***
Вернувшись домой, девушка тут же села за стол и налила себе чашку чая, добавив туда ромашки. То, как она вбежала в дом сразу же отвлекло женщину от готовки. — О, явилась, а что так рано? — Совунья заметила взволнованное состояние племянницы и нахмурилась. — Ну-ка говори, кто тебя обидел? Девушка подняла ошарашенный взгляд на тётю. — Никто не обижал меня, я просто, кажется, ему помешала, он работал в амбаре и что-то пошло не так. Та покачала головой и скрестила руки на груди. — А, снова в гараже сидит, ну и ну… ты что-то сломала? По рукам надаю за такое, учила же не трогать чужое! — чуть более строго проговорила та. Лиза испуганно вскочила из-за стола и раскраснелась. — Нет, нет! Тёть Совунья, я просто увидела самолёт и, наверное, слишком громко воскликнула… — в ответ на это женщина изогнула бровь и усмехнулась. — Ну-ну, помешала, я то думала… а что это у тебя такие щёки красные? Ветра холодного ещё нет, — с ухмылкой спросила Совунья и Лиза так же скрестила руки на груди, отводя взгляд. — Ясное дело, я иду к чужому человеку домой, он меня совершенно не знает, и я его тоже. Мало ли что! — она и вправду была смущена внезапным не очень хорошим знакомством, которое сама же и испортила. Хотя, она и не хотела знакомиться ни с кем новым, ей это трудно давалось. — Ой да брось ты! Пин, хороший и отзывчивый человек, ничего бы он тебе не сделал! — отмахнулась женщина, поправляя фартук. — И вообще, давай-ка ужинать. Успокойся и порадуй меня своим аппетитом. После здорового и сытного домашнего ужина девушка, напросилась посидеть на крыше дома. Летом вдали от мегаполисов небо было чище, а звезды ярче, от чего ночь казалась совершенно невероятной. Этого никогда не найти в обычном сером пыльном городе. Лиза вооружилась тёплым пледом и кружкой горячего какао, не забыв при этом вытащить свою гитару. Её тётя ложилась не так рано, а до соседей звук гитары не дошёл бы, потому было бы неплохо сыграть что-то душевное. В голову лезли лишь нежные мотивы, а от россыпи звёзд на чёрном небе голова слегка кружилась. Начав наигрывать тихую, лиричную песню, которую она запомнила ещё со школьных дней, она заметила, как к её тётушке кто-то шёл по тропинке со стороны моста. Это не было удивительным, ведь Совунья была медиком, потому кто угодно мог прийти к ней с какой угодно просьбой и когда угодно. Вернув свой взгляд обратно к небу и сделав перерыв на глоток какао, девушка на секунду вспомнила образ нового знакомого. Высокий, крепкого телосложения пилот, а он явно им был, весьма дружелюбный на первый взгляд. О, и он точно был немцем! Этот акцент, и то слово… это точно был немецкий язык. Многие прослушанные песни зарубежных музыкантов дали свои плоды. — Дорогуша, ты кое что кое у кого потеряла! Девушка услышала голос тёти Совуньи со стороны лестницы на крышу и вскинула брови. Осмотрев себя, ощупав с ног до головы, она заметила, что браслета на её руке нет. Слетел? Снова? Надо было брать такой же на размер меньше. — Сосед принёс мой браслет? — спросила она, спускаясь вниз и встречаясь взглядом с женщиной. — Я же говорила, хороший человек! Пойдём, пообщаетесь как нормальные люди, и не вежливо будет его просто так выгонять, — Совунья взяла племянницу за руку и повела в гостиную, где сидел гость. Немец был уже в обычной одежде, а не в рабочем комбинезоне, и с лёгкой улыбкой смотрел в сторону Совуньи и Лизы. Хотя он улыбался, было заметно, что он ощущает дискомфорт от пребывания в чужом доме. — Добрый вечер, — с сильным акцентом проговорил он, — вы обронили кое что, милая fräulein, — мужчина протянул руку в сторону девушки и та неуверенно протянула свою в ответ, после чего он аккуратно вложил в её ладонь потеряшку. Лиза покраснела ещё сильнее, чем раньше. Она не могла поднять свои глаза на соседа, спрятав руки за