Your beautiful soul

Аонунг с поддельным интересом рассматривал кружащие вокруг костра женские тела. Они все были одинаковыми – беззаботными хохотушками, ищущими лёгкую добычу. Не для кого не было секретом, что здесь собрались «самые сливки общества». Так говорил Ло’ак, и Аонунг не до конца понимал, что к чему относиться и как какие-то «сливки» связаны с обществом, но он предпочёл промолчать. Настроения вообще не было, будто кто-то плюнул ему в лицо ни за что. Хотя аллегория не уместна. Потому что рифовый понимал, что его задело и что он тоже виноват. Тоже идиот. Парень точно решил не извиняться первым в этот раз, потому что его гордость и так уже раздавили, растоптали и швырнули ему в лицо. По крайней мере, ему так казалось. Он был почти уверен… наверное. В таком депрессивном состоянии его обнаружил Ло’ак, который с корзинкой хмельных ягод наперевес плюхнулся рядом. — Ты чё такой кислый, рыбий хрен? — Аонунг зарычал и гневно повернул голову, отвлекаясь от бесконечной саморефлексии. — Ой, да ладно тебе, я же пошутил, не кипятись. — Да что вы все заладили рыбий то, рыбий сё, — Аонунг периферическим зрением заметил до боли знакомую фигуру. Повернув голову, как по щелчку. — О, зацени, Атейя уже кого-то подцепила, и тебе пора, — Ло’ак закинул горсть ягод в рот и сморщился, прожевывая кисловатые плоды, — сидишь тут как…, — Ло’ак замолчал, так и не донеся руку до рта, удивившись перемене настроения рифового. — Ты чего? Я опять что-то не то сказал? Аонунг не отрывал взгляд от какого-то парня, который мило улыбался девушке, параллельно кружа её во время танца. Она выглядела крайне довольной, отдаваясь порыву, покачиваясь в такт музыке. В глазах рифового их танец выглядел настолько интимно, что зубы непроизвольно сжались до скрипа в висках. — Вот чем я хуже, а? Почему этому упырю она улыбается, а мне только зубы скалит? — Аонунг горько усмехнулся, услышав тихий смущенный смех Атейи, когда на’ви врезалась в другую танцующую пару, непроизвольно сильнее прильнув к своему партнеру. Ло’ак на несколько мгновений выпал из реальности, захмелевшим мозгом анализируя слова рифового, его взгляд, мимику. И когда он понял, в чём проблема, то чуть было не подавился. — Да ладно! Неужели ты..? — Аонунг снова повернул голову, приложив усилие, чтобы оторваться от объекта своего странного и чертовски раздражающего сейчас интереса. — Нормально можешь сказать? — Ты втрескался в неё, точно говорю, — Ло’ак подсел поближе, закидывая теперь уже не такие кислые ягодки прямо на язык, — я в этих делах мастер, сразу вижу и могу… — Отвали, — Аонунг отодвинулся, закрываясь в своей непроницаемой скорлупе. Но младший Салли снова подсел, мечтательно подперев голову ладонью, — убери это со своего лица. — Что? — Выражение бабули-сводницы. Мне всё равно ничего не светит, она выразилась достаточно кратко, но очень ясно. — Ты, как мужчина, должен быть настойчивее! — Ло’ак усмехнулся, раскусив ягодку зубами и разбрызгав сок по нижней части лица. — Если я буду настойчивее, то меня либо забьют пучком травы до смерти, либо что похуже…, — Аонунг поджал губы, вспоминая, как всё внутри него перевернулось от предостерегающего «наставления» Лейи, — старшенькой я не очень понравился, не хочу очнуться в пасти той зубастой животины, с которой она на короткой ноге. — Ой, ты драматизируешь. Мы знакомы с детства, и она так точно не поступит, — Ло’ак наткнулся на скептический взгляд рифового, который то и дело поглядывал в танцующую толпу. Он внезапно замычал, радуясь той гениальной идее, которая залетела в его череп, — точно! Я тебе помогу! Уже всё придумал! Младший Салли вдруг подскочил и направился к Атейе, оставив недоумевающего Аонуга, расталкивая пьяные до предела тела, двигаясь в такт музыке с корзиной в руке. Он вернулся через несколько минут с недоумевающей девушкой, которой увлечено «вешал» какую-то лапшу на уши. — Да не пахло от него ничем, — Атейя обернулась, бросив короткий взгляд на парня, обнюхивающего себя с ног до головы. — От