ღღღ
Танкхун, находившийся в состоянии шока, позволил усадить себя на диван в переговорной комнате и послушно выпил полстакана вина, которое насильно сунул ему в руку Ким. Лицо у Танкхуна было пепельно-серым, он дышал коротко и отрывисто. В нём всегда бурлила энергия, но сейчас Танкхун выглядел старше своих лет. Как в ту ночь, когда погиб их отец. Как в ту ночь, когда Кинн и Ким отомстили, провалившись во тьму ещё глубже. Как в ту ночь, когда Танкхун, поддавшись душевному порыву, долгие часы успокаивал залитого кровью и слезами Макао. - Глупый, глупый мальчишка... - шептал он, глядя в пространство невидящим взором и прижимая стакан с остатками вина к груди. - Глупый, глупый... Сев рядом с ним, Ким обнял его за плечи, а Кинн, оглядев собравшихся в переговорной телохранителей, тяжело вздохнул. - Кхун, не думаю, что это была попытка самоубийства. На этот раз, - убеждённо произнёс он. - Что? - Танкхун выронил из рук стакан, и тот упал на пол. - Не неси чушь, Кинн! - Это не чушь, - возразил Ким, поддержав Кинна. - Нельзя выстрелить себе в грудь, а потом отбросить пистолет на значительное расстояние. - Но Макао уже совершал попытку самоубийства! - заспорил с ними Танкхун. - Вы что, всё забыли? Он принял слишком много снотворного, и его пришлось отправить в больницу... - Повторяю, на этот раз Макао не пытался покончить с собой, - мрачно настаивал на своём Кинн. - Кто-то сделал это за него. - Тогда должны быть мотивы, господин Кинн, - обратился к боссу Чан, понимая, что под подозрение попадают все телохранители. - Я не вижу ни одного. - Я вижу, - неожиданно шагнул вперёд Пит. Биг и Кен напряглись и переглянулись. - Умолкни, Пит, - мягко отмахнулся от него Танкхун. - Что ты можешь знать. - Многое, - Пит посмотрел на него с каким-то странным выражением. - Это я стрелял в господина Макао. В переговорной воцарилась мёртвая тишина. Ни в лице, ни в голосе Пита не было никаких эмоций, когда он – невысокий, отстранённый и грустный – встал перед Танкхуном, Кинном и Кимом и сказал: - Побочная семья повинна в смерти господина Корна. Основная семья отомстила за него, уничтожив их всех. Всех, кроме одного. Господин Макао тоже должен был умереть. - Пит... - Танкхун вскочил на ноги и поражённо уставился на него. - Нет! Он должен был умереть, как вы не понимаете! - в голосе Пита, наконец, появились эмоции, но они же сделали его глухим. - Раз убит господин Кан, раз убит господин Вегас... господин Вегас... Вегас... - Опусти пушку, Пит, - первым среагировал Биг, заметив, как Пит достал свой пистолет, хотя дуло ни на кого и не направил. Зато все остальные телохранители мгновенно направили на него своё оружие. - Ты не в себе, Пит, - внимательно оглядев его, заключил Кинн. - Опусти пушку, Пит! - резко повторил слова Бига Чан. - Вегаса больше нет... - Пит беспомощно пожал плечами. - Я должен был что-то сделать... Я долго не знал, что выбрать... Сначала я решил лишить вас Порша, господин Кинн, как вы лишили меня Вегаса. Я сливал информацию вашим конкурентам. И вскоре они похитили Порша. Простите за это. Я стал причиной и многих других ваших неприятностей. Это я устроил пожар на том складе. Простите и за это. Я – та самая крыса, которую вы искали в наших рядах, господин Кинн. Пит помолчал, с горечью усмехнулся и продолжил: - Однако в конечном итоге я понял, что не прав. И я... всё же выбрал преданность основной семье, поэтому... поэтому я пошёл в комнату Макао и... Громко застонав, Танкхун закрыл лицо руками и снова опустился на диван. - Пит, отбрось пушку в