Цвети, но только не завянь

Первый бутон появляется уже в Мире Людей. Это была суббота, или, может быть, воскресенье. Камилла возвращалась после тяжёлого рабочего дня с увесистыми сумками продуктов. Теперь в её доме было намного больше детей, и этот факт требовал привыкания не только психологического, но и финансового. – Я помогу! – Хантер сорвался с места, оставляя недочитанную книгу лежать на столе открытой на нужных страницах. Многие заметили, что в последнее время он был взвинченным, как юла: стремился помочь везде, где только видел свою возможность это сделать. – Я тоже, – Уиллоу подошла, а затем и все остальные последовали её примеру. – Спасибо, дети, – миссис Носеда растроганно приложила руку к груди, наблюдая за тем, как дети берут из её рук несколько тяжёлых пакетов. Парк была единственной, кто взял сразу два. Киллограмовые сумки она понесла с такой лёгкостью, как будто они весили не больше пары виноградин. Впрочем, для неё, возможно, так оно и было. Девушка быстро отнесла их на кухню и принялась выкладывать продукты на стол – к сожалению, она ещё мало что знала о том, как и где нужно хранить человеческие продукты. Хантер был не тем человеком, который должен был удивляться её силе. Однако он это делал. Делал каждый раз, будто в первый. – Давай сюда, – с ласковой улыбкой она протянула к руку, забирая пакет с едой. Она держала его, будто обычную сумку. Даже Хантер делал это не так просто. – Ты такая сильная, mija, – восхищённо протянула Камила, наблюдая, как девушка ставит очередную сумку на стул и принимается разбирать её содержимое. – Не напрягаешься? – Сущие пустяки, миссис Носеда, – ответила Уиллоу и улыбнулась, чем в очередной раз заставила единственного присутствовавшего в комнате парня покрыться пунцом. – Я таскала и вещи и потяжелее. В его горле появилась щекотка, предвещающая опасность. Хантер привык к ней и был даже ей благодарен: по крайней мере, он чувствовал, когда приближается приступ, и мог заранее подготовиться. – Я тогда пойду, посмотрю, остались ли ещё пакеты, – сказал он, вставая со стола и поправляя волосы на ходу. – Неси всё сюда, – радостно напутствовала ему Уиллоу. Она казалась счастливой, несмотря на всё, через что им пришлось пройти за столь короткий промежуток времени. Несмотря на то, что потерпела разлуку со своей семьёй. Она улыбалась. И это хорошо. Просто замечательно. Её улыбка была самой красивой. Хантер кивнул, хотя, на самом деле, направлялся к ванной. Он уже выучил дорогу до туда. Он сумел справиться со щеколдой, когда дыхательные пути вновь начали сужаться. Склонившись над раковиной, он начал кашлять, надеясь, что этот ужас пройдёт быстрее. Однако становилось хуже. Боль стала вдвое сильнее той, к которой он успел привыкнуть, и лепестки не осыпались. Он почувствовал, что в его трахее в этот раз застряло что-то гораздо большее по размеру. Он начал задыхаться. Кашель становился тише, медленно, но верно переходя в слабые хрипы. Он схватился за собственное горло, когда в глазах начало темнеть. Светловолосый упал на колени, пока его тело отчаянно продолжало бороться за жизнь. Он попытался несколько раз ударить себя по груди, страшно боясь, что сознание всё же покинет его. Тогда он рисковал больше никогда не проснуться. Он почувствовал желанное облегчение, когда бутон вылетел из его горла. Хантер закашлялся сильнее и громче, когда необходимый кислород наконец протиснулся в его лёгкие. Но даже этот приступ был гораздо менее мучительным, чем то, что он чувствовал до этого. Бутон красной орхидеи. Прекрасно. Правда, Хантер не мог понять, действительно ли сами лепестки обладают таким оттенком, или же это была его кровь. Стук в дверь заставил его подскочить, невзирая на самочувствие. – Я-я сейчас выйду! – прокричал он, не заботясь о том, как звучал в этот момент. Схватив бросившуюся на глаза тряпку в углу, он принялся стирать с пола кровь, а затем спрятал бутон в карман штанов. Он выкинет потом, но главное, чтобы сейчас никто ничего не заподозрил. Хантер открыл дверь, и увидел там Луз. Он ожидал, что та войдёт в освобождённую ванную, и хотел было извиниться за причинённые неудобства и ожидания, однако младшая Носеда мягко толкнула его обратно в комнату. – Что это было? – Что? – глупо переспросил он. – Чувак, твой кашель звучал ужасно. Мне кажется, весь дом мог его слышать. Он столкнулся с метафорой, которые до сих пор так и не научился понимать. Острые уши опустились в страхе, губы вытянулись в тонкую тревожную линию. – Ты думаешь, все могли его слышать?.. А Уиллоу могла? Это было первое, о чём он подумал. Второе – слышали ли его друзья и миссис Носеда. – Хантер, это сейчас неважно! – немного раздражённо ответила человек. – Ты не ранен? Ты точно уверен, что он тебя не задел? Хантер хорошо понимал, кого она имела ввиду под этим местоимением. – Точно, я проверил уйму раз. Никаких серьёзных повреждений. Всё нормально, – что ж, фактически, это была не ложь. Он был не ранен, а болен. – Если было бы нормально, я бы не спрашивала сейчас. Ты не в порядке. – Я в порядке, – отрезал Хантер, настаивая на своём. Чуть позже, уже мягче, он добавил: – Я взял немного печенья с кухни и подавился, только и всего. Не нужно делать из этого трагедию. В ответ смуглая девушка фыркнула. – Не буду, хотя было бы совсем не смешно, если бы Золотой Страж погиб, подавившись печеньем. – Что ты там сказала?! Но Носеда уже выбежала из ванной. Хантер мог бы за ней погнаться, но не стал по многим причинам. Он достал из кармана красивый цветок. Его алые лепестки завораживали взгляд. Парень узнал их – те неоднократно осыпались во время его приступов. На этот раз было страшнее. Хантер хмурился, прокручивая чудесный бутон за тонкий зажатый между пальцами стебелёк. Ему не стоило быть столь беззаботным. Болезнь прогрессирует. У него остаётся меньше времени. Поболеть действительно было некогда. Вся семья была вовлечена в создание портала обратно в Царство Демонов, за исключением Камиллы, которая ничего в этом деле не смыслила и компенсировала это тем, что полностью отдалась работе. Хантеру было её жалко. Она жертвовала собой, своим сном и здоровьем, чтобы они жили, ни в чём не нуждаясь. – Мне не нужна твоя благодарность. Просто наслаждайся жизнью, – с лёгким смехом постоянно отмахивалась она, но