Карма

      По голубому небу плыли нежные барашки облаков, ещё не жаркое солнце стыдливо ими прикрывалось, отчего по земле ползли амёбообразные тени, а от лёгкого ветерка, который играл в зелёной листве деревьев, что росли вокруг тренировочной площадки, распаренная кожа покрывалась мурашками. Пахло свежей травой и землёй, словно её кто-то недавно вскопал. И это было почти правдой. Какаши постарался. Такую пахотную борозду за собой оставил, что хоть сейчас засевай. И обогащай таинственными удобрениями с завода на границе со страной Железа.       Перекрывающее солнце облако, подгоняемое более сильными ветрами на высоте, отлетело в сторону, освещая рытвину и валяющегося там в позе звезды шиноби. Какаши прищурился от яркого света, вытянул правую руку вверх прикрывая лицо. Сжал пальцы в кулак и разжал.       Без шарингана он совсем не мог контролировать чидори. Обиды не было, нет. Только досада на самого себя. Неужели он начал так полагаться на способности Учиха, что совсем позабыл о собственных умениях?       Он сел и задумчиво смотрел на свои пальцы, выпуская из каналов чакры небольшие разряды. «Чи-чи-чи» весело и отрывисто щёлкали искры. Надо было взять себя в руки и пораскинуть мозгами, ведь эту технику придумал он, когда был ребёнком, и без шарингана. Какаши был уверен, что сможет найти выход и приручить молнию без додзюцу. Иначе какой он «гениальный» ниндзя тогда?       Сейчас использовать её было опасно и для него самого и для окружающих.       Он встал, отряхнулся, выпрыгнул из ямы и пружинистым шагом подошёл дереву, где оставил книгу. Чувствовал себя отлично несмотря на некоторое недовольство собой. Но с тренировками на сегодня стоило заканчивать. Был почти полдень, а хоть каких-то сигналов от пропавшей группы разведчиков до сих пор не было. Да и вряд ли уже будет. Потрепанная книжка отправилась в карман штанов. Оглянулся в поисках жилета, но вспомнил, что оставил его в госпитале — надо было зайти и забрать. Очень хотелось думать, что с шиноби всё в порядке, и они по каким-то причинам не могут отправить вести о своём местоположении или поделиться какой-либо информацией о том, что у них происходит, но в это верилось слабо.       Какаши прикрыл глаза и прислушался к себе. Несмотря на то, что он пытался несколько раз управиться с чидори, чакры было всё ещё достаточно. Как будто бы его резерв стал немного больше. Это тоже нужно было проверить. Жаль времени уже почти не осталось.       Анбу не скрывался, появился в тени деревьев, поклонился.       — Хокаге-сама хочет вас видеть.       — Как скоро? — спросил Какаши, скользя взглядом по крышам домов, и безошибочно нашёл резиденцию. И как будто бы с такого расстояния он мог увидеть сидящую за столом Пятую.       — Сейчас. — Шиноби исчез.       Джонин с сожалением похлопал по карману, где лежала книжка. На самом деле он хотел немного расслабиться и почитать. Но раз Цунаде-сама вызывает, значит пришли плохие вести, либо её терпение подошло к концу. Он сложил печать и появился у дверей резиденции. Охрана поздоровалась с ним, удивлённо оглядывая его растрёпанный вид. Видимо, уже успели привыкнуть, что будущий каге может выглядеть максимум недовольным сидячей работой и покрывшимся пылью от свитков и папок с документами. И куда так быстро ушёл трепет восхищения от встреч с героем войны?       — Я надеюсь, ты себя не сильно вымотал? — Цунаде встретила его испытующим взглядом вместо приветствия, как только Какаши зашёл в кабинет. Он улыбнулся и развёл руками в стороны.       — Нужно было размяться немного. — Прошёл к столу и увидел перед собой лист с заданием. Заданием от Хокаге. — Значит, они так и не вышли на связь.       — Нет. Ждать уже бесполезно. — Пятая сцепила руки в замок. — Отправишься на рассвете.       — Так точно. — Какаши подошёл к столу и поставил на листе свою подпись.       — Только разведка, понял меня? — медленно проговорила Цунаде, почти по слогам, как маленькому. Он склонил голову — то ли кивнул, то ли просто сделал вид, что согласился. Хокаге фыркнула. С этого упрямца станется попытаться сделать больше требуемого. Какаши был силён, и в его профессионализме она не сомневалась, но рисковать столь ценным кадром не хотела. И так скрипя сердце, посылала его разобраться со странными делами, творящимися на границе. А Шикамару с командой как назло были далеко, их помощь была бы как никогда кстати. — Без риска и самодеятельности.       — Да, Цунаде-сама, — лохматая светлая макушка склонилась в учтивом поклоне.       Пятая расцепила пальцы рук и побарабанила ими по документу, где Какаши только что поставил свою подпись. Стандартная процедура: дать согласие на то, что ты уведомлён о возможных рисках предоставляемой миссии.       — Давай я найду тебе напарника. — Не выдержала она. Неясная тревога никак не оставляла. Что было не удивительно, ведь пропала группа из трех человек. Двое из которых были джонинами и один чунин. — Возьми с собой кого-нибудь из моей охраны.       Какаши задумчивым взглядом уставился за окно. У Хокаге было двое телохранителей. Один у двери, второй патрулировал территорию возле резиденции. Ещё пара анбу постоянно дежурила в госпитале. И, судя по словам Ибики, многие были на миссиях, пытаясь перекрыть нехватку шиноби. Для охраны Конохи их и так мало. Неплохой вариант: взять с собой Тензо, но у него была своя «почетная» миссия охраны-сопровождения «прощенного» Орочимару, который «раскаялся во грехе» и теперь работал на благо родной деревни в секретной лаборатории.       — Сай? — спросил Какаши, особо не надеясь на положительный ответ. Ведь вроде бы он видел его несколько дней назад, сдающего отчёт о выполненной миссии и сразу же получающего новую. Он был бы полезен.       — Не вернулся, — вздохнула Пятая. Ей не нужно было уметь читать мысли, чтобы знать, о чём размышлял Какаши. Не хотел ослаблять охрану деревни. Решил поиграть в благородство и отправиться в одиночку. — Возможно, Сакура…       — Кстати о ней, — перебил Какаши.       Ну, нет. Сейчас она была самым неподходящим напарником. И не потому что он в ней сомневался как в куноичи — всё же они войну прошли вместе, а просто потому что её нынешнее состояние оставляло желать много лучшего. И её никак нельзя было отпускать на миссию. На любую. Даже миссию по прополке грядок.       Цунаде приподняла бровь, предлагая ему продолжить:       — Отправьте её на выходные. Хотя бы дня на три. И запретите на это время появляться в госпитале. — Какаши нахмурился и потёр рукой переносицу.       — С ней что-то случилось? — заволновалась ещё больше Пятая.       — А вы давно её видели? — ответил вопросом на вопрос Хатаке. Цунаде даже злиться за это на него не стала, хотя уже пару раз за весь разговор он ей дерзил. Знала, что он переживал за своих бывших учеников. — Она похожа на приведение.       Хокаге в задумчивости прикрыла глаза. Кажется, вчера, когда она обходила палаты с тяжёлыми больными, проверяя их состояние, она видела где-то розовый хвост, мелькающий то в одной части больницы, то в другой. Но работы было так много, что встретиться с ученицей не получилось, она лишь едва-едва перекинулась несколькими словами с Шизуне, которая выглядела как зомби. Видимо, Какаши был прав, её девочки решили себя уморить. Надо бы их отправить отдохнуть и проследить, чтобы не выходили работать в не свои смены.       — Хорошо, — согласилась она. Её приемник смотрел упрямо, было понятно, что уже всё решил, и вряд ли бы она смогла его разубедить. Она размашисто подписала запрос и убрала в стол. — Напоминаю, не рискуй.       — Так точно, Хокаге-сама. — Какаши немного расслабился, поняв, что переупрямил Пятую.       — Ты же все равно пойдешь в госпиталь? — дождавшись утвердительного мычания из-под маски, Цунаде с недовольством осмотрела заваленный бумагами стол. Сегодня она из этого кабинета выбраться не сможет — слишком много дел. Порылась в ближайшей куче бумаг, отыскала лист с графиком дежурств ирьёнинов, пробежалась взглядом. Сегодня у Сакуры смена должна закончиться после полудня, а завтра должен быть выходной. И, судя по всему, глупая девчонка не использовала свои часы отдыха по назначению, раз Какаши пришел ей жаловаться. Ночное дежурство у неё лишь через четыре дня. Ничего, она прикроет её, если потребуется. Больные, которых вела Сакура стремительно шли на поправку. Только Наруто и Саске заставляли нервничать из-за своего длительного сна. — Найди Сакуру и отправь домой. Если нужно будет, угрожай.       Усталость.       Вот единственное, что чувствовала Сакура в последнее время. Она переходила от палаты к палате на обходе, говорила что-то ободряющее пациентам, пришедшим в себя, родственникам пациентов, до сих пор находящихся в тяжёлом состоянии, подбадривала других ирьёнинов и медсестёр, таких же усталых, бледных, измождённых. Щёки сводило от наигранной улыбки. Но должен же хоть кто-то создавать видимость позитива в не самом весёлом во всей Конохе месте. Кому если не медперсоналу подбадривать себя и остальных?       Утром она проснулась в палате, а не в дежурном покое, где давно соорудила себе подобие жилища с кроватью, шкафом для вещей и рабочим местом. Ей ничего не говорили — знали, что Сакура живет на работе и что было причиной этому, помимо явной склонности к трудоголизму. Коллеги приняли её решение, потому что понимали: она слишком привязана к свои друзьям, чтобы их оставить. Ино как-то раз заглянула к ней, прежде чем отправиться на миссию, долго молча смотрела в глаза. Было видно, как она хочет уговорить подругу вернуться домой, но не стала этого делать. Сакура была благодарна. Скорее всего, этот выматывающий разговор привёл бы к рыданиям с двух сторон. Пока они договорились больше не плакать, и так много слёз было пролито на похоронах. Особенно когда Сакура обнимала уже бессильную плакать, а только икающую подругу на могиле Иноичи-сана.       Совесть и чувство вины подняли свои головы, обозначившись в работающем на автомате сознании Сакуры. Мама и папа были живы. Сначала они ждали её возвращения живой с поля боя. А теперь они просто её ждали. Стоило признать, что она плохая дочь. Ожидание приносит много боли. Сакура знала это как никто другой.       Девушка нахмурилась и поморщилась от засвербившего в носу ощущения. Надо было срочно отвлечься.       — Доброе утро! — Сакура жизнерадостно улыбнулась, входя в палату. Улыбка получилась почти искренней, ведь лежащие тут шиноби шли на поправку. — Как ваши дела?       — Наша Сакура-чан пришла нас проверить! — обрадовались уже заскучавшие от безделья в больнице мужчины.       Засыпали её комплиментами, пока она ходила от кровати к кровати и проверяла карты с данными о новых анализах, осматривала. Двое, которые были помоложе, в очередной раз безуспешно попытались пригласить на свидание, и получили очередной от ворот поворот, что вызвало взрыв хохота у своих более опытных коллег.       — Вы ребята, я смотрю, совсем заскучали. Выписать мне вас, наверное, надо.       — Это вы виноваты, — шиноби с гипсом на руке, наиграно рассердился на своих товарищей. — Надоели со своими ужимками нашей химе. Вот она и спешит от нас избавиться.       — Не слушай этих детишек, Сакура-чан, — второй развернулся на кровати, принял позу героя-любовника, поиграл отсутствием бровей (их подпалило огненное дзюцу противника), заставляя девушку захихикать. — Опытные мужчины намного лучше.       — Ну, вас, — махнула на них рукой Сакура и вышла из палаты под громогласный смех.       Захлопнула дверь. Выдохнула. Хорошо, что отвлеклась. Теперь сил хватит прожить остаток дня. Сакура забежала на пост и отдала карты весельчаков, попросив медсестру подготовить их к выписке. Хоть ненамного, но этот день стал лучше. Когда пациенты выздоравливали, она всегда чувствовала воодушевление.       