И тлеть во мгле, ожидая рассвет

      — Я не понимаю… Это всё не имеет абсолютно никакого смысла. Почему я здесь?       — Нужно что-то делать, не стоит поддаваться панике.       — А не лучше ли переждать здесь? Куда нам идти?       — Думаете, у нас так много времени?       Отдалённый шум и чужие голоса пусть сначала и кажутся малоразборчивыми, но словно протыкают его купол спокойствия, постепенно приближаясь — всё ближе и чётче. Хочется абстрагироваться от мира, потому что каждый, даже малейший звук отдаётся сильной болью в голове. Он попытается отвернуться, но это оказывается едва ли выполнимой задачей, ведь при малейшем движении все неприятные ощущения в теле значительно усиливаются. А болит, кажется, абсолютно всё.       Подсознательно понимая, что что-то здесь не так, он пытается открыть глаза, и через какое-то время (он успевает несколько раз снова провалиться в дрёму, а потом оказывается выдернутым оттуда, словно раз за разом окунается с головой в холодную воду — и так по кругу) окончательно пробудиться всё же удаётся. Вокруг не видно ничего, только белая пелена, слишком яркая, и оттого он жмурится и закрывает руками на некоторое время лицо. Он едва чувствует собственные пальцы, однако холод от них на щеках ощущается слишком сильным.       — Как тебя зовут? — раздаётся незнакомый голос откуда-то сверху.       Он опускает ладонь на грудь — руки кажутся очень тяжелыми, словно он разучился управлять собственным телом. Перед глазами всё расплывается, и едва ли возможно разглядеть человека, который стоит над ним. Приходится приложить значительные усилия, чтобы заставить мозг работать и вспомнить даже собственное имя.       — Скарамучча, — хрипло отвечает он, тут же начиная кашлять и даже не задумываясь над тем, с кем и зачем говорит. В горле неприятно зудит, словно он наглотался песка, и это единственное, что его сейчас волнует.       — Мне жаль, но пока у нас нет даже воды, — сочувствующе отвечает парень и о чём-то задумывается, всё ещё внимательно наблюдая за ним.       Зрение более-менее фокусируется, и Скарамучча может рассмотреть его. Потрёпанный вид и встревоженное выражение лица, не соответствующие спокойному тону голоса, сразу бросаются в глаза, создавая странное впечатление. Что-то в голове не складывается, но Скарамучча не может понять, что именно, а оттого чувствует себя запутанным. Видимо, одна из причин в том, что не складывается совершенно ничего, а не парочка отдельных моментов.       Где вообще находится Скарамучча? Что с ним случилось? Кто этот человек? Скарамуччу очень напрягает то, что за ним продолжают молча наблюдать, а после он начинает рассматривать незнакомца в ответ. Может, хотя бы его внешний вид натолкнёт на какие-то мысли. Светлые локоны волос неаккуратно спадают парню на лицо, а бирюзовые глаза словно бы и вовсе прожигают пространство сквозь Скарамуччу, не обращая на него больше никакого внимания. Одет он в обычную синюю рубашку, поверх которой накинута лёгкая куртка, а с шеи свисает длинный красный шарф, почему-то особенно выбивающийся из образа. Скарамучча хмурится. Разве сейчас не конец мая? Или он что-то перепутал?       — А… — Скарамучча не знает, о чём он хочет спросить, потому что вопросов слишком много, а в голове всё спутано. Оттого лишь издаёт непонятный звук, и его мыслям даже не дают сформироваться, когда, словно бы опомнившись, незнакомец выходит из раздумий и говорит:       — Меня зовут Альбедо. Рад знакомству. Если, конечно, в наших условиях это вообще возможно.       Скарамучча непонимающе моргает глазами и осматривается вокруг, совершенно ничего не понимая. А слова этого Альбедо лишь больше путают и заставляют занервничать. Он приподнимается на локтях, мысленно проклиная всё живое. Двигаться сложно, и одну из причин тому он замечает сразу: всё это время Скарамучча лежал на твёрдом полу. Как долго? Может, оттого сейчас всё тело и болит, отчаянно моля о спасении, что слишком долго.       Его местоположение в целом оставляет за собой слишком много вопросов. И главный из них: как он вообще смог напиться настолько, чтобы проснуться непонятно где и с кем и при этом чувствовать себя в край убитым? Великолепное комбо, сказать больше нечего.       Здание, в котором Скарамучча находится, больше похоже на полуразрушенный дом, построенный лет пятьдесят, а то и все сто назад. Он медленно садится, оперевшись спиной о ближайшую стену, и опускает лицо в ладони, пытаясь хотя бы немного организовать собственные хаотичные мысли, которые на данный момент совершенно не имеют ни какой-либо логики, ни начала или конца. К несчастью, в помещении он не один, и, хоть сейчас здесь относительно спокойно, кажется, всего каких-то десять минут назад кто-то слишком бурно обсуждал то, что, по мнению Скарамуччи, можно было бы попытаться обсудить потише.       