Узы

Мирный прибой овеял пляж соленым запахом свежего ветерка. Солнце почти закрылось другой планетой, стихают звуки. Темное полотно окутало землю, море заблестало, отражая звездное небо. Шум моря, дикие звуки ночных жителей заострял внимание, но больше всего привлекал свет огня племени, что собрался на пляжу, громко выкрикивая что-то на своем языке, но даже с высоты птичьего полёта было заметно, как радостно целое племя синих аборигенов пританцовывает, ликует, празднует в самых лучших традициях. Каждый На’ви излучает радость, восторг через танец, песню или звонким смехом из-за непринуждённой беседы с братом или сестрой. И только один среди всего народа, сидящий на вершине в самых уникальных украшениях, что были невообразимо прекрасно выполнены из морских изделий, выдавали его высокий статус среди племени. Этот На’ви не желал становиться частью великого празднества, так как именно его союз с Оло’эйктаном является причиной ликования целого племени. Джейк равнодушно глядит на данное представление: как маленькие дети игриво шалят у моря на песке, как старшие громко вопят различные песни, попивая крепкий настой. Салли переводят взгляд на своих детей, что тоже присутствуют здесь, и с тихой грустью одаривает их улыбкой. Его проказники мирно сидят и общаются с другими подростками, то громко смеясь, то споря о чем-то не важном. Джейк поджимает ноги ближе, приняв расслабленную позу, и скучающе опирается на коленную чашечку локтем. Все эти украшения, что опоясывали его тело с головы до ног, словно он что-то невообразимо дорогое. Его волосы больше никогда не будут кудрявыми, заплетенные в дредах, потому что изо дня в день за его видом сторого следят женщины, которым было поручено поддерживать красоту Джейка, будучи узаконенным партнером вождя племени Меткайина. Единственное, что еще не до конца является всему подтверждением — отсутствие татуировки. Салли в человеческом теле имел татуировку пехотинца, но в этом теле ему не очень хотелось быть покрытым с головы до ног, как другие члены племени. Но его супруг неоднократно говорил, что как придет время, он сам распишет его тело. У Джейке проходят мурашки по спине. Тоновари смотрит на свой народ с бесстрастием. Он сидит в позе лотоса на вышитом ковре из мягких нитей вместе с Джейком, поедая различные ягоды, что собрали с лесов Пандоры. Он мельком окидывает супруга глазами, словно проверяя, что тот не сбежал, и по-хозяйски, ничего не говоря, обхватывает плечи Салли одной рукой. Джейк удивился, что даже охнул от подобного, но молча принял свою участь в очередной раз. Тоновари не сдерживает победную улыбку, продолжая набирать брюхо сластями, что находились в глиняных тарелочках. Бывшему морпеху ничего не остается, как послушно сидеть рядом, сжаться в комок и равнодушно смотреть в пол. Но в ту же секунду его уши улавливают легкие шаги, что были направлены в их сторону. К ним подошла дочь Тоновари и почтено преклонилась перед вождем и Джейком. Она принесла наполненный кувшин крепкого пойла, который Салли не особо любит из-за странного вкуса, но в голову оно бьет моментально, от чего тот даже обрадовался. Девочка с искренней улыбкой и грустными глазами поздравила их, почти пропев пожелания на родном языке, который Джейк до конца весь не знал, но суть понял. Он и Тоновари по очереди обняли девочку, поблагодарив за внимание и заботу о своей новой семье, ведь теперь Салли тоже часть ее семьи. К сожалению… Близится рассвет. Всю ночь Джейк не мог почувствовать себя принадлежащим самому себе. И дело вовсе не в том, что ему казалось нет места среди морского племени, его мысли были направлены в сторону того, кто написал