ღღღ
Порш ощущал лёгкость во всём теле. Земная тяжесть исчезла. Возможно, он спал? Ему показалось, что он очнулся после приятного сна. Затем осознал, что лежит на животе. Кинн был рядом, и его ладонь поглаживала татуировку феникса. Порш улыбнулся, поняв, что Кинн ждал его, обнажённый, готовый к чувственным играм. Рука Кинна продолжала двигаться по татуировке, дразня, пробуждая от сна. Мысленно посокрушавшись, что Кинну так легко удаётся соблазнять его, Порш шевельнул бёдрами, приглашая того к дальнейшим исследованиям. И Кинн принял приглашение, начав ласкать его именно там, где Поршу больше всего этого хотелось. - Вот там... как раз там... - Порш застонал, поощряя Кинна к более активным действиям. Пальцы Кинна скользнули глубже в тело Порша, увлажняя и готовя к новому раунду. - Ты так долго спал, - шепнул Кинн. - Признайся, тебе нравится заставлять меня ждать. - Мне просто нравится, - Порш коснулся его члена рукой, - делать тебя большим. И, вдруг забравшись на Кинна сверху, медленно опустился на его член. Тот выдохнул сквозь стиснутые зубы и, откинувшись на подушки, закрыл глаза от резко прошившего удовольствия. Порш улыбнулся и устроился на нём поудобнее. Он чувствовал, как охватывает Кинна, вбирает в себя глубоко, так глубоко, что ни для чего, кроме желания, не оставалось места. Кинн стал ласкать его член рукой, затем приподнялся и взял один сосок Порша в рот. - Сахарные карамельки, - пробормотал Кинн, обводя и другой сосок Порша языком. Порш ощутил, как тело непроизвольно сжалось. - Всё дразнишь и дразнишь меня, Порш, - выдохнул Кинн, подняв на него тёмный, почти демонический взгляд. В ответ Порш накрыл поцелуем его губы, начав двигаться – неспешно, плавно, вращательно... как будто этим томительным трением хотел высечь из их тел огонь, чтобы они расплавились в забытье наслаждения. Вместе. - Порш... - шептал Кинн, сжимая руками его бёдра и направляя вниз. Дыхание Кинна сбилось, когда тело Порша, наконец, начало двигаться всё быстрее и быстрее, приближая развязку. Вскоре их стало двое, тяжело и часто дышащих в почти животном стремлении к обладанию. Кинн погружался в Порша снова и снова, стремясь обладать большим, всем им. Стоны Порша сводили Кинна с ума. А тело Порша обхватывало его с такой ласковой плотностью, что волны удовольствия пробегали, казалось, даже по душе. Порш двигался так же неистово и неуправляемо, как и Кинн, так же отчаянно. И оба они взорвались одновременно, их тела словно сцепились своими корнями, превратившись в ничтожных рабов того инстинкта, той потребности, что не имела ничего общего с их любовными играми. Одна волна удовольствия сменяла другую, не меньшую по силе, и так бессчётное число раз. Порш думал, что это вообще никогда не закончится. - Ты навсегда мой... - расслышал он горячечный голос Кинна. - Мой Порш, мой...ღღღ
После совместно принятого душа они снова вернулись в кровать. Солнце поднялось высоко, когда Кинн и Порш, наконец, добрались до кухни, чтобы позавтракать. Одеваться они не стали, потому что каждый брошенный взгляд помогал узнать друг друга ещё лучше, и избавление от одежды стало бы тратой драгоценного времени. Кинн ощущал мимолётность времени особенно остро, знал о неустойчивости их отношений. Отказываясь давить на Порша, он боролся с инстинктами, убеждающими просто схватить того, пленить и никуда больше не отпускать. Никогда в жизни Кинн не считал себя неуверенным человеком, но в течение сегодняшнего утра он познал весь ужас этого чувства. В пылу страсти Порш подтвердил, что принадлежит ему, и Кинн поверил. Порш подтвердил, но, несмотря на это, их совместное будущее было под сомнением. - Скажи... тебя беспокоит, кто я? - спросил Кинн уже поздним утром. - Не знаю, - Порш моргнул и улыбнулся. - Может, немного. - Но ещё я – просто человек, Порш. Никогда не забывай это, - сказал Кинн. Через секунду Порш кивнул. Кинн приблизился к нему и поцеловал. Однако в его поцелуе было отчаяние, которое Кинн не сумел скрыть.ღღღ