В этой небольшой комнатке практически нет мебели и каких-либо вещей, а кроме Скарамуччи недалеко на полу в таком же печальном состоянии расположись ещё два парня, с которыми говорит сейчас Альбедо. Как раз в это время в комнату заходит ещё один и улыбается стоит, уж слишком довольный по сравнению с остальными. Скарамучча думает, что с ним определённо что-то не так. Хотя не так тут, кажется, всё и со всеми.       — Где я? — спрашивает Скарамучча, обращая на себя внимание остальных.       Последний, заметив его, кажется, ободряется ещё больше и подходит поближе.       — Понятия не имею. Я сам очнулся пару часов назад. Но только тебя мы и ждали.       — А ты ещё кто? — Скарамучча хмурится, и внутри медленно начинает нарастать тревога. Что вообще значит «понятия не имею»? — Я нахожусь сейчас в какой-то забытой богом дыре с людьми, которых я впервые вижу. Это какая-то шутка, да?       Собеседник непонимающе пялится на него, но после его выражение лица резко меняется, оставляя за собой лишь серьёзность.       — Я Тарталья. Мы все, как и ты, очнулись здесь и понятия не имеем, как оказались в этом месте. Я даже не знаю, что это за город.       Скарамучча не может поверить. Глупости же, не иначе. Некоторое время он просто сидит, пытаясь сложить всё происходящее воедино и понять, что происходит — но это всё равно как пытаться заставить тучи разойтись силой мысли. Даже говорить ни с кем совсем не хочется. Потом он, переборов ломящую боль в костях, поднимается, обходит этот заброшенный дом в два этажа и, не найдя ничего кроме старого хлама, выходит на улицу.       Яркие лучи солнца заставляют зажмуриться и на время прикрыть глаза рукой — приходится ещё пару минут привыкать к свету, чтобы наконец осмотреться вокруг. Первый глоток воздуха словно дарит новую жизнь, и в этот момент Скарамучча понимает, насколько внутри было пыльно и грязно. Более того, это место вообще не выглядит предназначенным для нормального существования. Вокруг лишь редкие деревья и несколько таких же старых домишек, как и этот, но никаких признаков жизни. Скарамучча с ужасом осознаёт, что он никогда не был здесь.       Он садится на ступеньки у дома, тяжело вздыхая. Куда ни посмотри — одна зелень, аж противно. Голова всё ещё ужасно болит, не давая вспомнить, что было вчера, или позавчера, или… В общем, в тот момент, когда он оказался здесь. Смысла сидеть здесь в одиночестве совсем нет — почему-то Скарамучче становится не по себе. И он идёт назад.       — Ты зря вышел, — говорит Альбедо, как только Скарамучча возвращается в дом. — Неплохо было бы для начала осмотреть тебя. У Кадзухи, — он указывает на одного из парней, сидящего на полу с перемотанной какой-то тряпкой рукой, — вообще запястье оказалось сломано. Не сильно, конечно, но всё же. Хэйдзо тошнит, а у Аякса вывихнута нога. И всё равно этот идиот последний час без конца шляется туда-обратно в поисках приключений на свою голову.       — А ты врач, что ли? — с сомнением спрашивает Скарамучча.       Альбедо кивает.       — Ну, вроде того.       Скарамучча с сомнением поджимает губы, но всё же соглашается на осмотр. В конце концов, ситуация пусть и совершенно неясна, однако почему-то кажется довольно серьёзной. Да и кто вообще от бесплатной помощи откажется, когда едва ли смог встать?       Всё проходит довольно быстро, и Альбедо делает вывод, что со Скарамуччей всё хорошо. Как минимум внешне, а больше сейчас сказать нельзя. На вопрос о своём странном состоянии — боли по всему телу, замутнённость сознания, тошнота, ужасная сонливость и ещё парочка неприятных симптомов, — Альбедо лишь плечами пожимает. Слишком много вариантов, начиная от банального переутомления и заканчивая ужасными болезнями, названия которых он предпочитает не произносить вслух, дабы не травмировать никого в этой комнате. В общем-то, нужно смотреть, что изменится через некоторое время. Скарамуччу подобное радует не сильно, но не то чтобы у него был выбор.       Потом Тарталья, призывая всех не унывать, предлагает познакомиться, а после нормально обсудить происходящее и ближайший план действий. Учитывая то, что идей получше нет, приходится согласиться.       — Итак, что мы имеем, — Аякс садится на пол, скрестив ноги под собой, и все следуют его примеру, образуя небольшой круг. — Никто из нас не знает, что мы здесь делаем. Еды, воды и других запасов у нас совершенно нет. Общее физическое состояние тоже оставляет желать лучшего. Как сообщил Альбедо, мы находимся в сумеровском лесу, а я, поверьте, не планировал брать отпуск и ехать сюда прямо из Снежной.       — Всегда мечтал умереть в какой-то дыре, — вяло комментирует Скарамучча, но никто не обращает на это внимания.       — Сумеру? — встревоженно повторяет Кадзуха. — Я последние несколько лет учусь в Мондштадте и точно не смог бы оказаться в Сумеру.       — Вот-вот, — соглашается Альбедо. — Я тоже не собирался ехать в тропики, мне больше по душе ледяные зимы.       Скарамучча хмурится. А он где был? Точно, в Инадзуме, дома. Кажется, он так давно там не бывал… Так неужели он находится в Сумеру уже не первый день, раз возникают такие двоякие мысли? Глупости какие-то.       — Значит, нас кто-то собрал здесь, — подытоживает Хэйдзо. — При том ни один из нас не запомнил, как это произошло. Значит, остаться незаметными для похитителей очень важно. Но для чего было проделывать такую сложную работу? Похитили и просто так бросили без присмотра? Очень вряд ли ставки были на то, что мы останемся здесь. Я уже говорил это и повторюсь вновь: нам нужно как можно скорее выбираться отсюда, пока такая возможность есть и пока нас не зажали в угол.       — К тому же долго мы здесь продержаться не сможем, — соглашается Аякс. — Пока вы все прохлаждались здесь, я изучил территорию вокруг и пришёл к выводу, что лес большой, но вряд ли мы находимся в самом центре. Я нашёл тропинку, которая скорее всего и ведёт к выходу отсюда. Там же были и следы от колёс. Всё ещё достаточно отчётливые, чтобы считать их свежими.       — Быстро же ты справился. Неужели нога уже перестала болеть? Или она и не начинала? — с явным недоверием спрашивает Хэйдзо.       — Эй, что за подозрения? — Аякс поднимает перед собой руки в сдающемся жесте. — Я привык работать в условиях и похуже, так что для меня это нечто не более простого неудобства.       — А я привык подозревать каждого, ничего личного, — пожимает плечами он. — Такова уж работа детектива.       — О, погоди, ты тот самый детектив Сиканоин Хэйдзо? — оживляется Кадзуха, и впервые его лицо меняется с тревожного выражения на удивлённое и даже в некоторой степени радостное. — Так вот, почему ты мне показался знакомым. Я слышал о тебе. Пару месяцев назад во всех новостях только и говорили о том деле с приютом.       — О чём ты говоришь?       — Я тоже слышал, — поддерживает Аякс. — Ты обличил организацию, которая незаконно использовала приютских детей в своих целях.       — Вы меня точно с кем-то путаете, — серьёзно произносит Хэйдзо. Но проскальзывает в его голосе какая-то едва уловимая нотка неуверенности. — Я помню каждое дело, за которое брался, вплоть до самых незначительных. И никаких приютов за последний год точно не было.       — Хм, раз так… Но в любом случае ты ведь детектив, а значит, сможешь помочь нам, да? — воодушевлённо спрашивает Кадзуха.       — Я сделаю всё возможное. Но для начала неплохо было бы найти хотя бы малейшую нить, которая связывала бы нас. Расскажешь о себе?       — Я самый обычный студент. Заканчиваю психологический факультет в мондштадтском университете и подрабатываю вечерами в кафешке, чтобы было на что жить.       — А что насчёт тебя? — обращается Хэйдзо к Скарамучче. — Ты не выглядишь как студент.       Скарамучча кивает.       — Мне двадцать шесть, а выпустился я… В двадцать один?       Сейчас Скарамучча… Он нахмуривается, не понимая, почему чёткие воспоминания в какой-то момент практически полностью обрываются. Вот он закончил университет, а дальше?..       — Какого чёрта… — тихо произносит он. Пытается напрячься и найти хоть что-то, но голова оттого лишь начинает болеть ещё сильнее. Ему всё это кажется до ужаса несмешным. — Я не помню последние пять лет своей жизни.       — У тебя вполне могло быть сотрясение. А там и до амнезии недалеко. В таком случае становятся более понятны причины твоих симптомов. Если это не что-то серьёзное, то постепенно начнёшь вспоминать, — предполагает Альбедо. — Ты потерял воспоминания, но при этом основная информация о самом себе никуда не делась. Ты всё ещё помнишь своё имя, возраст и подобные вещи. Откуда ты?       — Инадзума, — без раздумий отвечает он.       Скарамучча вспоминает свою мать — потому что это первое, что приходит в голову при воспоминаниях о родине. Кажется, их отношения были далеки от идеала, но он всегда любил её. А вот со старшей сестрой — Макото — Скарамучча был не разлей вода. Для него не существовало ближе человека, чем она, и, если бы в мире жили платонические соулмейты, то для Скарамуччи таким соулмейтом бы была именно Макото. По ней он особенно скучает.       Мне нужно вернуться домой во что бы то ни стало, вдруг решает он.       В конце концов, сколько бы они не обсуждали произошедшее, больше в голову ничего не приходит. Никакой связующей нити, что объяснила бы, зачем они здесь. Скарамучча особо и не участвует в разговорах. Общением с незнакомцами он не горит, однако всё же приходится продолжать сидеть с ними, потому что другого выбора просто нет.       «Возможно, кто-то из них ключ к спасению, — размышляет Скарамучча. — А может, и к смерти».       Он напоминает себе, что ни в коем случае нельзя никому доверять. Всегда нужно быть готовым к худшему. Ведь кто-то из них наверняка может оказаться врагом и причиной всех странных событий, что с каждой минутой лишь больше повышают уровень тревоги.       В последний раз они осматривают дом, но так и не найдя ничего примечательного, покидают его. Скарамучча надеется, что навсегда. Судя по яркому возвышающемся высоко в небе Солнцу, времени примерно за полдень, и у них ещё есть шанс добраться куда-то. Аякс указывает на запад, и все следуют за ним, не имея альтернативы. Скарамучча не доверяет ему, но по неясной причине думает, что именно кто-то вроде него и мог бы вывести их.       Идти сложно. У Скарамуччи нет сил. Хочется есть и пить. А учитывая то, как активно желудок напоминает о себе практически без перерывов, без еды он явно не первый день. Да и на то, чтобы добраться из Инадзумы до Сумеру, нужно в лучшем случае несколько дней. И он всё это время был в отключке? Хотя, если похититель перемещался по воздуху, то быстрее, конечно. Но разве это не будет уж слишком огромным усилием? Кто вообще они такие, чтобы быть настолько важными?       По пути ребята болтают. В основном Аякс — он, успевший за пару часов стать среди них связующим звеном и едва ли не душой компании, активно расспрашивает каждого о разных глупостях вроде их любимого печенья, а после переключается на рассказы о рыбалке в далёкие четырнадцать, когда и жизнь была ярче…       — А ты, Скарамучча?       — Что? Вы же в курсе, что мне нет дела до ваших глупых обсуждений? В нашем случае это совершенно неуместно, — он не слышал вопроса, не слышал разговора и не собирается в него ввязываться. Скарамучча не скрывает этого. Он слишком вымотан, чтобы говорить о чём-либо, если это не спасёт его жизнь.       — Что ты будешь делать, когда мы сможем вернуться? Хэйдзо, например, серьёзно заинтересовался произошедшим и планирует обязательно найти все ответы. Я с радостью буду наблюдать за этим и, если получится, даже поучаствую.       Он тяжело вздыхает. Ладно, можно и поговорить. Может, после ответа от него отстанут.       — Я хочу вернуться домой. Мать и Макото ведь не знают, почему я вдруг исчез. К тому же я надеюсь, что это поможет мне вернуть воспоминания.       — О, — Аякс застывает на месте на пару секунд, с изумлением смотря на Скарамуччу. Выражение его лица странное, совершенно нечитаемое.       — Что?       — Думаю о том, что у нас схожие цели, — вернув на лицо привычную улыбку, с небольшой заминкой отвечает Аякс. — Я тоже хочу вернуться домой. Меня ждёт семья. Они наверняка очень соскучились.       Скарамучча кивает, не желая продолжать диалог. Да, его тоже ждут. Наверное, они начали ужасно волноваться, когда узнали, что Скарамучча исчез.       — А я планирую закончить учёбу и наконец переехать, — мечтательно говорит Кадзуха. — Мне предложили хорошую работу. Может, тогда смогу и мир повидать…       — В таком случае приезжай ко мне, я покажу Снежную, — предлагает Аякс. — Вообще все приезжайте, я вас по таким местам свожу! Обещаю, вы ещё остаться у меня захотите.       — Только если оплатишь поездку, — смеётся Хэйдзо. — Мне с Инадзумы добираться стоит достаточно и времени, и сил.       — Договорились.       И, ладно, возможно, Скарамучча обманет себя, если скажет, что ему всё это не нравится. Да, страх и прочие неприятные чувства, сковывающие всё внутри, остались, но, по крайней мере, ему становится чуточку спокойнее в непринужденной атмосфере. Это похоже на встречу старых друзей.       Время за разговорами течёт быстрее, и вскоре они действительно выходят из леса. Впереди длинная дорога, а ещё дальше, через пару километров, видно некоторые домишки. Машин здесь нет. Совсем тихо. Солнце всё ещё печёт голову, но уже не так, как тогда, в начале пути. Потихоньку оно начинает скрываться за горизонтом. По ощущениям, прошёл едва ли не целый день с того момента, как они выдвинулись. Все уже полностью выдохшиеся, но счастливые, едва ли не несутся вперёд, желая скорее поговорить хоть с кем-то. Должен же быть там гостеприимный человек, который сможет дать хотя бы немного воды? Да и узнать у местных поконкретнее, куда их занесло, тоже лишним не будет.       Местность здесь тоже не сильно радует. Домов лишь на ближайшие пару километров, а дальше — одна дорога, окружённая деревьями. Остаётся надеяться, что здесь они смогут найти ответы.       