сторону, - напряжённо приказал Кинн. - Мы тебя не убьём. Ты явно не здоров. Но Пит его будто не слышал. - Кроме того... господин Макао одним лишь своим существованием постоянно напоминает мне о нём, так что... - Пит, - Кинн медленно шагнул к нему. Пит посмотрел ему в глаза, а потом на удручённого Танкхуна. - Простите, - Пит болезненно улыбнулся. Никто не пошевелился. Танкхун, который наконец-то пришёл в себя после всего случившегося, встал с дивана, подошёл к Питу и обнял его за плечи. Пит в молчании уткнулся лицом ему в плечо и позволил приблизившемуся к ним Чану отобрать пистолет. Затем Танкхун, не говоря ни слова, повёл Пита к выходу из переговорной. Арм и Пол поспешили следом. Двери за ними тихо задвинулись, а все, кто остался в комнате, так и не пошевелились, смотря на пустое место, где только что стоял Пит. - Питу нужна помощь, - Кинн посмотрел на Чана. Тот понял его без лишних пояснений. - Я всё устрою, - кивнул Чан.ღღღ
Прохладный ветерок, дувший из приоткрытого окна спальни Кинна, свободно обдувал влажные сплетённые тела. Не выпуская Порша из своих объятий, Кинн потянулся за одеялом, чтобы накрыть себя и его. В спальне господствовала тишина, и когда Порш заговорил, голос его был так же тих: - Я рад, что ты позвал меня к себе, Кинн. Мне и самому не хотелось бы, чтобы ты переживал всё случившееся в одиночку. И если со мной тебе легче, то и впредь всегда зови меня. Кинн вздохнул. - Порш, в моей жизни постоянно происходит нечто подобное, - сказал он, обнимая Порша крепче. - Проще будет, если ты... Резко замолчав, Кинн прикусил губу, чтобы не произнести тех слов, которых Порш, возможно, не хотел от него услышать. Кинн постарался просто наслаждаться минутами, проведёнными наедине с Поршем, и поцелуями, менявшимися так же, как его настроение. Порш сегодня был полон противоречий, казался то раздражённым, то нежным. - Договаривай, - вдруг буркнул он. Вот опять. Голос Порша прозвучал сейчас колюче, почти зло. Решив отвлечь его, Кинн начал новый поцелуй. Порш ответил ему, а руками сжал член Кинна, дразня умелыми движениями больших пальцев. Порш одновременно увидел и услышал вздох Кинна, поскольку не отрывал от него взгляда, вновь напрягшегося в слепом вожделении. Эта незамедлительная реакция Кинна заставила собственную страсть Порша пылать всё жарче, но на этот раз его разум отказывался отвлечься от тревоги и беспокойства. От страха. Кинн был так неуловим в своей полной опасности жизни... и он не принадлежал никому. Кинн не принадлежал ему. От этой мысли что-то тёмное шевельнулось в Порше где-то в самой глубине души. Порш по-прежнему не сводил с Кинна взгляда, его пальцы продолжали своё ласковое движение, и он услышал собственный голос как будто издалека: - Ты всё время такой настороженный, Кинн... а внутри у тебя боль. Я её чувствую. Иногда я вижу её в твоих глазах. Губы Порша коснулись плеча Кинна, скользнули по татуировке дракона, замерли в углублении под горлом. - У меня просто душа разрывается, когда я вижу, как тебе больно. Кинн попытался справиться с реакцией своего тела на его ласки, смутно осознавая, что Порш говорил ему нечто важное, жизненно важное, что надо постараться услышать больше, чем просто слова, больше, чем то, что мог сказать хриплый голос. Но тело Кинна было во власти желания, а мозг отуманен соблазном. Внутри он ощущал жаркое, острое, тянущее покалывание подступающего оргазма. - Ты прячешься от меня, Кинн, - пробормотал Порш ещё более хрипло; одна из его ладоней соскользнула на плоский вздрагивающий живот Кинна. - Всегда, но