А глаза добрые-добрые

Арсений нарушает своё обещание слишком рано. Антон ещё даже не все игрушки в стеллаже изучил и не успел сторговаться с гордостью, чтобы поесть из миски без рук, когда мужчина вдруг заявился к нему. Пьяный в хлам. По ощущениям Антона, ещё в обеденный час (а так оно и было). О состоянии мужчины говорила не только его не вполне ровная походка и полупустая бутылка виски прямо в руках, но и характерный запах, который почувствовал Антон, когда Арсений вдруг подошёл к нему и потрепал по затылку. – Давай присядем. Хочешь не хочешь, а вспомнишь, что сегодня некий "особенный день", когда всегда уверенный и чëткий в каждом движении мужчина теперь сидит рядом и гладя тебя по колену, с трудом может сосредоточить взгляд на твоём лице. И в такой момент он пугал Антона даже сильнее, чем когда был зол: совершенно неясно, чего ожидать. Невозможно угадать его эмоции и тем более следующий шаг. Вдруг мужчина заговорил, уже не пытаясь смотреть в глаза парню, а рассеянно глядя куда-то в сторону. – А ведь знаешь... Десять лет. Конечно не знаешь... Эти паузы для Антона были невыносимы. Но нет, Арсений не специально мучил его, а всего лишь пытался собрать в кучу плавающие мысли и приструнить заплетающийся язык. – Помнишь, ты как-то спрашивал, был ли у меня кто-то до тебя? Ну... В таком формате. Так вот... Да, были. И не раз. Но Саша стал первым. Эх, не повезло парню... Ровно десять лет назад его не стало. Арсений сделал паузу, чтобы прочистить горло глотком виски, взглянуть на Антона, и не найдя в его глазах понимания, продолжить. – Не стало его не от естественных причин, как ты понимаешь. Конечно, двадцать лет всего пацану... Было. А я был дурной. Очень. Он, кстати, на тебя вообще не похож. Мысли мужчины путались, и он словно пытался собраться, перебирая пальцами ткань штанов Антона. – Как ни посмотри, понимаешь... Ни характером, ни внешностью. Послушный такой, податливый... Брюнетик. С твоими светлыми кудряшками не сравнится, конечно... Да он вообще не в моëм вкусе был. Я его тогда взял потому только, что подороже. Ощущение власти в голову ударило или типа того... О чём это я? Ах да. Саша. Он в этой комнате гораздо чаще, чем ты обитал. Я уже говорил, что в те годы дурной был? Так вот... Многого он тогда от меня натерпелся. Тридцать лет, а как второй пубертат ударил, чтоб его. Тогда, кстати, идеи с конвертами ещё не было. Они хоть как-то дают время на взвешивание всех "за" и "против", пока старательно записываешь и упаковываешь. А с беднягой я делал всё, что мне взбредёт в голову. Сразу же. Не думая "а что если". И вот стоял он десять лет назад прикованный к этой стене, а я измывался... Было бы за что, нет ведь: просто так. Потому что нравилось. Потому что крышу сносило от его страха, боли и готовности сделать что угодно, лишь бы это прекратилось. Вот только я не прекращал. С тобой я границы вижу: горький опыт научил... А Сашу продолжал душить, наплевав на все его хрипы. И когда хрипеть перестал, я продолжал. Потом смотрю: не в кайф, не смотрит он на меня с животным страхом. Отпустил... А он уже никуда не смотрел. И никогда. Закончив свой рассказ, Арсений снова сделал глоток из бутылки и посмотрел Антону в глаза. Щурясь и стараясь сосредоточить взгляд, ждал ответа парня. Но он молчал и не понимал, с какой целью мужчина вообще с ним этим всем поделился. Ждал сочувствия? Жалости? Благодарности за то, что с ним бы он так уже не поступил? Ничего из этого Антон не чувствовал и понимал только то, что Арсений совершенно пьяный сейчас и совершенно ебанутый всегда. Мужчина вздохнул и наконец убрал руку с ноги парня. Очень редко выпивающего Арсения разморило с силой для него неожиданной. Он молча снял с Антона наручники, а сам лёг на кровать прямо в обуви. – Ах да, точно, ключ... Мужчина протянул его парню и сказал, что тот может пока в идти куда хочет, главное, чтобы спать не мешал. Антон же воспринял это как призыв к действию и очередной шанс сбежать.