него дерьмом за километр несёт. Ты разве не чувствовала, пока танцевала? — Неа, может из-за запаха костра и еды нюх отбило, — девушка неуверенно втянула воздух у своей руки, пытаясь определить не провоняла ли она, — блин, а он такой хороший, не удобно как-то. — Это ему должно быть неудобно, ходит тут и воняет всем. Аонунг продолжал стоять на месте с крайне критическим выражением лица, слушая странный диалог подростков. Он встретился взглядом с Ло’аком, который продолжал вести Атейю рядом под ручку. Они выглядели крайне странно, громко шепчась между собой. — Пойдёмте, я там такую животину видел. Маленькая такая и пушистая, шипит ещё так прикольно, — Ло’ак кивнул Аонунгу, чтобы тот следовал за ними в более тихое место. — Пролемур? — Атейя заинтересованно ускорила шаг, да так сильно, что рифовый с трудом поспевал за парочкой. — Вроде нет, но точно не увидел. Он мне чуть руку не оттяпал, пока я пытался его вытащить. Вскоре ребята зашли в небольшой шатёр, который сверху донизу пропах рыбой. Видимо, это было одно из местных строений, которые не относятся к временным. В углу стояли горшки, большие и маленькие корзинки, тряпки, а на стенах висело огромное количество сушёной рыбы разных размеров. — Вот это тут запах, — Атейя прикрыла нос хрупкой на вид рукой, хорошенько задержав дыхание, чтобы не чувствовать это ужасное зловоние. — И не жалко тебе братьев своих меньших, рыбий хрен? — Девушка с усмешкой глянула на Аонунга, но её губы были надёжно спрятаны под ладонью, и только по светящимся от озорства глазам было понятно, что ей очень весело. — У нас с ними не больше общего, чем у тебя с… — Ло’ак ударил рифового локтем в бок, выбив из него весь воздух вместе со спесью, сарказмом и недовольством. — Я пойду, мне это… надо носик припудрить, — младший Салли неловко улыбнулся и упорхнул, шепнув Аонунгу на ухо, чтобы тот заснул свой через чур острый язык прямо в зад и включил мозги. Ло’ак с заговорщической миной удалился из поля зрения, не забыв свои любимые ягодки. И сразу за ним в помещение вошло гнетущее молчание. Атейя отвернулась, услышав тихий звук под стеллажом с глиняной посудой. По указаниям младшего Салли где-то здесь был чудо-зверь, если он, конечно, не соврал. — Привет, малыш, — девушка протянула руки в сторону темноты, сделав свой голос максимально мягким и нежным, стараясь не обращать внимание на присутствие рифового в непосредственной близости. Аонунг вздохнул, удивляясь тому, что на’ви поверила россказням Ло’ака. У неё что, вообще нет представления о том, как человек выглядит, когда врёт? Но её голос сейчас звучал так соблазнительно мягко, что хотелось думать, будто она обращается к нему, а не к выдуманному Ло’аком существу. — Ты же понимаешь, что там никого нет, да? Атейя не повернулась, но плотно сжала зубы, превозмогая то недовольство, которое обосновалось внутри. Её пухлые щеки зашевелились, что выглядело устрашающе для девушки, но чертовски мило для рифового, который с трудом удержал бунтующую внутри улыбку. — Ну, давай, вывали на меня весь свой яд. Скажи, что обо мне думаешь и всё такое, — Атейя повернулась с плотно сжатыми губами и клокочущим гневом в глазах. — Что мне тебе сказать? Что ты оправдал мои ожидания? Думаю ты, — девушка не успела договорить, как вдруг вскрикнула и прижала пальцы к губами, по которым стекло пару капель крови. Аонунг сразу подскочил к Атейе, мельком взглянув на руку и не увидев там ничего серьёзного, заглянул в тень, возвращая девушке кисть, которую она сразу прижала к груди. Рифовый зарычал и услышал писк неведомого животного, которое сразу на ощупь схватил за холку. Рифовый поднял меховой шар к свету, оглядывая со всех сторон, пока тот шипел и скалился. Вот же чудо! — Надо же, — парень приблизился к Атейе, которая уже забыла про свой кровоточащий палец, — не обманул. Девушка сначала с опаской посмотрела на меховой комок, но когда Аонунг осторожно погладил его и тот успокоился, лучезарно улыбнулась. Она протянула руки, чтобы ей передали милого