За фасадами

      Гермионе хватило одного взгляда, чтобы заметить зыбкую рябь воздуха на лифтовой площадке. Хорошо выполненные дезиллюминационные чары делают волшебника почти незаметным, идеальные — невидимым. В этом случае они были… ну, неплохими — не более того.       — Я сейчас спущусь вниз, выйду из зоны антитрансгрессионного барьера и перенесусь к Дырявому котлу. Оттуда направлюсь в Косой переулок, в магазин «Всевозможных волшебных вредилок». Если хотите, могу сэкономить вам время: трансгрессируем вместе.       Бедолага-аврор даже дышать перестал, отчего рябь в воздухе утихла. Теперь его дезиллюминационные чары потянули бы, пожалуй, на оценку «выше ожидаемого».       — Нет? — Гермиона передернула плечами. — Ну, как хотите.       Она сделала ровно так, как сказала — и через несколько минут уже входила в ярко-оранжевые двери магазина. Увидев её, стоявший за кассой Рон просиял от радости:       — Герм! Твои церберы наконец отстали?       — Не совсем так, — с намеком ответила она и слегка кивнула головой в сторону больших окон, выходящих на улицу. — Луна приходила к тебе?       — А то как же! — расплылся в улыбке Рон. - И мы с ней кое-что придумали…       Он подозвал продавщицу, чтобы подменила его, а сам подхватил Гермиону под руку и повел вглубь магазина, за стеллажи.       — Но мне нужна только книга!.. — слабо запротестовала она.       — Судя по тому, что ты попросила, и что рассказала Луна — тебе нужно сбежать от наблюдения, ведь так? — спросил Рон. Глаза его горели азартом и возбуждением — совсем как много лет назад, когда они готовились к очередной безумной вылазке.       — Так, — недоверчиво кивнула Гермиона.       — А ты мне не расскажешь, зачем? — с надеждой спросил он.       — Рон…       Она смутилась. Между ними тремя никогда не было секретов и тайн — а теперь она целенаправленно обманывала Гарри, да и Рону не могла позволить себе рассказать всего. И хотела бы — тем более, что он с такой горячностью был готов помогать ей, не задавая вопросов, — но кто знает? Может быть, и это обман?..       — Ну ладно, ладно, я понял, — сдался Рон, заметив её смятение. — А потом расскажешь?       — Обязательно! — не смогла удержаться от улыбки Гермиона.       — Тогда сделаем так…       Не прошло и пяти минут, как в магазине поднялась ужасная суета: часть стеллажей у самых окон была огорожена яркой предупредительной лентой, и Гермиона вдвоем с Роном начали снимать с полок товар, выставлять новый, менять местами…       — Рон, куда эти коробки с обманками? — запыхавшись, спросила Гермиона.       — Отнеси наверх, в чулан за лестницей. И рассортируй их там, не скидывай в одну кучу!       — Ты сдурел?! — во весь голос возмутилась она. — Они же тут все вперемешку!       — Ты сама вызвалась помогать, я тебя не заставлял, — демонстративно фыркнул Рон. — Давай-давай, мы делаем это по пять раз в неделю. И доложи тех, что закончились!       — Уже жалею, что ввязалась во все это!.. — громко простонала она, но все-таки подхватила огромную коробку и начала взбираться по лестнице, чуть не столкнувшись по дороге с некстати вертевшимся под ногами волшебником.       Войдя в чуланчик, она с облегчением бросила коробку на пол, заперла за собой дверь и, на всякий случай понизив голос до шепота, позвала:       — Луна?..       — Я здесь! — раздался её серебристый, слегка неземной голос, и Луна выступила из темноты. — Рон тебе все объяснил? Ты согласна? Раздеваемся?..       — Да! — с облегчением ответила Гермиона и начала сбрасывать с себя вещи. — Как ты сюда попала?       — Очевидно, вошла через черный ход, — невозмутимо ответила Луна. — Ты сможешь уйти так же.       Раздевшись, Гермиона окатила себя водой, зачарованной Гибелью воров, а затем быстро оделась в вещи Луны, пока та надевала её одежду и сережки. Следящие чары могли быть на чем угодно — поэтому Гермиона оставила только белье, кулон с зеленым камнем на цепочке, с которым не расставалась, и несколько монет, одолженных у Рона — просто на всякий случай. Пара взмахов палочки — и светлые волосы Луны потемнели, и, когда она собрала их в такой же узел, Гермиона поймала себя на мысли, что и сама могла бы ошибиться, а уж со спины их было и вовсе не отличить.       — Боюсь, волшебную палочку тебе тоже придется оставить, — с сожалением проговорила Луна. — Я не уверена, но, возможно, она тоже…       — Будем надеяться, палочка мне не понадобится, — вздохнула Гермиона. — В конце концов, мне всего-то надо задать кое-кому пару вопросов. Так как я могу выйти?..       — Вот через эту дверь, — Луна толкнула дверь, окрашенную в тот же цвет, что и стены — в полутьме чулана Гермиона её ни за что бы не разглядела. — Спустишься по лестнице — окажешься прямо в Лютном. Удачи!       Луна подхватила брошенную ею коробку. Гермиона помогла ей выбраться из чулана, а потом завернулась в широкую, скрывшую её с ног до головы, мантию и спешно покинула магазин. Рон обещал ей два часа — и нужно было любой ценой вернуться до истечения этого срока. О том, зачем в магазине братьев Уизли сделан потайной ход в Лютный переулок, она предпочитала не задумываться.       Гермиона хорошо запомнила большой камин в «Грязном осле», который видела там во время встречи с Забини — и не прогадала. Камин и в самом деле был, и за два сикля ей позволили им воспользоваться, не задав ни одного вопроса. Никто за ней не шел, и Гермиона была уверена, что никому и в голову не придет проверять камины в Лютном. Оставалось только надеяться, что камин в кабинете директора Хогвартса не закрыт — ну или хоть какой-нибудь другой камин. Главное, попасть в замок — а там она разберется.       