Любовь со вкусом Смерти

Ирэн знала, что её ждёт. Она прекрасно понимала, о чём просила. За все эти годы, лишённой возможности видеть, чувствуя себя неправильной, словно поломанная кукла, которую уже давно пора было выбросить, Ирэн прекрасно понимала: ни один мужчина не посмотрит на неё в полной мере, так, как хотелось бы ей. Все привыкли видеть в ней обузу, ребёнка о котором постоянно следует заботиться. Эрик был далеко не тот, о ком пишут книги, и вовсе не тот мужчина, из-за которого другие девушки бы краснели, вспоминая его из тысячи других. Когда Ирэн была совсем юна, она, как и другие, поддавалась грёзам. Она верила, что когда-нибудь найдётся тот, кто заберёт её от сюда, подальше от всех бед... Но со временем её мечты, разбились, подобно хрустальной чаше, разлетаясь мелкими осколками. Ведь кому она такая нужна, кроме как семье? Мужчины могли смотреть лишь на её тело, но они никогда не чувствовали в себе желание развить это в нечто большее, что обычно принято называть любовью. Тогда в её душе и закралась маленькая надежда, что когда-нибудь она встретит такого человека, для которого не покажется обузой. Он будет далеко не тот, о ком она воображала по юности – это будет самый обычный, работящий мужчина. И это будет тихая и мирная жизнь, как у всех людей. Но Эрик был другим. Когда он входил в зал, другие женщины хоть и перешёптывались за его спиной, но лишь потому, что тот был иным. Странным. Они не видели его лица, но почему-то эдакая диковинная игрушка Шаха наведывала придворным некую тягучую тревожность. Эрик был далеко не олицетворением образцового служителя Аллаха. Более того, он презирал его. И сейчас, утопая в объятиях, Ирэн точно и уверена знала, кто стоит перед ней. Да, Эрик был совсем не тот, о ком она грезила, но разве могла ли его упрекнуть за это? Всю жизнь Эрик то и делал, что выживал, тем не менее он бывает гораздо более человечным, нежели люди, у которых есть и было всё.  Первое, что почувствовал мужчина: лёгкое прикосновение тёплых пальцев. Он затаил дыхание, с ужасом прокручивая в голове, что вот сейчас, его милая Ирэн поймёт, что за урод стоит перед ней и убежит с визгами прочь. Но этого не последовало. Вместо этого он снова ощутил, но уже на щеке, новое прикосновение ласковых рук. Ирэн не спеша проводила подушечками пальцев по огрубевшей коже. Ощущала каждый рубец, каждый шрам и каждую ссадину на лице, что прежде никогда не знало чужой ласки. Она пыталась запомнить всё, будто художник, Ирэн осторожно, затаив дыхание, воссоздавала картину, пытаясь увидеть не глазами – руками. Все это время мужчина практически не дышал. Он до безумия боялся её спугнуть. Происходящее было похоже на сон. На одурманивший разум под действием Морфия. Эрик внимательно посмотрел на Ирэн с полуопущенных ресниц, пытаясь заметить на её лице признаки страха или отвращения. Он тщательно всматривался в каждую черту: как она хмурит густые брови, как уголки губ подрагивают от любопытства, как её щёки заливаются краской, как только она случайно касается контура его губ. Эрик затаил дыхание. Лёгкое касание повторилось снова, уже очерчивая невидимый контур смелее. Мужчина с жадностью запоминал каждое движение её рук. – Эрик... – тихо прошептала Ирэн не своим голосом. Спустя пару минут молчания, он с осторожностью прервал тишину: – Бедная девочка, должен сказать ты не плохо держишься. Правда, моя милая Ирэн, как тебя до сих пор не стошнило от моего уродства? – прошептал Эрик в ответ, сильнее стискивая её ладонь, что совсем недавно мягко касалась его лица. Он наклонился ближе, почти касаясь её мочки уха, медленно проговорил: – Я же знаю: ты боишься меня. По шее неожиданно пробежал табун мурашек. Мягкий тембр успокаивал, откликаясь приятной волной во всём теле. Ирэн тихо ахнула, когда он осторожно, почти ласково, убрал прядки кудрявых волос с шеи, перекидывая их на другое плечо. Почти прислонился к нежной коже губами, лениво растягивая слова, прошептал: – Я не настолько юн и глуп, чтобы не понимать этого, моя милая. – всё тело пылало, хотело ласки. Она уткнулась ладонями ему в плечи, чуть