зверька, выглядя как до безумия довольный ребёнок. Рифовый чуть было не пустил счастливо-игривое выражение на лицо, но сдержался. Настолько это было мило, что парень чуть было не поддался напору на’ви, но сумел вернуть себе самообладание, хотя и с большим трудом. — Неа, он тебе чуть палец не оттяпал, — Аонунг увернулся, когда девушка с напором пошла на него и непроизвольно прижал зверька к себе, отчего тот испуганно запищал, быстро перебирая маленькими лапками в воздухе. — Дай-дай, я буду острожна, правда-правда, — рифовый поймал большие обворожительные глаза и с тяжелым вздохом передал Атейе дрожащий комок, который тут же успокоился в её маленьких руках. Девушка начала поглаживать животное, приговаривая: Какой зверёк милый, заглядывая в маленькие тёмные глазки, смотрящие из под густой шерсти. Она стояла и тискала меховой комочек, под заворожённый взгляд рифового, который закинул контроль куда-то за пазуху Ло’ака. Он непроизвольно потянулся к её щеке, но сразу одернул себя, отвернувшись к выходу. Они друг другу никто, даже не друзья. — Прости меня, я была не права, — тихо сказала Атейя, не находя в себе смелости посмотреть в удивлённые, даже ошарашенные глаза напротив, — и я признаю, что ты не так плох, как мне изначально показалось. — То есть мне нужно было тебе зверька подарить, чтобы ты оттаяла? — Аонунг усмехнулся, но тут же захотел ударить себя по лбу, когда девушка нахмурилась и чуть было не оскалилась. Да что рифовый за идиот такой, она ведь к нему со всей душой, а он… Атейя раскрыла рот, чтобы низвергнуть что-то недовольно-язвительное, как вдруг мир вокруг рифового завертелся. В ушах прогремел оглушительный гром, и земля врезалась в его голову. Кинув в объятия девушку, которая тряпичной куклой влетела в него. Всё вокруг стихло. Ни шума веселящейся толпы, ни недовольных комментариев милой нутрии, ни мурчания неведомого зверька — только звенящая тишина. Он бы так и продолжал лежать в приятной сладостной темноте, но звуки чьих-то криков отчетливо врезались в сознание. Аонунг с трудом разлепил глаза, которые тут же опустились назад, словно кто-то пришил их к подбородку. Чьи-то тёплые ладони легли на щёки, требовательно постукивая, пытаясь привести в чувства. Но Аонунг продолжал лежать, пока в нос с каждым новым вдохом проникал запах едкого дыма. — …жалуйста, очнись, — кто-то, судя по звукам, над ним рыдал. Причём достаточно долго. Ибо голос осип, превратившись в скрежещущий шёпот. — Надеюсь я умер, потому что впервые услышал от тебя «пожалуйста», — Аонунг проглотил несколько слов, пока пытался донести свою мысль, но в конце концов, его поняли. Атейя сидела над ним, проверяя пульс и дыхание, да так четко, что ему не верилось в то, что несколько мгновений назад она над ним хрипела. Может тут есть кто-то ещё? Кто-то, кто рыдал и паниковал прямо над ним несколько секунд назад? Вопрос отпал сам собой, когда на’ви повернулась к нему, открыв взору парня опухшие и красные от слез глаза. Она поджала губы и с всхлипом прижала его к себе, обняв за шею. — Ты не дышал, — рифовый не знал, шевелиться ему или нет. А то может, это всё галлюцинации, — я думала, что ты умер. — Живее всех живых или как там, — Аонунг усмехнулся, краем глаза заметив шерстяного «гостя» на маленьких пушистых ножках рядом, — надо же, и ты здесь. Атейя отпрянула, словно очнувшись, вспомнив, что она как бы не должна с ним тут обниматься. Ну умер бы и умер, ей то что? И чего она так переживала? Она встала с колен и отряхнула ноги, покрытые мелкими ссадинами, которые Атейя насобирала пока падала на рифового. Стоило отдать ему должное, ведь он неплохо смягчил падение своим телом, в связи с чем девушка почти сразу пришла в себя. Маленькое животное рядом издавало крайне жалобные звуки и на’ви прижала его к себе, запихивая в мешок, который случайно попался на глаза несколько минут назад, пока она истерично пыталась разбудить Аонунга. — Надо уходить, поднимайся, — руки девушки бешено дрожали, пока она обвязывала сумку вокруг