Свет из глубин Бездны.

*** — Боишься, что он узнает, кто ты? — хмыкает парень в белом плаще, как бы невзначай пристраиваясь к сидящему на лавочке господину в чёрном. Тот молчит, с некой смесью раздражения и тоски оглядываясь на незваного гостя. Наконец, устало вздыхает: — А ты всегда тут как тут. Парень пожимает плечами: — Ну, знаешь, ты всем своим видом показывал, что тебе нужен хороший (или не очень) собеседник... Вот я и пришёл. — Иди, это не твоя забота. — чёрный сурово хмурится, опуская глаза. — Не моя? — любитель задушевных бесед хмыкает с ещё более скептичным видом. — Ты уверен? Все-таки когда-то давно я подобрал одного маленького мальчика под дождём, которому некуда было идти. Который рыдал в луже грязи. Не ты ли это был? — Замолкни! — молодой человек, глубоко погруженный в свои страдания, хватается за голову, явно давая понять: сейчас крайне неподходящее время для разговора. Однако этот странный господин и не думает отставать. То ли помочь хочет, то ли окончательно довести. А, может, и то, и другое сразу. — Ты так долго искал своего господина... своего дорогого друга, так боишься, что он тебя... Не узнает? Не примет? Не легче ли сказать все как есть?.. Страдалец все также упорно отказывается отвечать. Теперь старается даже не смотреть в сторону своего любопытствующего товарища. Тому, между тем, это абсолютно не мешает продолжать с невозмутимым видом: — Смотри... Сильная преданность это обоюдоострый меч. Когда он ранит тебя, ты думаешь, что со всем справишься... Но тот же меч может легко ранить и тех, кто тебе дорог. — настырный джентльмен, привыкший появляться из ниоткуда как самый настоящий дьявол, многозначительно зажимает рукой левую часть лица, скрытую за волосами, белыми-белыми, будто нарочно лишенными всяких красок. — Уйди! — плечи у несчастного начинают дрожать. — Прошло десять лет, а ты все никак не можешь взять себя в руки. — словно видит все насквозь. — "Ворон"... Пока не справишься со своими страхами, очень многие проблемы будут продолжать происходить в твоей жизни... — несколько секунд так же многозначительно молчит, сочувственным взглядом всматриваясь в измученное лицо. — Ты все ещё не хочешь, чтобы мы с госпожой называли тебя при нем настоящим именем? Господин в черном лишь молча качает головой, на что его приятель пожимает плечами. — Как скажешь. И, все-таки, ты прирождённый мазохист! *** Только что Цепь наставила пистолет руками этого человека. Вот сейчас он нажмет на курок... Одно движение, и все закончится... Но не это самое поразительное. Шрам на его груди. Шрам, который хорошо видно через разорванную рубашку... Эти черные волосы. Спутанные, неряшливые. Эти чистые янтарные глаза. Да, действительно. Это и есть Гил. Другого и быть не может. Он самый. Как можно было не догадаться? Сейчас он нажмет на курок. Выстрелит в лучшего друга, нарушив все свои обещания... Какой кошмар. Чтобы Гил да нарушил обещание? На лице мальчишки печальная улыбка. — Гил... Знаешь, я ведь тогда уже не верил никаким обещаниям. Во взгляде "Ворона" ужас. Не столько от пистолета в руке. Сколько от лица этого ребенка. "Что ж такое ты увидел в моих глазах?" — думает Оз и почти смеется. — "Ах, этот добрый и наивный мальчик Гил..." — Гил. Давай покончим со всем. Знаешь, ведь это я сам виноват. Из-за меня ты получил эту страшную рану... Этот шрам... Из-за меня ты столько страдал... И, раз уж мне суждено увидеть, как ты нарушишь свое драгоценное обещание... Лучше бы мне просто умереть здесь и сейчас. — он прижимает дуло пистолета к своей шее с безумной улыбкой на лице. — Давай, Гил, не бойся... Стреляй. Я давно готов умереть. Осталось только закрыть глаза... От руки такого прекрасного человека даже умирать не страшно. Уж он-то точно справится с такой простой задачей... Вот только... Ситуация идет, что называется "не по плану". Звук порванных нитей. Грохот выстрела. Но... Мальчик замирает в растерянности. Шея целая, пистолет вырвался и выстрелил совсем не в него. Выстрелил в сторону Цепи и ее сумасшедшего Контрактора в красном плаще. — Ну уж нет! — кричит Гил. Весь дрожит от напряжения. Невооруженному глазу видно, сколько силы воли потребовалось, чтобы разорвать эту тончайшую и прочнейшую нить. — Один раз я уже потерял своего господина. Второй раз ты его у меня не отберешь! Оз хлопает глазами в изумлении, а чернявый уже трясет его за ворот рубашки: — Как ты мог сказать: "Стреляй!" Я тебя спрашиваю?! Как ты мог?! Тебе что совсем на свою жизнь плевать?! — Ой, Гил, прости... — подросток растерянно потирает лоб. — Прости, пожалуйста. Не знаю, что на меня нашло. *** Черноволосый мальчишка хмурится, зажимая курок. Шум выстрела. Руки недостаточно сильные, чтобы долго держать такое тяжелое оружие. Болят и пальцы, и кисть, и даже плечо... Вглядывается в мишень. Попал? Нет, опять мимо... Готов взвыть от отчаяния. — Что, снова промазал? — рядом вырисовывается знакомая фигура в белом плаще. Мальчик хмурится ещё больше. Вот кого ему точно сейчас не хватало. — Будешь снова шутить надо мной?! — Да нет. Просто интересуюсь твоими успехами... Как вижу, успехи у тебя "как-обычные". А не хочешь попробовать взяться за меч? — Нет! — Жаль. Тогда я бы мог даже поучить тебя фехтованию. — неловко смеется. — Хотя наш маленький Гилберт недолго бы продержался... в таком бою. — Гррррх! — подросток лишь сильнее сжимает зубы. — Спасибо. Одно ваше лицо так меня бесит... Что, благодаря вам, я теперь хочу разнести что-нибудь к чертовой матери! — оборачивается и хватается за пистолет с новой силой. Брейк невольно вздрагивает, видя внезапно пробудившуюся в безобидном создании силищу: — Ну и ненавидишь же ты меня... — Аааааа!! — победный клич сопровождается повторяющимся нажатием курка. Бах! Бах! Бах! Бах! Тра-та-та-та!.. Наконец, череда выстрелов стихает. Мальчишка высматривает результат и вдруг озаряется ликованием, вновь превращаясь из слетевшего с катушек стрелка в невинно скачущее дитя с сияющими глазами: — Ууууууу! Я попал! Попал! Брейк, спасибо тебе! Не мог бы ты всегда помогать мне с тренировками? На лице беловолосого странное ощущение тревоги: — Мальчик... Я, конечно, рад был тебе помочь... Но я не хочу быть пристреленным... *** — Гил?! Почему ты сразу не сказал, дубина! — светловолосый мальчишка отчитывает взрослого человека, и выглядит это несколько комично. — "Ворон-ворон", я и понятия не имел, что это ты! Ну скажи, что, ЧТО в тебе так изменилось?! Выше меня стал? Стрелять научился? Начал курить?! Ты ведь все тот же Гил! Сам ничего сделать не можешь, постоянно мнешься у дверей, только и бормочешь, что должен защищать господина... Я тебя спрашиваю: ЧТО , черт возьми, в тебе изменилось такого важного, что ты не мог об этом сказать мне?! Господин в темном что-то отвечает, закрывая лицо руками. Его снова отчитывают в ответ. Вот уже чёрная шляпа "Ворона" на голове Оза. Вот уже летит в урну выдернутая изо рта сигарета. — Если бы дядя Оскар узнал, что ты куришь, он бы тебе дал хорошую взбучку! — продолжает неистовствовать это малолетнее недоразумение. — Подвесил бы тебя вниз головой во дворе, чтобы все кошки по тебе лазали! — Аааааа! Только не кошкииии! — хнычет Гил, словно произошла невероятная перемена, и этот серьезный господин вернулся вдруг в детство... — Хах, а этот парнишка мне даже нравится! — смеётся наблюдающий за ними издалека парень в белом плаще. — Это ты про моего слугу?! — хмурится девчонка с кедровыми волосами. Брейк невинно пожимает плечами: — Пацан за словом в карман не лезет. — Как бы он не сильно обижал Гилберта... — неуверенно добавляет Шерон, примостившаяся между этими двумя. — Не обидит. — смеётся ее верный спутник. — Посмотри, они уже обнимаются как лучшие друзья. И действительно, бурная ссора закончилась дружеским потрепыванием по голове, размазанными по лицу слезами, громкими словами прощения и теплейшими объятиями. — Снова он вроде бы и мой слуга, а вроде и не со мной... — маленькая Цепь уныло прижимает колени к груди. — Ах, Алиса, как я тебя понимаю! — милейшая юная особа пытается обнять её за плечи, в результате чего едва успевает отдёрнуть руку от почти сомкнувшихся челюстей. — Проваливай, дамочка! — хмурится Алиса, только что выглядевшая так трогательно страдающей. — Вообще-то обидно... — Шерон расстроенно потирает запястье. — Я-то тебя понимаю. — кивает в сторону внезапно переставшего их замечать "клоуна". — Он вообще-то мой слуга. — Да? — девочка, уже настроившаяся было обороняться, вдруг задумывается и сбавляет уровень неприятия. — Ладно, верни свои руки. — Спасибочки! — ее расчудеснейшая приятельница улыбается так благоговейно, что становится даже жутко. — Знаешь, я давно мечтала о младшей сестрёнке! Брейк нервно посмеивается, понимая, что теперь Алисе нашли занятие на весь день, да и не на один. И одна она теперь точно не останется.