только не сейчас. Только не тогда, когда хочешь меня. В такие моменты ты отпускаешь себя на волю. - Порш... - Кинн закрыл глаза от наслаждения. - Даже голос у тебя меняется... становится мягким, нежным и жаждущим, - прерывисто продолжил Порш. - А твои глаза теряют этот настороженный блеск и становятся такими тёмными, такими глубокими... Он резко прижался к губам Кинна в поцелуе. - И тогда ты доверяешь мне, - прошептал Порш, почувствовав, как Кинн начал гладить его плечи. - Только тогда. Ты никогда не доверяешь мне, пока не почувствуешь желание. Ты требуешь доверия от меня, но сам ты не доверяешь. Только когда ты меня хочешь. Только после оргазмов, когда твоя защитная система ещё не включена. - Порш!.. - Кинн содрогнулся, взрываясь жаром и ощущая, как волна за волной его омывает наслаждение. Отдышавшись, он открыл глаза. Порш тряхнул головой почти неосознанно, не в состоянии оторвать взгляд от невероятно тёмных глаз Кинна. “У твоих ног мог бы быть хоть весь мир, Кинн, - мрачно думал Порш. - Ты мог бы добиться всего, чего бы ни пожелал, и покорил бы любую вершину. Но ты отвернулся от своих личных целей, избрав путь по тёмной стороне мира и, используя свои таланты, борешься с этой темнотой, одновременно являясь её частью. Почему не позволяешь быть с тобой во всём этом?” Спустя несколько минут они вновь лежали, спокойно и расслабленно обнимая друг друга. Кинн размышлял о том, что ответить на всё то, что сказал ему Порш, но в итоге заговорил о другом: - Слышал, в баре будет проведён ещё один благотворительный аукцион. Намерен участвовать? - Пф-ф, нет! - хохотнул Порш. - Мне хватило этого звездеца. Но деньги я организаторам всё же отправлю. - Даже не сомневался, - улыбнулся Кинн. - Ты и в прошлый раз сделал много, а вот я сделал мало. Когда меня просят помочь, я помогаю. Но я всегда жду, что меня попросят. Ты – никогда. Порш чуть отстранился и потрясённо на него посмотрел. - Это ты-то делаешь мало? Кинн, не думай, что я не знаю, сколько людей и животных зависит от тебя. Пожертвования больницам, помощь приютам с животными, прочая благотворительность... Считаешь, это не имеет значения, раз ты не участвуешь в аукционах и прочем лично? Имеет. Это значит чертовски много. Ты столько всего делаешь. И ты... столько всего сделал, чтобы защитить меня. Чтобы я не оглядывался каждый раз, выходя из дома. Кинн выдавил слабую, кривую улыбку. - Даже у мафиози может быть совесть. - Я не это имел в виду, и ты это прекрасно понимаешь, - фыркнул Порш. - Но откуда ты всё это узнал? - спросил Кинн. - Твои телохранители слишком много болтают на перекурах, - усмехнулся Порш. - Хн, - Кинн усмехнулся в ответ. А Порш вдруг судорожно вздохнул и крепче прижался к нему. - Я не хожу по тёмной стороне мира, как ты, Кинн, но я вижу это, - напряжённо произнёс он. - И меня до смерти пугает сама мысль, что тебе приходится постоянно там бывать. Кинн промолчал. “Нет уж, блять, сегодня ты не отмолчишься!” - мысленно вспылил Порш. Неужели Кинн до сих пор не понимал, что творится в его душе? Порш решительно сел на постели и посмотрел Кинну в глаза. “Придётся высказаться напрямик, и пусть он, этот недоверчивый мафиозник, думает обо мне что хочет! Я устал играть в эту игру”, - сердито подумал Порш. - Кинн, некоторое время назад я пришёл к выводу, что не хочу быть для тебя всего лишь сексуальным партнёром, с которым ты делишь постель, - начал он и сразу увидел, как Кинн застыл в изумлении. - Или лёгким эротическим приключением, о котором можно забыть без труда, когда оно