Свет из глубин Бездны.

*** Лиам уже несколько часов сидел в архиве, наслаждаясь вновь воцарившимся одиночеством, когда вдруг из-под стола высунулось... хорошо знакомое ему белое создание. Сосредоточенный читатель вздрогнул, чуть не подскочив. Нежданный гость расплылся в несколько жутковатой ухмылке. — Привет, Лиам! — Ты что здесь делаешь?! Ты же был с госпожой Шерон! — Мы уже вернулись, и она выразила желание почитать. А я решил заодно навестить тебя. Я же не такой плохой, знаешь... Я тоже люблю книги. — Книги он любит... Беловолосое привидение уже выпорхнуло из-под стола и унеслась изучать полки шкафов в поисках чего-то своего. Видимо, ищет какие-то сказки для Шерон. — Ещё у тебя есть одно небольшое преимущество. — как-то умилительно улыбнулся Брейк. — Ты друг, который не ударит в спину. — Друг?! На этом беловолосый пожал плечами, отбегая к новому шкафу. — Мне так интересно, о чем полдня говорили госпожа Рейнсворт с этой пародией на герцога... — Поэтому ты ошивался поблизости с архивом? — А ты нет? На это ответить нечего. Брейк смеётся сам себе. Рассматривает какую-то книгу и смеётся ещё больше: — А эту я так часто читал маленькой госпоже, что уже помню её наизусть! Хах! Могу повторить от начала и до конца с закрытыми глазами. Но она все равно любит именно её. — видимо, найдя то, что искал, он уже идёт к выходу. Оказавшись возле Лиама, от души треплет его по волосам. — Мы ведь все там ошивались! Даже девчонка... — Перестань! — мальчик раздражённо пытается ухватить его за руку. Но рука, внезапно спустившаяся ему на голову, так же внезапно отдергивается. Брейк только больше лыбится: — Я нашел то, что хотел. — добавляет он. — А тебе удачно дочитать этот талмуд! – и убегает, прежде чем до Лиама дойдет, что надо бы вскочить и задать шутнику хорошую трепку... А в принципе, черт с ним. Пусть бежит. Все эти причуды они, как бы это сказать, не опасные. И иногда, когда на них смотришь, становится действительно грустно... Сердце сжимается при виде этого смеющегося лица. А почему? Это ведь просто шутка, игра. Шутка, так смейся же. Почему тебе хочется плакать? *** "Играю. Развлекаю себя. Живу в единственном мгновении, отпущенном мне на этой земле... Почему же так хочется плакать?" Последнюю ночь девушка предпочла провести подальше от всех, на обвитой ночным мраком поляне, прислонившись спиной к массивному дереву. Всё это время она убеждала себя, что лишь играет. Весело проводит время, наслаждаясь каждой минутой. Какая разница, что будет потом, когда у тебя есть бесконечно насыщенное сейчас? Когда именно в это мгновение ты как никогда полон жизни и летишь к солнцу подобно красочному мотыльку... Мотыльку... Да, верно. Жить, словно бабочка. Расправлять крылья, сиять в лучах света, вольно носиться по небу... Ну и что, что век короток. Всего два дня, но зато каких... Если каждая секунда будет наполнена светом, свободой и торжеством... А была ли она у неё эта "свобода"? Перед глазами почему-то предстало лицо брата... — Освальд, только не смей винить себя после этого. — девушка предосудительно поднимает вверх палец. Братец молчит с каменным лицом. Всегда он такой. Бледный как смерть. В фиолетовых глазах ни единой эмоции, только что-то потаённое глубоко внутри. Волосы темные, как и у нее, но значительно короче и уныло свисающие. Весь такой строгий и такой несчастный, словно одним своим видом отражает величайшую трагедию. — Я ведь знаю тебя. — хмурится заботливая сестра. — Слышишь? Не смей потом всю жизнь терзать себя. В ответ молчание. А взгляд словно стал ещё тяжёлее. — Ох... — она нехотя сознает. — Ты уже начал, да? Дурачье. — Я виновен в том, что ты родилась такой. Во всех страданиях, что выпали на твою долю тоже виновен я. Помнишь... Нас ведь учили. — он, наконец, прерывает молчание. — Моя сила создала искажение. И я несу ответственность за это. И буду нести всю свою жизнь. — Ответственность. — фыркает девушка с видом крайнего уныния. — Меньше слушай всяких красных старух!.. Где ты, а где моё рождение! Брат снова перешёл в режим молчания. Лейси устало вздыхает. — Братец. — обнимает его. — Освальд. Пожалуйста. Услышь. Я не прощу тебя, если ты потом всю жизнь будешь этим терзаться. -... — Живи дальше! Слышишь?! "Да уж. А ведь он действительно уже начал винить себя за убийство, которое ещё даже не совершил. В конце концов, принять смерть от руки родного брата не так уж и плохо. Освальд, он мягкий и добрый. Пусть, у него есть некоторые проблемы с выражением эмоций... Но вообще он похож на кота. Или на плюшевую игрушку. Даже взгляд у него такой кошачий... Правда, это не тот кот, что от любопытства заигрывает со всем окружающим миром, а бесконечно уставший котяра с запавшими глазами и высунутым языком." Такое сравнение заставляет