Изменить жизнь

Восемь лет назад. Солнце радостно светило, нагревая улицы Пекина, и без того горячие, душные и жужжащие. Слабый ветер, тоже теплый, лениво вплетался в ветви редких деревьев, слегка, иногда порывами, качая их. Этот же ветерок трепал темные волосы, желтоватые на концах. По пыльному переулку шел молодой мужчина. Лицо его выражало общую серьезность, губы были сомкнуты, а вид — излишне строгим. В самом деле человек был полон амбиций, потому и был так неестественно важен и солиден. Сегодня Чжун Ли отработал свой первый день в офисе. Он был рад, взволнован, нетерпелив и печален. Всё-таки, теперь началась его взрослая жизнь. Уже окончательно. Мужчина в очередной раз вздыхает, поднимая взгляд в небо, притом останавливается. Осознание ответственности — всегда сложная вещь. Особенно для человека, совсем недавно окончившего университет. Чжун Ли опускает голову. Что ж. Надо торопиться домой — уже вечереет. Неожиданно перед глазами возникает не очень высокая фигура человека. Скорее всего это ребенок. Фигура двигается по направлению к Чжун Ли, плотно смотря в глаза. Это был мальчик лет двенадцати-четырнадцати. Судя по его потрепанному и грязному внешнему виду, бездомный. Мужчина не двигается с места. Что ему сделает ребенок? К тому же, судя во взгляду прямо в глаза, ему что-то от него надо. Может быть, что-то случилось, и ему нужен взрослый. Мальчик подходит почти вплотную, исподлобья смотрит на него, и во взгляде читается ну очень серьезный настрой. — Гони жрачку или кошелек. Чжун Ли держит паузу, шокированно моргая. — Быстрей. — Что-то случилось? — наконец-то спрашивает Чжун Ли. — Жрать хочу. Ну, — подросток цепляется за руку мужчины, сжимая, — давай уже деньги. — Ты голоден? Я могу отвести тебя поесть. Я бы и сам не прочь… Пацан недолго думает. Видимо, кто-то его учил, что идти куда-либо в одиночестве с незнакомыми людьми опасно. Мозги его, видно по взгляду и пролегшей на лбу морщинке, так и кипят. — Ну так веди, — кажется, соблазн сильнее разума. — Жареную курицу будешь? Мальчик меняется в лице. Не ел ранее ничего подобного? Его мимолётная доверчивость пропадает, и ребенок, недовольно тряхнув головой, скрещивает руки на груди. Знает себе цену. Не уличный, все же? Чжун Ли машинально повторяет жест парнишки. — А вкусно будет? В детдоме ужасно кормят. Никогда там не ем. Так что мне бы хоть что-то… — брови ребенка складываются домиком и опускает взгляд. — Ну, веди. — Как тебя зовут хоть? — чуть склоняет голову в бок Чжун Ли. Ещё как минимум час он потратит на этого беспризорника, было бы неплохо узнать его имя. — Сяо, — бурчит названный. — Тебя самого как? Чтоб честно. — Чжун Ли, — мужчина чуть приподнимает уголки губ, а позже возвращается к теме их разговора. — Идти недалеко. Сяо кивает, и этот кивок кажется Чжун Ли таким самоотверженным, будто он заключает ненадежный контракт, понадеявшись на удачу. С другой стороны, так и есть — он всё же передает ответственность за свою жизнь в руки неизвестного ему дядьки, которого планировалось просто ограбить, а этот дядька зовет его куда-то. Ещё одна ответственность на плечи Чжун Ли, к слову. Мужчина, наравне с которым шлёпает темноволосый коротышка, выворачивает из этого переулка и двигается далее по улице, где слева от идущих стояли машины. Именно стояли. Чаоян, час пик, около пяти вечера — если едешь куда-то в это время, тебе судьбой предписано застрять в пробке. Поэтому Чжун Ли и предпочел ходить пешком. Он все равно живёт в паре кварталов. — А почему ты в детдоме не ешь? — спрашивает Чжун