Изменить жизнь

За неделю Сяо привык. Привык и к утренним подъемам, и к ежедневной волоките с компьютером, и к огромному количеству интересующихся им людей (кстати, под конец недели это все, к радости самого Сяо, стало утихать). День сменял день, они шли друг за другом ровно, одинаково и однообразно, как строй оловянных солдатиков. Два выходных стали по-настоящему ярким пятном в приевшейся так быстро рутине. В субботу Сяо предпочёл заняться тем, на что никак не хватало времени в период работы, то есть, тем, чем он занимался почти все время после школы и колледжа — самокопаниями. На самом деле, полежать, задавая себе отстранённые вопросы, было некоторого рода отдыхом: тело Сяо никак не напрягалось. Но вот мозг… Чаще всего Сяо себя не хило так доводил, после ложась спать, ведь решал, что это лучший вариант, как можно избавиться от проявляющихся эмоций. Всё-таки, заниматься таким было куда лучше, чем домашним заданием. Различные фильмы с такой же целью — убежать от себя — Сяо не смотрел. И книги почти не читал. Только философские труды, да всякую психологическую дичь от авторов, что были при жизни такими же умалишёнными, как Сяо. Всякое обладающее сюжетом произведение казалось ему несусветной скукой, особенно незамысловатые и слишком близкие к реальности содержания книг, фильмов и прочего. Наверное, совершенно все, что он мог бы посмотреть, давило на больное: совершенно все герои различных произведений — обычные люди (или некто, кто в целом напоминал людей), и проблемы у них обычные. Но Сяо ведь — изверг. Что-то, что было направлено на вопросы вселенского характера, либо забиралось глубоко в душу, выворачивая героя, желательно всецело напоминающего Сяо, увлекало его внимание в большей степени. Но, все же, даже чтение такой литературы или просмотр таких фильмов никак не облегчал ситуацию. Редко когда они помогали разобраться. Так что зачастую Сяо просто смотрел спортивные матчи (обычно по боевым искусствам), если вдруг ему хотелось чем-то отстраненным занять свой мозг. Если суббота прошла привычно для Сяо, то вот в воскресенье Чжун Ли ему отдыха не дал: отправились они на какую-то выставку современного искусства. Сяо, человеку совершенно далёкому от прекрасного, нравилось задумываться о психологизме подобных работ. Да, современные картины с точки зрения эстетики совершенно несуразные, какие-то грубые, резкие и вызывающие у многих отторжение. Некоторые абстрактные картины, как объяснял Чжун Ли, почти на многих выставках заменяющий экскурсовода, могут не иметь глубокого смысла или же так же передавать реальность, как классические картины, однако чаще всего художники пытаются достичь визуальной гармонии цветами, формами и композицией, а это не так уж и легко, как может показаться. Впрочем, все то же, что и в реалистичных картинах, только люди, не видящие четкого, знакомого им сложного, детализированного объекта, не понимают, зачем было это рисовать. *** За выходными началась новая неделя. За ней — снова два дня для отдыха, а потом — ещё одна неделя. В начале третьей Сяо стал ощущать себя сомнительно. Нет, речь не о его отношении к работе. Ее-то он воспринимал как долг, и, даже если бы устал, не позволял бы считать, что ему не хочется сюда ходить. Началось все непримечательно. Сяо как обычно просыпается рано, однако его преследует необычное ощущение. Лёгкая боль в горле. Не сочтя это достойным внимания, Сяо ничего не сделал с этим отличным от нормального состоянием и просто отправился на работу. Небольшая, но заметная слабость, изредка проявляющийся тремор рук все ещё не служили тревожными звоночками. Однако во время обеденного перерыва, когда Сяо отправился перекусить, он заметил, что ему крайне неприятно глотать. Горло как будто сковала колючая проволока. Но и тогда Сяо ничего не сделал: сквозь