сжимая ноготками плотную ткань. – У любой женщины я могу вызвать лишь отвращение. Ирэн почувствовала, что Эрик отстранился, но всё ещё продолжал легонько придерживать её рукой за талию. В ответ на это девушка робко потянулась и с осторожностью, словно успокаивая, провела по волосам. Было в этом жесте что-то неуловимо родное. Она так и застыла, не находя в себе сил что-то сказать, да и нужны ли были сейчас слова? Тишина повисла на них тяжёлым грузом, мягко обволакивая покои. Эрик ничего не понимал. Как в здравом уме женщина могла касаться его изуродованного лица? Ведь даже через прикосновения, можно было понять: насколько то, что было у него, отличалось от лица живого человека. Но больше всего его удивляло: с каким трепетом она касалась его уродства, с какой нежностью проводила по его шрамам. Должно быть это злая шутка, иначе он не могу поверить в то, что видел. Но самое смешное было то, что хоть это и лишь очередная издёвка, Эрик был благодарен Ирэн. За то, что хоть на эти драгоценные минуты он почувствовал себя живым. Совершенно обычным, не отвергнутым обществом. Не уродом и не ходячим трупом. А всего лишь человеком. – Не уходи...пожалуйста...– раздался тихий, едва не умоляющий мужской шёпот. – Эрик устало опустил руки, чувствуя как теряет равновесие от поступивших эмоций. Нет. Не сейчас. Она не должна видеть его слёз. Пусть думает, что он знает, как она насмехается над ним. Но пусть только его Ирэн не узнает, насколько сильно одни лишь прикосновения, хоть и ради забавы, будоражат его исполосованное шрамами, но всё ещё живое сердце. Эрик с силой притянул Ирэн к себе, зарывшись лицом в её кудри. Стало трудно дышать, вдобавок к горлу подкатил ком. Всё тело задрожало, он сжал Ирэн сильнее, в надежде не дать волю слезам. – Эрик... – кажется, девушка звала его уже давно, но Эрик только сейчас услышал её встревоженный шёпот. Он с силой сжал тонкие пальцы в кулаки, медленно выпуская из объятий Ирэн. Боль отрезвляла рассудок. – Я никуда не уйду... – она чуть помедлила, – до тех пор пока ты этого не захочешь. Он чуть отстранился, с опаской разглядывая служанку. Неужели сошла с ума? До сих пор не осознала, кто перед ней? А если и так, Эрик не нашёл сил, да и не хотел рушить эту прекрасную иллюзию. – Нет. Не захочу. – тихо сказал он не своим голосом, делая шаг навстречу. – И чего же ты хочешь? – смело закинув голову, прошептала Ирэн. Теперь они снова стояли вплотную, непозволительно близко. Эрик затаил дыхание, хмурясь. В голову закрались не один десяток мыслей, чего же именно он хотел. Но нет, их никак нельзя было озвучить для его милой Ирэн. О, Аллах, о чём он только думает! Нужно бежать, облиться ледяной водой, делать всё возможное, чтобы остудить пыл эмоций, только бы не навредить его Ирэн, иначе последствия будут необратимы. О чём она только думает? Неужели для Ирэн это всё весёлая игра? Что ж, если и так, должен быть способ образумить, показать, к чему может привести её глупая шутка. Эрик осторожно коснулся тыльной стороной ладони её порозовевшую щеку, внимательно наблюдая за реакцией Ирэн. Пусть только подаст знак, и он тотчас откажется от этой глупой затеи. Но девушка никак не шевельнулась, будто статуя, она так и застыла. Дыхание участилось, и только её ладошки вспотели. Но ему нужно было преподать ей урок. Показать, как далеко могла зайти её затянувшееся, глупая игра. Эрик больше не мог сдерживаться. И через мгновение он жадностью накрыл её губы своими. Сердце забилось с такой скоростью в груди, что казалось, может выломить рёбра. Табун мурашек пробежал по спине. Он стал неумело сминать её губы, не спеша, и с осторожностью проникая языком внутрь. По телу пробежала приятная волна. Эрик сильнее сжал Ирэн, не останавливаясь. Странное чувство удовлетворения накрыло его с ног до головы. До этого он никогда не испытывал ничего подобного с женщиной. Но это тягучее, словно нуга, приятная дрожь по всему телу, была похожа на ту, что испытывал Эрик в те редкие моменты, когда Его Величество позволял ему самому расправляться с провинившейся прислугой. В те сладкие ночи Мадернизана...