Прошло два дня. Два дня, проведённые в возбуждении такого накала, что всё остальное словно прекратило своё существование. Кинн не отпускал Порша. Он не мог допустить, чтобы что-то скрывало от него наготу Порша, он хотел, чтобы тот был доступен ему постоянно. Кинн не уставал любоваться им, и Порш обнаружил, что ему даже нравится выставлять себя Кинну напоказ. Порш играл своей властью над ним. Всё в Порше возбуждало Кинна. Он мог проводить часы, только целуя Порша, и лишь от поцелуев становился твёрдым как камень. Порш мог сидеть у него на коленях, сжимая бёдрами его член, подставляя губы для поцелуев и тело для ласки. Поршу определённо нравилась эта позиция – он мог одновременно играть с Кинном и чувствовать себя наездником, а Кинн мог шептать ему на ухо грязные словечки. Порш всякий раз стонал от наслаждения, вызванного одними лишь фразами Кинна. - Твоё тело такое сладкое... Я словно постоянно чувствую ту карамель, которой ты поливал себя, когда пробую тебя на вкус, - прохрипел Кинн, пройдясь поцелуями-укусами по шее и груди Порша. - Не хочу, чтобы ты укрывал своё тело от моего взгляда. Никогда не прячь его, Порш, слышишь? - Чёрт, Кинн... - Порш хохотнул сквозь стон, при этом обхватив ладонью его твёрдый член и начав ласкать. - Ты хочешь держать меня голым пленником всю оставшуюся жизнь? И хочешь, чтобы я только об этом и думал? Разговоры и ласки приводили к тому, что они начинали новый томительно-приятный и медленный подъём к пику страсти, неизменно приводящий к полному взаимному удовлетворению. А потом, через полчаса или час, всё начиналось вновь, с той лишь разницей, что на этот раз страсть была бурной и жаркой. Порш действительно стал пленником. Пленником гарема, состоящего из одного наложника, и залогом его власти было неутолимое желание Кинна – желание, обращённое лишь к нему одному. И хотя Порш знал, что они не могут пребывать в этом королевстве страсти вечно, знал, что Кинн скоро покинет его дом... всё равно Порш чувствовал, что останется властителем, наделённым той же силой, и даже большей, чем была у него до этого. “Если б я только был уверен в любви Кинна так же, как уверен в страсти...” - то и дело мелькало у Порша в сознании.ღღღ
Удушающее чувство ужаса, тошнотворное присутствие скользких теней вокруг и угрожающие шаги Кинн скорее ощущал, чем видел. Тот же самый кошмар, всегда одно и то же, но Кинн знал, что тени уйдут, если ему удастся проснуться и включить свет. Вот только он всё равно увидит мёртвое тело отца, даже если включит свет, и именно это держало его в ловушке темноты. Кинн не хотел снова видеть отца, не так, не в луже крови. Всё повторилось бы снова и снова. Он вслепую бы пробирался через тёмный дом под обстрелом побочной семьи, только чтобы увидеть отца... мертвеца, которым тот стал. Темнота сомкнулась вокруг Кинна, и он начал задыхаться, слабый и одинокий, не в состоянии включить чёртов свет и оставить темноту, которая душила его. Но вот – Кинн услышал голос, зовущий и успокаивающий, и почувствовал укутывающую теплоту вокруг себя. Темнота медленно отступала, и Кинн мог снова дышать. Впервые, мучаясь от кошмара, он не проснулся от крика. Порш, всё ещё потрясённый, крепко прижимал Кинна к себе. Руки Порша успокаивающе поглаживали его волосы. Звук, который Кинн издал во сне, был приглушённым, но от него у Порша мороз пробежал по коже. Хрип раненого зверя. Порш погладил щёку Кинна и лоб, облегчённо вздохнув, что удалось вырвать его из кошмара. Ночник был включён, и Порш уставился в потолок, в то время как Кинн спокойно спал около него. “Кошмары...” - только и крутилось в голове Порша. Тени