боль допил свой кофе и продолжил работу. В любом случае, что ему оставалось делать? Искать Чжун Ли, чтобы спросить, не имеет ли он с собой леденцы от горла? Бессмысленно. Поднимать панику? Ещё более бессмысленно. Именно с такими мыслями Сяо направился по направлению к лифту. Там же ему удалось встретиться с пареньком, с которым он познакомился совсем недавно. Они работают в одном отделе, и разделяет их лишь парочка столов. На самом деле, как понял Сяо позже, этот парень был тем человеком, что часто общается со всеми подряд. В некоторой степени это неприятно. Сяо стал считать его близким другом, с которым он может поделиться тревогами, пусть и не в полной мере, ибо знакомы они недолго, а для него Сяо — один из многих. Звали парня Итэром. — Выглядишь обеспокоенно, — он как будто считывает все малейшие изменения лица Сяо, хотя казалось бы, даже поняв, что заболел, он не менял свое выражение лица. — Что-то случилось? — Итэр заглядывает ему в глаза. — Нет, — не очень уж Сяо любит подобное внимание в свою сторону. — Ну… Ты просто бледный какой-то, — голос Итэра звучит взволнованно. Сяо это кажется смешным: будто его персона что-то значит для такой социальной бабочки, как Итэр. Хотя он банально не может злиться на него — всё-таки, Итэр — второй человек, помимо Чжун Ли, что так легко к нему относится. Может быть даже третий. С Чайлдом Сяо видится реже, чем с Итэром. Кстати, так как он единственный, с кем Сяо обменялся более чем двумя фразами, так что и свои проблемы он решал с ним. Конечно, речь о технических. Итэр к этому с пониманием относился, поэтому для него не было проблематично подсказать Сяо, что тот делает не так, что-то заново объяснить или напомнить он мог всегда. К тому же, тот был на пару лет старше Сяо, а судьбу имел с ним схожую, проще говоря, несмотря на то, что в его возрасте обычно оканчивают университет, он работал здесь уже пару лет. — Все в порядке, — отрезает Сяо. Действительно, горло определенно пройдет. Ну, никто от обычной простуды не сильно страдал. Впрочем, пока Сяо не умирает, захлебываясь кровью и глядя на близлежащий кусок своего тела, все в порядке. — Как скажешь, — за пару недель с их знакомства Итэр уже выучил, что спорить с Алатусом бесполезно, особенно если тот в чем-то уверен. В остальном, рабочий день проходил без изменений — муторно, скучно, но, тем не менее, обязан был пройти, и Сяо обязан был выполнить весь сегодняшний план. *** По возвращении домой Сяо отказался от идеи сообщать Чжун Ли о болящем горле, однако тот вскоре сам заметил что-то неладное. Произошло это совершенно неумышленно. Им обоим не захотелось идти в ресторан или кафе, потому было принято решение заказать пиццу. Именно тогда стало заметно ухудшившиеся состояние Сяо. Дело в том, что пил горячий чай он небольшими глоточками, а если случайно делал большие, то едва заметно морщился. С едой то же самое. Даже съел меньше обычного, хотя казалось бы — он и так не очень-то и плотно питается. В общем, выдала Сяо его мимика, которая обычно не выражает то, что у него в голове, однако Чжун Ли всегда читает его как открытую книгу. — Не вкусно? — решает начать издалека Чжун Ли, пронаблюдав за тем, как Сяо домучил первый кусок пиццы, и теперь сидит, пока не трогая оставшиеся в упаковке. — Нет. Все нормально, — отнекивается он. Пицца действительно была вкусной, так что по сути он не соврал. — Тогда почему не ешь? Живот болит? — Нет. Сяо берет следующий кусок пиццы, а Чжун Ли вздыхает. Приходится клещами вытаскивать из младшего ответ. Иногда это раздражает. Однако мужчина не продолжает распрос. Сяо тем временем мучают сомнения. Говорить или нет? Вроде бы, не сильно и болит… Ладно, подождёт. Может быть, к утру все прекратится. *** Не прекратилось. Новый день. Стоило бы пропустить хотя бы недельку, посидев на