал руки в карманы и поинтересовался: — Девушка, я вот тут заблудился. Дорогу не подскажешь? — Извините, не могу. — Почему? — Я сама недавно переехала, ещё не могу ориентироваться тут, — она мимолётно улыбнулась и развернулась спиной, желая уйти как можно скорее. Но голос сзади неё прервал это действие. — Кристин, может в гости пригласишь? — мужчина явно надсмехался над ней. Но ей было так плевать, ведь страх, что разлился по всему телу, заставляя еле заметно дрогнуть, заколотил с новой силой.       Медленно, совсем аккуратно, чтобы мужчина не подумал, что нужно применять силу, девушка развернулась. И вот, стоя с ним лицом к лицу, Кристина всё так же не могла узнать его.       Может, она его не знала?       А может, темно слишком и лица не видит? — Мы знакомы? — решилась спросить она, держа незнакомца на расстоянии. — Ты со мной нет, — ответил просто мужчина, пожимая плечами. А после широко заулыбался.— А я с тобой да. — В каком смысле? — Ну, знаешь, — начал он.— Я наблюдал за тобой, еще с лета восемьдесят восьмого. Только тогда с тобой ещё были парни… — Кристина было открыла рот, как мужчина запротестовал.— Нет, нет. Подожди, я вспомню! Вроде… Пчёла и Космос, так?       Она не отвечала. Не из-за дерзости, ведь сейчас она не имеет право делать этого. А из-за страха. Страха того, что если скажет слово, всё пойдет против неё и… парней. — Молчание-знак согласия,— довольно кивнул мужчина.— Так вот, к чему я это? Меня отправил на тебя один человек, чтобы узнать что-нибудь побольше о вас. Понимаешь, о чём я?       «О вас»,— скорее всего, он подразумевал её, Витю и Космоса. И от этого стало ещё хуже. Ведь это значит, что он знает не только её, но и парней, что сейчас отсиживаются непонятно где. Вот если бы Кристина только помнила, кто он такой... Но, чёрт! Нет ни одной мысли о том, кем он может быть. — Не совсем,— глухо отозвалась Кристина.— Я не знаю тебя. Может, расскажешь? — Знаешь, я не люблю говорить о себе. Не страдаю нарциссизмом,— мужчина мерзко улыбнулся и подмигнул.— Чего не скажешь о тебе. Надо следить за словами, Кристина и следить за тем, что ты можешь ляпнуть. — Кто тебя подослал? — А вот это, секрет фирмы,— он сделал шаг вперёд, а Кристина, по инстинкту, назад. Он вновь улыбнулся.— Боишься? — Не боюсь, а осторожничаю,— но даже тут она врала. Она боится нго до трясучки, ведь только кинув на него взгляд, она уже бьётся в конвульсиях от паники. Одного его вид стоит бояться. — Кристин, а скажи по дружбе,— начал мужчина.— Где твои дружки? — Какие дружки?— включила она дурочку. — Ты прекрасно знаешь, о ком идёт речь,— закивал головой тот.— Расскажешь, что же у них приключилось? — А знаешь, я сейчас не настроена на светские беседы. Настроения нет. — Правда?— он изобразил нечто печали на лице, но быстро стёр это улыбкой. Что-то щёлкнуло и Кристина молниеносно перевела взгляд на его руку, в котором блестнул острый, до жути страшный, армейский нож.       Страх затопил лёгкие, не давая возможности вздохнуть свежего воздуха. Глаза заметались от лица мужчины, к оружие и обратно. Тот улыбался, а Кристина начала быстро шевелить шестерёнками в голове, пытаясь сообразить, что же делать ей.       Сделав вздох, который тут же пронёсся по тихой, безлюдной улицу, Кристина перевела взгляд на мужчину. — Кто тебя подослал? — А куда уехали парни?       Она нахмурилась его улыбке, что появилась на лицу мужчины и тут же сделала шаг назад, как только тот направился в её сторону. Уже смекнув, что он не собирается останавливаться, Кристина, из-за всех сил, что были присуще ей, кинула пакет в его сторону.       Услышав рваный вдох, она тут же развернулась и побежала, что есть мочи, не оглядываясь. Как только шаги, что были сзади девушки, прекратились, она добежала до неизвестного ей здания. Облокотившись спиной об стенку кирпичного высокого дома, принялась восстанавливать дыхание.       Немного погодя она решилась оглянуться. Никого не было. Она еще раз втянула в себя воздух и решила во что бы то ни стало, попасть к себе домой.       Оттолкнувшись от стены, быстрым шагом направилась к своему дому, всё время оглядываясь назад. Кристине было плевать, что где-то посередине дороги валяется её пакет покупок. Было наплевать на то, что её ноги уже еле ходят. Самое значимое для неё было — это дойти до дома живой. Домой она попала только через час.       Открыв входную дверь, она остановилась. Кристина пыталась оставить страх и злость за порогом дома, как в детстве её учила прабабушка. Со временем она научилась притворяться бесстрашной и бойкой. Но всё равно, стоя в темной прихожей, ей иногда было трудно не поддаваться панике.       Сейчас, после пережитого ужаса, вместо этого в ней нарастало непонятное и пугающее чувство, которое при первом знакомстве заставляло принимать позу «а теперь спокойно» и быстро возвращаться к обычным делам. Это была смесь страха и восторга — но они в равной степени были нераздельны.       Где страх, там и восторг. Всегда ей говорила прабабушка. И тогда, в детстве, она не понимала её слов. Не понимала того, что в страхе может скрываться что-то светлое, ведь с детства «радость» — у неё ассоциировалась с чем-то добрым, хорошим.       Но теперь, после часа пережитого ужаса, что приключилось сегодня с ней, Кристина поняла: она была права.       Сейчас в её душе крылся не только страх. Но и то, что сейчас конкретно напугало её больше, чем произошедшее на улице.       Радость и азарт.       Эта ситуация принесла ей эти эмоции, словно на блюдечке. Непрошенное и такое... вкусное. Кристину пугало сейчас не ситуация, а эмоции. Эмоции, что так сильно присосались к ней и словно слились воедино, приговаривая, что они всегда были рядом.       Гронская на секунду подумала, что сумасшедшая, раз от таких ситуаций получает удовольствие. Словно это была не она...       А другая Кристина.       Кристина, что была жёстче, злее и сумасшедшей. Она не знала, что такое грусть и печаль, в которой сейчас купалась другая Кристина.       Эта Кристина никогда не чувствовала вины и стыда за содеянное. В её сознании не было ни тени сожаления. Это и была её цель, её бог – та сила, к которой стремилась вся её жизнь. Ничего иного не имело смысла.       Для неё не существовало понятия «страх». Она всё знала и понимала, но ничего не боялась. Знала все исходы, все финалы и сроки. Её бесстрашие было избавлением от самого страха – страха смерти.       Другая Кристина знала. Знала про себя, а про жизнь – нет. И это знание было источником самой глубокой и настоящей боли. И страдала от этого. Другие страдали.       А Кристина не могла. Не могла страдать.       Прикрыв глаза, она пыталась забыть свое отражение в зеркале, в которое она пялилась не меньше, чем десять минут и вдохнула. Отвернув голову и только тогда открыв глаза, решила:       Кристина сошла с ума.       Одна и другая.