Карма

Последствия

      Цунаде протянула свиток Какаши и, откинувшись на спинку кресла, повернулась к окну. За стеклом уже давно проснулась потрёпанная войной Коноха. Солнце освещало красные крыши, золотистые линии улиц, раны разрушенных зданий, прикрытых зелёными лесами строек, словно чья-то невидимая рука лечила их медицинской чакрой.       Деревню начали восстанавливать. В который раз. И Цунаде искренне хотела верить в то, что это были последние разрушения такого масштаба и последнее ужасающее жертвоприношение во имя мира. Прошло не так много времени. Люди возвращались домой. И как бы тяжело ни было, с каким бы горем они ни столкнулись — все стремились жить. Коноху отстраивали, помогали тем, кто остался без дома, без родных. В первую очередь подлатали госпиталь, ведь пострадавших было очень много. Поток раненых до сих пор не иссякал, хотя военные действия были давно прекращены.       — Что думаешь? — спросила она и прикусила ноготь на большом пальце.       — Хмм, — Какаши ещё раз прочитал отчет одной из разведывательных групп, которая сейчас базировалась на границе со страной Железа. — Вызывает опасения.       — Дальше легче не будет, да? — горько усмехнулась женщина. Повернулась к столу, по другую сторону которого стоял бывший Копирующий ниндзя. Взгляд его был усталым. Тоже всё прекрасно понимал. — Кто-то хочет попытаться расшатать и без того хрупкий мир. Я не думаю, что это наши союзники. Но слишком много людей хорошо поживились на этой войне, им наш мир не по душе.       — Я думаю, есть ещё причины, — Какаши положил отчет на стол, засунул руки в карманы и нахмурился. — Влияние, которое мы получили, победив, в глазах многих — огромная власть. А если учесть, что больший вклад в эту победу принесли именно Наруто и Саске — неудивительно, что появились недовольные возросшей, хмм… популярностью Конохи среди простого населения.       Цунаде согласно промолчала. Она это заметила, побывав на встречах каге с дайме. Перед ними стелились как никогда раньше, предлагали всевозможную спонсорскую поддержку, обещали горы золота. Люди в других городах смотрели на неё как на божество. Слишком много внимания было направлено на глав деревень шиноби. Следили за каждым шагом. Чтобы в момент слабости напасть. А Коноха и так была слаба. Впрочем, как и другие скрытые деревни, которые более всего пострадали от военных действий. Ведь они потеряли самое ценное — людей.       — Это производство, — Пятая постучала пальцами по свитку, привлекая внимание задумавшегося о своем Какаши. — Судя по информации, согласованно с дайме страны. Я запрашивала документы после того, как получила отчет. Меня заверили, что ничего, что могло бы вызвать опасения, там нет.       Цунаде подтолкнула к Какаши небольшую папку с бумагами, сопроводительный лист которой был отмечен печатью дайме. Он скучающим взглядом просмотрел документы. Лицензия на производство сельскохозяйственных удобрений и прочего, так необходимого странам для восстановления почв и для посевной следующего года. Но тогда, по какой причине этот мирный завод гремит лентами конвейеров днями и ночами? Куда уходит от ничем непримечательной постройки на его территории тщательно замаскированная дорога, которую обнаружили не так давно их разведчики? Гражданские бы не обратили на неё внимания, но для шиноби обнаружить печати с активированными гендзюцу, призванными для отвода глаз — было сродни сирены-оповещения.       — Они должны были проследить, — Хокаге подняла взгляд на своего приемника. Она была очень обеспокоена. — День прошёл.       Молчание было очень говорящее.       — Подождём ещё? — спросил Какаши, уловив куда она клонит. Неспроста она его вызвала к себе. Переживала.       — Я бы не хотела тебя задействовать, — нахмурилась она.       — Ещё день в Канцелярии и я покроюсь пылью, — улыбнулся-прищурился шиноби. — Цунаде-сама, я уже говорил вам, что пока очень рано для того, чтобы слагать с себя полномочия.       — Ох, только не говори мне, что ты не готов. — Махнула рукой Хокаге, с радостью переключаясь на менее тревожную, но более раздражающую тему для разговора.       Хатаке Какаши всеми возможными способами избегал должности, которая — хотел он этого или нет — ему достанется. Решение было принято давно.       — Готов, — неохотно ответил мужчина, ссутулив плечи. Весь его вид говорил о том, как он этого не желал, но смирился со своей судьбой. — Сейчас момент крайне неудачный. Слишком много проектов и договорённостей с другими странами завязаны именно на вас.       — Как будто я не смогу их завершить после того, как сниму с себя плащ и шляпу. — Всплеснула руками женщина.       — С властью каге, вам будет проще, — мягко улыбнулся Какаши.       — Увиливаешь.       — Да, — он пожал плечами. — Но всё же, Цунаде-сама, тревожные новости поступают, а нам очень не хватает людей. Думаю, от меня будет больше толка как от джонина, нежели каге.       Пятая смерила его недовольным серьёзным взглядом, а поганец даже не моргнул. Она так хотела побыстрее уже скинуть на его плечи и белый плащ с огненной вышивкой по подолу, и эту шляпу, которая давила ответственностью. Ему, как никому другому, они подойдут. Особенно на жутко выматывающих дипломатических встречах, где нужно давить вежливую улыбку тогда, когда хочется размазать собеседника кровавым месивом по ближайшей поверхности. Другой, не менее достойный претендент на звание главы деревни, был ещё слишком молод, совсем не опытен и, на данный момент, находился без сознания.       — Долго у тебя убегать всё равно не получится, — пригрозила она и махнула рукой. Свободен.       Какаши учтиво поклонился и поспешил выйти из кабинета. Разговоры о назначении его расстраивали, хоть он и понимал, что от кармы не сбежишь, как не старайся.       — Будь готов, — проговорила она ему в спину, как только Какаши взялся за ручку двери. И не понятно было, о чем она говорила: то ли о будущей миссии, то ли о дожидающемся его задницы кресле в резиденции. Кресло, несомненно, выглядело удобным, но от мысли о постоянном сидении мышцы (не только ягодичные) приходили в ужас и начинали судорожно сокращаться, напоминая о том, что зарывшийся в бумажках герой войны совсем позабыл о нормальных тренировках.       — Да, Хокаге-сама.       Известие о предстоящей миссии — она будет, можно было не сомневаться — взбодрило. Даже несмотря на то, что её неотвратимость заставляла тревожиться, тело наполнилось какой-то злобной энергией.       Какаши вышел из резиденции, махнув рукой дежурным на входе, и неспешным шагом пошёл по улицам Конохи. Переговаривались люди, кто-то узнавая его, окликал, желал хорошего дня, приходилось улыбаться и приветливо кивать головой в ответ, и это получалось совершенно искренне. Рутинная жизнь кипела вокруг, вытесняла собой тоску, которая нет-нет, но поселилась в сердце каждого, пережившего потерю, а переживали они все. Ведь Коноха была одной большой семьёй.       Выбежавшие из-за угла детишки с восторженными лицами окружили его, наперебой желали доброго дня и просили показать «крутое дзюцу». Какаши смутился. Раньше он был достаточно известной фигурой, только в определённых профессиональных кругах, если можно было так выразиться. Сейчас о нем знали многие. Даже маленькие дети.       — Дети! — молодая воспитательница подбежала следом, и, призвав воспитанников к видимости дисциплины, смутилась, поклонилась ему, — извините за беспокойство, Какаши-сама, не уследила за ними.       — Всё в порядке, — он поднял руки и склонил голову в ответ. Посмотрел на восторженные детские глаза и ещё одни такие же, только принадлежащие взрослому, сложил печать и испарился в облаке дыма.       — Ва-а-а-а! — раздались детские восхищённые голоса.       Какаши появился за стеной здания в переулке и решил, что будет выбирать малолюдные улицы по дороге к тренировочному полигону, иначе он до него даже к вечеру не дойдёт.       На развилке, где одна дорога вела к госпиталю, джонин замешкался. Постоял немного, посмотрел на высокое голубое небо без единого облачка и по-летнему жаркое солнце, прищурился. Навестить друзей, которым повезло меньше, чем ему, и которые сейчас под присмотром бдительных медиков восстанавливали свое здоровье, можно было позже. Сейчас важно был узнать сколько у него есть сил, которые потребуются для того чтобы не дать разрушить мир, достигнутый ценой стольких жизней.       Добравшись до тренировочных территорий, Какаши с удовлетворением отметил, что, судя по следам от протекторов сандалий, от дзюцу и зарубкам от кунаев и сюрикенов на деревьях, они не пустуют. Шиноби старались как можно быстрее прийти в форму и продолжить работать на благо селения.       — Что ж… — Какаши снял жилет и положил его под дерево, сложил печати и перед ним появился клон. — Сначала размяться.       Клон в качестве спарринг-партнера был не очень, ведь он прекрасно знал сам себя, но других вариантов не было. Его друзья — те, кто был относительно здоров — пропадали на миссиях, кто-то до сих пор лечился (Какаши нахмурился, вспомнив про Гая, которому недавно сообщили тяжёлые новости о том, что, возможно, ходить на своих двоих он не сможет), как и его бывшие ученики.       Он, ускорившись, присел, резко и быстро ударил кунаем в бок оказавшегося более медленным клона. Раздался хлопок и тот исчез. Ещё раз печати и ещё один клон. Стойка, атака.       Наруто и Саске были без сознания. Какаши не опасался за их здоровье и знал, что просто надо набраться терпения, чтобы дождаться их пробуждения. Ведь они очень постарались для окончания войны. И пострадали больше ментально, чем физически. А душевные раны заживают дольше, если вообще заживают.       Цунаде говорила, что руки можно восстановить.       Разворот с ударом наотмашь — на этот раз, кунай попал точно в то место, где у противника располагалась бы сонная артерия. Хлопок. Ещё раз.       Он был рад, что бывшие ученики живы и, наконец-то, договорились между собой. Пускай всё закончилось увечьями. Мальчишки. Наверное, по-другому они не могли. Саске был слишком ослеплен болью, и Наруто пришлось в прямом смысле достучаться до него. Показать, что он не один, никогда на самом деле не был один, и не будет. Так похожи и одновременно не похожи на него и Обито.       Какаши дрогнул и чуть не пропустил атаку. Это было больно — пережить смерть лучшего друга во второй раз. Собрался и ударом ноги отправил клона в полёт, метнулся следом и проткнул кунаем живот. Мягко приземлился и перевёл дух. Вроде бы, тело не настолько закостенело, пока он сидел в штабе, а потом по приказу Хокаге — в Канцелярии и Архиве резиденции, вникая в дела Конохи.       Тренировка закончилась, когда солнце начало касаться нижним краем крыш домов. Он тяжело дышал, тело приятно подрагивало от нагрузки. Какаши сложил печати и сконцентрировал чакру в руке. Электрические разряды, повинуясь воле, скопились на ладони, азартно «чирикая», как тысяча птиц, отбрасывая на землю бело-голубые всполохи. Без шарингана всё воспринималось иначе. И Какаши не мог себя обманывать: стало сложнее. Он в задумчивости посмотрел на рвущуюся в бой молнию. Вздохнул и, дернув рукой, прервал технику. Птичьи трели умолкли, исчезнув в воздухе разлетевшимися искрами. Пахнуло озоном. Нужно было что-то придумать.       