прошлого? Он догадался о причине, связав обрывки разговоров, услышанных ещё в доме Кинна, и теперь задавался вопросом, как часто будет посещать Кинна отец, которого тот нашёл мёртвым. Было ли это частью его прошлого, которое навсегда омрачит настоящее и будущее? Сможет ли Порш проникнуть в израненную душу Кинна и вылечить её? Порш не знал. Он только знал, что должен попытаться. Так или иначе. Вскоре Порш уснул, а проснулся незадолго до рассвета, сразу ощутив холод там, где прежде было тепло. Одним быстрым рывком он сел, но потом расслабился, увидев Кинна возле окна. Тот был в одних брюках и стоял сбоку от окна, где никто не мог увидеть его с улицы, слегка отодвинув штору и выглядывая наружу. Выражение лица выдавало его напряжённое состояние. Порш отметил, что Кинн не осознаёт своих осторожных движений, и это пугало. - Кинн? - позвал Порш. Кинн вздрогнул, но уже спустя мгновение, улыбаясь, повернулся и пошёл к кровати. - Доброе утро, - Кинн сел на кровать, обнял Порша рукой за шею и мягко потянул на себя для поцелуя. Порш ответил на поцелуй. - Мне пора уходить, - со вздохом сообщил Кинн, переведя взгляд на свет, изо всех сил старающийся проникнуть через шторы. - Сначала кое-что интересное. Напоследок, - Порш опрокинул его на постель и, весело подмигнув, расстегнул на нём брюки. - Для поднятия настроения.ღღღ
Биг поднял взгляд от экрана своего телефона, когда господин Кинн забрался в машину. Затем прищурился, оценивая происшедшую с тем перемену. “Понятно, - скрывая ухмылку, подумал Биг. - Всё понятно”. - Надеюсь, вы, парни, по крайней мере, спали и ели все эти дни, - усмехнулся Кинн, оглядывая своих телохранителей. - Конечно, босс. Нас даже сменяли Пит и Ган, - с готовностью высказался Кен в ответ на подколку, после чего с той же внимательностью, что и Биг, принялся изучать происшедшие с боссом изменения. Улыбаясь и совершенно не сознавая этого, Кинн устроился на заднем сиденье машины удобнее. Затем посмотрел то на одного телохранителя, то на другого. - Если у меня выросла вторая голова, - насмешливо произнёс Кинн, - хотелось бы, чтобы кто-нибудь из вас сказал мне об этом. Придётся докупить шляп. - Вы не носите шляп, господин Кинн, - стушевавшись, пробормотал Биг. Кинн приподнял брови. Биг поспешно откашлялся и завёл машину.ღღღ
- Поверить не могу, - Ким закатил глаза, пройдясь по переговорной. - Кинн, ради тебя я украл Порче у его тупых друзей и задержал на достаточно долгий срок, а ты... - Так уж и ради меня? - со смешком вставил Кинн. - ...а ты, получается, за всё это время не добился с Поршем никакого прогресса, - недовольно закончил Ким. - Добился, - возразил Кинн. - Ты знаешь, что я имею в виду, - покачал головой Ким. - Он должен стать частью нашей семьи. И как можно скорее. Ты устранил старых врагов, но в игру вступают новые. Они уже метят территорию. При таком раскладе ты обязан быть спокойным и собранным, а это невозможно, пока у тебя с Поршем такая ситуация. Кинн, ну в чём сложность признаться ему, что ты его любишь? Уверяю тебя, он ответит тебе взаимностью. Зря ты сомневаешься. Кинн задумчиво повращал в стакане свой напиток. - Я пытался, - начал он после паузы. - Но ничего хорошего из этого не получилось. Наверное, потому, что стоило мне открыть рот, чтобы сказать Поршу о своих чувствах, как я... либо требовал от него верности и подтверждения того, что он принадлежит мне, либо говорил что-то ещё, не менее требовательное. Ким улыбнулся. Признание брата его позабавило. - Со мной никогда... такого не было, - отрывисто произнёс Кинн, словно оправдываясь. - И вот что: остерегайся и ты, Ким, это похоже на приступ самой страшной лихорадки. Твоя очередь тоже придёт, так что сотри саркастическую улыбку со своего лица. - Нет уж, спасибо, - парировал Ким. - Достаточно посмотреть на тебя, чтобы