над его душой и свободой. Салли ощущает нарастание тревожности за свое будущее и будущее своих детей. Враг все ещё на планете, стремительно размножает свои силы, а Джейку непозволено даже выйти на охоту. Идиотизм. Синий На’ви хватает глиняную чашу, наполненную крепким отваром, залпом выпивает, чтобы отвлечься и расслабиться. Тоновари не подает виду, но тоже решается отведать, чтобы поддержать атмосферу веселья и празднества. Они не разговаривают, молча перекидываются взглядами. Лицо Джейка покраснело, он опьянел, чему очень рад. Салли еще раз смотрит по сторонам, видит у костра Ронал. Она сидит, одиноко поедая рыбу в толпе женщин. Среди них он узнает свою прекрасную Нейтири, которая сладко напевала песню предков. Ее глаза были прикрыты, губы вытянуты в тонкую струйку, а на коленях сидела Тук, играясь с бусинами в нитке на шее матери. Джейк приоткрывает в рот, хочет окликнуть Нейтири, но вспоминает, что это все в прошлом, и ему не следует ковырять старую рану. Он хочет встать, побежать в их сторону и крепко обнять свою любовь. Но Эйва не позволит. Тоновари не позволит. Наконец мужчины и женщины с детьми стали расходиться по домам. Джейк полусонно смотрит на горизонт, что стал светиться красками оранджевого рассвета. Желая встать на ноги, морской пехотинец хочет опереться правой ладонью о землю, но случайно кладет руку на бедро Тоновари. От такой наглости Джейк покрывается краской смущения, убирает руку и пытается без опоры встать на ноги, но безуспешно падает на бок. Пьяная голова не даёт контролировать тело, и Салли, кряхтя как раненный тапир, встает на четвереньки, а дальше он не знает что делать. Тоновари, все это время наблюдавший за жалкими попытками младшего супруга, мысленно хихикал, впервые почувствовав горячее прикосновение руки Джейка, хоть это и было случайностью. Тоновари мотает головой, словно ничего другого не ожидая от действия напитка, выпрямляется, поправив свой праздничный наряд, а именно накидку вождя. Большой На’ви наклоняется за Джейком, хватает за талию и с лёгкостью перекидывает его через плечо. Салли лишь промычал что-то невнятное, не давая никакого сопротивления в кой-то веки. Тоновари медленным, но уверенным шагом тащит его домой, а праздничная ночь осталась лишь в памяти. Джейк проспал до вечера. С просони он не сразу понял, что оставался один в их лачуге, однако к нему после пробуждения зашел Ло’ак с чашкой приготовленного Нейтири супа. Салли был очень рад увидеть сына, который вернулся с тренировки по дыханию в воде. — Sempul, как ты себя чувствуешь? Неужели это пойло для взрослых так выбивает их из колеи? — смеется тот, протягивая чашку. Джейк привстает с пола, садиться поудобнее, схватив спасительный суп от головной боли. — Ха-ха, говоришь так, будто с братом не пробовали эту хрень втайне от нас, — смеется Салли, чувствуя наконец-то себя не зажатым в этом доме, ведь рядом его смышленный сын, его настоящая семья. — Ну что ты, конечно же, нет! — Ло’ак, как обычно, дурачиться, поднимая своим ребяческим поведением настроение мужчины. Тот звонко засмеялся. — Я так по вам скучаю, сын, — прошептал Джейк, погладив щеку мальчика тыльной стороной ладони. Ло’ак накрыл его ладонь своей, мягкой поглаживая руку отца, что с тоской смотрел на него. — Пап, почему так вышло все? — имел наглость спросить юнец, зная, как эта тема больно отзывается на Салли. Джейк пожал плечами. — Так решила Эйва, — равнодушно ответил он, опустив ладонь с лица сына. Ло’ак непонимающе помотал головой. Сначала они молча сидели пару секунд, пока Джейк не приступил к поеданию остывшего супа. Они немного поболтали о рутине, что происходит изо дня в день. Юный