Хантер не мог оставить это просто так. По крайней мере, чтобы перестать об этом даже думать. Недавно они рисовали свои семьи. Хантер не нарисовал никого. У него не было семьи. Все дорогие ему люди – ладно, может быть, почти все, – были здесь, рядом с ним прямо сейчас. Он мог бы быть счастливее остальных, если бы не одно "но". Отвратительное назойливое "но", которое делало его жизнь просто невыносимой. Бутоны стали появляться чаще. Это были не только орхидеи – цветы бывали и помельче, и покрупней. Каждый раз Хантер не мог быть уверен, что сможет выжить. Один раз попалась дикая роза – тернистое растение, едва не разорвавшее его глотку. И почему она любит даже такие цветы? Кажется, Луз начала о чём-то догадываться. Как вторая хозяйка дома и человек, она старалась следить за тем, чтобы всем друзьям было комфортно в её родном мире и в её доме в частности. Хантер заметил, что она становилась другой. Если раньше озорство человека его раздражало, то теперь наблюдать её потускневшие глаза было даже болезненно. Бедная добродушная девочка столкнулась с суровой реальностью, которая её хоть и не разбила – нет, ни в коем случае, – но ранила уж точно. Вокруг неё всегда была Эмити с новым методом утешения. У них прекрасные отношения. Девушки заботились друг о друге, делили друг с другом горе и радости, и поддерживали друг друга в независимости от того, насколько опасной и сложной представлялась ситуация. Глядя на них, бывший Золотой Страж втайне завидовал и мечтал, чтобы у него была такая любовь, а не эти проклятые цветы в лёгких. Он не хотел никого нагружать своими проблемами, правда. Он мог с этим справиться сам, или, по крайней мере, так считал. Но она была очень наблюдательна. И в какой-то момент Хантер решил, что скрывать от неё это больше нет смысла. – Мы можем поговорить, Луз? Он отозвал её во время одного из перерывов. Они только что вновь протестировали портал, или, вернее, жалкое на него подобие, однако очередная попытка окончилась крахом. Блондину было больно видеть, как разочаровывались его друзья от каждого провала. У него не было такой, как у них, мотивации – единственное, возможно, заключалось в том, что он хотел помочь им, защитить Кипящие Острова, их непосредственную Родину. Может, ещё раз увидеть Дариуса. В последний раз, когда им довелось увидеться, мужчина так и не пришёл в сознание. Пожалуй, ему тоже было, о чём, или, точнее, о ком беспокоиться. Эмити выпустила младшую Носеду из своих объятий. Когда она посмотрела в лицо смуглой девушки, её лицо было отягощено беспокойством. – Уверена, что не хочешь ещё немного отдохнуть? – Нет... Если Хантер хочет о чём-то поговорить, то я не хочу это откладывать, – ответила Луз, мягко высвобождаясь из нежных рук своей возлюбленной. Когда она повернулась к Хантеру, он увидел в её глазах глубокую задумчивую печаль и почувствовал укол вины. У неё было и без того слишком много забот. Блайт поцеловала свою девушку в лоб, после чего Луз с Хантером отошли в сторону. Взгляд девушки изменился на более серьёзный. Кажется, она ожидала, что разговор будет не на приятную тему. – Так о чём ты хотел поговорить со мной? – спросила она, скрестив на груди руки и в ожидании смотря на бывшего гвардейца. Хантер нервничал: он почти передумал и отослал её назад, но опомнился, когда для этого было самое время. В конце концов, у них с Луз было много общих секретов. Он мог бы похвастаться, что знает даже то, о чём не догадывается её любимая младшая Блайт. Их близость была особенной, которую никто другой не мог понять – близость, возникшая на почве общих травм. Они оба узнали то, чего не должны были знать, и хранили секреты друг друга с достоинством, обещая в худшем случае унести их с собой в могилу. Луз, кстати, объяснила, что "в могилу" – это просто образное выражение, и что на деле никому не придётся умирать. Они просто доверяют друг другу, и если Хантер и мог к кому-то обратиться, так это к ней. – Ты никому не расскажешь то, о чём я тебе сейчас расскажу? – уточнил он больше для формальности. Девушка удивлённо на него посмотрела, изгибая бровь. Он только больше её путал, однако медленный нерешительный кивок всё же последовал. – Я буду молчать. Но о чём? Парень вдохнул и выдохнул. – Я болен, Луз. Но об этом никто не должен знать, поняла? Несколько секунд между ними было абсолютное молчание. Был слышен шелест листьев, покачивающихся на лёгком осеннем ветру. Он, честно говоря, ожидал более бурной реакции на своё признание. Её глаза отразили горькое понимание. – Я догадывалась, но боялась, что ты не захочешь говорить об этом со мной, – тихо пробормотала она. – Ты догадывалась? – изумлённо повторил Хантер. – Мама всё время на работе, поэтому я пытаюсь контролировать ситуацию в доме. Я должна убедиться, что каждый из вас в безопасности и доволен, – отвечала она, – я заметила, что ты часто убегаешь в ванную, и слышала, как ты кашляешь за закрытой дверью, – в этот момент она посмотрела на Хантера с такой серьёзностью, которой он никогда не ожидал встретить на её лице. – Я никому не расскажу об этом, но хотя бы объясни... Что это за болезнь? Насколько это серьёзно? Можно ли это как-то вылечить? Парень поступил взгляд. Его уши опустились, как и пурпурные глаза. – Это ханахаки, – тихо ответил он. – Ханахаки? Цветочная болезнь? Ладно, вот это уже было удивительно. – Ты знаешь, что это? – Если она в вашем мире она схожа с нашими стереотипами, – неопределённо ответила Луз и пожала плечами. – В нашем мире она является всего-навсего мифом и никогда не встречается. Разве что в фильмах и фанфиках, но никак не в реальности. – Это болезнь, которой заболевают безответно влюблённые, – пояснил Хантер с коротким вздохом. – Я был неосторожен во время одной из своих миссий в юности и подхватил заразу. Луз прикусила губу; её взгляд выражал сначала сочувствие, а затем медленно сменился на шокированный. – Погоди... Ты в кого-то влюблён?! Хантер умоляюще вытянул указательный палец прямо перед её губами и попросил быть тише. Бросив взгляд на группу друзей, он убедился в том, что никто не слышал их разговора. – В Уиллоу, – тихо ответил светловолосый, и его лицо покрылось румянцем. Глаза Луз расширились; в них впервые за последние дни появился знакомый блеск. На секунду юноша подумал о том, что