Был уже почти полдень, Сакура мельком глянула на часы, висящие на стене. Вскоре по коридорам дребезжа колёсиками проедет санитарка, раздавая больным обеды. Ей бы тоже поесть стоило. Вот только аппетита не было. Она отказалась от предложения медсестёр пойти вместе пообедать в столовую. Слишком много сил уйдёт на поддержание бодрящегося состояния и на житейские разговоры с коллегами. Потопталась немного у поста, и решила не изменять своему ритуалу, который проводила изо дня в день, с тех пор как они вернулись.       На перерыве она вновь пришла в палату к ребятам. Тут она могла перестать притворяться. Сегодня с утра, убедившись в положительной динамике анализов, она отключила их от приборов. Подошла к кроватям и первым делом проверила состояние Наруто. Девушка прикоснулась рукой к его лбу, но не почувствовала никакого намёка возвращение сознания. Вздохнула и взъерошила его жёсткие густые волосы, запутав их ещё больше. Рядом с его кроватью стояли вазы с цветами и корзины с фруктами, подарки. К их палате каждый день по утрам было какое-то паломничество. Естественно, никого не пускали, ведь несмотря на окончание войны, всё ещё было много нестабильности. Но подарки брали, тщательно проверяли и то, что можно было, оставляли. Сакура знала, что Наруто будет рад. Она тоже тихо радовалась за него, люди были ему благодарны за окончание войны, знали, как он старался изо всех сил защитить всех своих друзей. А другом он считал чуть ли ни каждого, такое уж было у него большое сердце.       — Просыпайся побыстрее, — вздохнула девушка. — Всем тебя очень не хватает.       Она повернулась к Саске и сердце тревожно сжалось. О нём она беспокоилась больше. Хотя в последние дня два его показатели радовали. Сегодня на бледных щеках наконец-то появилось подобие румянца. Он определённо шёл на выздоровление. Вот только от этого становилось жутко. Анбу потирали руки, Старейшины требовали справедливого наказания, каге подозрительно молчали. Даже Цунаде-сама не сказала ничего, когда она на днях, внутренне трясясь от страха, спросила, что решили по поводу судьбы последнего Учихи. Сакура злилась и обижалась по-детски ни на кого конкретно, а на всю ситуацию в целом, но тоже ничего сделать не могла, потому что понимала: за проступки потребуют плату наказанием. Карма.       Но…       Сакура аккуратно провела пальчиками по бледному лицу. Сейчас Саске выглядел таким беспомощным, что сердце разрывалось. Как-нибудь, она сможет ему помочь. Она же тоже герой войны, ученица Пятой, один из лучших ирьёнинов, к ней прислушаются. А она… она сможет убедить Старейшин и Совет в том, что Учиха Саске не преступник и не злодей, желающий разрушить Коноху. Если её голоса не хватит, то за друга обязательно вступится Наруто, тут сомнений быть не могло, а к его мнений точно прислушаются. И Какаши-сенсей тоже говорил, что будет просить за Саске. Ничего. Они справятся.       Девушка осторожно погладила предплечье оставшейся правой руки, с трудом проглотив комок в горле, посмотрела на левую культю. Глупые мальчишки. На автомате проверила пульс на запястье (всё в норме), легонько пожала Саске руку.       — Приходи в себя, Саске-кун. Мы тебя будем рады увидеть вновь.       Сакура села на табурет у кроватей и уставилась в окно. Полдень. С улицы доносился детский смех — это их маленькие непоседливые пациенты выбежали погулять, а медсёстры старались не упустить заскучавших в больничных стенах детей. Сейчас они смеялись, но на самом деле по началу было жутко, ведь большинство малышей потеряли на войне родителей. И они плакали и плакали без конца. Медперсонал и неравнодушные люди приходили с ними посидеть и поиграть. Разговаривали, выслушивали, если опять начинались слёзы — утешали. Всеми силами показывали, что они не одни. Бросать этих детишек нельзя было, ведь их поколение прекрасно знало, каково это расти в одиночестве, и к чему это может привести. Девушка невольно посмотрела на Саске. Ох, ладно. Это было плохим сравнением. Судьба Саске-куна была куда более трагичной. И не ей его судить.       