больничном, но Сяо упорно встаёт по будильнику, и, несмотря на физическую слабость, дрожащие рук и болящую с утра голову, занимается обычными ежедневными приготовлениями к рабочему дню. — Ты сам не свой, — Чжун Ли упирается плечом в дверной порог ванной, смотря как Сяо тщетно, чуть покачиваясь на ногах, пытается выудить из стакана свою зубную щётку. — Все в порядке, — мотает головой он. Наконец удается подцепить ее. Руки едва ли слушаются, и щётку от падения в раковину спасает лишь не притупившаяся даже в таком состоянии реакция. И открыть кран на нужную мощность не получается. То слишком сильно увидит вправо, то влево, а сил будто не хватает, чтобы приоткрыть кран чуть сильнее. Чжун Ли качает головой, после чего в два шага подходит к парню, не беспокоясь о судьбе многострадальной зубной щетки, поворачивает его за плечо, при этом, чтобы желтоглазый лунатик не грохнулся на ледяной кафель ванной, придерживает его под лопатками. Обеспечив своему отпрыску стабильность, Чжун Ли пальцами смахивает челку и кладёт ладонь поверх ромбика-родинки, в центр лба. — Никуда ты не идёшь с такой температурой, — грубо произносит Чжун Ли и отпускает Сяо. — Почему мне не сказал, что заболел?! — мужчина повышает голос, а Сяо уводит глаза. — Возвращайся в комнату, — и вот опять голос звучит спокойно, скорее даже успокаивающе, будто Чжун Ли извиняется за тон предыдущей фразы. Он не может не волноваться за своего ребенка. Точнее за того, кого он так или иначе считает ребенком. — Прости, — но Сяо никуда не двигается. Чжун Ли на то хватает его за руку и ведёт по направлению к его личной комнате. Командует ложиться. Сяо, вздыхая, забирается под одеяло. Мужчина, удовлетворённый действиями сына, идёт на кухню. Увлекшись поисками лекарства, он и забывает, что Алатус имеет свойство отрицать плохое самочувствие, и не только отрицать, но и предпринимать те действия, которые противопоказаны при его здоровье. Поэтому и эмоционально вздыхает, слыша включившуся в ванной воду, и стремительно направляется к источнику звука. Ну конечно, Сяо продолжает гнуть свою палку. Желание работать, несмотря ни на что, похвально, но не в этом, черт возьми, случае. Ладно, если тот ещё может стоять, то логично держать его рядом с собой. Именно поэтому Чжун Ли тащит упрямого юношу за собой. Дав (почти заставив) Сяо принять жаропонижающее, Чжун Ли следит за тем, как он возвращается в кровать. Тогда же ему велят засунуть градусник под мышку и лежать смирно, покамест Чжун Ли звонит начальству. Успокоившись, он садится на стул и сонно трет глаза — Сяо со своим мазохизмом едва ли дал нормально проснуться. Рот раскрывается в зевке, но монотонный звук гудков сменяется на «Алло», и потому Чжун Ли поспешно захлопывает рот. Быстро объяснив причину сегодняшнего отсутствия на работе и за себя, и за Сяо, мужчина откладывает телефон и тяжело вздыхает. Градусник пищит, Алатус ворочается, доставая его. — Сколько? — интересуется Чжун Ли. — Тридцать шесть и семь, — Сяо откладывает градусник на тумбочку у изголовья кровати, что стоит вдоль по правой стене. — Врешь, — Чжун Ли хмурится и встаёт, подходя к тумбочке и самостоятельно сверяя температуру. — Тридцать восемь и семь. Я вызову врача. Совершив ещё один звонок, Чжун Ли подсаживается на кровать к юноше и скользит рукой по лбу Сяо, убирая с него взмокшие пряди челки, после чего мягко гладит по щеке. Сяо глядит на мужчину затуманившимся жёлтым взглядом, что прикрывают темные ресницы. Увидеть на лице Чжун Ли волнение — настоящий клад. В любом случае, с многими другими людьми он постоянно безэмоциональнен. И Сяо был рад, что Чжун Ли ему доверяет. А сам он? Да, но тогда зачем он соврал? Глупо как. Мозг не переваривает информацию, и сознание улетает куда-то далеко. Взгляд затуманивается белой пеленой, и Сяо готов уснуть.