прежняя Луз возвращается. – О-о, – протянула она с удивлением. – Вы были бы очень красивой парочкой! При этих словах Хантер покраснел ещё. Никто не знал, что он так умеет. Ему сама судьба пророчит посоревноваться в этом с Эмити. – Когда ты собираешься ей признаться? Хантер едва не подавился воздухом. – Сделать что?! – Почему ты так удивлён? – Луз нахмурила брови; реакция ей не понравилась. – Рано или поздно ты должен будешь это сделать. – Я так и знал, что ты это скажешь, – он тяжко вздохнул, как от бремя. – Жалеешь, что обратился ко мне? – Всё равно нет. – Вот и правильно. Ты всегда можешь поделиться со мной тем, что тебя волнует. – Это взаимно. Она улыбнулась, но в этой улыбке было немного радости. – Я просто... Беспокоюсь, Хантер. Если ты ей не признаешься, тебе станет только хуже. Он почувствовал необходимость откашляться и отвернулся от неё, прикрывшись. Он снова допустил ошибку, подумав о ней. Луз потёрла спину Хантера, надеясь таким образом хоть чуть-чуть облегчить его кашель, сочувственно наблюдая за мучительными содроганиями его тела. Блондину повезло: в этот раз были только лепестки. – Вот об этом я и говорю, – сочувственно произнесла человек, заглядывая в его ладонь. – Красивые... Я видела такие цветы на Кипящих Островах. – Тебе не стоит подходить ко мне близко, если не хочешь заразиться, – предупредил Хантер. – Хотя... Тебе это не грозит. Луз всё же слегка рассмеялась. – Ну, это да, – вынуждена была признать она, покраснев, очевидно, думая об Эмити. – Но знаешь почему? Потому, что мы с Эмити однажды признались друг другу. А могли бы так и оставаться влюблёнными дурочками. Тебе тоже следует хотя бы попытаться. – Если она меня отвергнет, я умру. После этих слов бывшего солдата долго никто не решался говорить. Луз не смогла найти здесь плюсов, хотя находила их раньше чуть ли не везде и всегда. Даже там, где плюсов, казалось бы, отродясь не было. – Береги себя, – тихо выронила она наконец с лёгкой замаскированной печалью. – Ты больше не один. Если нужно будет поговорить, я буду рядом, хорошо? Хантер не ожидал этих слов. Он медленно кивнул, явно ошеломлённый признанием. – Я буду, – он пообещал и почему-то мысленно назвал самого себя лжецом. Когда Луз подбежала к нему и громко шепнула на ухо что-то вроде "у меня есть идея," Хантер, честно говоря, ожидал не совсем это. Ему пришлось оставить свой недопитый кофе с молоком на столе, чтобы последовать за девушкой, которая настойчиво тянула его с кухни в гостиную. Там на диване сидела Ви. Видеть её в такой форме всё ещё было непривычно для Хантера – её облик был приближен к человеческому, но всё ещё далёк от идеала. В смысле, эти уши... Хотя ей шло. Похоже, этот образ она создала на основе собственных предпочтений. Пятая ответила на удивлённый взгляд Хантера своим, тоже, как ему показалось, слегка растерянным. – Луз тоже притащила тебя сюда? – спросил он. – Ну да, – василиск медленно кивнула. Они не слишком много общались, но и не избегали друг друга. По правде говоря, первое время парень переживал, что они с Ви будут враждовать, особенно после того, как василиск узнала о его былой должности. Народ василисков Белос не щадил, и Ви была одной из немногих, кому свезло оказаться на свободе. Однако, похоже, василиск ни в чём не винила бывшего Золотого Стража, или, по крайней мере, предпочла скрывать неприязнь. – И что же это за идея такая блестящая? – Хантер изогнул бровь; они вместе с Ви с вопросительным ожиданием смотрели на общую подругу. Луз подошла ближе к блондину. – Я знаю, ты просил никому не говорить, – прошептала она, – но что, если Ви может помочь? Хантер в недоумении посмотрел сначала на человека, а затем на Ви. – Как она может помочь? – Помочь с чем? – спросила окончательно растерявшаяся Пятая. – Ну, смотри... – теперь Носеда говорил в голос. Когда она перевела многозначительный взгляд на Хантера и тот кивнул спустя секунду размышлений, та принялась объяснять. – Ханахаки – это магическая болезнь. Василиски высасывают магию. Понимаешь, к чему я клоню? – Что? – парень нахмурился. – Не думаю, что это сработает. – Ханахаки? – глаза Ви расширились. – Цветочная болезнь? – Она самая, – кивком подтвердила Луз. На самом деле, Хантер не знал, возможно ли подобное или нет. Однако почему-то он не верил в успех. – А если она заразится? Это предположение заставило сердце Луз упасть. Похоже, об этом она не подумала. – Дело не в этом, – отрицаетельно покачала головой василиск. – Учитывая то, что у тебя нет магии, я бы, конечно, могла попробовать, но... Это не так работает. Болезнь, хоть и создана магией, нельзя просто так высосать из тела ведьмы. – Подожди, – остановил её Хантер. – Ты знаешь, что у меня нет магии?! Но откуда? Разумеется, первым делом вопросительный взгляд блондина метнулся к Луз, которая сохраняла невинное выражение лица. – Я василиск, – напомнила Ви. – Конечно, я почувствовала, что в тебе нет магии. Ты не ведьма. Однако идея всё равно провальная. – Вот как, – грустно заключила Луз, опустив глаза. Затем она снова оживилась, когда ей в голову пришла новая мысль. – А если попробовать использовать магию растениеводства? Может быть... – Нет, – перебил Хантер. – Это единственный случай, когда цветы не подчиняются магии. Никакой магии, – печально добавил он. – Неужели нет никакого способа это вылечить?.. – слабо спросила Луз. Парню снова стало стыдно за то, что он взвалил это на неё и теперь столкнулся с её сочувствием. – Только взаимная любовь, либо... – он замолчал. Конечно, он помнил об ещё одном способе лечения. О нём он тоже читал. Но он... Мягко говоря, жестокий. – Либо? – надавила Носеда. – Есть одна операция, которая делается при помощи магии исцеления. Но после неё больной рискует лишиться эмоций и возможности снова когда-либо полюбить. Я бы... Не хотел. Он только начал чувствовать, что живёт. Без этого... Жизнь станет похожей на прежнюю, но только ещё более серую и мрачную. Очевидно, присутствующие девушки тоже поняли это, поскольку тревожно переглянулись. – Я могу попробовать замедлить развитие болезни, – предложила Ви немного неуверенно. – Но, конечно, исцелить тебя таким способом я не смогу... – Что ж, это хотя бы что-то, – Хантер вздохнул, выдавив из себя лёгкую улыбку. – Спасибо тебе. Ви улыбнулась в