спину. — Простите её, она очень смущается незнакомцы, особенно тех, кто старше неё, — со смехом проговорила Совунья и приобрняла девушку за плечи, — давай-ка я лучше тебя накормлю, дружок, а то ты стараешься-стараешься, о себе не заботишься! — Не стоит, Совунья, я уже уходить, — смущённо проговорил немец, слегка улыбаясь и даже немного краснея от явно навязчивой заботы. Лиза слегка усмехнулась, поднимая взгляд на тётушку. — Нет, никаких «уходить», пока не поешь! Тоже мне, умник какой, — недовольно пробубнила Совунья и ушла в сторону кухни, оставляя соседа наедине с племянницей. Тот не растерялся и сразу же сел на диван, раз уж он остаётся на ужин, а девушка села в кресло, мельком взглянув на Пина и тут же отводя взгляд. — Так ты из город приехала, ja? — внезапно спросил немец, с интересом разглядывая новую знакомую. — Эм, ну, да, — с глупой улыбкой проговорила та в ответ, — приехала отдохнуть к своей тёте на лето. Тот кивнул в ответ и слегка улыбнулся. — Тебя ведь Лиза зовут? — она кивнула в ответ и слегка съёжилась. — Я — Пин, можешь общаться с меня на «ты». Я — лётчик и изобретатель, приехать сюда из Германия больше десять лет назад, — весьма дружелюбно проговорил немец, — я знаю уже всё обо всех жителях долины, но о тебе ничего. Рыжая смущённо поправила волосы и собралась с силами, чтобы ответить мужчине. Было трудно начать разговор с кем-то совершенно другим, отличным от неё самой. — Н-ну, я родилась и живу в России с детства. По профессии пока что никто, но учусь на художника. Недавно начала играть на акустической гитаре и с детства пою в хоре, а ещё я иногда пишу короткие рассказы о происходящем вокруг, но это так… скорее для души и практики. В общем, я творческий человек и далека от науки, — она слегка улыбнулась и отвела взгляд. Немец, однако, ничуть не расстроился, ему, кажется, даже стало слегка интересно. — Творческий натура, как и я, — тихо усмехнулся Пин и в комнату вошла Совунья, спасая слегка неловкий диалог своим присутствием. Женщина поставила перед немцем большую тарелку котлет с пюре и гарниром, грозным тоном сказав, что тот не покинет её дом, пока не доест всё. Хотя, казалось, мужчина вообще не воспринимал её слова хоть сколько-нибудь плохо, ему было и неловко и приятно одновременно. Это чётко было видно по глазам. Натура художника позволяла Лизе видеть эмоции людей через мельчайшие детали выражения их лиц, будь то слегка иной взгляд, движение бровей или губ. Всему этому учили её в колледже. Ей даже на секунду показалось, что лицо этого изобретателя она точно захочет изобразить, ведь внешность у него и вправду была уникальной. — Лизонька, ау! — окликнула её в который раз тётя. — Ты уже, наверное, спать хочешь, дорогая. Немец усмехнулся и добавил: — Плыть из город — довольно утомительный. — И то верно, ну, что ж, договор ты выполнил, можешь идти, горе-немец, — хохотнула женщина, забирая посуду со стола, — Лиза тебя проводит, а я пока посуду домою. Совунья, напевая про себя какую-то старую песню, направилась на кухню, попутно воскликнув, что уже успела что-то забыть, а девушка тихо усмехнулась, стараясь не глядеть на мужчину лишний раз, чтобы не казаться странной. Смысла провожать гостя не было, на самом деле не было, но это был бы дурной тон, от которого её тётя всегда всех отучала. — Приятно был познакомиться, fräulein. Не стесняться меня, я быть только рад новому другу, — спокойно и тихо проговорил Пин, стоя на пороге дома, — и не теряйт больше свой браслет, — усмехнулся он, заставив рыжую вновь покраснеть и отвести взгляд, — доброй ночь. — Вам… тебе тоже, — тихо проговорила Лиза, пересилив себя и подняв взгляд на соседа. Тот улыбнулся, кивнул и направился домой, точно так же мечтательно глядя на звёзды. Забавно, почти многие люди любят смотреть на звёздное небо, но при этом, вместе с трепетом и восторгом, они ощущают ужасную тоску и грусть. И не до конца ясно, почему.***
