***
Кристина очнулась от резкого запаха и тут же сморщилась, отворчиваясь. Она медленно разлепила глаза и тут же увидела мать, стоявшую на коленях перед её кроватью. Гронская оглянулась, понимая, что всё осталось точно таким же. Ничего не изменилось. Кроме её матери. Слезы лились из её зелёных глаз, бегая по лицу дочери. Губы были мокрые от капающих на них слёз и нервно содрогались, заставляя девушку поджать губы. Напугала. — Ты меня напугала, — тут же озвучила её мысли Юлия Владимировна убирая ватку с нашатырём и взялась за руку дочери, поглаживая поверхность ее кисти. — А что случилось? Кристина не помнит. Помнит лишь сон. Такой нежный, тягучий, который подзывал к себе. Приманивал. Он был хорошим, он был чертовски хорошим.***
Гронская гуляла по саду с кучей цветов разных оттенков и запахов, которые только и просили к себе прикоснуться. Она улыбнулась и, направившись к ярко-красному цветку, погладила его лепестки, чувствуя лёгкую шероховатость. Роса ещё была на нескольких лепесточках, отсвечивая сверкая на солнце. Кристина сморщила нос, широко улыбаясь. Она обхватила пальцами стебель и сорвала цветок, тут же прижав его к груди, безмерно радуясь его красоте. Но вдруг солнце скрылось за массивными серыми облаками. Ветер дунул в лицо Кристине, из-за чего она зажмурилась и подняла голову, чувствуя, как на кожу упало несколько капель. Дождь лился с неба с молниеносной скоростью, а ветер сбивал с ног своей силой. Гронская оглянулась, ощущая всем телом, как капельки катятся по её коже. Она увидела, как вдалеке стоит маленький и уютный дом, возле которого росли цветы и, на удивление, в этом месте не было такого сильного дождя и ветра. Наоборот, там летали бабочки и ярко светило солнце, опаляя своими лучами свежескошенную траву. Кристина ещё взглянула на погоду и на своё тело, но тут же ужаснулась, широко раскрыв глаза. Красные густые капли стекали по её телу, оставляя за собой следы. Больше девушку не обдавало холодом, как это было несколько секунд назад, наоборот. Её кожа покрылась испариной от жары, а глаза заметно заметались по поляне, замечая, как всё изменилось. Цветы были уже не такими свежими и приятными, они были уродливыми. Яркий цвет уже не так привлекал, наоборот, даже отталкивал. А траву тут будто бы никогда не скашивали. Она росла длинными, густыми, жёлтыми стеблями, не давая разглядеть вид. Гронская посмотрела на цветок, ожидая худшего. Но он был всё так же прекрасен. От него исходила доброта и любовь, и он будто бы молчаливо кричал Кристине, что его нужно оберегать и спасать. Она тут же кинула взгляд вперёд, получше ухватилась за цветок и побежала к дому. Цветы превратились страшные гримасы, и как только завидели Кристину, тут же раскрыли свои пасти, пытаясь ухватиться за неё. Всячески уворачиваясь от них, Гронская перебежала черту «плохой» стороны и, оказавшись на стороне, которая была полной противоположностью первой, облегчённо вздохнула. Тёплое солнышко согревало своими лучами, а бабочки летали около Кристины, оставляя за собой немного пыльцы. Гронская, ухватившись взглядом за голубую бабочку, повернулась к дому спиной и, не отрывая взгляда от насекомого, направилась к дому. Девушка чуть ли не упала на спину, уронив цветок. Но тут же подалась вперед, прижав его к груди. — Я тебя не отпущу, маленький, — прошептала она растению, заботливо погладив красные лепестки. Улыбнувшись ещё раз, Кристина обернулась лицом к дому и решившись, наступила на первую ступень, чувствуя опору под ногами. Проделав это движение несколько раз, Гронская оказалась около белой двери и потянула пальцы к ручке. Медленно ухватившись за неё одной рукой, она потянула её вниз, тем самым открывая. Девушка аккуратно вошла в дом, заглядывая вовнутрь.