Сакура сидела на табурете между кроватями и бездумно глядела в белую стену. Жужжали приборы, сканирующие состояние Наруто и Саске, которые так до сих пор не пришли в сознание. Если показатели Наруто были обнадёживающие, и осталось только дождаться момента, когда он проснётся, то вот с Саске были проблемы. Всё же, каким бы выносливым он ни был, силы хвостатого не имел и восстанавливался тяжелее. Сакура вздохнула, проследив взглядом путаницу тонких проводков от его руки и груди до приборов. Хотя бы они смогли довести его показатели до относительной нормы. Девушка взяла планшет с картой пациента, который был прикреплен к кровати и пробежалась глазами по новым данным анализов. Всё было хорошо. Теперь оставалось только ждать. А дальше…       Дальше проблем будет не мало. Анбу давно расчистили для него камеру. Они даже хотели его туда беспомощного поместить. Едва не остались без своей подземной темницы, столкнувшись с разъяренной Сакурой. Она в буквальном смысле чуть камня на камне там не оставила, настолько была зла. Хорошо, что Какаши-сенсей вовремя подоспел на крики и смог её успокоить, иначе бы на ещё одно разрушенное здание в Конохе стало больше. Ей было ужасно стыдно за свое поведение, но её никто не упрекнул. Даже Цунаде-шишо обняла молча, перед тем как уйти в кабинет Ибики-сана. После этого их разговора Наруто и Саске разрешили поместить в одной палате госпиталя. Помещение было под охраной анбу, и входить туда разрешалось только определенным людям. И она могла о них заботиться, по крайней мере до момента их пробуждения. А что случится дальше — было не понятно. И от этого становилось очень страшно. Так страшно, что иногда Сакура, ухаживая за своими друзьями, ловила себя на мысли о том, что она хотела, чтобы спали они подольше. От этих мыслей она жутко злилась на себя и расстраивалась.       Она же герой войны. Храбрая куноичи, которая спасла так много жизней во время военных действий, и продолжала спасать сейчас, в госпитале. «Она одна из сильнейших» — так о ней говорили. Сакура слышала эти разговоры, видела восхищённые взгляды, скромно улыбалась, когда ей говорили комплименты, но… Если бы эти люди знали, как она хотела порой забиться в самый тёмный угол и сидеть там вне потока пришедшего в стремительное движение времени, чтобы ни за что не столкнуться с неизбежно надвигающимися будущими проблемами, они бы считали её сильной?       Она так долго стремилась стать хотя бы на толику такой же, как её команда. Она смогла. И вот сейчас показать свою слабость? Нет… это было бы предательством по отношению к себе.       Девушка потёрла кулачками глаза. Так хотелось спать, но нельзя. Надо проследить, чтобы с ребятами было все в порядке. Она же пообещала себе, что теперь сможет о них позаботиться.       — Сакура? — тихий голос пробился сквозь нарастающий от переутомления шум в голове и мерное пиканье приборов. Девушка обернулась. В палату, аккуратно прикрыв за собой дверь, вошел Какаши. Подошел и встал позади неё. — Есть какие-нибудь изменения?       Она покачала головой и, не сдержавшись всхлипнула, но слёз не было. Их она выплакала уже достаточно: пока оказывала этим дуракам экстренную помощь в Долине Завершения, и пока они на пару с сенсеем переносили их бессознательных в полевой госпиталь, на скорую руку разбитый очнувшимися от Цукуёми медиками, и пока пыталась спасти так много пострадавших, сколько могла. И на похоронах тех, кого спасти уже было невозможно.       — Их показатели в норме. Видимо, они очень истощены, раз до сих пор не пришли в себя. Если завтра анализы будут хорошие, я уберу датчики. — Сакура снова потёрла глаза. — Это больше для моего успокоения. Вдруг пропущу что-то, не замечу и им станет хуже. Я очень волнуюсь.       