Ли, надеясь получить более точный ответ, а не просто «не нравится». Вряд ли ребенка, который прочей еды не пробовал, остановит вкус, ведь там определенно логика: дают есть — ешь, не поешь — съедят другие. — Невкусно, говорю же. Только сладкое у них вкусное. Когда по расписанию больше сладкого, тогда не ухожу, — пожимает плечами мальчик, оглядывающий блестящие от солнца здания. — А ты очень вкусную еду разве пробовал? — Не-а, но сравнивать умею. Бывает, там нормальное дают, а бывает — блевотину под соусом. Мне не нравится, и все. Сяо замолкает, и Чжун Ли уже не знает, какой ответ на это придумать. Ладно, может быть. Чжун Ли никогда не жил в детском доме, всегда ему готовили родители (позже он сам стал себя в этом плане обеспечивать), а перекусы в школе были очень даже неплохими, ведь посещал он частную школу, и платили обслуге побольше, а за бо́льшие деньги и трудишься лучше. — Может, я больной какой-то, что мне не нравится… Остальные жрут ведь… Может, мне вообще вся жрачка… — так и не договорив, вдруг сникает Сяо, что заметно и по его голосу. Мужчина опускает взгляд на своего спутника. Тот действительно из-за еды переживает. Хотя наверняка им в детском доме рассказывали, что у всех людей вкусы разные, и если кому-то не нравится что-то — не значит, что что-то другое не понравится. Может быть, суть печали в другом? — Не переживай так. Уверен, что вас действительно там не очень хорошо кормят, — мужчина на какое-то время замолкает, решив, что на этом диалог можно закончить, однако его все ещё мучает один вопрос. — А почему сбегаешь надолго? Пропускал бы приемы пищи, которая совсем в горло не лезет, и все. Сяо молчит. Чжун Ли снова приходится перевести взгляд на него, дабы понять хотя бы реакцию на вопрос. Ребенок насупился. Видимо, слова выбирает. — Дело не только в еде, — ну конечно. — Меня не любят. Не знаю, почему. — Травля? — со вздохом уточняет мужчина. — Вряд ли. Меня просто не любят. И я тоже их не люблю. Чжун Ли не уточняет, есть ли на то хоть какая-то причина. Да, он хотел бы побольше узнать от подростка о мотивациях его побегов, однако сейчас руководствовался лишь тем, что они уже пришли, а значит, надо будет сделать заказ, в общем, не лучший вариант для начала тяжёлого диалога. Они действительно уже в месте назначения: яркая вывеска, логотип на окнах и запах жареного могли оповестить об этом и самого Сяо. Чжун Ли открывает дверь, над которой тут же звенят колокольчики, пропускает Сяо и направляется к кассе. — Только курицу будешь? Сяо кивает. — Соус, может, картошка фри, овощи? — Чжун Ли будто показывает, что он не против раскошелиться для, по сути, случайного ребенка. Как жест доверия. — Курица на то и курица, чтобы, когда ее ешь, ощущать вкус курицы, — философски бурчит Сяо. — Резонно, — дабы не оставлять слова ребенка без ответа, произносит темноволосый. Взгляд его обращён к меню над кассой. — Какую порцию будешь? Есть одна штука, три штуки и шесть. Куриных ножек, понятное дело. И сок или колу будешь? — Яблочный сок. И три штуки ножек. Кивнув к ребенку, мужчина подходит к столу вплотную, что привлекает внимание обслуживающего. Невысокий молодой парень (наверное, студент) кивает, выслушивая заказ, а это: две средние порции куриных ножек, к одной — сырный соус, яблочный сок и большой стакан колы. Сяо все это время скучающе мнется рядом. Ну и ну. Неужели его прям так и покормили? Обычно ему просто всучат несколько юаней и отправят «гулять». Это, получается, полноценный прием пищи, а не просто жареные тараканы на палочке… Они садятся