ответ. – Всегда рада помочь. Ви немного помогала. Немного. Большего она и не могла сделать. Хантер чувствовал себя лучше на протяжении дня, когда из него высасывали магию. Он ощущал лёгкую усталость, что начинали замечать его друзья и засыпать вопросами о том, высыпается ли он по ночам или нет, но тот невинно улыбался, уверяя их в том, что беспокоиться не о чем. На самом деле, спал он действительно не сладко. Облик Белоса, размазанного по стене, то и дело являлся ему во снах. Иногда император появлялся в другом обличии – том, который они с Луз видели в его разуме. Тот Белос не умирал, но грозился убить его. Иногда это даже получалось. Парень просыпался в холодным поту и с тяжёлым дыханием. Кошмары мучили его всю неделю, сознание металось между жалостью и страхом, приближенным к паранойе. Он сам не знал, боится ли возвращения Белоса или скорбит о его смерти даже после разгадки ужасающей тайны. Он ведь в любом случае мёртв, не так ли? Болезнь присоединялась к кошмарам. Чувствуя симптомы надвигающегося приступа, Хантер очень неохотно покидал уютный матрас и направлялся к ванной, при этом всегда заблаговременно проверяя, не разбудил ли он Гаса. Когда же он возвращался, его встречал Флэпджек, который всегда отходил ото сна, когда чувствовал, что хозяин покинул постель. Он утыкался клювом в его ладонь, и они засыпали вместе. Ночные приступы становились сначала разовыми, а в дальнейшем случались чуть ли не каждую ночь. Дышать в положении лёжа было, естественно, ещё трудней, так ещё и на низком матрасе. Постепенно он сокращал часы собственного сна, отчего мешки под глазами становились больше. Кажется, это стали замечать. Однажды Камилла поймала его в пять утра за чтением книги, когда собиралась на работу. – Почему ты так рано поднялся, mijo? – мягко поинтересовалась она. Хантер прикрыл книгу, зажав пальцы между нужными страницами, и обратил на неё своё внимание. – Я, эм... Выспался, – солгал он. На самом деле, даже в Ковене Императора он просыпался позже. На час. Лицо женщины отразило беспокойство. – Попробовал бы ты поспать ещё немного, – посоветовала она. Юноша решил, что лучше не спорить. – Хорошо, – ему очень не хотелось лгать, но допустить раскрытия правды он тем более не мог. Болезнь, его сущность, ночные кошмары... Сколько всего он уже скрывал от своих друзей? Гас не сильно удивлялся тому, что просыпался позже своего друга. Он практически всё делал по режиму – от привычек солдатской жизни не избавиться за пару месяцев. Не становилось шокирующим фактом и то, что, просыпаясь в ночное время, он иногда заставал матрас друга пустым. Тот мог отлучиться и вернуться в скором времени. Но один раз парень дожидался его минут пятнадцать, и вот это уже слегка настораживало. Но и это было не главной странностью. Однажды ночью Портер проснулся, услышав кашель. Его сонный мозг потихоньку приходил в себя. В подвале было тихо, и сначала он подумал, что ему просто послышалось или приснилось, однако звук повторился. Гас перевернулся на другой бок. В темноте он смог различить силуэт Хантера, повернувшегося к нему спиной. Он был прикрыт одеялом наполовину, его рука покоилась на подушке перед его лицом чуть выше головы. Его тело иногда содрогалось от тихого слабого кашля, но это было единственным движением. Ведьмак постарался это игнорировать. Как-то раз Хантер в шутку намекнул другу, что тот порой храпит по ночам. Он мог бы потерпеть короткий шум и даже попытался снова заснуть. Но Хантер не переставал кашлять. И дело было не в том, что Гас не мог снова уснуть. Титан побери, это было последним, что его беспокоило на данный момент. Его кашель становился всё чаще, громче и страшнее, так что сам Портер ощутил боль в горле, только слыша его. Это перерастало в настоящий приступ. – Друг, что с тобой? – он тревожно позвал в темноту, но ответа не последовало. Да он спал! Ловко вскочив с дивана, парень поспешил к нему. Резкое движение заставило его один раз покачнуться на ногах, но это не остановило младшего. Он опустился на колени рядом с блондином и принялся трясти его за плечо. – Хантер, проснись! – беспокойство росло, когда после нескольки попыток названный оставался непробудным. Хантер открыл глаза, проснувшись достаточно резко для того, чтобы испугаться лица товарища, который навис над ним. – Гас? – он удивлённо спросил, захлопав глазами, когда его зрение всё ещё оставалось расплывчатым. – Что... Боль заставила его согнуться. Он неожиданно болезненно закашлялся, прикрываясь ладонью уже по привычке. Ошибкой было продолжать лежать. Он почувствовал, как чужие руки подняли его в вертикальное положение, заставляя сесть. Это помогло парню скорее оправиться от приступа. – Что за... – голос младшего выражал изумление, и Хантер понимал, почему. Пол в округе был усеян лепестками, а два некрупных бутона лежало в его раскрытых ладонях. – Прости, что не рассказал, – голос бывшего стража был измученным и хриплым, как будто он кашлял гораздо дольше, чем эти две минуты. Гас присел на колени, очевидно, отправляясь от шока. – Давно это у тебя? – спросил он. – Ещё до дня Единства началось. – Кто это? Хантер не ответил. Он доверял Гасу, но... Это так сложно! Затянувшаяся пауза, очевидно, была замечена и вторым. – Чувак, брось! Я разбудил тебя потому, что ты кашлял буквально во сне! – воскликнул он с ноткой раздражения. – Во сне?.. – изумлённо переспросил Хантер. Тогда понятно, почему Гас разбудил его. Но раньше блондин всегда просыпался заранее. Он почувствовал пот, пробежавший по его спине. Гас был одним из первых людей, которые его приняли. Если бы он не нашёл его тогда в актовом зале, Хантер, возможно, сейчас не был бы здесь, а погиб бы ещё в День Единства. С этого момента старший заботился о нём, как о брате. Внезапно он подумал о том, что поступил так глупо, побоявшись доверять ему. – Прости, Гас, – он сжал руки на рукавах своей ночной рубашки, обнимая самого себя. – Я боялся сказать тебе... Но я тебе доверяю. Я... Не хотел тебя беспокоить, никого из вас не хотел беспокоить... Свои же слова сейчас казались ему ничем иным, как жалким оправданием провинившегося ребёнка перед родителями. Рука легла на его плечо. – Ты всегда можешь расчитывать на нас, – прошептал ему Портер, его голос стал гораздо мягче. – Я понимаю, что тебе всё