На’ви рассказал о своих достижениях за время обучения здесь морским примочкам, поведал о состоянии своих брата и сестёр, а также о матери, что та всеми силами не подает виду, как ей сейчас тяжело, но она старается для них, для Джейка. В этот момент мужчина закончил трапезу, поблагодарил мысленно Нейтири за столь приятный бонус к его похмелью. Она всегда знает, как помочь своему мужу в такие моменты. Они еще немного поболтали друг с другом. Затем Ло’ак обнял отца. — Отец, скажи, тебя разве устраивает такая жизнь? — тихо спросил парнишка, крепко сжимая пальцы в кулаки. Джейк немного опешил от такого вопроса. Он даже не задумывался об этом. Для него в приоритете защита семьи, а не его собственная жизнь. Ему плевать, что он, будучи искусным воином, теперь целыми днями сидит покорно в лачуге, дожидаясь своего супруга, чтобы под конец дня удовлетворить его плотскими утехами. У Джейка не было выбора с того самого момента, как только он попал в тело аватара. Еще задолго до этого он был пленен в нити Великой Матери, что вела его все это время по такой дорожке. Хоть Тоновари и говорит, что Эйва выбрала его, чтобы тот защищал столь ценного Торука Макто, что способен избавить Пандору от человеческой заразы. Но Джейк все еще относится к Богине скептически. Хотя иногда слепая вера помогает ему справиться с его нынешним положением. Принятие данной участи — все, что ему предрешено. — Это сложно объяснить, но я рад, что вы в безопасности. Теперь это ваш дом, живите и радуйтесь каждому новому дню! — Джейк пытается внушить младшему сыну, что все под контролем, что у него все в порядке. Он широко улыбается, теребит по голове Ло’ака. Но тот ему не верит. — Тогда почему ты плачешь? — спросил тот в удивлении. Джейк не понимает сначала, но оказалось, что он действительно проливает слезы на виду у сына. Ему стало от этого не по себе, ведь он не привык показываться детям уязвимым. Он смахивает слезы рукой, нервно хохочет и протягивает чашку обратно сыну. — Передай маме, что это было очень вкусно, как и всегда. А теперь иди, скоро вождь вернётся. На этом Ло’ак с полным понимаем еще раз обнимает отца и быстро уходит прочь, чтобы еще раз обдумать отцовские слезы, в которых читалось его душевная боль. Джейк держится, он старается. Он плохо старается Стоило ему уйти в свои гнетущие мысли, как в дом входит большая фигура, а именно хозяин его такой дорогой жизни. Тоновари снимает охотничью сеть с уловом с плеча, кладет добычу в плетёную корзину, и подходит к Салли, чтобы приветственно чмокнуть в лоб синего Оматикая. Джейк подставляет для этого голову, встречая так своего вождя. — Я не решился тебя будить, видно было ты сильно ночью утомился, Джейк, — проговорил Тоновари, заметив, что тот словно ничего не ел, ведь не было никаких следов. — Спасибо, но теперь я бодр как никогда, — решил продолжить беседу тот, подтачивая нож для обработки рыбы. Джейк направился за корзиной, что стояла у выхода, чтобы начать чистить добычу, но тут его сильно хватают за запястье, не давая сделать и шагу. — Ты что-нибудь ел сегодня? — спросил немного угрожающе мужчина, смотря с недоверием на младшего супруга. Джейк нервно сглатывает комок, что образовался в горле. — Ну что ты, вот же собираюсь почистить, что наловил великий вождь племени Меткайина, чтобы приготовить ужин и поесть перед сном, — Джейк умело включает дурачка, ведь если тот прознает о супе, что приготовила Нейтири, то это явно не понравится Тоновари. — Почему ты голодаешь? — обеспокоено спросил тот с толикой строгости, читающийся в глазах. — Я ждал тебя, — коротко отвечает тот, вырывая руку, но тут его поймали за талию. — Какая