Подойдя к ближайшему дому, Хэйдзо стучится в дверь. Все затаивают дыхание, ожидая ответа, но никто так не открывает. Сиканоин, нервно переглянувшись с остальными, стучит ещё раз, уже громче. Его точно должны услышать. Однако проходит минуты две — и ничего.       — Видимо, никого нет, — говорит Альбедо. — Идём дальше.       Но и тут никто не открывает, и потом несколько раз тоже. В конце концов, после шестой безуспешной попытки надежда найти здесь хотя бы одного живого человека начинает казаться попросту смешной.       — Нас либо очень старательно игнорируют, либо человечество вымерло за последние несколько дней, а нам никто не соизволил об этом сообщить, — Скарамучча тяжело вздыхает, поджимая губы. В таком случае становится совсем неясно, что делать дальше. И в какую глушь их вообще затащили?       — Довольно грубо с их стороны, — соглашается Альбедо. — Могли бы хоть записочку оставить.       — Ага, что-то в стиле: «Мы вымерли. Удачи выжить, лузеры. Целуем, не скучайте!», — усмехнувшись, говорит Скарамучча. Больше их юмор никто не разделяет. Не то чтобы в этой ситуации было что-то смешное, но, по крайней мере, это лучше, чем постоянно думать о плохом.       — Неужели все дома заброшены? Как-то всё это странно получается…       — Людей нет, но как будто бы все исчезли совсем недавно, — подмечает Хэйдзо. — Дома в относительно хорошем состоянии, а там вот даже чей-то сад стоит, незаросший совсем.       — Предлагаю двигаться дальше, — говорит Аякс. — Может, найдём что-нибудь полезное.       Следующие несколько домов тоже оказываются пусты. Всё это выглядит очень непонятно и вызывает ещё больше вопросов. Если люди покинули это место относительно недавно, то что их вынудило сделать это? Не движутся ли они прямо в пасть зверю? Разве не лучше уйти от того, что заставило остальных сбежать из своих домов?       — Смотрите! — Кадзуха указывает рукой на один из домов впереди. — Я видел кого-то в окне. Идёмте скорее!       Скарамучча поздно реагирует и не успевает ничего заметить, но всё равно движется с остальными в указанную сторону. Это их шанс. А вот на что — уже совершенно другой вопрос.       — Погодите, — останавливается Альбедо. — Мы не знаем, куда идём. Не подозрительно ли это? Всего один человек на город…       — Ты прав, нужно быть осторожнее. Но в любом случае нас пятеро, количеством одолеть сможем в случае чего.       — Только если это не тот самый человек, из-за которого здесь никого нет, — шёпотом, словно бы пытаясь напугать остальных, говорит Тарталья. — Кто знает, сколько трупов находится у него в подвале и сколько из них уже были съедены…       — Эй!       — Вообще-то, в этом есть смысл, — серьёзно говорит Хэйдзо.       А вот это уже не смешно, думает Скарамучча. Если там действительно такой грозный убийца, будет нехорошо. Особенно, если их уже заметили — а скорее всего, так оно и есть. Шума уже успели наделать достаточно.       — Погодите, я кое-что видел! — внезапно говорит Аякс и, ничего не объяснив, убегает, исчезнув за одним из соседних домов.       Скарамучча думает, что если у них и начнутся ещё большие проблемы, то именно сейчас. Но Тарталья почти сразу же возвращается: выходит к ним уже с арматурой длиной метра два в руках.       — Что скажете, а? — довольно хватается он. — Ну не убийственное ли оружие?       — Раз уж ты так рвёшься в бой, тебя подставим под удар первым.       Неизвестно, насколько много в этом смысла, но подойти парни стараются незаметно. Хэйдзо стучит в дверь, а Аякс становится в сторонку, чуть правее, чтобы на него сразу внимания и не обратили, готовый в случае чего нападать.       Однако всё выходит совершенно иначе. Встречает их девушка лет двадцати пяти, внешне словно бы и не умеющая драться — на лице милая улыбка и волосы цвета Солнца. Скарамучча не скрывает смешка, когда видит, как Тарталья отставляет арматуру вбок, словно бы он и вовсе не при делах. Хотя вопросов, вопреки всему, становится только больше. Видимо, это будет их вечной проблемой.       — Привет! Вы путешественники? Или случайно оказались в этой глуши? Я могу чем-то помочь?       Она старательно излучает свет, хотя даже так в ней проскальзывает усталость, характерная сейчас каждому здесь. Возможно, она потому так ярко и выделяется в ней, что Скарамучча ощущает полностью то же самое.       — Да, мы попали в непростую ситуацию, и как бы так сказать… — Хэйдзо задумчиво пожимает плечами, пытаясь придумать, с чего бы начать и как получше объяснить. Да и как много информации можно доверить первой попавшейся незнакомке?       — Вижу, история долгая будет. Проходите внутрь, тогда и расскажете.       Скарамучче кажется странным, что она так просто пустила незнакомых людей в дом. Не боится? Или по ним слишком сильно видно, что всё настолько плохо? В любом случае поступок опрометчивый. Хотя, конечно, не ему судить.       