себя. — Надо найти отца, — Аонунг огляделся и понял, что от шатра, в котором они были, осталась только одна балка. С щепками вокруг и рваной тканью. — Куда мог пойти Ло’ак? — Девушка подняла испытывающий взгляд на парня, который сильно возвышался над ней. — Не знаю, наверное там же у большого костра, — парень повернул голову в сторону, услышав крик, следующий за ним свист, а потом сдавленный булькающий звук, — что там происходит? — Нет! Это смерть! Тихо! — Девушка накинулась на него, повалив на землю, где он лежал до этого, придавливая сверху своим миниатюрным телом. Как оказалось, всё это время они сидели за остатками шатра, надёжно спрятанные от окружающего мира большим куском ткани. Рифовый замер, слушая тихие шаги. Настолько тихие, что они были похожи на шелест листьев на ветру. Его сердце замерло и перестало биться, когда послышался ещё один сдавленный звук. И ещё один, и ещё… Атейя молчала. Она вздрагивала каждый раз с плотно зажмуренными глазами из которых градом катились тихие безмолвные слёзы. Ей казалось, что она где-то глубоко под водой, ведь дыхание сперло настолько сильно, что дышать было мучительно больно. Но каждый звук, каждая оборванная жизнь кинжалом вонзалась в уши. Для Атейи этот запах, крики умирающих и дома объятые пламенем были слишком хорошо знакомы. В голову лезли картинки, навечно вбитые в сознание. Воспоминания о детстве, о матери, о том самом страшном дне. Вскоре звук стих, и Аонунг смог вздохнуть, снимая напряжения с каменных мышц, чувствуя волну напряжения, вздымающуюся внутри всё сильнее. Если кто-то ещё придёт? Где отец? А где Ло’ак и Нетейам? Первый уже, наверно, налакался в слюни и сейчас вообще ничего не соображает… Аонунг заметил ухудшающееся состояние Атейи и взял её руки в свои, заставив поднять на него глаза. В больших зелёных радужках плескался безумный страх и боль. Он поднял её на ноги, услышав тихий писк их «напарника» в сумке. — Пойдём, опасно оставаться тут. Атейя неуверенно кивнула и положила руку на мохнатого зверька, который покровительственно прижался к ней всем телом, зашипев на пустоту. — У нас есть защитник, с ним нам никто не страшен, — Аонунг улыбнулся, пытаясь привести девушку в чувства глуповатой шуткой, но она никак не реагировала на его слова, уставившись в одну точку. Он потянул её за руку и потащил за собой, разглядывая то, что происходит впереди. Вся их дорога была устлана телами на’ви, в которых торчали длинные толстые «стрелы». Атейя прожигала взглядом каждого, вспоминая зачастую знакомое лицо, разрывая себя на части воспоминаниями об именах, которых даже не знала, но могла бы узнать, если бы они остались живы. Аонунг смотрел только вперёд, ведь его чуть было не вывернуло на первом трупе. Особенно, когда голова закружилась и земля чуть было снова не стукнула его своей твердостью. Вообще он старался отвлечься, чтобы не впасть в некоторые подобие истерики. Парень сейчас хрен знает где, хрен знает зачем, и его пытается убить хрен знает кто. Они шли, пока Атейя не остановилась, как вкопанная, смотря только вперёд, не мигая и не двигаясь. Она словно застыла, задрожав и шумно выдохнув через пару секунд. Аонунг поднял глаза и встретился с пылающим ненавистью взглядом ярких жёлтых глаз на темно-алой коже. Он зашипел и ощетинился, следуя зову инстинктов, которые кричали ему уносить ноги так далеко, как только можно и нельзя. Парень почему-то почувствовал, как в голову вонзилось чёткое осознание – тут он и умрёт. Незнакомый на’ви тряхнул головой, скидывая капли чужой крови с лица и зубасто улыбнулся. Он потянулся и вытащил топор из-за спины, медленно приближаясь. Мужчина не торопился, ибо видел, что противник не только безоружен, но и настолько ошарашен, что просто не способен сопротивляться. Сегодня он встретил много таких неженок, которые даже не видели, что такое настоящая смерть. Всепоглощающая, вездесущая гибель, которая преследует каждого, пока не настигнет и не оборвёт жалкую жизнь. — Отойди! — Аонунг зарычал, хватая какую-то