Кристина босыми ногами вступила на линолеум, ощущая весь его холод. Проделав несколько шагов, Гронская оглянулась вокруг себя. Справа от неё, стоит маленький столик с тремя тарелками и посередине от них, стояла развернутая от неё рамка. Нахмурившись, Кристина подошла к столу, очерчивая пальцами кухонные приборы и, ухватившись за уголок рамки, подняла ее и развернула к себе фотографией. Она нахмурила брови еще сильнее, из-за чего даже немного заболел лоб, а губы превратились в тонкую линию, так и наровясь остаться в этой форме. С фотографией на Кристину смотрела семья. Мужчина, женщина и… она? Мужчина был с залысиной и ярко-голубыми глазами, с резкой окольцовкой. Женщина же была блондинкой, с длинными волнистыми волосами и глубокими глазами. А девочка была точным отражением маленькой Гронской. Те самые глаза, пухлые розовые губы, длинные блондинистые волосы и аккуратный носик. Будто бы с этой фотографии на нее смотрела она сама. От этой мысли по коже Гронской пробежались колкие мурашки. Неожиданное гавканье и последующий рык заставили девушку вздрогнуть и медленно развернуться к объекту, что издавал этот звук. Огромная чёрная, как смоль, собака, с красными от бешенства глазами, не сводила с Кристины взгляда. С острых клыков стекала белая, точно снег, пузырчатая пена, отчего собака часто облизывалась. Истерично хмыкнув, Гронская покрепче ухватилась за цветок и попятилась от стола, не делая резких движений. Мало ли — накинется ещё… На долю секунды повернувшись назад, она проверила, нет ли позади вещей, которые могли бы затруднить ее бегство от бешеного животного. Вдруг собака, видимо, приняв это за угрозу, зарычала ещё громче, гавкнула и бросилась на Кристину. Страх. Он окутал всё тело девушки, не позволяя той сдвинуться с места. Казалось, он окутал ноги толстыми верёвками и стоял позади неё темной фигурой, шепча прямо в ухо, что совсем скоро эта псина сожрёт её с потрохами. Ну уж нет. Еле выпутавшись из этой пучины паники, она резко обернулась и, глазами зацепившись за лестницу, ринулась к ней. Она почти перепрыгивала через ступеньки, а рык все так же продолжался. Когти этой псины биль по полу и отвались бьющим по перепонкам лязгом. Адреналин ударил в голову и придал девушке сил на побег от животного. Можно даже сказать, что в ней в какой-то момент начал говорить и азарт… Нырнув в первую попавшуюся комнату, она хлопнула дверью перед мордой псины и начала тяжело дышать. Было бы неплохо спортом заняться… Проглотив вязкую слюну, она прикрыла глаза и, всё так же опираясь руками о дверь, облегчённо вздохнула. Смогла. Выпрямившись, Кристина взяла в другую руку рамку с фотографией и повернулась спиной к деревянной двери. Милая белая комнатка была украшена игрушками и разными детскими рисунками. Хмыкнув, она ступила на розовый пушистый коврик и прошлась вдоль комнаты. Обойдя кровать, Гронская подошла к стене, которая была обклеена обоями в цветочек и поверх них завешана рисунками. Уставившись на один из них, Кристина слабо улыбнулась и, взяв краешек бумаги, дёрнула вниз, чтобы отцепить рисунок от стены. Рванув на себя листок, она вышла на свет, исходивший из большого окна, и принялась рассматривать рисунок более тщательно. Домик, точь-в-точь как тот, в котором сейчас находилась сама Кристина, был нарисован сбоку, а подальше от дома были изображены человечки. Большой, мускулистый мужчина стоял слева от девчушки, а та стояла между родителей и широко улыбалась. Женщина, а-ля мать, была ниже мужчины. Одета она была в лёгкое платьице, а в руке держала корзинку с фруктами. Сама же девчушка была в шортиках и футболке со смешным принтом. А в руках она держит… Удар. Он пронёсся по двери, а Кристина, кинув взгляд на замок тут же поняла, что не закрылась и та псина может ворваться в эту комнатку и полакомиться ею. В два прыжка оказавшись у двери, Кристина повернула замок на три оборота, и услышав щелчок, дёрнула ручкой, проверяя. Заперто. Отлично. Гронская, ухмыльнувшись, вновь вернулась к рисунку и тут же нахмурилась. Двое родителей по бокам от девчушки лежали на поле и были разрисованы бордовоым карандашом. Глаза их закрыты, а широкой и счастливой улыбки на их лицах больше нет — всего лишь полоска серого цвета. Девчонка же стояла на своём месте, как и была. Только теперь она нацепила на лицо ещё более жуткую улыбку, а глаза стали шире и ужаснее. Вся она была в красном, а в руках держала нарисованный нож, с которого стекала… Кровь? Да, кровь. Мерзко скривившись, Кристина отбросила рисунок, и тут вновь послышался рык за дверью, отчего сердце пропустило удар. Может, эта животина чувствует её? Её страх? Кристина обернулась к двери — и та вдруг резко распахнулась, а сама Гронская крепко зажмурилась и сделала последний вдох.***