Они заходят в дом. Он небольшой и обжитый, однако довольно уютный. По сравнению с тем, где они ранее были, целый пятизвёздочный отель. На покинутое место совсем не похоже. Хочется узнать, что в таком случае здесь делает она и почему столь доброжелательно относится к совершенно незнакомым людям.       — Хотите чего-нибудь перекусить? — предлагает девушка. — Конечно, разнообразием блюд не похвастаюсь, но обещаю, что на всех точно хватит.       — О, миледи, я готов Вам в ноги кланяться, — с восхищением и благодарностью говорит Аякс. Скарамучче его слова кажутся до противного наигранными, однако, судя по реакции, это работает. — Моя Богиня, позвольте расцеловать Вас за такое благородство!       — Не стоит, и можно просто Люмин, — с лёгкой улыбкой отвечает она. Щёки слегка краснеют, и она отворачивается, чтобы скрыть смущение.       Скарамучча на это всё лишь тихо фыркает. Нормальные люди просто «спасибо» скажут, и всё на этом. Они садятся за стол на кухне. Альбедо и Кадзуха тоже осыпают Люмин благодарностями, пусть и не так активно, а потом все наперебой берутся рассказывать, что случилось.       — … и вот, мы здесь, — заканчивает Хэйдзо. — Нам бы очень не помешала твоя помощь.       — Вот оно как, — Люмин ненадолго задумывается, а после говорит: — Ещё вчера днём всех эвакуировали. У меня дела были, пришлось задержаться. Но я тоже вот-вот собираюсь покинуть дом, за мной должны скоро приехать. Да и вообще, я здесь не местная, всего пару дней была. Так что вам повезло прийти именно в это время. Не знаю, вернётся ли кто-то сюда, так что можете брать, что нужно.       — Эвакуация? — переспрашивает Альбедо. — Что-то произошло?       — О, так вы не слышали? Идёмте, покажу.       Люмин следует в другую комнату и включает телевизор. Скарамучча напрягается. Ничего хорошего всё это не предвещает.       — Эта запись экстренных новостей со вчерашнего утра.       На экране появляется девушка, и даже по её встревоженному лицу, совершенно не свойственному диктору, можно понять, что радостных новостей ждать не стоит.       — Всего полчаса назад произошла катастрофа. Серия из семи одновременных взрывов охватила каждый регион Тейвата. Сильнейшей точкой поражения оказалась штаб-квартира всемирно известной компании «Фатуи» в Снежной. Что касается взрывов в других странах, сейчас лишь устанавливается, в каких конкретно местах они произошли. Возможно, это поможет понять, в чём дело. Было ли это спланированным терактом или чем-то иным — неизвестно, однако произошедшее уже принесло непоправимый ущерб миллионам людей. Химические вещества неустановленного состава, осевшие в воздухе после взрывов, оказались ядовитыми и не только убили тех, кто находился в радиусе нескольких десятков километров, но и продолжают распространяться дальше. Вероятно, это было особое ядерное оружие.       Скарамучча не хочет видеть это. Глупости. Он отводит глаза в сторону, но натыкается лишь на сочувствующий взгляд Люмин. Поэтому им никто не открывал?       — На экране вы можете увидеть точки, где произошли взрывы. Настоятельно рекомендуем покинуть свои дома прямо сейчас, если вы находитесь в радиусе поражения. Старайтесь не паниковать и…       Скарамучча не может поверить глазам.       Глобальная катастрофа?       Миллионы людей?       А если?.. Нет, не может быть. Этого точно не случится. Они в безопасности, Скарамучча уверен. По-другому и быть не может.       — Как же так… — доносится справа, и Скарамучча уже даже не разбирает, чей это голос. Ему, откровенно говоря, плевать.       — Случившееся буквально перевернуло мир с ног на голову, — печально произносит Люмин, когда запись заканчивается. — Последние дни такая ужасная паника, люди просто с ума сходят… Мы с братом тоже потеряли многое и вызвались помогать всем, кому получится, потому что сейчас людям больше всего необходима доброта. И я надеюсь, что смогла сделать ваш путь хоть немного легче.       Она тихо всхлипывает. Скарамучча отворачивает голову — словно бы не видит этого. Он не знает, как реагировать на чужие слёзы. Он не привык успокаивать. И почему-то внутри появляется мысль: он ненавидит чужие слёзы. Ему противно. Кто-то обнимает Люмин, пытаясь утешить. А он больше не может смотреть на неё без отвращения.       Скарамучча понимает, что это неправильно, но ничего с собой поделать не может. Он в некоторой степени даже пугается собственной реакции. Разве это не бесчеловечно?       Да, плохо всем, но плакать и показывать свою слабость — унизительно.       Потом они возвращаются к более важным на данный момент обсуждениям. Люмин находит у себя карту, отмечая точки, куда точно идти не стоит, а также выделяя лучшие пути для отхода.       — На восток продолжать идти нельзя, там небезопасно. Вам нужно в город, чуть выше, юго-восточнее. Там тоже не очень безопасно, как, собственно и здесь. Пока это неощутимо, но по прогнозам скоро вещество дойдёт и сюда. У вас есть день, максимум — два, чтобы покинуть город. Для этого вы должны найти машину. А дальше держите путь в сторону Ли Юэ, там безопаснее. Это единственный ваш путь. Опять же, старайтесь двигаться южнее, на территории Разлома произошёл взрыв.       На этом разговор и заканчивается. Сложно осмыслить происходящее. Казалось бы, глобальная катастрофа, да ещё и подобного рода… Разве это не что-то далёкое и почти невозможное в такое время? Как вообще это можно было допустить?       — Уже вечереет, — говорит Люмин, прерывая долгое молчание. — Вам лучше переночевать здесь, а с восходом выйти в путь. Вы успеете, если не будете медлить. К тому же вы слишком сильно вымотались, так что возражения не принимаются. А мне уже пора, брат приехал.       Люмин берёт увесистый рюкзак и выходит из дома, садясь в машину. Обнимается с братом, действительно сильно похожим на неё — вероятно, близнецы, — а после высовывается из приоткрытого окна и радостно машет рукой парням, желая удачи.       — Я верю, что вы сможете вернуться назад! И надеюсь, в будущем нам ещё удастся встретиться.       Потом она уезжает. Становится как-то совсем печально. Такое чувство, словно бы они действительно очутились на окраине мира, где больше нет людей, только они пятеро. И где нет никакого выхода, способа вернуться домой.       Все по очереди принимают душ. Наконец Скарамучча не чувствует себя так, будто его обваляли в грязи. Он хотел бы завалиться спать прямо сейчас, но приходится помочь остальным в сборах. Набрать воды в бутылки, разложить еду по сумкам — получается совсем немного, дня на два, но Кадзуха говорит, что им больше и не надо. В городе должен быть магазин. Вряд ли оттуда успели всё разобрать. Альбедо копается в одежде — вещей немного, и не то чтобы оттуда есть смысл что-то брать, а потому его и без того почти бессмысленные действия кажутся ещё более глупыми, когда Альбедо начинает рвать одежду.       — Что ты делаешь? — спрашивает Аякс.       — Пытаюсь найти как можно более плотную ткань, чтобы сделать повязки на лицо, — поясняет Альбедо.       Кажется, такое объяснение устраивает далеко не всех, и после многозначительного молчания он всё же продолжает:       — Мы не знаем, в какой момент очутимся в той самой зоне. Если вещество не имеет запаха и цвета, мы его даже не заметим сначала. Для малых концентраций так в любом случае и будет. Да и чётких границ, напомню, нет. Учёные сами сейчас ничего не знают, для этого нужно время, — серьёзно говорит Альбедо. — Прошло слишком мало времени с начала катастрофы, а потому никто не может ещё сказать, убийственны ли самые незначительные дозы яда. Конечно, это нас не спасёт, но, по крайней мере, немного обезопасит дыхательные пути от лишних проблем.       Впервые Скарамучча радуется, что он здесь не один. Он, конечно, считает себя достаточно умным, но, вероятно, с Альбедо и остальными выжить всё же окажется проще.       Один из минусов всего происходящего — кроватей здесь не так много, как хотелось бы. А потому приходится спать едва ли не в обнимку. Никто не хочет ночевать на холодном и твёрдом полу — им хватило. И приходится мириться с таким положением, потому что Скарамучча не хочет тоже. Но засыпает он, несмотря на неудобства и вопреки собственным ожиданиям, довольно быстро. То ли усталость так влияет, то ли ещё что — но его сразу перестаёт волновать и отсутствие свободного пространства, и чужое дыхание неподалеку. Благо, хоть плед не надо ни с кем делить.       Когда рано утром звенит будильник, приходится встать, хотя не хочет никто. Скарамучча всё ещё чувствует себя местами неважно. Особенно его беспокоит постоянная головная боль. Альбедо говорит, что это нормально. Хэйдзо в похожем состоянии. В то время как Кадзуха и Тарталья особо не жалуются, хотя пострадали сильнее.       Они второпях завтракают и практически молча выдвигаются в путь. Никто больше не болтает без причины. И Скарамучче становится ещё более некомфортно в тишине с собственными спутанными мыслями. Каждый думает о том, что же случилось с родными и друзьями и куда теперь идти, если от дома могло ничего больше не остаться.       Должно было стать легче — они немного разобрались в ситуации и даже поняли, куда двигаться в ближайшее время. Но лучше бы Скарамучча и дальше жил в незнании, мучаясь от неведения, но тешась надеждой вернуться в Инадзуму. Однако теперь будущее — сплошная чернота. Непонятно, что будет с ними через несколько дней, не говоря уже о более длительном сроке.       