***
На следующее утро Джейми не удалось прогуляться с Озой после завтрака: она с семьей Джек ушла на службу, которую проводили в общем зале два католических священника, ехавших вторым классом. Он заметил, что, когда все семейство уже покидало столовую, к ним подскочил очень озабоченный Доусон. Он и завтракать не присаживался, все искал свои альбом и пенал. Джейми встревожился, как бы Оза не рассказала о вчерашней находке, но она только сильно смутилась. Джек отошел с расстроенным видом: стало быть, Оза промолчала. Джейми тем временем после завтрака забрал пенал и альбом и вышел с ними на палубу. Говорили, у него неплохо получалось рисовать, только вот бумага и карандаши редко попадали к нему в руки. И теперь-то не попробуешь: если что, заметят рисунки, явно сделанные разными людьми. Рассеянно полистав альбом, хмыкнув от набросков с голыми девицами, Джейми застыл над портретом Роуз. Он снова кое-что придумал, хотя это было так же рискованно, как трюк с фраком. …После службы Оза отыскала его сама — Джейми едва успел спрятать альбом и пенал под куртку. Щеки у девушки разрумянились, глаза поблескивали, губы были почему-то поджаты. Кажется, она… сердилась? — Я думала, вы давно отдали мистеру Доусону его вещи, — она явно старалась, чтобы в ее голосе не звучал упрек. — Когда он сегодня к нам подошел, я промолчала, чтобы вас не выдавать, но мне за это стыдно. — Я просто забыл, — Джейми мягко улыбнулся. — Спасибо, что не выдали меня. Да уж, видела бы Оза, что за рисунки в этом альбоме — наверное, умерла бы от смущения. А миссис Джек точно приговорила бы альбом к сожжению, а художника к розгам. — Простите, что я разозлилась, — тут же покраснела Оза пуще прежнего. — Нет, я понимаю. Вам не нравится врать. Оза, застенчиво потупившись, перевела разговор на службу, где побывала. Ее удивило, что один из священников читал проповедь на трех языках: английском, ирландском и французском. — Но ведь и вы говорите на двух, — напомнил ей Джейми. — Я с двенадцати лет в услужении у англичан, а в Англии живу с пятнадцати. Да, пять лет исполнилось в этом году. Но я не думаю, что смогла бы на чужом языке найти слова для проповеди. — А вам и не надо подыскивать слова. Вы сами… Оза приложила палец к губам. — Не нужно. Мистер Дикки, — она опустила глаза, — если честно, мне жаль, что вас вчера не было в общем зале. Играла волынка, все так веселились. Может, сегодня вы сможете прийти? — Нет, Оза, я буду занят, — Джейми искренне было жаль говорить это. Но, в конце концов, он старается и ради Озы тоже, чтобы она узнала настоящую жизнь.***
Сколько все-таки у Роуз было платьев? В назначенный час к проходу в первый класс она вышла в синем бархате, с шелковой светлой шалью на плечах. Волосы ее — богатые волосы — сегодня свободно струились. Улыбнувшись Джейми, точно озорная девчонка, Роуз потянула его за собой. И на сей раз провела в каюты первого класса. Джейми только надеялся, что, если им кто встретится, к нему не успеют приглядеться. Кепку он на всякий случай решил не снимать. Роуз шла стремительно, так, что локоны развевались, но пару раз обернулась к Джейми и послала ему улыбку. Точно что-то затевает: улыбка у нее была нервная, глаза поблескивали, взгляд блуждал. Ох уж и хоромы занимали они с женихом! Джейми чуть не забыл закрыть рот, когда она ввела его в каюту. Чего тут только не было: и мебель с обоями, как во дворце, и фарфор, и позолота, и живые цветы — это в середине-то апреля! Джейми прямо стыдно стало за свои обноски. К счастью, он заметил в углу какие-то картины и подошел к ним, сделав вид, что рассматривает. — Нравится? — гордо спросила Роуз. — Это Моне! Вроде Джек такую фамилию называл… Джейми кивнул, как будто понимал, о чем речь. Сделал такой вид, будто благоговеет. — Это великолепно. — Я тоже так думаю! — расцвела Роуз и тут же опомнилась. — Простите, я не спросила: может быть, выпьете чего-нибудь? Джейми смущенно отказался. Это могло стать хорошим предлогом потом, а пока не стоило тратить время. — Тут у вас хорошее освещение. Как днем. Он пристально посмотрел на Роуз, надеясь: этого будет достаточно, чтобы она вспомнила, что он предлагал вчера. Да, она будто бы поняла его: немного поколебалась, прикусила полную губу, бросила на Джейми короткий взгляд. — Значит, тут достаточно света, чтобы вы могли меня… нарисовать? — Более чем. Мне кажется, будет лучше, чтобы вы чем-нибудь дополнили платье. Каким-нибудь, хм… украшением. Роуз чуть приподняла брови. От выражения ее лица Джейми почему-то еще пуще заволновался. Она развернулась и прошла в смежную каюту, он, якобы по рассеянности, последовал за ней. Нет, сегодня был день Джейми, это точно! В каюте, куда направилась Роуз, стоял сейф. Нисколько не замечая, что за ней наблюдают, Роуз открыла его и достала футляр — явно с драгоценностью. А оттуда извлекла ожерелье с огромным синим камнем в форме сердца. — Вот это подойдет? Джейми забыл, как дышать — смотрел, не моргая, на камень и боялся даже представить, сколько он может стоить. — Сапфир? — только и выдавил он. — Бриллиант, — бросила Роуз равнодушно. «Всыпать бы тебе по первое число, дрянь такая. Тебя тут осыпают подарками, за которые города можно купить, а ты носик морщишь и пакости затеваешь какие-то». — Да, да, подойдет, — Джейми поправил кепку и украдкой вытер пот. — Наденьте его и возвращайтесь. Портрет Роуз, нарисованный Джеком, он еще до того, как отправился в первый класс, догадался переложить в карман. А теперь оставалось незаметно вернуть его в папку и сделать вид, что рисуешь.