надоест. Я, конечно, не жду от тебя сентиментальных признаний в вечной любви, но требую, чтобы ты относился ко мне как к равному. Ты хочешь владеть мной так же, как владеешь теневым Бангкоком? Ну, тогда тебе придётся как-то примириться с тем, что я самостоятельный парень, а не аксессуар босса мафии. И вот ещё что: после всего... неужели я не заслужил твоего уважения? Откинувшись на спинку кровати, Кинн тоже сел на постели. - Моё уважение у тебя есть, - серьёзно заверил он. - Как и всё остальное, чего ты только пожелаешь от меня. Порш нахмурился. - Я сказал, что не жду от тебя сентиментальных признаний в... - Какая жалость, - со смешком перебил его Кинн. - А я как раз собирался сентиментально признаться тебе в любви. - Врёшь! - ощетинился Порш. - Ни хрена ты не собирался. - Собирался, - настаивал Кинн. - Каждый день собирался. - Не верю, - Порш даже не заметил, как из-за внутреннего напряжения сжал в кулаках одеяло. - Ты до сих пор любишь своего мёртвого бывшего. Кинн настолько не ожидал услышать такую нелепость, что невольно рассмеялся. - Люблю его? - переспросил он, отсмеявшись. - Тавана? На его лице вдруг появилось отвращение. - Это ничтожество я никогда и не любил по-настоящему. - Я видел, как сегодня ты смотрел на его фотографию, - тихо заявил Порш, отведя взгляд в сторону. Кинн покачал головой. - Это фото долгое время напоминало мне, что меня можно обмануть и что мне нужно быть бдительным, - бесстрастно объяснил он. - Однако после того, что учинил Пит, я, пожалуй, перестану хранить эту фотографию. Как понимаешь, новый притворщик среди моих людей доказал неэффективность какой-то дурацкой фотографии в качестве напоминания. И после короткой паузы добавил: - Не знаю, кстати, что ты там увидел, Порш, но я никак не мог смотреть на это фото с любовью. Повторяю, я вообще не любил Тавана по-настоящему. Я любил его образ. Образ милого, доверчивого, влюблённого в меня парня. Но всё оказалось притворством. Он предал меня и... из-за его предательства погиб мой отец. Порша пронзили боль и жалость. Он не был уверен, как именно в той трагедии замешан бывший Кинна, но теперь части головоломки сложились. Порш стал лучше понимать поведение Кинна с самого их знакомства. - Я очень тебе сочувствую, Кинн, - Порш вновь посмотрел ему в глаза. - После того, что произошло из-за Тавана, я решил оставаться один, - сказал Кинн. - Решил, что у меня никогда не будет любимого человека. Он вздохнул. - А потом появился ты, Порш, - губы его изогнулись в ироничной усмешке. - И хотя вначале я старался не поддаваться на твоё откровенное соблазнение, но... но ты повёл себя так настойчиво, ты буквально не оставил мне шанса отказаться от тебя. Не знаю, как у меня потом хватило силы воли расстаться с тобой... - Ты хотел вернуть себе свою удобную жизнь с милыми любовниками, - пробубнил Порш. - Таков ведь был план, не так ли? - Да, был, - согласился Кинн. - Я надеялся, он сработает. Почему же Порш не улыбался? Почему не сдавался и не рассказывал, как плохо было без него? Почему не признавался, что любит его? Кинн набрал воздуха в лёгкие. Сейчас или никогда. - Но план не сработал, - сообщил он. - Меня больше не устраивает жизнь, которая казалась мне такой удобной. Я долго анализировал своё поведение и понял, что был не прав. Сам того не осознавая, я тебя испытывал, Порш. Мне нужна твоя преданность. В свою очередь я могу предложить тебе свою преданность, но и это ещё не всё. Сердце Порша пропустило два удара. - Ты нужен мне весь, - произнёс Кинн низким, вдруг севшим голосом. - Я