Какаши взглянул на более бледное чем обычно лицо последнего Учихи и розовощёкое лицо Наруто. И если первый выглядел болезненно, то второй как будто бы сладко спал после того как слопал несколько порций рамена. Какаши был уверен, что всё с ними будет нормально. По здоровью по крайней мере. В остальном такой твёрдой уверенности не было. Он прекрасно понимал, о чем именно волнуется Сакура и на кого из этих двоих уходит больше её тревоги. Как бывший наставник и как друг, он тоже волновался, и пообещал себе, что сделает всё, чтобы до его бывших учеников не добрался ни совет каге, ни старейшины, ни алчные правители. С анбу, конечно же, столкнуться придётся, но джонин знал, что будет до последнего отстаивать Саске и максимально оградит от процедуры допроса Наруто. Что касается Сакуры, то он хотел бы, чтобы её вообще в это не вмешивали. Но, зная её характер, она сама яростно ринется в бой. Особенно если дело коснётся ее друзей. Прецедент уже был.       Когда основные силы вернулись в Коноху с ранеными, полиция решила сразу же взять под стражу Саске. Сакура возмутилась и разозлилась, её молчаливо поддержали друзья из других команд, заслонив собой носилки. Цунаде и Какаши, выбежавшие посреди совещания из резиденции, как раз успели остановить грозившую начаться драку. С этого момента Сакура ходила взвинченной, вечно напряжённой. Он видел, каким тяжелым взглядом она встречала каждую смену анбу у дверей палаты ребят, и, мог поклясться, что некоторые шиноби в масках вздрагивали, прекрасно осведомлённые о силе ученицы Пятой. Он гордился ей. Но её эмоциональное состояние настораживало.       Какаши положил руку на напряженное плечо и слегка сжал.       — Всё будет хорошо, вот увидишь.       Сакура оглянулась, с благодарностью посмотрела на сенсея и позволила себе — совсем немного — расслабиться. Напряжённое плечо перестало ощущаться стальным, она выдохнула и прислонилась спиной к его бедру, а руку сжала своей ладошкой. Хотя бы на чуть-чуть, хотелось побыть слабой. И с Какаши-сенсеем это можно было сделать, он не осудит. А она так устала.       Какаши поразился, насколько была тонкой её рука. Тонкой, с холодными пальцами. Такими темпами скоро придется откачивать ещё и Сакуру. Он знал, что она работает днями и ночами, почти не бывает дома. Вернее, вообще не бывает дома. Её родители как-то отловили его по дороге в резиденцию и очень просили передать ей, чтобы заботилась о себе, высыпалась и кушала хорошо, раз не может добраться до дома и буквально поселилась в госпитале. Не просили сказать, чтобы она вернулась. Знали, что упрямица не успокоится, пока не окажет помощь всем, кому она была необходима, и пока её друзья не почувствуют себя лучше.       — Тебе надо отдохнуть, — сказал Какаши, глядя на розовую макушку. Пальчики на его руке дрогнули.       — Я ещё немного посижу с ними. — Тихо проговорила девушка, руку не убрала. Сакуре казалось, что пока она цепляется за ощущение теплых пальцев на своем плече, то сможет продержаться в реальности чуть дольше. Хотя сознание уже совсем плыло от переутомления, недосыпа и истощения.       Какаши ненавидел больницы и, будь его воля, унес бы отсюда ноги как можно быстрее. Но его друзья всё ещё находились в палатах. Бодрящийся и неунывающий Гай, стоило ему зайти повидаться, пристал с очередными глупыми спорами. Какаши старался не смотреть на стоящую рядом с его кроватью коляску и делал вид что ничего не изменилось. Наверное, это было очень трусливо с его стороны. Но Гай был благодарен. К Наруто и Саске он всегда заглядывал в последнюю очередь, так как обычно проводил у них много времени — до тех пор, пока его мягко-настойчиво не выпроваживала Шизуне или Сакура, или же анбу. А ещё была Сакура, которая больше всех сейчас нуждалась в поддержке. И это он мог ей дать. Хотя лучше бы было, вернись она домой к родителям. Обязательно нужно будет с ней поговорить об этом. А если окажет сопротивление — утащит к ним силком. Иначе вскоре Коноха лишится одного из лучших ирьёнинов.       