ещё трудно доверять другим, но мы твои друзья, и мы тебя не оставим. Итак, позволь догадаться – это Уиллоу? Глаза Хантера стали похожи на два блюдца, а глаза Гаса уже достаточно привыкли к темноте, чтобы это заметить. Он усмехнулся. – Друг, это очень заметно. Ты постоянно тянешься к ней и смотришь на неё иначе, чем на всех остальных. А ещё от смущения у тебя краснеют уши, ты знал? Парень прикрыл ладонями кончики своих ушей, как будто проверял данный факт. – А она может знать?.. Младший подумал какое-то время, но потом отрицательно покачал головой. – Нет, сомневаюсь. Уиллоу, конечно, умная, но... – он потянул последнюю гласную, подбирая нужные слова. – Короче, я не думаю, что она могла это понять, – сдался в итоге Портер. Со стороны Хантера последовал облегчённый выдох. – Спасибо, Гас. Мне стоило довериться тебе сразу. – Это точно, – Портер надменно кивнул в знак согласия. На самом деле, он знал гораздо больше, чем Хантер мог подозревать, но не стал давить на товарища. Как он уже сказал, он знал, что последнему нужно время для того, чтобы проникнуться к нему доверием, и это нисколько не обижало Гаса. – Тебе принести воды? Светловолосый провёл рукой по своему раздражённому больному горло. – Было бы неплохо, – признался Хантер. Гас поднялся с места и начал тихо подниматься к выходу из подвала, а Хантер лёг на спину, принявшись бесцельно глядеть в деревянный потолок. Он был истощён настолько, что цветы и кровь его не заботили. Ему стоит выспаться и разобраться с этим утром. Всё равно он наверняка проснётся снова раньше остальных. Пока он учился принимать чужую помощь, и делал это с успехом младенца, который совершал первые шаги при поддержке матери. Хантер не знал, чего он боялся больше: того, что о его влюблённости узнает Уиллоу, или того, что о болезни узнает Камилла. После долгих размышлений он пришёл к выводу о том, что, наверное, случай с Уиллоу был куда страшнее: от этого в буквальном смысле зависела его жизнь. Но и доставлять неудобства Камилле своим плохим самочувствием он не хотел. Друзья помогали ему, чем могли. Порой они прикрывали его перед Уиллоу и мамой Луз; Ви старалась изо всех сил. Становилось бы легче, если бы Хантер не видел Уиллоу столь часто. Они буквально живут теперь в одном доме, и избегать её не получалось. Во всяком случае, так, чтобы это не казалось подозрительным. Не столь давно она застала его в ванной, пытающимся подстричь собственные волосы. Получалось у него плохо, правда, это и не сильно его заботило. Ему хотелось просто избавиться от этих отвратительных волос, которые так напоминали о нём. Она заглянула сквозь проём в двери, и Хантер повернулся, привлечённый звуком её шагов. Титан, и как он только мог забыть закрыть дверь? – Ты в порядке, Хантер? – поинтересовалась она, и беспокойство в её глазах согрело его душу. – Я... Да, – солгал он. Почему она застала его в таком неловком положении?.. Он ожидал, что та начнёт смеяться, но только лёгкая улыбка коснулась её красивых губ. – Может, тебе помочь? В этот момент он заколебался. Если бы не цветы в его лёгких, он бы непременно согласился. Однако он не был уверен, что выдержит время стрижки. Точнее, был уверен, что не выдержит. Молчание ранило Уиллоу. – Я не настаиваю, конечно же... Просто предложила. Я не профессионал, но у меня уже был опыт... Прости. Сердце Хантера пропустило удар. – Я хочу! – воскликнул он, не заботясь о громкости своего голоса, – хочу, – повторил Хантер чуть тише и смущённо опустил голову. Выступивший на его молочных щеках румянец придал ему более здоровый вид. Парк хихикнула и приняла ножницы из его рук. От близости юношу бросило в жар. – Тогда устраивайся поудобнее. Её движения были нежными, а руки мягкими и теплыми, будто солнечные лучи. Хантер краснел; он медленно покачивал правым носком из стороны в сторону, стараясь сосредоточиться на своих чувствах и на том, чтобы его частого сердцебиения не было слышно. – Почти закончила, – объявила она, – не двигайся. Он послушался и не двинулся, за исключением того раза, когда со страхом осознал, что она может увидеть книгу. Хантер задвинул её подальше с глаз девушки. – Готово! – радостно воскликнула ведьма, в последний раз щёлкнув ножницами. Блондин с предвкушением поднялся и подошёл к зеркалу. Вместо прежних галлюцинаций он увидел самого себя с короткими аккуратными прядями волос и даже не узнал. Хантер смотрел в зеркало, как будто видел в нём что-то или кого-то ещё. – Как я уже сказала, я не профессионал, – смутилась Уиллоу, потирая локоть левой руки. Бывший Золотой Страж повернулся к ней. – Я бы не был так уверен. Он улыбнулся широко и искренне, и Парк ответила ему тем же. – То есть, тебе нравится? – уточнила она. – Очень нравится, – подтвердил юноша. Ему действительно нравилось, однако после того случая он не выходил из ванной около получаса. Флэпджек грустил из-за того, что исчезла его любимая прядь. Василиск ежедневно высасывала из него магию. Она не позволяла болезни развиться, что было и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что она не прогрессировала, но плохо, потому что и лучше парню совсем не становилось. Всё стояло на мёртвой точке. Хантер мог бы смириться с этим. Терпеть боль он научился ещё во время работы в Императорском Ковене. Мог бы, но ничто не длится вечно. Рано или поздно она узнает. Может, пусть будет лучше, если она узнает сама? Каким бы трусом он не считал себя после этих мыслей, это решение казалось ему наилучшим. Ему правда хотелось пожить. С неопределённостью. Один раз он раскашлялся прямо на глазах у Камиллы. Это было нелепо; он не успел сделать ничего, кроме как прикрыться рукавом свитера. Если бы это была не мать Луз, он мог бы обвинить кофе, который только что пил, но было бы глупо пытаться обмануть ветеринара с чутким врачебным слухом, которая могла сделать выводы по тому, как звучал его кашель. – Ох, mi cariño, ты плохо себя чувствуешь? Она была очень заботливой. Это можно было понять ещё в первый день, как они вошли сюда: она их накормила, обогрела, дала место для сна и проживания. Тогда Хантер даже на колено перед ней встал. Забавно. Он просто привык так выказывать своё уважение, но женщине это не понравилось. Как она и попросила в тот день, он больше так никогда не делал. – Я в порядке. Она