палку, которая удачно оказалась рядом в самый нужный момент. Хотя куда ему с деревяшкой против топора? Мужчина играючи приближался, попутно разрубив на две части какой-то глиняный кувшин, наделав столько шуму, что у Аонунга зазвенело в ухе. — Кричите! — На’ви засмеялся, размахивая топором, задевая безымянные тела вокруг, — на помощь! Убивают! Атейя вся сжалась, наблюдая, как пепельный приближается к ним, как Аонунг закрывает её своей спиной, отталкивая назад, как она сжимает его плечо дрожащими руками, которые теперь жили своей жизнью. Девушка просто не могла бежать. Ноги совсем не слушались, словно приросли к земле. Слёзы беззвучно катились из глаз, а изо рта не вырывался ни единый звук. — Беги! — Аонунг оттолкнул от себя дрожащую руку, поворачиваясь к девушке совсем немного. Только чтобы увидеть её лицо, искажённое животным страхом, — а я задержу его! Ну же, давай! Мужчина внезапно приблизился и зарычал, замахиваясь топором над рифовым, который ловко отбил его атаку несчастной палкой. Многочисленные тренировки не прошли даром и он стойко выдержал удар, краем уха услышав глухой звук сбоку. Вот же гадство, с палкой ему долго не выстоять. Изо рта Атейи вырвался громкий вскрик и она споткнулась, упав на холодную землю, прижав к себе рычащее в сумке животное. И почему она сидит? Сидит и просто смотрит, как бревно какое-то. На’ви усмехнулся и отошёл, закинув увесистый каменный топор на плечо. Мужчина нисколько не боялся, ведь все, кого он встречал, были либо зелены, как ростки, либо пьяные, да и почти все безоружны. Легкая добыча, чистая и сладкая. — Ты не плох, — на’ви повернулся, наблюдая, как парень поднимает девушку с земли, которая даже на ногах стоять не могла от страха, не то, что бежать. Мужчина подошёл и откинул рифового в сторону. Наблюдая, как тот вздрагивает от приземления на чьё-то бездыханное тело. Он подошёл к Атейе, наслаждаясь страхом на её миловидном лице. Пальцы сами легли на острый подбородок, подняв вверх, чтобы заглянуть в тёмную зелёнку выразительных глаз. — Ты пойдёшь со мной, девочка, договорились? — Аонунг зарычал и кинулся на него, но получил хорошую затрещину и снова упал на траву, в то время как его голова встретила новый объект для столкновения – бревно. — Не подходи к ней, — парень из последних сил поднялся, рыча на на’ви, который значительно превосходил его физически в силу возраста. Перед глазами рифового гуляли странные тёмные точки. — Жалко только, что ты идиот, — мужчина подошёл к Аонунгу и замахнулся снова, вдавливая в парня осознание стремительного приближения смерти одним взглядом. Это больше не игра. Вот теперь ему точно конец, потому что он на земле, зажат между бревном и несколькими телами, а нападающий сверху. Так всё и закончится, до чего же обидно. Аонунг глянул в исказившееся от страха лицо Атейи и закрыл глаза, чтобы не видеть того, кто принесёт ему смерть. Он только надеялся, что всё закончится быстро, и ему не придётся долго страдать перед гибелью. Тогда и девушке не придётся смотреть, как Аонунг корчится. Может, так ей станет хоть немного легче… Сознание само нарисовала картинку: мгновение, топор, кровь, его бездыханное тело и тёмная тишина, которая заберёт его к предкам, к Великой Матери. Юноша понимал, что это не тот конец, которого он хотел, но ведь ничего не сделаешь. Гораздо лучше было бы умереть в возрасте, в объятиях любимой женщины, детей и внуков. В образе избранницы предстало лицо Атейи, которая улыбалась, поглаживая его лицо на берегу рифа. Легкий морской бриз трепал её мягкие влажные волосы, пока та с любовью смотрела на него. Так, как он хотел, чтобы на него смотрели. Хорошая фантазия, до чего же приятная. Да только жаль, что ничего не успел. Хотя вроде и понял, как её воплотить. Но поздно… Послышался надрывный плач Атейи, сотрясающий липкий воздух, и следующий за ним звучный вскрик, дополняющий атмосферу ужаса и безысходности. Громкий хрип достиг ушей рифового, и тело гулко упало на землю, поднимая горячий пепел в воздух.