***

Парень покинул комнату почти сразу же, но Арсений уже сопел. Сначала поднялся на кухню подкрепиться, потому что живот крутило от голода. Сидя с тарелкой на диване в гостиной, Антон размышлял, как осуществить побег. Можно было спуститься к мужчине и снова попытаться стянуть кольцо, но если проснётся... Нет, парень даже думать не хотел, какое повторное наказание его может ждать, тем более, когда Арсений в таком странном состоянии. "Границы он со мной видит, ага, конечно". Когда тарелка уже опустела, Антона вдруг осенило догадкой. "Если я отслеживаюсь по кольцу, почему меня продолжало бить током, когда я выпрыгнул с балкона, а Арсений стоял рядом? И почему этого всё-таки не произошло, когда мы ездили в магазин? Может, он не про все выходы из дома договаривал? Надо просто пойти и проверить дверь на первом этаже. Ну вдруг. А шибанёт снова – подумаю над другим вариантом". Когда Антон спустился, его удивило, что дверь на улицу была заперта на щеколду, а не на ключ, как даже в пресловутой красной комнате. Но ещё сильнее ударило невероятной радостью, когда осторожно выходя через эту дверь, он не почувствовал удары тока. Но это был косяк Арсения. Он забыл снова включить датчики в этом месте после поездки в ЦУМ. Да и Антон не без греха: он мог и мужчину снаружи в комнате закрыть и сам хоть как-то подготовиться к выходу (попытаться найти свой телефон или хотя бы обуться). Но сейчас парень, не веря, что наконец оказался на свободе, не думал уже ни о чём. Только бежать, бежать, бежать.

