Свет из глубин Бездны.

*** Лиам обидчиво надул губы. Книжный архив семьи Рейнсворт был закрыт уже достаточно долгое время, из-за чего ему приходилось сидеть в общей комнате, довольствуясь компанией Брейка и Шерон. Компанией, собственно, слишком шумной, чтобы в их обществе можно было спокойно что-то читать. Сейчас, например, вышеупомянутая компания затеяла очередную одним им ведомую игру. Похоже, они пытались соорудить из бумаги нечто летающее. Это нечто издали напоминало шарик с двумя дергающимися крыльями-лапками. Пока оно летало где-то там под потолком и где-то возле окна, ещё куда ни шло. Но когда оно приземлилось прямо на голову Лиаму, он вздрогнул, вскрикнул, замахал руками и взвыл: — Вы с ума сошли! Что вы делаете! Чтобы в доме Рейнсворт творилось подобное!.. — Прости, Лиам, это я запустила... — виновато потупилась девочка. — Оно тебя сильно стукнуло? За её спиной Брейк вроде бы шутливо, а вроде и нет, качает головой, поигрывая своей тростью: — Обидишь ребёнка, прибью. Лиам недовольно сжимает зубы. Его разрывает желание от души врезать этому белому недоразумению, но в то же время как-то не по-божески поступать так на глазах у малютки. Тем более, что глаза эти, такие большие, такие невинные, так и требовали прощения... Он уже занёс было руку, но бессильно её опустил. — Играйте во дворе, а не здесь. — Ладненько, тогда мы пошли во двор. — Брейк без лишних возражений уже берет свою подопечную за руку и тянет её к выходу. — Прости, Лиам... — бросает девчушка, напоследок махая рукой. *** Перебрав небольшую коллекцию захваченных с собой редких портретов, Ру уже выхватил из нее тот самый и со всей осторожерностью пристроил его к стене книжного шкафа. — Где ты только нашел портреты Баскервиллей?.. — восхищенно бормочет Шерил. — Они ведь жили настолько закрытой жизнью... Дорогой, ты бываешь страшен! — Знать места надо! — смеется молодой человек, гордо уперев руки в бока. Вольным жестом откидывает назад длинные ярко-рыжие волосы. — Если я хочу, я найду все, что угодно! Даже если это невозможно. — Ты уникален. — умиляется добрая бабуля. Он делает еще несколько своих фирменных жестов в той же утонченной манере, купаясь в лучах ее негласного обожания. После чего со вздохом переводит внимание на картину. Изображённый на холсте человек действительно загадочным образом походил на найденного мальчишку. Белые волосы. Бледная кожа. Лицо вытянутое, умное. Глаза задумчивые и в то же время смеющиеся. Как и все Баскервилли, он носил на себе отпечаток власти. Только власть эта была какой-то другой. Не строгие законы предков, оставившие тяжёлый отпечаток на сердце, а словно бы свои собственные правила, претворенные в жизнь. Он одновременно наблюдал, затаившись, и смеялся. Сложно сказать, что у такого на уме. Вроде шутит, а вроде и нет. — Хм... Жаль, что у нас не сохранилось других материалов о нем. — вздохнул Ру. — И мы не можем знать, каким был этот человек. — Но в чем-то действительно похожи. — добавляет бабуля. — Хм... — герцог снова вглядывается в портрет. — Оба себе на уме. — Себе на уме. Но наш выучен быть слугой. Внутри у него что-то... Как тебе сказать... — Шерил задумчиво поводила рукой в воздухе. — Какое-то болезненное благородство, причиняющее ему самому страдания. Я поняла это, когда Шелли стала рассказывать мне об их разговорах. Парень совершил дьявольские ошибки, но... такую преданность еще поискать. — Именно поэтому вы решили сделать ставку на эту преданность? — Я просто не хочу, чтобы моя девочка осталась одна... Ты же понимаешь? Рыжий молчит, вспоминая это невиннейшее дитя, все время прятавшееся за юбкой матери. Как так вышло, что из всех обитателей дома девчонка привязалась к сущему незнакомцу? Нахальному оборванцу? Умирающему калеке? К самому подозрительному типу... Что за дурацкая игра в брата и сестру с человеком старше ее на несколько поколений? — Шелли мне рассказывала... — продолжает старушка. — Ей стоило только приласкать мальчишку один раз, как он стал ходить за ней как собачонка... И был таким несчастным, что ей самой хотелось его пожалеть. Так что... По крайней мере наш — добрая ранимая душа, несмотря на то, что вещи он совершил действительно дикие... Вдобавок, ты только посмотри как он относится к девочке. Лучшей кандидатуры нам просто не сыскать... Он жизнь за нее отдаст. А этот на портрете другой. В нем чувствуется могущество. — Ну, конечно, Баскервилли были в то время самой видной семьёй... Семьёй достаточно мрачной... Хм... Но и он отличается от рядовых представителей семейки... Правда, пока мне сложно понять, чем. Обычно у них тяжёлые глаза. Вон, у его преемника взгляд испепеляющий исподлобья... А этот смеётся. Шерил пожимает плечами, задумчиво повторяя: — А этот смеётся... — Он как будто и Баскервилль, а как будто и нет... — Обманул их один раз... И привык обманывать их и дальше? Знаешь, бывает такое. Когда в ровный ряд одинаковых, просчитанных заранее, событий протискивается одно другое, непреднамеренное. Одна единственная случайность, которая и превращает все в хаос... Собственно, это ведь после него постепенно начался ряд событий, приведший к Сабрийской трагедии и после которого Баскервилли потеряли все, что у них было... И силы, и положение в обществе... Все... Возможно, он специально повёл их по такому пути. — Хм... Ну, тот, что был после него, наоборот вылитый Баскервилль... Но, тем не менее, именно его постигла ужасная кончина... — Угу... — бабуля замирает с задумчивым выражением на лице. — Ммм... Я, кажется, снова начинаю уставать от политики... — вздыхает ее компаньон, стряхивая со лба капельки пота. — Не желаете ли прогуляться, моя дорогая? А то разыгралась что-то моя аллергия на пыль... — несколько раз многозначительно кашляет. — Да, дорогой, конечно. Прогуляемся. Заодно освободим, наконец, библиотеку. А то один верный читатель уже, наверное, умирает со скуки. — Или от её отсутствия... — посмеивается герцог, вспоминая несчастное лицо Лиама, когда тот жаловался на беспокойное поведение Брейка и Шерон. — Ну вот, пусть "поскучает" в тишине несколько часов.