Сакура скользнула взглядом по теням на стене и заметила кушетку с аккуратно сложенным жилетом Какаши-сенсея. Она вчера всё-таки не выдержала и уснула, и он о ней как обычно позаботился. Девушка вздохнула. Нужно было как-нибудь его отблагодарить. В последнее время он с ней возился, как с несмышлёной дурочкой. Коей она несомненно и являлась. Она прекрасно знала, что мучала свой организм переработками, но ничего поделать с собой не могла. Пока её друзья не пришли в себя, покоя ей нет. И охрана анбу нервировала неимоверно. Она на них злилась, но прекрасно понимала, что они выполняют приказы и в принципе делают всё верно, с учетом послевоенного времени.       Злиться на кого-либо она тоже устала.       А ещё был страх. И не только за неясную судьбу Учихи. Ей было страшно от того, что больше она ничего не чувствовала. Так ей казалось. Или нет? Сакура запуталась. Вот такая она — её любовь, да? Может быть, всё станет более прозрачно, когда Саске проснётся, и они смогут поговорить. Но пока девушка ощущала какую-то странную тоску в груди и чёртову усталость. О, да. Она была самим воплощением этого чувства. Хотелось ощущать ничего, чтобы нервная система пришла в норму. Девушка знала, что может сорваться в любой момент, если кто-то нажмет на особенно болезненную точку. Истерика была близка. Но нельзя. Не сейчас, по крайней мере.       Ужасно глупо и эгоистично в таких нестабильных условиях хрупкого мира думать о своих чувствах, о себе. И правильнее было бы бросить все свои силы на помощь деревне и спасение жизней. Но, война научила Сакуру одной вещи — другого времени у неё просто может не быть. И так она позволяла робко задумываться о себе только в такие моменты: в обеденный перерыв и после смены, когда приходила сюда посидеть с друзьями, с одной стороны, оставаясь один на один с переживаниями, и в то же время не оставаясь одной. Всё такая же трусиха.       Она ведь правда его любила. Нежно, трепетно и верно. И ждала, всегда ждала. Ожидание стало для неё смыслом всего. Ей было всё равно на то, что когда они были генинами в команде, Саске её чувствами пренебрегал. Это было обидно, но он заботился о ней как о товарище, и этого Сакуре было достаточно. Она не оставляла попыток привлечь его внимание. Он был холоден. А маленькая девочка, ослеплённая любовью к красивому мальчику с трагичной судьбой, пыталась его понять. И ей казалось, что понимает. А потом он хотел её убить. И уже чуть повзрослевшая, но так ничему и не научившаяся, а привыкшая только ждать Сакура, вновь постаралась его понять. Несмотря на то, что это было ужасно больно и обидно. Она загоняла эти чувства подальше, ведь они мешали ей ждать и верить в красивого мальчика с трагичной судьбой.       Кажется, чтобы спастись от полного раздрая в душе, она начала учиться. Желание стать сильной, чтобы её сокомандники могли на неё положиться, чтобы они могли встать плечо к плечу на поле боя, затмило всё. Её любовь добавляла топлива в пламя этого желания. Теперь она не была уверена, что мотивация была правильной, но была благодарна той себе, которая не постеснялась просить ученичества у Пятой. Кажется, тогда-то Цунаде-шишо дала ей один из самых важных уроков. Ей нужно было научиться заботиться о себе. С этим у Сакуры до сих пор были некоторые проблемы.       Потом была война. Радость от того что она, наконец-то, могла помочь своим друзьям. Не быть обузой. Робкая надежда на то, что её ожидание подошло к концу. А дальше… она умерла. Как и хотела, ожидание подошло к концу вместе с чидори в грудной клетке. Тогда, в гендзюцу, она чувствовала такой покой, что просыпаться не хотелось. Не было больше тревоги, изматывающей любви — были только покой, умиротворение и легкость. Это чувствуешь, когда умираешь? Личное Цукуеми только для нее, организованное эксклюзивно мангекё шаринганом от Саске.       