Утро началось с того, что Совунья послала девушку к дяде Карычу и дяде Лосяшу, чтобы поздороваться и наконец-то выпить с ними чаю. Мужчины как раз собирались сыграть в шахматы, как всегда, и не без мелких споров, которые заканчивались смехом и извинениями, что было постоянным ритуалом. Пожалуй, дяди из долины это единственное самое яркое воспоминание Лизы, ведь именно они сидели с ней чаще всего. Карыч опекал её, будто свою собственную внучку, а Лосяш, как учёный, видел её талант и потенциал. Оба мужчины, конечно, различались методами воспитания, а потому часто пытались отвоевать место няньки друг у друга. Это было забавно. Долгий, но приятный путь по тропинке сопровождался шумом реки, и плеском воды. Птицы были чуть тише сегодня, а из посторонних звуков был лишь дядя Копатыч, который шёл на рыбалку и едва не упустил из виду «племяшку». — Укуси меня пчела! — вдруг воскликнул высокий крепкий мужчина в своей обыденной клетчатой рубашке и неказистом рыбацком наряде впридачу. — Лизка, ты что ли? — девушка резко обернулась на голос и широко улыбнулась. Его она тоже помнила, но так смутно, зато вкус с любовью выращенных им овощей она не забудет никогда. Именно Копатыч нёс Совунье фрукты и овощи, когда девочка серьёзно болела. Он не передавал их через кого-то ещё, предпочитая навестить Лизу и убедиться, что с ней всё хорошо. Тогда детей в деревне было мало и все жители бегали за ней, следя, чтобы вдруг чего не случилось. — Дядь Копатыч! Я вас и не заметила! Как так, вроде бы огромный, как медведь, а ходите как мышка! — усмехнулась рыжая и подбежала к садоводу, крепко его обнимая. — Ну и ну, выросла то как! Хотя вот лицо твоё не сильно поменялось, в маму пошла, — тепло улыбнулся мужчина и отстранился, — ладно уж, негоже мне так резко планы менять. Пойду, значит, на рыбалку, а вечерком зайду к Совунье на чай. — Зачем к тёте идти? Далеко же, я планировала сидеть в гостях у дяди Карыча. — Так и быть, так и быть, зайду к вам на обратном пути. Не скучайте там без меня, а то я знаю этих интелектуалов, сядут свои разговоры разговаривать и совсем забудут о ребёнке, — отмахнулся садовод и пошёл к реке, напоследок улыбнувшись рыжей. — Удачи вам там! Надеюсь, улов хороший будет, — с улыбкой проговорила девушка и услышала «спасибо» в ответ. Столько воспоминаний и тёплых чувств проснулось в душе от этой поездки. Наверное, ей стоило чаще бывать здесь, а не сидеть в душном городе каждое лето, проводя каникулы дома за компьютером. Конечно, она могла и гулять, но в городе прогулки были совсем иными. Слишком много людей, слишком мало свежего воздуха, а от природы долины всё тело будто порхало. Дверь в дом Карыча была уже открыта, а вместо неё едва заметно колыхалась лёгкая занавеска. Из дома было почти ничего не слышно, потому Лиза, с интересом решила взглянуть в окно, миновав уже знакомый, красиво украшенный сад. Дядя Карыч, уже более старый, но всё такой же, каким запомнила его девушка, сидел за столом с учёным Лосяшем и играл в шахматы. Молча. Но на губах его была явная победная ухмылка. Лосяш же с недоумением глядел на доску, видимо, Карыч, спустя столько лет, смог удивить оппонента новой тактикой. Лиза никогда не любила шахматы и не хотела в них играть, но ей всегда было смешно глядеть за игрой учёного и старого музыканта. — Давай, друг мой, твой ход, — слегка подогнал соперника Карыч. — Признаюсь честно, вы меня смутили, — усмехнулся Лосяш и выставил руки перед собой, — что ж, я признаю поражение. — Даже не попытаетесь отыграться? Возможно вы найдёте выход из этой ситуации, — дядя Карыч, как всегда, в своём любимом синем костюме и с красивой раритетной чашкой в руках, слегка самодовольно глядел на