Прикрыв глаза, Кристина попыталась убрать из своей головы воспоминания из сна, что так сильно пугали её. Она улыбнулась, чувствуя нежную и обволоченную любовью ладонь матери. Взглянув на маму, Гронская улыбнулась шире и хихикнула, прикусив щёку. — Мам, ну ты чего? — она облизнула пересохшие губы, наблюдая за опустившейся головой матери. — Дочь, ты напугала меня! — громко отозвалась Юлия Владимировна. — Надо было сразу тебе нашатырь дать — знала же! Вся бледная была, губы синие. Вот дура тоже. — Ма-а-ам, — протянула Кристина, прикусив губу, сдерживая улыбку, и накрыла руку матери своей. — Успокойся, не умерла же. — Ещё бы умерла, — фыркнула Юлия.— Я тебе умереть не дам, жить у меня долго будешь. — Обязательно. После этого небольшого диалога тишина заполнила комнату Кристины и создала такое приятное ощущение. Ощущение того, что всё идёт так, как надо. Ей изменил Витя — так надо. Она пролила много слёз — так надо. Она винит себя в том, что доверилась ему — так надо. Может быть, это к лучшему? Может, это сделает её лучшей версией Кристины? Она бы хотела этого. Нет, желала. — Чай хочешь? — голос матери пронёсся по комнате, создавая ели заметное для них обоих эхо. Кристина лишь кивнула и тут же расстроилась, ощущая, как тёплая ладонь матери исчезает. Юлия Владимировна встала с кровати и, направившись к двери, вдруг остановилась, поворачиваясь к дочери. Она поджала губы и приоткрыла рот, будто бы хотела что-то сказать, но никак не могла подобрать слова. — Дочь, тут тебе Витя звонил… Фыркнув, Гронская закатила глаза и с иронией спросила, корча гримасу: — И что же он говорит? — Говорит, хочет встретиться сегодня с тобой на Воробьевых горах в 19:30. Ровно, — она облизнула губы и, потупив глаза, взглянула на дочку, улыбаясь. — Говорит, сюрприз подготовил для тебя. — А больше он ничего не хочет? — психанула Кристина, резко приняв сидячее положение, и тут же схватилась за голову, до сих пор ощущая лёгко головокружение. Твою мать. — Дочь, ну я-то откуда знаю, — ответила мать, пожав плечами, после чего вышла из комнаты и направилась на кухню. Кристина досадливо простонала, опуская глаза на сжатые в кулаки руки, в которые впивались длинные, окрашенные в голубой цвет ноготки. Но уже через мгновение Гронская подняла глаза и, поискав взглядом на стене часы, посмотрела на время. 17:14. Встретиться хочет, да? Ладно, встретимся.***
Пчёлкин, стоя на Воробьевых горах, опираясь руками на перила, разглядывал представший перед ним вид. Солнце уже уходило в закат, окрашивая небо в ярко-розовый цвет. Руки слегла потряхивало от ожидания встречи с его девочкой. Он привык к этому, ведь так было всегда. Каждый раз, когда он встречался с ней, он волновался. Как мальчишка, пусть будет так, но ведь это было правдой. Зачем ему отрицать? Кристина — его маленькая девочка. Как же он скучает. Они толком не проводили время вместе. Витя всегда отменял встречи под предлогом того, что Филу помочь надо, Кос попросил к нему смотаться, на работу надо съездить. А на самом деле вместе с Холмогоровым ездил на дачу, развлекаясь с девчонками. Винил ли он себя? Нет. Это было обыденно для него. Он привык к тому, что неверен. Он так же привык к словам друзей, что твердили ему, что он в отношениях так состоять не сможет. Привык. Именно поэтому для вины в его сердце места не было. А для любви? Да, он любит Кристину. Любит, как не любил ни одну девушку, повстречавшуюся ему в этой жизни. Он любил её пухлые, притягивающие губы, в которые так и хотелось впиться, передавая всю свою любовь. Любил её глаза. Такие глубокие, яркие, насыщенные… Они заворожили его ещё с первой их встречи. Тянули к себе, чудясь ему чуть ли не в каждой другой девушке. Любил. Любил по-своему. Да, он изменил Кристине. И не раз, он не отрицает. Но это, как говорят, ошибки молодости? Да и тем-более кто узнает-то об этом? Из мыслей его вывело касание опустившейся на плечо женской руки. Пчёлкин тут же обернулся и широко улыбнулся, увидев свою девушку. — Привет, — он потянулся к ней, но та отстранилась, из-за чего он нахмурился пуще прежнего.