Она тогда очень напугала Какаши-сенсея. И, кажется, она была благодарна Саске за эти мгновения покоя. Поняла, что устала, и что ожидание — это ужасное чувство. Сакура совсем не злилась, потому что действительно понимала его поступки, по крайней мере — ей так казалось. Можно сказать, он таким образом пытался её оградить от опасности. Возможно.       Дурак. Он просто дурак. И Наруто тоже. И она далеко от них не ушла. У них была замечательно сбалансированная команда идиотов.       — Так и знал, что ты тут, — Сакура вздрогнула и обернулась. Сенсей стоял, подпирая спиной дверь, и держал в руках бенто, завернутый в милый розовый платок. Девушка удивленно воззрилась на это чудо в его руках. — Это тебе мама передала.       — Угу, — ответила девушка и вновь уставилась на Саске. Как будто бы от её взгляда ему могло стать лучше.       Будущий Шестой в неуверенности потоптался у порога, пытаясь уловить настроение у чрезвычайно пасмурной ученицы, но всё же подошел ближе. Сколько раз бы он тут не появлялся, он неизменно находил её сидящей словно страж покоя двух бедовых мальчишек.       — Ты обедала? — решил не отступать от роли строгого учителя Какаши. Из троих его подопечных Сакура сейчас выглядела хуже всего. И у него было задание от Пятой, которое судя по всему будет посложнее миссии. Нужно было вытащить Сакуру из госпиталя и отправить домой к родителям. Туда, где о ней смогут нормально позаботиться.       Девушка лишь помотала головой и ссутулилась на стуле, уперев руки в острые колени.       — А когда ты последний раз ела?       — Не помню, — вздохнула Сакура и устало взглянула на сенсея. Весь её вид спрашивал: «что вы от меня хотите»? Волосы за несколько месяцев успели отрасти, и девушка забирала их в небольшой хвостик. Хвостик был тусклым и унылым, как и сама Сакура. Щеки впали, глаза стали ещё больше, серая кожа без намека на румянец. Медиков и так не хватало, а одна из лучших планомерно пыталась себя уморить. И где её ответственность за собственную жизнь?       Раз по-хорошему она не хотела, то стоило предпринять более решительные действия.       — Так, — Какаши мельком глянул на безмолвных пациентов. — Ну-ка пойдем.       Взял её под локоть и настойчиво потянул к двери.       — Но… — Сакура удивилась настолько, что даже не попыталась оказать сопротивления. Только беспомощно оглядывалась на спящих и покорно шла на выход, подталкиваемая в спину сенсеем.       — С ними всё будет в хорошо. Охрана рядом, медсёстры тоже. Пойдем.       Они вышли из палаты, и Какаши строго посмотрел на поклонившихся ему анбу. До того, как прийти сюда, он поговорил с Шизуне, чтобы она в случае чего присмотрела за мальчишками. Ведь Сакура просто так не могла оставить свой пост у их кроватей.       Улавливая боковым зрением одобряющие взгляды коллег Сакуры, которые, видимо, очень за нее переживали, Какаши вытолкал девушку на улицу. Она встала на крыльце как вкопанная и, прищурившись от яркого дня, смотрела на кроны деревьев и дальше высоко в небо. Наверняка, замуровала себя в четырёх стенах и вообще никуда не выходила. Чтобы она не смогла улизнуть обратно, Какаши положил ей руку на плечо и отвёл, словно незрячую, к скамейке у огромного дерева. Сунул ей в руки бенто, развалился рядом, достал книжку, всем своим видом показывая, что никуда не торопится, и не уйдёт пока она всё не съест.       Сакура какое-то время сидела потрясённая. Смотрела на то на бенто, то на госпиталь, то на читающего Какаши. И наконец, слабо улыбнулась, сняла с волос резинку, оставив её на запястье, и принялась за еду. Хвала всему! Кормить её было бы совсем чересчур.       — Спасибо, сенсей, — Сакура пригрелась на солнышке, которое пускало лучики сквозь молодую листву, оставляя на серой от переутомления и недосыпа коже девушки теплые робкие поцелуи. — Вы меня всегда выручаете.       Она съела всё, выглядела расслабленной и уже не такой жутко неживой.       — Возвращайся домой.       Сакура покосилась на мужчину. Он отложил в сторону книгу и серьезно смотрел на неё. Прекрасно понимал, что она вряд ли уже будет его слушаться как учителя, но вот совет друга вполне могла принять.       — Твои родители очень волнуются. — Какаши усмехнулся. — Настолько, что каким-то невероятным образом твоя мама меня нашла. И ни один раз, между прочим. Это пугает, знаешь ли.       Сакура увидела как сенсей напрягся и захихикала.       — Да, от мамы порой не скрыться, — ответила девушка и почувствовала укол вины.       — Не упрямься, сама же прекрасно понимаешь: никому не станет лучше от того, что ты, не жалея себя, работаешь в больнице. Цунаде-сама дала тебе три выходных. — Опередив начавший разгораться протест, Какаши пригрозил. — Это приказ Хокаге.       Сакура нахмурилась и сжала в руках палочки.       — Если медик в нашей команде не может позаботиться о себе, то кто позаботится о нас, когда будет такая необходимость.       — Это нечестный прием, Какаши-сенсей, — возмутилась Сакура, на что мужчина лишь улыбнулся, глаза прищурились. Кажется с одной миссией он смог справиться.       Девушка тем временем отставила пустую коробочку-бенто в сторону и, сжав в руках подол застиранного и уже выцветшего темно-розового ципао, уставилась в одну точку перед собой и призналась:       — Я просто боюсь, что как только окажусь дома — совсем расклеюсь. А сейчас… совсем не время для этого.       Сакура вздрогнула, как только почувствовала, что сенсей мягко, как раньше, взъерошил её волосы рукой. Тепло улыбнулся — Сакура знала это — по глазам видела, ведь научилась считывать его мимику без учета скрытой маской части лица.       — Не надо больше никому ничего доказывать. Все и так знают, какая ты сильная.       Сакура удивленно смотрела на Какаши. Это он её так подбадривал? Сухие глаза, в которых уже давно не было слез, внезапно наполнились влагой.       — Не взваливай всё на себя. У тебя же есть семья и друзья, которые…       — Сенсей, — всхлипнула девушка и внезапно подалась вперёд, обняла его руку, которой он только-только её гладил, уткнулась носом в плечо и безобразно разревелась.       Вообще-то, она бы ни за что никому не призналась, но именно эти слова ей хотелось услышать.       Какаши терпеливо смотрел на поливающую слезами его руку Сакуру. Вздохнул, но девушку отцеплять от себя даже не пытался. Мимо проходили сотрудники госпиталя и с удивлением оглядывались на них. Какаши улыбался, мол, всё нормально. И никто не подходил, хвала всему. Сакура бы тогда снова попыталась стать Железной Леди. А ей это совсем не шло.       — Лучше? — спросил он, как только девушка перестала громко всхлипывать, но от руки его не отцепилась. Шмыгнула носом в рукав и кивнула, что-то нечленораздельно промычав. — Тогда перестань вытирать сопли о мою кофту, заканчивай работу и домой.       — Я не… — вскинулась она и замолчала не договорив. Какаши довольно улыбался, глядя на возмущенную Сакуру. Нос красный, глаза опухли, на щеках румянец не совсем здоровый, но вот взгляд был ярким и ясным. То, что и нужно было. Иногда небольшая истерика полезна. — Простите.       Какаши встал, как только его отпустили, и потянулся. Кажется, обеденный перерыв закончился уже очень давно, и он безбожно опаздывал на совещание со Старейшинами, на котором обещал быть Пятой, перед тем как начать готовиться к миссии. Ничего по-настоящему важного сегодня не должно было обсуждаться, так что можно было не торопиться, и не забыть забрать свой жилет.       — Ты меня поняла? — он засунул руки в карманы и склонил голову на бок. Сакура пыталась привести себя в порядок. — Чтобы сегодня дома ночевала.       — Но…       — Я проверю, — пригрозил он, с удовольствием заметив, что Сакура вжала голову в плечи, как нашкодившая ученица. Потом проследил за её обеспокоенным взглядом на окно в больничной палате. — За ними сегодня присмотрю, не волнуйся. А завтра будет Шизуне. Пожалуйста, не переживай и отдохни.       Сакура разворчалась на него из-за того, что он обращался с ней, как с маленькой. А Какаши, наблюдая за ожившей девушкой, подумал, что ей совсем не обязательно надо знать, что с рассветом он уйдет из Конохи.