***

Асфальт обжигает голые ступни Антона, поэтому он сворачивает на обочину и идёт по колючей, но всё же не горячей траве. Только дорога среди пустых полей и лес где-то позади. Ни души. Хоть бы кто-то проехал. Парень даже не был уверен, что идёт в сторону города. Вдруг замечает приближающийся автомобиль, который на удивление останавливается рядом, хотя Антон даже не успел подать знак. Нельзя упускать шанс, поэтому парень не раздумывая садится на переднее сиденье. – Довезёте до города? Водитель лишь кивает в ответ. Его лицо кажется знакомым, но Антон не берёт это в голову. Там только одна мысль "я наконец на свободе". Утверждение, конечно, спорное: стоило парню с комфортом развалиться в кресле, как кто-то положил руку ему на плечо. Взгляд в зеркало заднего вида. Ну конечно. Эти голубые глаза, прожигающие Антона в полумраке салона уже ни с чем не спутать. В следующее мгновение Арсений с силой тянет парня к себе на задние сиденья. Антон падает на пол, по его собственным ощущениям – хлеще аварии. В ней переломаешь кости, а что ждать от мужчины, не знает никто. А водителю (слэш доставщику, слэш кому угодно, кем попросит быть Арсений за немаленькую сумму) хоть бы хны. Едет себе дальше. Вот только куда? – Слушай, погоняй тут кругами, хорошо? Только не быстро. Я скажу, когда домой. А вот и ответ. Тем временем мужчина садится на колени в кресле и лицом опускается к парню. Блеск глаз на ещё не до конца протрезвевшем лице не предвещал ничего хорошего. Шея Антона, неудобно свернувшись, упирается в дверь, а ноги – в окно. Арсений, гладя парня по груди через ткань лонгслива, улыбается. Но не злорадно, а с какой-то нежной грустью. Но, возможно, так кажется лишь потому, что он пьян. Пока Антон пытается угадать следующий шаг мужчины, тот наклоняется ещё сильнее и мягко касается губами его щеки. Парень жмурится и замирает, но Арсений просто продолжает его целовать, покрывая этими поцелуями скулы и шею. Не удержавшись, мужчина падет на Антона. Усмехнувшись, привстаёт на руки и продолжает касания влажными губами. Парень чувствует запах перегара и вес тела на себе, но страх... Он постепенно пропадает, растворяясь в нежных поцелуях, не приносящих никакой боли, а только предательское удовольствие. Тем временем мужчина, погладив его по растрепавшимся волосам, ведёт руку ниже и проскальзывает пальцами уже по груди и животу Антона. Заныривает под лонгслив и гладит по оголившейся коже боков и паха. Осторожно и долго, с улыбкой наблюдая, как напряжённое лицо парня становится всё более расслабленным. Заводит руку под так кстати эластичную резинку его штанов. Антону бы возмутиться или хотя бы зашипеть, но это слишком опасно. Или дело в другом? В том, что парень сам не против? Тем временем Арсений начинает гладить член Антона через ткань белья. Постепенно ускоряя трение, сдерживаясь, чтобы не надавить слишком сильно. Продолжает наблюдать за парнем, и когда его лицо становится уже не просто спокойным, а по-особенному немного напряжëнным: ресницы начинают дрожать, губы растягиваются в едва заметной улыбке, а ноздри расширяются сильнее, жадно втягивая воздух, только тогда мужчина проникает пальцами под боксëрки и касается теперь оголëнного возбуждëнного члена. Антона окончательно отбросил идею возмущаться, извиваясь от удовольствия под ловкими движениями мужчины. Вдруг как по голове ударило осознанием, ненадолго вырвав из плена похоти. Арсению не снесло крышу от возбуждения не в то время и не в том месте, как обычно бывало. Арсений не зол и не наказывает его за побег. Он извиняется. Да, очень своеобразно. Да, парень об этом не просил. Да, возможно, не влей он в себя столько виски, поступил бы иначе. Но сейчас он старался угодить Антону, а не принести удовольствие самому себе или потешить эго. Парень таким извинениям рад не был: история об умершем бедняге так и не вызвала сострадания к Арсению, а он сам – желание оставаться в его доме хоть ещё на день, но чёрт... Мужчина знал, как сделать Антону приятно, и несмотря на противоречивые чувства и молчаливого наблюдателя за рулём, парню нравилось происходящее. Но он бы никогда не признался. Тем временем Арсений становился настойчивее в своих движениях, обхватывал возбуждëнный орган сильнее, а Антон мычал, непонятно для чего сдерживая стоны, которые читались и по сомкнутым губам. Вдруг мужчина переместил ладонь к внутренней части бедра и начал гладить нежную кожу парня. Смотрел на его глаза и ждал, когда наконец он почувствует сигнал и откроет их. Антон действительно в непонимании, почему Арсений остановился, взглянул на него из-под полуопущенных век. Мужчина ухмыльнулся и в следующую секунду резко опустился лицом к члену парня. Следующие движения были максимально осторожны и постепенны, но одного касания губ к головке, мокрой от предэякулята, хватило, чтобы Антон офигел от такого поворота событий и всë-таки застонал. А Арсению действительно начало сносить крышу, но он продолжал быть максимально деликатным. Если деликатным можно было назвать то, как он вëл горячим языком сначала по кончику, а потом и всему стволу парня, ставя (или скорее укладывая) его в неловкое положение: заставлял изгибаться и стонать под тем, от кого он так мечтал сбежать. Проведя языком уже по всем направлениям по изнывающему члену Антона, Арсений решил его добить. Но добить приятно: он обхватил ствол уже губами и сам заводя его глубже в горло, продолжил движения своего ловкого язычка. Ладонь после "сигнала" оставшаяся на бедре без дела снова подключилась, поглаживая кожу и лаская кончиками пальцев яйца парня. И чëрт знает, сколько водитель уже успел намотать кругов с этими голубками на задних сиденьях, когда на весь салон раздался стон громче всех прошлых, а по руке Арсения потекло горячее семя.

***

Наконец усадив себя на мягкую поверхность, Антон вытянулся стрункой и смотрел на проплывающие за окном поля. Переводить взгляд на сидящего рядом мужчину не хотелось, осознавать произошедшее – тоже. – Эй, всë, давай-ка к дому. Мальчику надо отдохнуть на нормальной кровати.