приложила к его лбу тыльную сторону своей ладони. У неё очень приятные, тёплые и мягкие руки, и внезапно подросток поймал себя на странной идиотской мысли о том, что хотел бы ощущать их прикосновения чаще. Озабоченность в глазах женщины немного поубавилась, когда она не обнаружила жара. – Я не знаю, можно ли вам наши человеческие лекарства... – она уже ударилась в размышления. – Не надо. Я хорошо себя чувствую, – он вежливо отказывался, хотя, казалось бы, с таким удивительно добрым человеком, как Камилла Носеда, на самом деле было бесполезно спорить. – Приберусь-ка я на днях в вашем подвале. Там достаточно пыльно, так ты ещё и лежишь практически на полу. Возможно, у тебя аллергия. – Я мог бы сделать это сам. – О, нет-нет, ни в коем случае, mi sol. Если у тебя и правда аллергия, тебе лучше вообще не прикасаться к пыли. Луз говорила, что ты жил в... Замке? Если там всегда хорошо убирали, то совсем неудивительно, что ты кашляешь из-за пыли. В этом она оказалась права. Чистота в замке всегда была на высшем уровне. У Белоса были слуги, которые наводили порядок – так, чтобы ни единой пылинки не оставалось. Вот только Камилла не учла или, возможно, не знала тот факт, что на миссиях ему приходилось сталкиваться и с гораздо более худшими условиями. Об этом он умолчал, просто позволив миссис Носеде сделать свои выводы. Он не мог не быть ей благодарным за то, что она о нём так заботится, хоть он и приходится ей никем. Она вымыла подвал. Она реально вымыла чёртов подвал. Теперь здесь было чище, чем в комнате девочек. Немного пахло спиртом, а пол в буквальном смысле блестел. Пройдя чуть-чуть, Хантер едва не подскользнулся на скользком полу, но успел вовремя схватиться за перила за его спиной. – Да уж, – пробормотал он, осторожно поднимаясь и продолжая путь к матрасу более аккуратным и медленным шагом. Он укладывается в постель, накрытую свежим бельём. Приятный запах цветов ударяет ему в нос, и он вдыхает его, наслаждаясь ароматом. Матрас встречает его уставшее тело своими мягкими объятиями. Хантер сроду не ложился так рано. Он чувствовал себя уставшим, и после ужина сразу направился в подвал, заявив остальным, что устал после их очередного эксперимента. Он прикрыл глаза, думая, что это на несколько минут. Он проснулся от ощущения тепла на своём плече. Подросток сонно разлепил глаза, когда его легонько потрясли. Он увидел Камиллу. – Я принесла тебе ещё одну подушку, – сказала женщина тихим голосом, заботясь о восприятии только что проснувшегося. – Тебе будет легче дышать, если ляжешь чуть повыше. Он не стал сопротивляться, когда она нежно приподняла его спину, чтобы подложить ещё одну небольшую подушку под его голову. Дышать в самом деле стало чуть легче. – Спасибо... – Если почувствуешь себя нехорошо – не стесняйся будить меня, ладно? Он сонно кивнул, и женщина дважды мягко погладила его по плечу. Эти прикосновения показались ему странными и непривычными. Хантер чувствовал себя неловко, ощущая их. Он совершенно не привык к ласке и порой сторонился прикосновений, словно бродячий кот, привыкший вести самостоятельный и отчуждённый образ жизни. Однако блондин позволил себе прикрыть глаза, чувствуя, как рука Камиллы перебирается к его вспотевшим волосам. Он провалился в сон раньше, чем остался один. Возможно, ему было удобно думать, что она слепая. Однако он ошибался, если всерьёз на это надеялся. Сильно ошибался. Уиллоу заподозрила неладное, когда Хантер начал реже появляться на их экспериментах. Сначала она думала, что ему нужно время – всё-таки, на Кипящих Островах его жизнь была далеко не сахар. Но один раз, когда она отлучилась, чтобы проверить своих "малышей" – добрая Камилла даже позволила ей вырастить в садике на небольшом заднем дворе пару цветов, которые напоминали ей о доме, – по своему возвращению она увидела, что Хантер присоединился к ним. – Хантер! – девушка обрадовалась, поспешив к нему (она не придала значения тому, как он съёжился, услышав её голос). – Я рада, что ты пришёл. Ты уже освободился? – Н-нет. Я совсем забыл, что ещё обещал Камилле пропылесосить, – он неловко посмеялся, виновато опустив глаза. – Продолжайте без меня, ребята. Он ушёл, и никто, кроме Уиллоу, казалось, не обратил на это внимания. Он первым вставал из-за стола после еды и уходил. Когда Парк садилась рядом, он становился напряжённым. Совсем не так, когда рядом оказывались Луз или Гас! Столкнувшись с ней в коридоре, он сворачивал в случайную комнату и один раз открыл дверь в комнату Луз. – Ошибся дверью, – прокомментировал он со смешком. – На самом деле, я искал ванную. Ошибся дверью? Он был последним человеком, который, по её мнению, мог ошибиться дверью. Никогда прежде Хантер не допускал подобных косяков. Когда они вместе сидели в небольшом сарае и пытались выучить испанский, он несколько раз выходил на улицу "подышать свежим воздухом". Она могла бы подумать, что он расстраивается из-за того, что у него не ладится с языком – его испанский был, мягко говоря, не самым беглым, – но он, возвращаясь, отсаживался от неё подальше, делая это якобы невзначай. Он отказался сыграть с ними в "Мафию" после того, как Уиллоу согласилась участвовать. Он заявил, что попросту не любит настольные игры, но она уже несколько раз заставала его за игрой в шахматы с Гасом и партией в карты вместе с Луз и Эмити. Она не дура. Она давно всё поняла. – Мне кажется, Хантер меня избегает. В ответ на её предположение Луз только отмахнулась и прыснула со смеху. – Брось. Это не так. – Но почему он тогда всегда держится от меня подальше? Почему все ведут себя так, как будто ничего не замечают? – она вспылила. – Такое ощущения, что вы все от меня что-то скрываете! Она хотела бы, чтобы подруга оспорила это, но та промолчала. Боль в груди Уиллоу возросла и отразилась на её лице. – Я ему неприятна, не так ли? Вы все об этом знаете. Мысли причиняли ей боль. Она... Не могла понять, почему так не нравится Хантеру. Он был хорошим другом, потрясающим ведьмаком и просто тем, кто стал ей близок. Как Гас, как Луз, как Эмити. Она считала его своим другом и одним из тех, кого терять не хотела. Терять его было больно. Ей казалось, даже больнее, чем Эмити в раннем детстве. Возможно, она не помнила, как это было, да и дело было вовсе не в сравнении. Луз