Сборник «Ханна»

      — Я считаю, что нам всё же надо ладить, а не враждовать.       «О хоспади» — вздохнула Анна и попыталась привстать, но Хаос её удержал. Рука на плече лежит мягко, но цепко, голова на её макушке, взгляд сверху вниз. Она его не видит, но чувствует. Тепло от прикосновения другого тела, но... психологически некомфортно.       Это не похоже на него. Совсем не похоже.       Хаос всегда был для неё как закрытая книга, и такие изредка приоткрывающие стороны часто пугали.       Возникало ощущение, что змея обвивает вокруг тебя кольца, но ты не знаешь для чего: придушить или же согреть.       Похожее Анна испытывала и сейчас.       Где-то в движениях и в голосе возможно было проследить нежность, но жёсткую, повелительную. Кто-то бросит мир к твоим ногам, а кто-то поставит тебя на колени, перед созданным ради тебя миром.       Если Стерверсон был готов сам опуститься перед ней на колени, то Хаос не позволил бы подняться выше собственного плеча.        Контраст.       Контраст между ними обоими.       Да даже между ей и им!       Он выше, старше, но. стоит чуть ниже, чем она по ступени власти. И его это злит. Или... наоборот привлекает?       Нежное, но требовательное поглаживание по волосам. Мамочки, только не волосы.       Анна невольно вдыхает, стараясь не трепетать в его руках. Не надо гладить её как кошку. Не надо. потому что это так приятно.       Что же там было?.. Вопрос? Утверждение? Она же так и не ответила. — Рада, что ты это понимаешь, — говорит и пытается отодвинуться от него вбок. Глаза застилает дымка, дыхание становится медленнее и глубже, будто старается впитать в себя всю энергию. Это ей не нравится, не должно нравится.       В этот раз он её не удерживает, позволяет отдалится на уровень вытянутой руки, а потом мягко тянет на себя и ослабленное тело невольно ложиться к нему на колени. Снова пальцы в волосах. «За что? Зачем всё это?» — думает Анна, прикрывая глаза. Непривычное тепло окутывает вокруг, ей впервые не холодно, а уютно. Спокойно. Рядом с *ним.       Ей не нравятся эти кошки-мышки, но и пусть лучше так, чем разговоры на повышенных тонах.       Обоняние улавливает аромат чего-то сладкого и пряного. Точно. Он определённо пьян, иначе не стал бы делать что-то подобное с тем, кого недолюбливает. А недолюбливает ли?       Попытка приподнять тяжёлую голову не даёт результата. Слишком много пряностей, свечей или черт возьми ещё чего, от чего хочется спать или просто погрузиться в забытье. Там нет друзей и врагов, нет планов и чертежей, нет тёмных, нет добра и зла, есть только тепло и... руки. Хоспади, как же ей сейчас спокойно, но она-то не пьяна!       Или же?..       Чего он добивается?       Рука ловит его свободную руку. Он позволяет обхватить часть ладони и два пальца — мизинец и безымянный. Ладонь тёплая, мягкая, живая. Так хочется положить её под щеку и уснуть. Или чтоб она тоже гладила и позволяла дышать.       Стоп. Мысли начинают образовывать сознательный круговорот. Она же сейчас не дышит им? Он же не просто так подпустил её так близко к своей сути? Она может чувствовать тепло его тела, но не энергетики внутри.       Неправильно.       Вновь попытка приподняться и на этот раз почти удачная. Голова ложиться на его плечо, а глаза так и не в силах открыться. Его рука на талии почти обжигает. Он ничего не делает, лишь придерживает, чтобы не поранила себя. А так делай что хочешь, родная!       Анна вздыхает и улавливает новый запах. Духи. Его духи. Она никогда не чувствовала их так близко. Они даже никогда не обнимались толком, а тут такой близкий физический контакт.       Выдох и вновь глубокий вдох. Ей нравится, определённо нравится. Нужно найти подобный флакончик. Запах вечернего заката, пепла от костра и чего-то тёмного, немного сбивающего обычный аромат в подобном сочетании. Запах заката. Оранжевый. Цветок. Какие бывают оранжевые цветы? Слишком много оранжевого в нём. Но в нём ли, а не в воздухе вокруг?       Стоит приоткрыть глаза и перед взором растилается жёлтая пелена. Совсем как когда смотришь поздно ночью на рядом стоящий свет или утром, ощущая слепящее в глаза рассветное солнце.       Он пытается подстроиться под неё.       Неправильно.       Анна пытается улечься поудобнее, что полусидя почти невозможно, но как-то это получается. Идёт на уступки? — Не твоё, — неясное, но возмущённое бормотание. — Пытаешься подготовить меня к той стороне, что лучше сразу не показывать? Не надо подстраиваться под меня. — Нельзя сразу кидать тебя в омут головой, а то легко захлебнуться, — в его голосе явно издёвка, но мягкая. Оо, она могла бы вечно слушать этот голос. — А спасение утопающих не моя проблема. Не то чтобы у меня не было стороны, которую не хотелось бы раскрывать тебе сразу… — А ты готов мне раскрыться? — она все-таки приподнимает голову и кладёт ему на плечо. Взгляд заинтересовано направлен вверх, но она не видит его лица. Чёртова жёлтая пелена! — Хотя казалось, что совершенно мне не доверяешь или же я сама знаю тебя вдоль и поперёк. «Вот и руки куда-то пошли. Так, что это? Пуговица? А ну, тьфу! Нельзя! И никакого флирта в словах!»       Кажется если кто тут и пьян, то это она сама.       Пока мысли шли по своему пути, рот говорил своё: — А может и не знаю… Ты как закрытая книга за семью замками. С интересом откроешь один, а там другой. — Почему семь? — на долю секунды в его голосе слышится удивление. — Счастливое число, — пожимает она плечами.       Ей нужно чем-то занять руки. Перебирание собственных пальцев не лучшая идея, но вокруг больше ничего.       Он позволяет ей слишком много. А ей в глубине души это нравится. 26.11.22 0:27