люблю тебя, Порш. Я подарил тебе браслет в качестве символа моих чувств, а ещё собираюсь подарить пистолет, который не раз спасал мне жизнь. И постоянную охрану. И расположение всей моей семьи. Это всё я. Знаю, я не могу заставить тебя быть со мной всегда, поэтому хочу, чтобы с тобой всегда была часть меня. Порш накрыл его руки своими ладонями. - Мог бы и раньше сказать, что любишь меня. - Порш, я хочу построить с тобой крепкие отношения, пока меня не успели пристрелить, - со значением заявил Кинн. - Мафиози не дарит браслет со своим именем в гравировке, не знакомит с семьёй и не пытается защитить, если не любит. Ты сам мог бы понять всё раньше. И уж тем более, если не любит, мафиози не устраивает свидания на пляже. - Устраивает, если боится, что кто-то другой перебежит ему дорогу, и не знает, чего по-настоящему хочет, - заспорил Порш. - Я знаю, чего хочу, - возразил Кинн, перевернув свои руки ладонями вверх и сжав его пальцы. - Так ли это, Кинн? - пытливо спросил Порш. - Ты ведь никогда не можешь быть в чём-то полностью уверенным при том, кем являешься, верно? - Я уверен в себе, - убеждённо заверил Кинн. - Уверен, кто я такой. Я так много времени провожу, играя роль для других людей, что полагаю, потерялся бы, если б не был уверен, кто я есть на самом деле и чего хочу. Порш пару мгновений смотрел на их сцепленные руки, наблюдая, как пальцы Кинна снова и снова гладят его пальцы почти с маниакальной настойчивостью, и ощутил усиливающуюся близость между ними. Тихая спальня. Закат солнца за окнами. Чувство, что они избавились от опасности на некоторое время. Взглянув на Кинна вновь, Порш внезапно тяжело сглотнул, поскольку никогда не видел прежде, чтобы тот так серьёзно на него смотрел. Словно завтра не наступит. А ведь вероятность того, что завтра для них может не наступить, действительно велика. Кинн являлся безжалостным боссом мафии, и всё же он ещё мог любить. “Любить меня...” - наконец, в полной мере осознал Порш. Сердце у него на секунду остановилось. Он рванул к Кинну и со стоном поцеловал. Тот обнял его и крепко прижал к себе, пылко отвечая на поцелуй. Они целовались долго и страстно. Казалось, все барьеры рухнули. - По-моему, эта спальня должна быть и твоей тоже, Порш, - прошептал Кинн между поцелуями. - Ты должен переехать в мой дом снова. - Такие гордые парни, как я, предпочитают, чтобы их просили об этом, Кинн, - доверительно шепнул Порш в ответ. - Прошу тебя, - покорно попросил Кинн. - Избавь меня уже от этой пытки расстоянием. - Ты просишь или требуешь? - с сомнением протянул Порш, откровенно дразня его. - Умоляю, - рыкнул Кинн. Порш засмеялся. Кинн поймал его взгляд. - Хм, когда один говорит другому, что любит его, разве другой не должен сказать что-то в ответ? - спросил он. Улыбнувшись, Порш ещё раз быстро поцеловал его и, словно произносил священную клятву, твёрдо сказал: - Ты тоже нужен мне весь, Кинн. И – конечно! – я люблю тебя. Не только потому, что я многим обязан тебе, но и потому, что в тебя, на мой взгляд, невозможно не влюбиться. Ты невероятный, Кинн. Просто охуенный. К несчастью, единственное, что я могу предложить тебе – это неоднозначный приз сомнительной ценности. То есть, самого себя. Ты примешь меня, Кинн? У Кинна сжалось горло. - Да, - с чувством подтвердил он. - Ты – именно то, чего я хочу. Ты – мой самый желанный приз. - А ты – мой желанный приз, - отозвался Порш; его глаза сияли. Кинн поднёс к губам его левую руку, и золотой браслет на запястье Порша ярко блеснул в лучах алого закатного солнца.