наглая ложь. Джейк впервые слышит такой низкий голос от Тоновари в свою сторону, что его тело задрожало от испуга. Он, конечно, знает, что тот может наказать, но до сегодняшнего дня ему это не грозило, ведь тот был крайне послушным. И тут все началось. Тоновари хватает Салли за запястья, прижимая его к стене лицом, а сам угрожающе устроившись сзади. Джейка охватывает страх, но он пока не делает попытки вырваться. Сам вождь нагнетает атмосферу, принюхиваясь к Торуку Макто. — Ты боишься. От тебя пахнет пряностями, которыми ты не пользуешься в этом доме, — Тоновари сжимает запястья до синяков, и Салли понимает, что мужчина очень зол. — У тебя еще есть шанс ответить правду. — Ло’ак принес суп, больше ничего! — хрипло отвечает он, ведь его буквально вжимают в стену всем весом. У Джейка немеют пальцы, ступни холодеют. — Значит, Нейтири. — Я не просил ее об этом. Да я даже не контактирую с ней и с кем-либо вообще здесь, кроме наших детей. Может, ты мне скоро запретишь говорить и с ними? — теперь он начинает злиться. — Нет, я запрещу говорить им с тобой. Джейка отпускают. Но тот даже не успел опомниться, как его уложили животом на колени старшего. Руки морского пехотинца были удержаны на спине, и тот принял столь постыдное положение, от которого у Салли покраснели уши. — Тоновари, это выходит за рамки! — гневно вопит он, дергаясь чем только можно, как в его сторону прилетает шлепок по синей заднице. В лачуге послышался удивлённый стон. — Это заставит тебя немного подумать над своей ложью, — с полным равнодушием произнес вождь, продолжая увеличивать количество шлепков. Каждый отзывался с болью и стыдом. Джейк не открывал рот, чтобы не слушать своих жалких стонов, однако сила удара становилась сильнее, а зад все более красным. — Может, стоит услышать твои слова извинения, чтобы я мог прекратить твои мучения, Торук Макто? — Я ни в чем не провинился! — кричал возмутительно тот, скаля зубы, — Если бы я не солгал, ты бы поступил точно также. — Не согласен с тобой, Джейк Салли. Я мог бы устроить публичное наказание, чтобы больше никто не смел даже думать о тебе, — Тоновари продолжил шлепать бедного супруга, ускорив удары, из-за чего у Джейка полились слезы. — Зачем ты так со мной, Тоновари? Я не выбирал тебя, не выбирал такую жизнь! Отпусти меня, и я уйду со своей семьей, и люди не придут сюда. Обещаю! — умолял Торук Макто, впервые чувствуя себя более чем униженным. Он понял, что ему было морально плохо находиться с ним, он приносит лишь боль и страдания. Джейк хочет домой! К Нейтири, к детям. В свой родной лес!. Он не вещь, которую нужно прятать от небесных людей. — Я не отдам тебя никому. Эйва доверила тебя мне, и ты принадлежишь мне по закону Великой Матери. Если бы ты в голове принял это, тебе было бы намного легче, нежели испытывать свое никчёмное сопротивление. В следующую секунду Джейк не переставал рыдать и жалеть о том дне, когда он сбежал в племя, что было и остается для него чужим. Когда наказание прекратилось, Салли было больно сидеть до неиых криков. Однако следующую ночь он помнит лишь себя взятым насильно Тоновари. Его ничто так не волновало, как благополучие семьи, как радость детей. Но в этот день он понял всю суть. Он с самого рождения существовал для своих собственных страданий за ошибки, которые когда-либо совершил. Надо было бежать, пока был шанс. Надо было всего-то закрыть глаза и провалиться в сон, что отзывался мягкостью и легкостью по сравнению с реальностью, где его воспринимали как красивый инструмент возмездия. Он не настоящий На’ви, и никогда им не был. Он все еще человек, который страдает из-за своих страшных человеческих грехов.