прикусила нижнюю губу, а затем положила руку ей на плечо. – Ты ошибаешься. Я уверена, что всё не так, как ты думаешь. Если бы ты была неприятна ему, он бы так и сказал, не находишь? Она задумалась. Хантер действительно практически всегда прямолинеен, что время от времени бывало и хорошо, и плохо. – Наверное... – неуверенно согласилась она. – Точно! – Носеда улыбнулась и похлопала её по плечу. – Он бы не стал скрывать это. Помнишь, на прошлой неделе он раскритиковал мороженщика и едва не ввязался в драку? – она улыбнулась шире, но подруга не ответила ей тем же. – Ты нравишься ему, Уиллоу... Ну, то есть, как и все мы. Можешь не беспокоиться. Парк с благодарностью посмотрела на Луз, хотя что-то внутри неё всё ещё заставляло ныть её сердце. "Как и все мы," – это должно было её успокоить, а не расстраивать, но почему-то убедить себя в этом Уиллоу не удалось. – Когда ты ей признаешься? – человек в отчаянии смотрела ему в глаза, несмотря на то, что Хантер пытался их отводить. – Ты же знаешь, что я не... – Ты можешь! Неужели тебе нравится вот так жить? Ты понимаешь, что не сможешь скрывать это вечно?! Она уже думает, что ты ненавидишь её, и я не знаю, как убедить её в обратном, не сказав правды! Я... Всхлип. Она остановилась, а её сердце сжалось, когда она смотрела на отвернувшегося парня, чьи плечи начинали мелко вздрагивать. – Хантер... – Ты думаешь, это легко?! Просто взять и признаться?! – он нервно рассмеялся, будто сумасшедший; повернувшись, он обнажил перед человеком своё лицо, с саркастичной улыбкой и стекающими по щекам слезами. – Это в принципе нелегко, а тем более, когда отказ может в буквальном смысле убить тебя! Я не хочу жить так, но я просто хочу жить, Луз! Я только понял, каково это! Я... Я д-должен был гораздо раньше умереть, как все предыдущие Золотые Стражи, и-и я сбежал, чтобы просто выжить... Но, похоже, мне не суждено... Он был прерван, когда его заключили во внезапные объятия. – Заткнись, – в её голосе не было злости; только горькая печаль и дрожь, предвещающая слёзы. – Я снова всем сделал хуже... Я заставляю вас врать и покрывать меня, а она думает, что я её избегаю... Вы не можете наслаждаться своей компанией из-за меня... Вы все из-за меня и моих проблем... – Думаешь, твои проблемы делают хуже? – В этот раз она прервала его, причём, достаточно резко, отстранившись и посмотрев ему в лицо. – Мы все с ума сходим от беспокойства за тебя! Тебе не становится лучше, признай это! Мне больно видеть, как страдают близкие мне люди, я не хочу видеть этого снова! Снова. Луз было... Кажется, восемь. В какой-то день она просто пришла со школы в дом, где была теперь только мать. Отца уже не было. Она не готова к новым потерям. – Ты – наша семья, и всегда можешь говорить о том, что тебя беспокоит. Мы просто не хотим видеть, как ты страдаешь. Он позволил себе заплакать, уткнувшись в её плечо и сжав в пальцах её кофту, которая, на странность, отдавала лимоном. Луз стала поглаживать его по спине – медленно, вверх-вниз в успокаивающем жесте. Когда-то она сказала, что он плохой человек. А сейчас она хотела просто забрать его боль, чтобы никогда больше не видеть, как мучается её брат. Он стал ей почти братом за всё время нахождения здесь. Они были ближе друг к другу душевно, делили общую боль, хранили секреты друг друга. Она могла доверять ему. Она не хотела видеть, как ещё один дорогой ей человек навсегда бесследно исчезает из её жизни. – Я сделаю это. Обещаю, скоро я ей признаюсь, – тихо прошептал Хантер, осторожно выпуская её из объятий. – Прошу, дай мне ещё немного времени. – Я-то дам, – ответила она, но в мыслях промелькнуло: "а есть ли оно у тебя?" Он не лгал. Он правда собирался это сделать, но времени у него оказалось ещё меньше, чем он думал. И он не знал, что снова к этому будет причастен человек, которого он так старательно пытался позабыть. Хантер мог видеть и чувствовать, но не мог двигаться. Каждая частичка его тела словно бы не принадлежала ему. Его руки, ноги и голос действовали отдельно от его разума. "Отпусти!" мысленно он кричал, но холодный зловещий смех был единственным ответом. Он пытался бороться с Белосом, но у него ничего не выходило. Он мог навредить Луз. Он мог навредить всем. – Я знаю, ты меня слышишь, Хантер! Борись с ним! Младшая Носеда обняла его, подобравшись опасно близко. Дурочка! Он мог её ранить прямо сейчас! Как бы Хантер ни пытался вернуть контроль над собственным телом, у него это не получалось. Он мог лишь смотреть. Смотреть, как его близкие страдают от его же рук. Хруст привёл его в чувства. Он смог побороть его, чтобы получить пару самостоятельных вдохов. Если бы он сделал эту несколькими секундами ранее, Флэпджек бы не пострадал. Но палисман, который был с ним всё это время, который стал его первым другом, был ранен, и, скорее всего, смертельно. Шокированные глаза смотрели на него, с тревожным любопытством ожидая, что он будет делать дальше. И тут ему в голову пришла мысль. – Знаешь, чего бы я хотел, Белос?.. Его голос дрожал. Каждый шаг, каждое слово давалось ему с большим трудом. Приходилось всё время противостоять Белосу, и каждая секунда этой борьбы была похожа на час. Он подошёл к берегу реки, стоя на ватных ногах. Он посмотрел на Уиллоу, с которой их разделяла вода. В её глазах читалось беспокойство – такое тёплое, желанное и нежное. Её васильковые косы слегка развевались на лёгком ветру. Она тревожно ждала. Её лицо такое красивое. Ему бы хотелось её поцеловать. Интересно, какого это? Внезапный кашель сбил Хантера с ног. Он упал на колени, едва не рухнув в холодную озёрную воду. Он чувствовал, как его лёгкие разрывало от адского кашля и цветов, которые росли с ускоренной силой. "Какого чёрта?! Бесполезный ребёнок!" Несколько крупных бутонов упало перед ним, а кровь залила всю траву. Кашель не прекращался. В какой-то момент он перестал ощущать своё горло. Он чувствовал жгучую боль в руках и ногах – оттуда тоже начали расти цветы, но блондин не видел. Его зрение плыло. Он упал на траву, слыша, как друзья выкрикивают его имя. Он сделал последний вдох перед темнотой. Эта боль... Была отвратительной. Лёгкие разрывало что-то, чего он не мог вообразить. Какого чёрта... Цветы не должны расти на руках и определённо не должны выходить из лёгких. Даже