за стол у окна. Непривычно сидеть на таких красивых диванчиках в столь стильных помещениях. Хотя Сяо и не имел представления о стиле: делал лишь общие выводы по тому, что видел из окон подобных ресторанов, магазинов и прочего. Мальчик бросает взгляд на оконное стекло, разглядывая отзеркаленную (из-за того, что смотреть надо снаружи) наклейку с логотипом магазина. Внимание снова привлекает Чжун Ли. — Ты говорил, что не любят. А отчего? — этот вопрос волновал мужчину с момента той фразы Сяо, однако диалог выгоднее продолжить именно сейчас. — Не знаю. Я сам нелюдимый. К тому же, в основном детей в моем возрасте уже забирают, да и вообще меньше приводят, поэтому там в основном малышня… В общем, неинтересно ни с кем, — Сяо под конец вздыхает. Не сказать, что ему подобное обсуждать нравится, тем более, с незнакомым взрослым, который вскоре забудет о его существовании. — А сколько тебе сейчас лет? — Двенадцать. — А усыновляют обычно во сколько? — В возрасте первого или второго класса, может старше, может младше. Я не знаю. Как минимум, у нас так… — Ты бы хотел, чтобы тебя кто-то усыновил? Сяо переводит взгляд на Чжун Ли. Интересные обороты приобретает диалог. Мальчик отводит взгляд обратно на окно, и взгляд его невыносимо тяжел. Он не знает. Наверное, лучше было бы. С другой стороны, а кто? — Не знаю, — честно отвечает Сяо. — Скорее всего да. Это сложный вопрос. — Ты прав, — пожимает плечами Чжун Ли. — А если я тебя усыновлю? Сяо замирает. Не ослышался ли он? Даже если так… поразительно. И при этом подозрительно. Наверное, он каким-нибудь психологом работает, вот и спрашивает всякую профессиональщину. Однако это звучит слишком выгодно. Сяо смотрит на Чжун Ли. Опрятно выглядит. Может быть, его одежда считается дорогой. Статус ещё по часам определяют, правда он совсем не успел разглядеть, какие у Чжун Ли часы и считаются ли они признаком достатка, а сейчас руки мужчины предательски опущены под стол — не разглядит уж точно. Просто достаток — это хорошая жизнь хотя бы как процесс существования. Что касается его характера… Пока что он кажется нормальным. А как родитель? Черт знает. Ладно, это в любом случае вопрос «только из интереса». — Жрачку вкусно готовишь? — спрашивает Сяо, решив верно расставить приоритеты. — И хата большая? — У тебя, однако, высокие стандарты, — улыбается Чжун Ли. Он ведь и сам не верит в то, что возьмёт к себе ребенка. Он ведь ранее даже не задумывался об этом. Да и вообще, такое решение надо месяцами принимать. Спросил исключительно из интереса. Хотя давать ложную надежду жестоко. Очень жестоко. Почти аморально. Но Сяо не пять лет, он наверняка понимает несерьезность слов мужчины. — Считается, что готовлю хорошо. Но делаю это нечасто. Насчёт размера квартиры не знаю. Смотря сколько для тебя много. — Я и сам не знаю, — бурчит Сяо. — Но говорят, что чем больше площадь, тем лучше. Чжун Ли на то жмёт плечами. Их заказ наконец-то готов, и человек за кассой, выкрикивая номер, оповещает о готовности еды. Мужчина встаёт и забирает поднос. Сяо безумно понравилась курица. Как он сказал, это в сто раз вкуснее, чем те куриные ножки, что готовят в детском доме. Также подростку удалось попробовать сырный соус (он не оценил, так и не поняв, на кой черт его вообще стоит использовать), а также пару глотков колы (Сяо тоже не оценил — сморщился и поинтересовался, как эту мерзость можно пить). Это все он выпросил у Чжун Ли, однако тот не жалел, что потратил часть своей еды на этого ребенка. В любом случае, он оплачивал весь заказ самостоятельно.