её улыбнуться. А ведь был и не только Освальд. Был и ещё один... — Лейси, Лейси! Дорогая, я так счастлив, что нашёл тебя! Ещё восемь лет назад в тот самый день я поклялся, что найду тебя! Найду, где бы ты ни была! И я это сделал! Ты только представь, какое это счастье! Лейси! Золотистые волосы, собранные в длинную косу, так и сияют в лучах вечернего солнца, придавая ему сходство с неким волшебником из детской сказки. А большие изумрудные глаза напоминают о чем-то поразительно прекрасном, чего мы касались только когда-то давно в детстве, и что так неуловимо ускользает, стоит лишь отвести взгляд. Такой же сверкающий изумрудный камзол окончательно делает это странного парнишку похожим на обитателя какой-то причудливой страны чудес. — Ох, Джек... Ты такой неугомонный... — она так и не поняла, как реагировать на этот поток беззаветной радости. — Это все потому что я так счастлив!.. — Но что ты будешь делать, если я вдруг снова исчезну? — Я снова найду тебя! — Где бы я ни была? — Где бы ты ни была! — Даже если я буду там... Куда ты физически не можешь попасть? — Я проберусь туда и снова найду тебя! Даже если это будет очень сложно, даже если это будет невозможно! Ради тебя я... — Ох, Джек... Не в силах, видимо, и дальше облекать свои мысли в слова, он подхватывает её на руки и кружит, кружит, кружит... Шепчет на ухо: — Все эти долгие восемь лет я жил лишь одной мыслью, что вновь увижу твою улыбку! Джек... Какая-то маленькая частичка её души, все ещё не смирившаяся с неизбежным, так и кричит: "Джек, спаси меня! Джек, приди ко мне! Джек!.."... Но ведь так не бывает, и это лишь красивая сказка. "Джек, ты с ума сошёл. У тебя поехала крыша. Надеюсь, после моей кончины ты не сделаешь ничего непоправимого? Правда ведь?.." Хотя, он ведь такой же упрямый осел как и Освальд. Они оба именно это и сделают. Девушке остаётся лишь грустно усмехнуться, вспомнив их обоих. "Мальчишки... Поймите, главное то, что уже живёт в вашем сердце. Мальчишки...". Но почему тогда даже у неё самой на глаза наворачиваются слезы? Почему так чертовски хочется жить... Так не хочется обрекать их двоих на страдания. И так хочется вновь хоть один день, от рассвета и до заката, провести в этой тёплой компании... Слезы катятся из глаз. Равнодушное ночное небо, словно услужливая дружеская рубашка молча вбирает в себя и крики, и стоны, и жалобы... Чтобы на следующий день так же равнодушно засиять самым ярким солнцем. Словно ничего и не произошло. "Ох, а разве прервалась чья-то жизнь? Правда, это настолько важное событие?" *** На постели дремала девочка с рыжими волосами. Рядом с ней на отдельном стуле сидит парень. Белые волосы, часть лица скрыта за изрядно разросшейся чёлкой. Листает в руках книгу, которую только что читал вслух. В дверь протискивается кто-то третий и первое время молча наблюдает за ними. — Ты не такой уж незаметный. — смеётся беловолосый. — Говори сразу, что хотел. Лиам вздрагивает, но отодвигается от двери. — Я тут спросить пришёл... Ты недавно сказал про меня "друг"... Беловолосое привидение лишь пожимает плечами, расплываясь в широкой улыбке. — А, что, не друг? Не, я, конечно, слышал, что ты уже собирался меня крестом изгонять из этого дома, но ведь до сих пор не изгнал же... Лиам потупился. — И про гроб я тоже слышал. — скептически добавляет Брейк. — Боюсь спросить, как он выглядит. Наверное, и кол в сердце тоже заранее заготовлен, да? — Да не готовил я никакого "кола в сердце"... – бормочет нежданный гость. — Ну, вот видишь. — улыбается парень ещё радушнее. — Чем не друг? — Эти твои "шуточки"... — блюститель порядка как-то трагично опускает глаза. Беловолосый лишь пожимает плечами. Одной рукой гладит по волосам спящую девочку. — Только потише, пожалуйста. Госпожа спит. — Я хотел другое сказать... — добавил Лиам. — Мы ведь, все-таки, друзья... Да? Брейк пожимает плечами. — Видать, да. Ну, подойди, чего ты в дверях застрял? Лиам послушно подходит. Белесое привидение все с той же широкой улыбкой кладёт руку со своим длинным приспущенным рукавом ему на голову и приговаривает: — Хороший Лиам, хороший. С одной стороны хочется ему врезать, а с другой... — Я не могу понять, как ты можешь постоянно шутить? Тебе же не так весело, как ты изображаешь... — Конфетку? — Брейк вытаскивает из плаща леденец все с тем же видом, непрошибаемой невинности. Лиам закатывает глаза, но конфетку берет. — Хороший пёсик. — хвалит белое привидение. Наслаждается отразившимся на лице товарища выражением, так и говорящем "Это я-то пёс?!", и вскоре серьёзнеет, несмотря на приклеенную к губам улыбку. — Знаешь, я рад, что ты мой друг. — Дурак. — шепчет Лиам. Брейк лишь пожимает плечами, вспоминая где-то давно услышанные слова: — Знаешь, говорят, Бог хранит дураков и детей.