***
На весь зал, где еще утром молились, звучала лихая джига. Оза впервые, слушая ее, не кивала в такт; дети тянули ее танцевать, но ей не хотелось. Она и вовсе ушла бы в каюту, но боялась, там, в одиночестве, будет еще тяжелей. Третий вечер, как она зря прождала мистера Дикки. Куда же он уходит по вечерам, какие у него дела? Его соседи все здесь, вон парень-итальянец танцует с норвежкой Хельгой. А мистер Доусон сидит рядом и снова без альбома. Неужели мистер Дикки снова забыл ему отдать? Миссис Джек, до этого наблюдавшая за детьми, пристально на нее посмотрела. Озе еще пуще захотелось уйти: она знала, что миссис Джек не нравится мистер Дикки. Не хотелось слушать о нем чего-то неприятного. — Ты совсем расклеилась, девочка. Взбодрись. Потанцуй. Оза покачала головой, но миссис Джек так просто не отступала. — Это не должно казаться тебе легкомысленным. Вы ведь с этим твоим мистером Дикки еще не давали друг другу слова? — Нет… — Оза отвела глаза, вспомнив вчерашний закат. Тогда как будто случилось большее, чем обещание. — Тогда ты имеешь право повеселиться и без него, если он пропадает неизвестно где. И уже который вечер, кстати. Он не говорил тебе, куда ходит? — Не говорил, — Оза почувствовала, что к сердцу подступает смутная тревога. — Думаю, для него здесь слишком шумно. Наверное, ему нравится бродить в темноте одному. У всех свои причуды. — Офелия, завяжи шнурок! — крикнула миссис Джек старшей дочери и снова повернулась к Озе. — В первые дни плавания ему слишком шумно здесь не казалось. — Мы не должны думать о людях плохо. — Да, это правда. Нас должны заботить только собственные грехи. Но это не означает, что нам не следует быть осторожными. Особенно молодым девушкам. Оза сама не понимала, почему в горлу подкатил комок. Пробормотав, что у нее болит голова и ей нужно на воздух, она поспешно вышла. Ночной воздух мгновенно остудил горящий лоб. Оза обхватила себя за плечи, пожалев, что вышла в одном платье, оставила плед в зале. Холод делал особенно звонкой тишину — торжественное молчание ночи, когда впереди одна чернота, даже вода будто и не мерцает, и не плещется; кажется, будто и мир еще не сотворен. Оза невольно взялась покрепче за леера — единственное, что отделяло ее сейчас от извечного мрака. Вдруг чьи-то руки аккуратно набросили ей на плечи плед, рядом выросла высокая фигура, мелькнули в темноте светлые волосы. — Мириам! — голос Озы задрожал от радости. Но ее тут же постигло разочарование. — Простите, нет. Рядом с ней оперся на леера мистер Доусон. Побарабанил пальцами, будто нервничая. — Знаете, я… понаблюдал за вашим разговором с миссис Джек. Даже услышал кое-что. Ну, я не подслушивал нарочно, так уж вышло. И я должен вам сказать одну вещь. Это про… Мириама. Он немного перевел дух. Оза задрожала от тяжелого предчувствия. — В общем… Миссис Джек права. Не доверяйте ему так уж сильно. И спросите… Спросите, где он был сейчас. И вчера тоже. — Вы что-то знаете? — Знаю. Но сам не хотел бы говорить. Наверное, вы мне не поверите. Просто поговорите с ним. — Вы меня мучаете! — Оза не смогла сдержать слез. Ну зачем это все — недомолвки, подозрения? Еще вчера она была так счастлива! А сейчас — она даже не понимала, что за тучи сгущаются над ее счастьем, ее любовью… Ее Мириамом. — Я просто надеюсь, это вам потом поможет, — голос мистера Доусона звучал мягко и виновато. — Уйдите, пожалуйста, — Оза, вцепившись в леера одной рукой, другой быстро вытерла глаза. Зазвучали шаги — да, вроде бы мистер Доусон отошел. Оза велела себе успокоиться. Ей стыдно было находиться рядом с человеком, который делает такие намеки, обвиняет другого за спиной… А в чем точно, даже сказать не желает. На секунду захотелось назло всем поверить Мириаму, принять его, закрыть глаза на все странности… Которые все-таки есть. И будут дальше мучить ее и ссорить их, если сейчас не разрешатся. «Дождусь его, сколько бы ни понадобилось ждать. И узнаю разом все».***
Джейми снова пригодилась его выдержка. Он хотел бы сейчас же рвануть с места, спрятать бриллиант и деньги в тайнике, который устроил в уборной, и немного порадовать своим появлением Озу. Вместо этого приходилось идти рядом с Роуз, которая на сей раз особенно не скрывалась, шла под руку с ним торжествующе, высоко подняв голову. — Мистер Доусон, — вдруг обратилась она к нему чуть лукавым тоном. — А ведь вы солгали мне. — В чем это? — Джейми постарался не выдать, что испугался. — Вы едете третьим классом, а не вторым. Джейми невольно поежился. — Вы по моей одежде это поняли? Она кивнула и задумалась. «Только бы не вспомнила про фрак». — Вам, наверное, трудно приходится, мистер Доусон? Ох, я же… Я не заплатила вам за портрет. — И не нужно. Для меня было такой радостью нарисовать его. Роуз вздрогнула, сжав его руку. У Джейми мурашки пробежали по коже, но надо было идти до конца, ведь это будет лишним аргументом в его пользу: девушки при самых очевидных уликах отказываются верить в вину человека, которого любят. И который говорит, что любит их. — Вы поразительная, Роуз. Невероятная. Вы как будто из сказки. Я благодарен судьбе, которая мне послала такое чудо. Опершись на леера, Джейми одной рукой привлек Роуз к себе и склонился, ища губами ее губы. А вот теперь, пока она оглушена, можно сбежать, изображая сильное смущение. …Да, Джейми непросто было попасть обратно в третий класс: пришлось врать, что во втором чинил замок у шкатулки. Зато он успешно добрался до своего тайника и спрятал деньги и колье. Уже когда выходил, ощутил сильный толчок, но на ногах удержался. Послышался странный звук: будто бы рвалась ткань. «Ладно, ничего не случилось. Тут столько народу, уж разберутся как-нибудь».