Она отчетливо назвала место назначения и бросила горсть летучего пороха под ноги. Голова закружилась, очертания предметов в поле зрения расплылись — но больше ничего не произошло. Она никуда не переместилась.       — Кто вы и что вам нужно? — раздался в ушах строгий и в то же время какой-то отстраненный, обезличенный голос.       — Я Гермиона Грейнджер, и мне нужно поговорить с директрисой МакГонагалл!.. Это очень важно и очень срочно!       На несколько мгновений повисла тишина, а затем зеленое пламя закрутило, завертело её — и выплюнуло на упругий, покрытый мягким ворсистым ковром пол того самого кабинета, где она уже бывала однажды — но ни за что не узнала бы его теперь. Здесь все было иначе, не так, как в ту ужасную ночь. Комната была светлой и очень уютной, диковинных вещей больше не было — все свободное пространство занимали полки с книгами, а за спинкой кресла теперь висел портрет…       — Мисс Грейнджер?! — раздался удивленный возглас.       Сердце Гермионы предательски защемило: она узнала и этот голос, и его обладательницу — вот только теперь Минерва МакГонагалл была старше. Гораздо старше, чем, казалось, должна была быть, и голос её, хоть все такой же строгий и властный, теперь звучал суше и как будто надтреснуто.       — Директор МакГонагалл, добрый день! — она поспешно поднялась и оправила мантию. — Прошу прощения, что вломилась вот так, без предупреждения…       — Я полагаю, у вас была веская причина?.. — полувопросительно поинтересовалась Минерва, выразительно приподняв тонкие, уже совсем седые брови. — Может, вы расскажете мне о ней за чашечкой чая?..       Гермиона смутилась. У неё было так мало времени, и тратить его на чай было непозволительной роскошью, но… но отказать своей старой преподавательнице она не смогла.       — С удовольствием, — улыбнулась она.       Гермиона бросила быстрый взгляд на портрет за спиной МакГонагалл. Северус Снейп, точно такой же, каким она помнила его — до Визжащей хижины, до всего этого. Черная мантия, белый воротничок, длинные черные волосы, хищный нос… Вот только взгляд угольных глаз никак не удавалось поймать — он все время как будто ускользал, при этом оставаясь неподвижным.       — Рада, что с вами все в порядке, мисс Грейнджер, — заметила Минерва и пододвинула к ней изящную чашечку тонкого фарфора, которая, как по волшебству — а впрочем, почему «как»?.. — наполнилась крепким красновато-коричневым чаем. — Некоторые известия в газетах были довольно тревожными.       — О, все в порядке, — поспешила заверить её Гермиона, слегка покраснев. — Это было… досадное недоразумение.       — Вот как?       МакГонагалл вопросительно смотрела на неё поверх очков и ждала ответа — не формального, а полного и исчерпывающего, как когда-то на уроках трансфигурации. И что-то внутри Гермионы, совершенно неконтролируемо, против её воли, подталкивало, заставляло, вынуждало открыть рот и рассказать все, что она знала. Потому что профессор МакГонагалл ждала. Потому что было невозможно, просто немыслимо не оправдать её ожиданий.       — Мне очень жаль, но пока я не могу рассказать всего. Вообще-то мне нужно поговорить с профессором… портретом профессора Снейпа, — неуклюже перевела тему разговора Гермиона. — К сожалению, не имею права вдаваться в подробности, но мне необходимо задать ему несколько вопросов о том времени, когда он был здесь директором.       — О, дорогая… Но ведь это не имеет никакого смысла! — воскликнула МакГонагалл. — Я ведь уже объясняла это представителю аврората. Берите печенье.       Гермиона растерялась. В голове взорвался фейерверк из мыслей и вопросов, и невозможно было выбрать, с которого начать.       — Простите, а почему это… не имеет никакого смысла?       — Видите ли, мисс Грейнджер, — лицо МакГонагалл смягчилось, на нем проступила скорбь — искренняя и светлая. — Художник, который рисует портрет, может передать сходство с оригиналом. Внешнее, даже отчасти внутреннее — если был знаком или хорошо понимал прототип. Но никакой, даже самый талантливый художник, не способен наполнить портрет ни знаниями, ни воспоминаниями. Обычно такие портреты создаются заранее, еще при жизни волшебника, чтобы у того была возможность пообщаться со своей нарисованной копией, поделиться с ним мыслями, самыми яркими воспоминаниями, передать нужные знания. А портрет Северуса, как вы знаете, был создан посмертно. Поэтому… это лишь портрет. Живой, конечно, волшебный — но он лишь настолько Северус, насколько мы смогли рассказать ему об этом. И этот портрет не знает и не помнит ничего, чего бы не знала я, или директор Дамблдор, или мистер Поттер…       — Гарри?..       — Разумеется. Он ведь принимал большое участие в создании портрета, подолгу беседовал с ним… вы не знали?       — Кажется, этот момент я упустила, — смущенно призналась Гермиона.       — В общем, если вы полагаете, что в тот год в Хогвартсе произошло что-то, о чем никто, кроме Северуса, не знал — скорее всего, эта тайна умерла вместе с ним. Я так и сказала тому аврору.       — А вы не помните, кому именно вы это сказали?       — Мисс Грейнджер, я пока еще в своем уме! — поджала губы Минерва. — Разумеется, я помню. Ко мне приходил мистер Харрис. Мистер Роджер Харрис.