не желать себе чего-то подобного. - Думаешь, я этого хотел? - Кинн хмыкнул. - Это случилось само собой. Ким рассмеялся. - Ага, ты словно сбит с ног, - сказал он. И вдруг спросил: - Я могу чем-то помочь? Может, ещё немного отвлечь Порче? - Нет, но спасибо за предложение, - Кинн совершенно не удивился его готовности помочь. Ким пожал плечами и ушёл. А Кинн вдруг вспомнил их уговор, ставший уже привычным для них обоих, хотя он никогда ранее не задумывался об этом. До сих пор. Они не прощались друг с другом. Кинн задумался над этим. Этот уговор был заключён в самое тёмное для них время, когда убили их отца. Опустошённые и злые, они отомстили вместе. Затем поняли, что есть вещи, которыми они не могут управлять, которые не могут изменить. Этот совместный опыт только усилил их врождённые черты личности. Ким, очень умный и преданный, нашёл способ управления своей жизнью, который был настолько изощрённым, насколько и естественным для него. Если Танкхун плёл интриги, устраивал заговоры, подстраивал ситуации, чтобы получить желаемое, то Ким всегда с точностью разбирался в людских характерах и в их реакциях на его действия. Кинн, который был старше и циничнее Кима, шёл прямой дорогой, контролируя не только свою жизнь, но и жизни других. Он окружил себя силой интеллекта и охраны, предпочитая знать о возможных опасностях, избегая любых неожиданностей. И вот теперь... Кинн посмотрел в окно, осознавая, что некоторые шрамы никогда не заживают до конца. Он никогда не забудет предательство Тавана, гибель отца... Он и Ким никогда не заставят себя попрощаться друг с другом, потому что в их душах ещё были живы оглушённые болью мальчишки, упрямо верящие в то, что пока они не произнесли “до встречи” или “пока”... ни один из них не уйдёт навсегда.ღღღ
Порш знал, что Кинн придёт к нему снова. И, как только вернулся домой с работы, направился в душ, чтобы смыть с себя обличие соблазняющего (но не соблазнённого) бармена. Раздевшись, он вошёл в кабинку. Прошло буквально минут шесть, прежде чем Порш, наслаждаясь тёплыми струями воды, услышал шаги. И не особенно удивился, когда поток прохладного воздуха объявил о прибытии Кинна. Развернувшись в просторной душевой кабине, Порш откинул со лба влажные волосы и улыбнулся. - Я запирал дверь, - сказал он. Кинн прикрыл за собой дверь кабинки. - Я умею вскрывать замки, - отозвался он и обнял Порша, сдерживая дыхание. Горячая вода стекала по их обнажённым телам, когда Кинн притянул Порша ближе. Его пристальный взгляд не отрывался от лица Порша. Припомнив день без него, Кинн пожаловался: - Вечность. Это была целая вечность... Порш обнял его за шею, и его губы нашли губы Кинна. Их ноги переплелись. Порш почувствовал, как руки Кинна медленно двинулись по его спине вниз, погладили талию и задержались на бёдрах. Головой Порш откинулся назад, когда губы Кинна оставили его губы, чтобы попробовать на вкус кожу шеи и плеча. Кинн приподнял Порша и прижал к стеклянной стене душевой кабины, позволив ему скользить по своему телу в возбуждающей ласке. Порш чувствовал себя переполненным жизненной силой. Пар от воды укутал их тела горячим и влажным одеялом чувственных ощущений. Кинн на ощупь нашёл кран и выключил воду, после чего открыл кабинку и, всё ещё держа Порша в своих руках, потянулся за полотенцами. Гладкая, сияющая влажность кожи Порша превращалась в гладкость атласа по мере движения махровой ткани по его телу. Порш разгорячился от душа, его тело расслабилось, а глаза потемнели от возбуждения. Кинн опустился перед ним на колени, вытирая его ноги, и прикоснулся нежным поцелуем к шелковистой коже около пупка. Затем Кинн поднялся, обмотал вокруг талии Порша полотенце, обмотал другое вокруг собственной талии, потом усадил Порша на столик и начал сушить его волосы. Это было продолжением