— Чё случилось? — Да так, — она усмехнулась, прикусив губу.— Ничего. — Та-а-ак, — протянул тот, подходя к Гронской и положив руки ей на талию, сказал, —рассказывай, что случилось. Кристина механически улыбнулась, опуская взгляд и вновь подняв его, заглянула в глаза Вите: — Пчёлкин… — Я за него, — парень улыбнулся, думая, что Кристина отзеркалит его улыбку, но этого не произошло.— Какие серьёзные! Ладно-ладно, рассказывай. — А ты вообще хоть кого-то в этой жизни любишь? — она нахмурилась и бесперерывно продолжала смотреть тому в глаза, наблюдая за его реакцией. Парень усмехнулся, не понимая к чему этот вопрос. — Что за вопросы такие? Конечно, люблю. — Ну и кого же? — Тебя люблю, — ответил сразу тот, притягивая ближе к себе. Он слегла наклонился, зарываясь лицом в волосы Кристины и вздохнув их запах, прошептал. — очень-очень… Девушка прикрыла глаза, из которых так и хотели брызнуть солёные слёзы. Она горько улыбнулась, понимая, что лучше бы она не знала ничего. Не знала о том, что Витя изменяет ей направо и налево. Не знала о том, что нагло врёт ей, о любви своей к ней. Не знала бы, но услышала эти заветные для нее слова. — Я люблю тебя, слышишь? — прошептал парень, целая девушку за ушко, всё это время нежно поглаживая её по пояснице. Покачав головой, она отстранилась от Вити и перед головоц пронеслись все хорошие моменты связанные с ним. Он был её первой любовью. Первой и горькой любовью. Когда другие девчонки, просто ревели в подушку и молили бога о том, что бы они наконец встретили свою первую любовь. Кристина же сидела за учебниками и ушла с головой в учёбу, не думая, а тем более не моля о том, что бы она встретила своего возлюбленного. Но судьба сделала всё наоборот. Тем, которые молились, она дала хорошую учёбу, будущее. А ей она дала горькую, насыщенную любовь. Это был её первый и печальный опыт, который она никогда не захочет повторить. — Знаешь, мне кажется, совсем наоборот, — она кивнула себе, поддакивая своим словам.— Ты никого, кроме себя, не любишь. Пчёлкин потупил взгляд и всё время бегал глазами по её лицу, будто бы пытаясь отыскать ответ этих глупых речей в её глазах. Ох, милый, сейчас ты его увидишь. — Тебе на всех плевать. Плевать на то, будет ли больно другим. Плевать на то, как другие будут жить дальше после того, что ты сделаешь, — Пчёлкин вгляделся в лицо своей девочки, пытаясь понять, к чему она все это ведёт.— Плевать на то, что будут чувствовать, когда узнают о том, что ты трахаешь других девушек, когда у тебя есть своя… В конце этого монолога она не сдержалась и слёзы хлынули из её глаз. Больно ли ей? Определённо. Ненавидит ли она этого человека? Она не знает. — Кристин…— начал было Витя, но жестом был остановлен. Она лишь помотала головой, опуская голову и закусив губу. Гронская попыталась сдержать всхлипы, которые так и рвались из её горла, будто сильный водопад. И ей это почти удалось. — Вить, я просто не понимаю, — прошептала Гронская, ведь понимала, ей перейдёт на один децибел выше, всхлипы ей не сдержать.— Тебе так нравится людям больно делать? Ответа у парня не было. Нет, конечно же, нет. Ему не нравилось делать Кристине больно, ни капли. Ему не нравилось видеть ее слёзы, которые она показала ему впервые. Она всегда ему казалось стойкой, морально сильно девочкой, которую не сломает ничто. Но он не учёл одного: она девочка и сердце у неё — хрупкое, как хрусталь. У неё тоже есть чувства, ей тоже бывает больно. Но это он сильно поздно понял, слишком поздно сообразил. — Кристин, с чего такие выводы, что я других трахал, скажи мне? — Вчера, в клубе. В машине Космоса сидели три девчонки, — Гронская помотала головой, а после спросила, — Вить, ну ты правда думаешь, что я такая глупая? — Кристин, конечно, не думаю, ты чего? — ответил Витя. — Мне жаль, очень. — Сомневаюсь, — хмыкнула она и, опустив голову, снова улыбнулась, твёрдо вбивая себе в голову, что должна прекратить лить слёзы. Особенно при Пчёлкине. — А вот если бы я не узнала об этом, ты бы продолжал других трахать? — Блять, Кристин, — он подошёл к ней, оказавшись около её лица в два шага и, положив руки на щёки, заговорил, глядя прямо в глаза.