Сакура навалилась на него чуть больше и Какаши понял, что девушка уснула. Рука соскользнула с его пальцев и безвольно опустилась вдоль тела. Дыхание было очень тихим, почти не слышимым из-за сигналов датчиков приборов, считывающих состояние тел мальчишек — ей они сейчас более необходимы, чем им! — оно угадывалось лишь по движению грудной клетки и спины на вдохе.       Тени постепенно вытягивались. Закат отгорал, Коноха куталась в теплые сумерки, как в одеяло. Какаши огляделся и увидел у противоположной стены кушетку. Нагнулся и легко подхватил Сакуру на руки. Нахмурился. Она точно была истощена. Очень худая и бледная. Обязательно нужно будет поговорить о её состоянии с Цунаде-сама.       Вопрос кадрового дефицита не только дееспособных шиноби, но и медиков стоял остро. Ирьёнины — не только Сакура — благородно отдавали все свои силы для того, чтобы вернуть в строй как можно большее количество людей. Сама Хокаге в перерывах также пропадала в госпитале, помогая, и в лаборатории, где пыталась найти способы исцелить наиболее сложные случаи. Так нашлось решение протезов рук для Наруто и Саске. И, Какаши очень этого хотел, чтобы нашёлся способ вернуть Гаю мобильность.       Сакура глубоко вздохнула, качнула головой и уткнулась носом в его жилет. Выглядела она уже не как маленькая девочка, которую приходилось вытаскивать из опасных для её жизни ситуаций, но всё ещё ею являлась. С той лишь оговоркой, что до опасного для жизни состояния она довела себя сама.       Какаши аккуратно положил её на кушетку и огляделся в поисках чего-то вроде одеяла. В палате ничего кроме тумбочек и двух занятых пациентами кроватей не было. Разве что белый халат, который был небрежно скинут в ногах у Наруто. Не одеяло, конечно, но сойдет. Подумал немного, снял с себя жилет (вроде бы в карманах не было ничего опасного) и подложил Сакуре под голову. Кушетка была твёрдая. Конечно, шиноби могли спать в любых условиях, но ещё больше усугублять состояние ослабленного организма девушки болью в шее, например, не хотелось. Она немного нахмурилась во сне, что-то пробормотала и снова расслабилась. Печать бьякуго на высоком лбу, прикрытом несколькими прядями волос, притянула взгляд. Напомнила о том, какие трудности прошла Сакура, чтобы стать той, кем она являлась. Силы воли и силы духа ей было не занимать. Вот упрямства бы поменьше… Хотя у каждого в команде номер семь упрямства было достаточно. Но, как старший, Какаши имел право быть недовольным и читать нотации. Чем он и займётся в ближайшее время.       Эти уже-не-дети его точно до седых волос доведут. Он потер рукой шею. Тело побаливало от усталости, а это значило, что завтра снова необходимо будет идти на полигон. Пятая его не искала больше для того, чтобы вернуть за бумажную работу, вряд ли будет это делать и завтра. Во всяком случае, пока не станет ясно, что случилось с группой их товарищей, или когда смысла ждать вестей уже не будет. Обычно это время составляло семьдесят два часа. Два дня уже прошло.       Какаши какое-то время оставался в палате, прислушиваясь к звукам дыхания учеников, шагам в коридорах госпиталя, тихим разговорам медперсонала, которые проходили мимо палаты.       Когда тени от окна совсем вытянулись и поглотили друг друга, разливаясь чернильной чёрнотой, возрожденная команда номер семь мирно спали одни в комнате, а их уставший сенсей, засунув руки в карманы, неторопливо шёл по пустым улицам Конохи домой.