Город, куда их направила Люмин, небольшой. Здесь — в Сумеру — они почти все такие — из-за очень густых лесов далеко не везде можно поселиться. Хотя и в этом плане здесь преуспели. В самом центре страны, где находилась не только главная достопримечательность и гордость Сумеру — Академия, взращивающая лучших умов мира, — но и единственный город миллионник, взрыв и произошёл. Погибло всё. Поэтому туда идти нельзя. В какой-то момент — десятки, если не сотни лет назад, — правительство решило вырубить огромную часть леса и отдать все средства на единственный проект, который был обречён стать успешным. Они построили огромный город, куда начали съезжаться все, кто хотел увидеть красоты Сумеру — страну, славящуюся в первую очередь неописуемыми пейзажами и чистейшими реками. Люди построили Академию, ради развития которой пожертвовали благополучием остальной части Сумеру. Даже сейчас, когда город давно построен и продолжает лишь совершенствоваться и постепенно расширяться, ничего не изменилось. Кажется, маленькие городишки остались забытыми навсегда. И что теперь? Благодаря мощному взрыву нет больше ни Академии, ни сердца самого Сумеру. В один момент всё стало напрасно.       Но Скарамучча, признаться, никогда не любил большие города. Слишком много людей и слишком много шума. Так что, дойдя наконец до конечной точки, он мысленно немного ликует. И ему уже здесь нравится.       По большей части здесь именно частные дома, намного реже — многоэтажки, да и те выше пяти этажей быть не стремятся. Город не кажется сильно старым, но видно, что лет пятнадцать-двадцать здесь уже точно ничего не меняли и не строили. Людей нет, и это создаёт странную атмосферу — веет слегка пугающим флёром заброшенности. И снова — здесь слишком тихо. Если в лесу можно было слышать хотя бы птиц, то здесь — едва ли.       — Пока ничего не видно, — говорит Кадзуха, вяло топчась на месте. Он осматривается вокруг, думая, в какую сторону лучше двигаться дальше. — Не думаете, что мы можем ничего не найти? Что-что, а машина в такое время нужна всем. Кто бы стал её оставлять там, куда может уже никогда не вернуться?       — Но абсолютно все точно не могли забрать. Да и разные ситуации бывают, — отвечает Хэйдзо. Звучит не слишком убедительно, но что уж поделать. — Нужно идти к центру города, там и найдём всё нужное.       Они медленно огибают дома, пытаясь заприметить хоть что-то важное.       — Смотрите, впереди магазин, — замечает Скарамучча, указывая на него. — Сможем набрать еды.       Чтобы не терять время, они сразу туда и отправляются. К счастью, это оказывается не просто продуктовый, а даже сеть из нескольких магазинов. Двери на удивление оказываются открыты. Для удобства и экономии времени принимается решение разделиться на группы: Хэйдзо, Альбедо и Кадзуха идут за едой, а Скарамучча и Тарталья — за вещами.       Света здесь нет, благо хоть широкие окна не дают помещению полностью погрузиться во тьму. Аякс берёт большую тележку, так как это в разы легче и объёмнее любой корзины или пакета, и идёт вперёд — к рядам с одеждой.       — Я бы не отказался от панамки с лягушкой, — говорит он, довольно закидывая её в тележку.       — Нам по большей части нужны именно тёплые вещи, которые такому идиоту, как ты, не дадут сдохнуть и отморозить мозг, — Скарамучча слишком на взводе, а потому такой мелочи, как детский поступок Аякса, вполне хватает, чтобы разозлить его. — Хотя вряд ли там ещё есть что отмораживать.       В ответ тот лишь фыркает, не воспринимая слова Скарамуччи всерьёз. Возможно, так даже лучше. Лишних препираний сейчас совсем не хочется. Вещей приходится брать много: климат разный бывает, и теперь совсем неизвестно, куда их забросит. Да и пять человек не два, нужно ведь, чтобы всем хватило.       — Скажи, а ты что, серьёзно потерял память? — внезапно спрашивает Тарталья. — Это же просто смешно.       — Ха? Мне что, больше заняться нечем, как обманывать всех? — он недовольно всплескивает руками, но возвращается к сбору вещей и очень старается игнорировать желание врезать Аяксу.       — Знаешь, звучит очень подозрительно. Уверен, у всех сложилось впечатление, что ты что-то скрываешь.       Скарамучча пару секунд прожигает Тарталью взглядом, уже готовясь сказать, что подозрительно сейчас вовсе не он выглядит, когда сзади доносится шум. Он медленно оборачивается. В голове проносится мысль, что кроме него и Аякса здесь не должно никого быть.       — Эй, берегись! — вдруг кричит Тарталья, когда из-за угла в их сторону выбегает взрослый мужчина.       И единственное, что Скарамучча успевает увидеть — это его перекошенное выражение лица и ярко-алую кровь, размазанную по коже.