для тела Мрачного Ходока это не являлось нормой. Он бы узнал, если бы это являлось. Воспоминания закрутились в его сознании. Звук душераздирающего кашля вывел его из глубокой задумчивости. Филлип с сочувствием наблюдал за братом, который корчился на каменном полу пещеры, всё никак не способный оправиться от этих мучений. На Колене можно было легко словить простуду. Или ангину. Там, откуда они пришли, зимой погода было градусов эдак на десять теплее. Мягкий снег, конечно, был преимуществом, однако мороз мог нанести действительно сильный урон по неокрепшему здоровью. Странным казалось то, что у Калеба не было лихорадки – только это беспричинный кашель, который мучил его уже около недели. Филлип не знал, что с этим делать; он предлагал вернуться, но старший отказывался, постоянно отказывался. Несколько лепестков осыпалось на пол. Огненно-рыжие лепестки коллендулы. Это мгновенно всё прояснило. Калеб долго молчал, не поднимая глаз на брата и только любуясь лепестками на своих руках. Пока ошеломлённый младший приходил в себя, он не проронил ни слова. – Это кто-то из нашего мира? Подозрения уже тогда начинали закрадываться в его душу. Не так давно они прибыли на Кипящие Острова со специальной миссией, и вот его брат уже заразился магической болезнью. Неудивительно, учитывая, насколько ужасно это место. Его нужно было уничтожить со всеми обитателями. Калеб поднял на него измученные серые глаза, выдавив слабую улыбку. – Не из нашего, – заключил он, и повисло долгое молчание. Так Филлип потерял единственного брата. Он выжил и даже исцелился, когда Эвелин ответила на его чувства. Однако для Филлипа он уже тогда был мёртв. Он был одержим. Уиллоу так не хотела сражаться с ним. Никто не хотел. Никто не хотел причинять ему боль. Она могла сколько угодно мысленно молиться Титану, чтобы он смог взять контрол над своим телом, но не могла требовать с него этого. Это было сложно. Бедный Хантер, ей было его так жалко, она так хотела помочь ему... Вряд ли он принял бы её помощь. Она всё ещё не знала, что творится между ними. Уиллоу хотела поговорить об этом с ним, но не успела. Теперь она вынуждена была сражаться против него, что ранило гораздо сильнее любого телесного удара. Как и все, она ждала. Ждала, что он справится с Белосом. В один момент все неосознанно взвалили это на его отвыкшее от тяжести плечи. Ей хотелось верить, что он справится. Она ждала, когда их взгляды встретились. Он упал и начал кашлять. Парк замерла, не в силах заставить себя сдвинуться с места, как будто бы Белос завладел и ей тоже. Столько цветов. Их было так много. Они все лезли из него. – Он задохнётся! – Луз закричала, первой бросившись к нему. Гас и Эмити кинулись за ней, а Уиллоу всё ещё не могла пошевелиться. Её любимые цветы заставляли его задыхаться. Как она могла быть такой глупой? Как она может называть себя ведьмой, практикующей магию растениеводства, если она не замечала этого? Конечно, она знала об этой болезни. Конечно, она могла бы предотвратить это, если бы она была умней и внимательней. Но она не была. Хантера подняли в сидячее положение и начали стучать по спине. Он кашлял, из него выходило всё больше и больше цветов. Его любимая футболка, к которой он собственноручно пришил изображение волков, запачкалась в крови. Его умоляли не терять сознание, оставаться с ними. Титан, они всё знали. Она была единственной, кто ничего не знал. Когда его тело обмякло, она, наконец, пришла в себя. Уиллоу кинулась к нему, опустившись на колени, осторожно приподняв с земли. Заросшая цветами окровавленная рука безжизненно свисала с его бездыханного тела. С предсмертным криком монстр покинул его. Теперь она держала на своих коленях тело никого иного, как Хантера. Белос сбежал в портал. Он выжил, хотя должен был задохнуться и умереть. Становилось очевидно, что Хантер задумал убить себя вместе с ним, но его жертва оказалась напрасной. Белос выжил, а он – нет. – Можно ли вызвать скорую? – подала неуверенный, ещё не оправившийся от шока голос Камилла. – Разве они могут что-нибудь сделать? Началась паника. Они о чём-то говорили; у всех на глазах были слёзы, а Гас плакал сильнее, чем в тот день, когда они покинули Кипящие Острова. Уиллоу ничего не сказала. Она крепче прижала к себе тело Хантера, которое начинало остывать, как будто надеялась вновь услышать его дыхание. – Я тоже люблю тебя, глупый... – прошептали её дрожащие губы, прежде чем одинокая слеза упала на его покрывшуюся новыми шрамами щёку. Хантер открыл глаза и несколько раз моргнул, прежде чем его зрение сфокусировалось на её лице. Она прекрасна, даже когда слёзы застилают её лицо. Парень осмотрелся вокруг, убедившись, что все живы... Почти все. Он уже знал о том, что Флэпджек пожертвовал собой; он всё слышал, насколько бы удивительным это не казалось. Он слышал, что она сказала. – Хантер! – она обняла его, уткнувшись в плечо. Слёзы стекали по её лицу и мочили его рубашку, которая и так была в крови. Её тело тряслось; он впервые видел, как она плачет. И он был не против, что она делала это в его плечо. – Осторожней, mija, ему нужно прийти в себя, – нежно позвала Камилла. Уиллоу отстранилась, к большому сожалению Хантера. – Как ты себя чувствуешь? Он осторожно поднялся при поддержке Уиллоу, посмотрев на Луз, задавшую этот вопрос. Он сжал футболку на груди, позволив нескольким слезам скатиться с его щёк. Флэпджек пожертвовал собой ради него, чтобы теперь он мог снова дышать. Он дышал так легко, как никогда прежде. – Я давно себя так хорошо не чувствовал. Они смотрели на то, что осталось от Кипящих Островов. Всё вокруг было залито ядовитым синим свечением; туда-сюда летали огромные звёзды, обращавшие ведьм в кукол, повсюду слышался неустанный детский смех. Как будто детский утренник и апокалипсис поженились и завели ребёнка. На это было тяжело адекватно среагировать. Он крепче сжал её руку в своей, сделав глубокий вдох. – Справимся? – она спросила, бросив в его сторону осторожный взгляд. Все шестеро пытались принять новую реальность, мысленно подготавливая самих себя к чему бы то ни было, что могло их ожидать в той дали. Он погладил её тёплую ладонь своим большим пальцем. – Справимся, – он прошептал ей с решимостью, которой в прошлом мог позавидовать сам. Теперь он был готов.