учёного. — Нет, увы, сегодня не мой день, — Лосяш взглянул в сторону окна и увидел улыбающееся лицо, которое никогда не смог бы спутать с чьим-то ещё, — бог мой! Лиза! Лиза приехала к нам! — мужчина вскочил из-за стола и побежал к входной двери. Карыч тоже подорвался с места и метнулся к порогу так быстро, как только мог. Он даже и представить не смел, что когда-то та маленькая задорная девочка вернётся к ним в этот посёлок. — Дорогая, мы так рады тебя видеть! Сколько всего успело произойти, а сколько всего нам надо тебе рассказать, — начал учёный, но его тут же прервал Карыч, слегка отпихивая от порога, чтобы наконец увидеть воспитанницу. Девушка звонко засмеялась такому приёму: — Как в старые добрые, дядюшки, — она обняла их обоих и мужчины растаяли от такого. Всё же, эта девушка была дорога им обоим и было бы грубо сейчас спорить, кто и сколько должен с ней общаться. — Ну, наверное, и нашей дорогой Елизавете есть что нам рассказать, верно? — с тихой усмешкой проговорил музыкант и выразительно поглядел на учёного. Тот смиренно кивнул и понял, что даже не подумал об этом. — О, да не то чтобы, — отмахнулась рыжая. — Столько лет ни слуху, ни духу, и прям таки ничего! — ухмыльнулся учёный. — Давай не юли, барышня, за чаем нам всё и расскажешь. Конечно, учёный был весьма огорчён, что девушка выбрала путь искусства, а не науки, но тем не менее, он был рад, что Лиза смогла найти свое место в жизни. К тому же, искусство — тоже своеобразная наука. А вот Кар-Карыч был счастлив, ведь теперь он мог играть на рояле в компании другого музыканта. Пусть она и не была профессионалом, но уже многое знала и умела, а под чутким руководством Карыча, научилась бы ещё много чему. — Но я ноты читать не умею, — она смущённо почесала затылок. — Научишься, не бойся. Сначала будет, конечно, непривычно, но потом быстро освоишься, — с довольной улыбкой проговорил музыкант, — а если ты к нам приедешь на каникулы осенью, то мы можем устроить концерт. Обычно я играл один, максимум ко мне присоединился мальчишка Бараш, с которым мы иногда сочиняли музыку и песни, но теперь… — он так мечтательно это протянул, что учёный невольно усмехнулся. Он никогда не видел своего друга таким счастливым. Редко Карыч так резко и сильно вдохновлялся от чего-то, сказывался его возраст и некая меланхолия от одиночества. Хотя Совунья и Лосяш часто навещают его и поддерживают, настроение старого музыканта чаще всего было подавленным. — Обязательно приеду, дядя Карыч, я буду только рада сыграть с вами, — от этой новости Кар-Карыч тут же подорвался и начал высказывать свои идеи насчёт осеннего фестиваля, советуясь с самим собой, и одновременно глядя на старого друга и воспитанницу, ожидая предложений. — Надо будет построить сцену, может сделать красивое освещение… Пин нам поможет, уверен, — после слов о странном новом соседе Лизы, Карыч остановился, будто что-то вспомнил, — ах да, дорогая, у нас ведь… — Новый сосед, немец-изобретатель, Пин. Знаю, — с усмешкой сказала рыжая, делая глоток чая, — тётя вчера послала меня к нему отнести пирог, так что я с ним уже познакомилась. — Отлично, это просто чудесно, — воображение и восторг никак не покидали музыканта, а пока он расхаживал по комнате и записывал план проведения фестиваля, Лосяш тихо разговаривал с Лизой. Сначала он рассказал ей о своих достижениях в области науки, исследований, а потом выслушал некоторые рассказы воспитанницы. Её мысли внезапно перешли с её родного дома, на нового соседа и почему-то она решила узнать о нем побольше именно от учёного. Он и Пин были чем-то явно похожи, может быть учёный поймёт изобретателя лучше, чем кто-то ещё? — Ах да, он такой… весьма закрытый и даже немного ранимый человек. Иногда я помогаю ему с его экспериментами в области робототехники и механики. Очень