любовных ласк. - Как провёл время на работе? - ненавязчиво спросил Кинн. - Ты опять разозлишься, если я расскажу, - рассмеялся Порш. Медленные, чувственные движения расчёски и шум фена держали их обоих в напряжении, в желании. Только когда волосы Порша засверкали тысячей огоньков, Кинн выключил фен и отложил расчёску. Полотенца упали на пол, и их тела окутала прохладная мягкость постели. Пальцы Порша запутались во всё ещё влажных волосах Кинна. Порш неистово встретил его поцелуй, наслаждаясь соприкосновением их тел. Ласки на этот раз казались совершенно другими. Оба провели долгие часы в разлуке и измучились от напряжённых воспоминаний о том месяце, за который не виделись вообще. Порш теперь приобрёл более чёткое понимание подстерегающих их опасностей. А Кинн мощнее и острее воспринимал каждое прикосновение, каждый взгляд, каждую сказанную шёпотом фразу. Желание скручивало сексуальным голодом, требуя только того, что могло привести к удовлетворению. Это чувство вновь взяло их под полный контроль, заставило потерять себя в его богатстве и могуществе. Руки Порша гладили спину Кинна, спускаясь вниз с нежностью, которая заставила его задрожать. Порш очарованно ласкал плечи, руки, грудь Кинна. Рот Порша нашёл напряжённую твёрдость его соска, и ощущение гладкости ударило жаром в низ живота. Порш обхватил ноги Кинна своими ногами, непроизвольно двигаясь в такт с его телом, вздрагивающим от каждого прикосновения. Хриплый шёпот Кинна поддерживал сильное желание Порша неотрывно дотрагиваться, гладить. Он был полностью поглощён новым исследованием тела Кинна. Каждый вздох, который делал Кинн, разжигал пожар в лёгких Порша. Кинн чувствовал, что Порш разбивает его на части своими мягкими касаниями и жарким ртом, чтобы затем собрать в целое снова, и снова, и снова. Это была пытка – сладкая, изматывающая, – но которую Кинн не остановит, даже если та приведёт к смерти. Оба они любили страстные игры, однако в этот раз всё зашло значительно дальше когда-либо испытанного ими ранее. Это была неукротимая, важнейшая потребность, непобедимая в своей мощи, в своём безумии. Кинн жаждал Порша с ненасытным голодом, разрушающим самоконтроль. После минимальной подготовки он подмял Порша под себя с хриплым стоном, задвигался над ним, погружаясь с силой, которая делала их чем-то единым. В Кинне горел неуправляемый огонь, и такой же дикий ответ Порша только подкармливал это пламя, иссушая обоих. Тело Порша напряглось и вздрагивало, его мягкие стоны подталкивали отчаянную потребность Кинна к самому краю. Он чувствовал ногти Порша на своей спине, чувствовал прикосновение его бёдер. Ножны тела Порша сжали член Кинна и послали горячую дрожь оргазма вверх по спине, но этого всё ещё было недостаточно. Кинну всё ещё было мало. Не было времени для нежности, да и желания тоже. В разделённом безумстве взаимной страсти они были равны, их тела непрерывно двигались в диком ритме. Напряжение возрастало, закручивалось спиралью сильнее, горячее, мощнее. Порш резко вскрикнул, когда опаляющий взрыв разметал напряжение. Он ощутил тесные объятия Кинна и бездумно поплыл на волнах удовлетворения. Порш и почувствовал, и услышал его хриплый рык, почувствовал дрожь его тела в мощном освобождении. Тело Кинна тяжело навалилось на Порша, но тот держал его в объятиях и не желал выпускать. Порш гладил влажную кожу плеч и спины Кинна, ощущая его губы, скользящие по шее. - Порш... мой Порш... - голос Кинна звучал тише дыхания и был глухим, взволнованным. - Это невыносимо... знать, что ты где-то там... Я постоянно о тебе беспокоюсь. Засыпая, он слышал учащённый стук сердца Порша под своей щекой. Этой ночью Кинну не снились кошмары. Однако и сегодня тоже никто из них не сказал ни слова о том, что мучило обоих, что вносило в их страсть ноту отчаяния.