— Блять, ну такой я, да. Ничего поделать не могу, но я тебя люблю, Кристин! Сильно-сильно. Клянусь тебе, такой херни больше не будет, обещаю. — Скольких ты мне обещаний-то надавал, Пчёлкин… Витя с силой поджал губы и вдруг понял, как он облажался. Любил ведь, скажете вы, так почему гулял-то? Он не только Кристину любит, но и свободу. Яркую, с которой не заморачиваешься ни с чем. Вот, что он любит. — Пчёлкин, а вот мне интересно, — вдруг начала Кристина.— А ты меня правда любишь или это так, — она махнула рукой, усмехнувшись.— Слова? — Кристин, конечно, люблю, — он поцеловал её в лоб, после в висок и продолжал исцеловывать всё лицо, пока не услышал её всхлипа.— Маленькая моя, прости меня. Кристина молчала. Вулкан, который рождался в её сердце, горел так, что обжигал лёгкие не давая тем хоть каплю кислорода. Боль такая, что не давала девушке сделать лишние движения, заставляя ту замереть на месте. Она вздохнула и подняла глаза с полным разочарованием в Пчёлкине. Кристина верила, отдавая парню свое, как аленький цветочек, сердце в его когтистые лапы, которые так и хотели разорвать его с усмешкой на лице. — Вить, мы расстаёмся. Он замер. Нахмурился и со смешком в голосе переспросил: — Чего? — Мы, — она сделала вздох.— Расстаёмся. — Что ты несёшь? — нахмурился Витя, и в груди его появилась злоба. Ну почему они, девчонки, такие трудные? Почему они просто не могут простить, забыть и продолжать любить их? Но нет, конечно же, им нужно все усложнять. Надо устраивать весь этот спектакль с расставанием, а ведь он знает, что не пройдёт и месяца, как девчонка назад прискачет. — Ты серьёзно? — Да, — она кивнула, поджимая губы. Ей тяжело с ним расставаться, тяжело было слушать просьбы о том, чтобы она его простила. Сердце твердило, чтобы девушка дала шанс парню, а не упрямилась! Но мозг закрыл дорогу сердца к ней, говоря о том, что такие люди, как Пчёлкин, не меняются. Они такие по натуре… Пчёлкины. Витя отстранился от девушки, поворачиваясь к ней спиной, и послышался тяжелый вздох. Он прошёлся рукой по волосам, приводя их в небольшой беспорядок. Они расстанутся? Да быть такого не может. Ну не может он себя отдельно от Кристины представить. Вот стоило только полюбить, как сразу же за этим последовало расставание. Нахера тогда любить, если конец всегда один и тот же? — Ладно, — ответил он, наконец повернувшись к девушке лицом. Его лицо было простым, обыденным. Всё те же эмоции, чувства. Может, он её правда не любил? — Хочешь расстаться — так уж и быть. Расстанемся. Он вздохнул, еще раз прошелся рукой по волосам, оглянувшись, облизнул губы и направился в противоположную от Кристины сторону, чуть ли не силой заставляя себя не оборачиваться. Ведь знает, что, если обернётся, не сдержится и в ноги ей упадёт, целуя её нежные ручки. Слёзы легли пеленой на глаза, из-за чего Гронская сильно зажмурилась и закрыла лицо руками, не сдержавшись. Это расставание до сих пор отдаёт пульсирующей болью в сердце, которое так и хотело выпрыгнуть из груди, не желая того, чтобы девушка смогла дальше существовать в этом мире, полном боли и разочарований. Кристина глубоко вздохнула и подняла глаза к небу, которое было сейчас цвета ее любимых глаз. Лицо было мокрое от пролитых слёз, а губы были все искусанные после попыток сдержать горькие всхлипы девушки. Гронская горько улыбнулась, спрятав руки в карманы, повернулась к солнцу спиной и зашагала в сторону своего дома. Говорят, в молодости всё ощущается острее и ярче? Так вот, она хочет повзрослеть.