талантливый человек! — признал мужчина. — А вообще, затворничество присуще, в той или иной мере, любому таланту. Вот взять хоть Карыча, например. — улыбнулся учёный взглянув на друга. — Очень талантливый и умный человек, но предпочитает тишину и покой в одиночестве, как и я, как и Пин… ну и ты, разумеется, тоже. Хотя иногда нам всем нужна компания. Вот я хожу к этому старому ворчуну каждый день, чтобы сыграть в шахматы, и в итоге, вот оно как, выиграл у меня партию! Музыкант отвлёкся от блокнота и взглянул на гостей. Он покраснел от того, как быстро ушёл в себя и забыл о них. — Прошу прощения, — коротко проговорил он, садясь за стол к девушке и другу, — что-то я совсем замечтался… — Так это же хорошо! — проговорил Лосяш. — Вот тебе и занятие на осень, не будешь скучать. — Ага, как же, — отмахнулся Карыч, — уедешь ты в конце лета и приедешь под фестиваль, как я без тебя это всё организую? — Ёжик — мой хороший протеже, он тебе и поможет, — оправдался учёный. Рыжая удивлённо уставилась на них обоих. — Я поеду на конференцию в город, — пояснил Лосяш, — придётся вам без меня обойтись, хотя, может быть Лиза тоже уедет в город на учёбу в эти дни. Так что на грусть у Лизы времени не будет, — улыбнулся он, — а вот вам, друг мой, придётся подождать моего приезда. Кар-Карыч недовольно фыркнул и скрестил руки на груди. — О, смотрите, ка, у вас тут шо, общий сбор? — послышался слегка хриплый голос дяди Копатыча, возвращавшегося с рыбалки с полными вёдрами рыбы. Запах, надо сказать, был не самым приятным, но всем было не до него. Даже брезгливость старого музыканта улетучилась и он поделился чашкой чая с соседом. Рассказы о городской жизни и учёбе слегка утомили взрослых, но они с упоением слушали, как росла их воспитанница всё это время. Копатыч сетовал на не здоровое питание, как всегда делала и тётя Совунья, Карыч на недостаток дисциплины у преподавателей, а Лосяш на недостаточную учёность этих самых преподавателей. В чём-то каждый из них был прав, а пока шли оживлённые споры за столом, Лиза всё думала над словами дяди Лосяша. Она и вправду была слегка сама по себе, наверное, Пин такой же. Но ему точно иногда не хватает компании и заботы, потому Совунья так заботится о нём. Может и ей стоит внести вклад в это? Вероятно, немцу, который далёк от русской культуры и своей страны, просто напросто одиноко здесь, потому он и сидит днями напролёт в амбаре со своими изобретениями, не зная, на что ещё тратить время. — Вот я и говорю, это, что надо им всем ввести норму потребления овощей! — строго сказал садовод, а девушка взглянула за окно, пропуская очередную чашку чая, и заметчая, что там уже начинает сильно темнеть. Если она собирается сдружиться с новым соседом, то ей стоило использовать это время с толком. — Я так всем вам рада, — радостно проговорила Лиза, — и я так соскучилась, но мне надо бы тёте Совунье показаться, а то она меня потеряет. Мужчины переглянулись и закивали. — И то верно, — сказал Копатыч, — ну я, эт самое, пойду. А то с вами тут забездельничаю ненароком, — усмехнулся он. — Да, а я пока посижу с нашим ворчуном, — усмехнулся учёный, — у нас тут ещё запланированная дискуссия. Карыч крепко обнял девушку и отпустил домой, тяжело вздыхая. Едва он сел за стол, Лосяш удивил его одним своим домыслом. — Знаешь, мне кажется, что с приезда Лизы у нас точно что-то сильно изменится, — проговорил учёный, взяв с блюдца печенье. — Приехала девочка и приехала, что тут такого? - усмехнулся музыкант, с непониманием глядя на учёного. — Просто чувствую, что что-то удивительное назревает… — он сделал глоток чая и задумчиво поглядел на рояль. — Сыграй мне что-нибудь романтичное, мой друг. Карыч изогнул бровь и усмехнулся, но всё же сел на табурет перед своим музыкальным инструментом и размял пальцы.