Поменялись планы. Кончился вдруг воздух. Мне тебя не надо. Значит, слишком поздно. Palina – Дёготь
***
Концерт закончился феерическим успехом, и если и было что-то, что сияло ярче, чем дискошар в клубе, то это Шурина улыбка. Мальвина был на седьмом небе. Он почти подпрыгивал на месте, разбрасывался комплиментами, дважды пожал руку владелице клуба, красивой улыбчивой женщине с густой копной окрашенных белых волос. Макаров только и успевал взглядом ловить солиста в толпе, чтобы не потерять из виду. Сам Кир привычно чувствовал себя плохо пахнущим и слегка замученным. А ещё вежливо отбивался от девушек, норовивших с ним познакомиться. – Ты специально что ли отправляешь их ко мне? – перекрикивая музыку, спросил басист, подходя к Макарову спустя десять минут после того, как Кирилл отшил очередную новую поклонницу. – Чувак, я почти женат! Макаров преувеличенно удивлённо приоткрыл рот. – Да ты что? А я думал, что басистам никто не даёт… – Да иди ты, – беззлобно огрызнулся тот. – Придумай что-то поновее, метрономофил. Кир улыбнулся. Прозвище оказалось действительно неплохим. – Ладно, чувак, прости, – он легко хлопнул собеседника по плечу. – Не знал, что у тебя всё серьёзно. – Ты не спрашивал, я и не рассказывал, – пожал плечами басист, допивая свой мохито. – Ладно, я пошёл. Вы с Мальвиной куда-то ещё после клуба? Кир не показал эмоций, но скользнул внимательным взглядом по собеседнику. Негатива не было, глупых подколок тоже. Но Макаров не привык демонстрировать свою личную жизнь даже немного, поэтому ответил наиболее размытым образом: – Посмотрим. Пока что мы тут. Басист спустя пару минут уже затерялся в толпе, а Кир выдохнул, опрокидывая в себя воду, которую до этого медленно потягивал из бутылки, стоя у барной стойки. Ему хотелось уйти. Подальше от шума, поближе к горячему душу и мягкой отельной кровати. С Шурой. Конечно же, с ним, потому что ни нарды, ни шашки их не ждали. У Макарова предвкушающе потянуло в груди и кончиках пальцев. По спине пробежались мурашки. Вечер определённо должен был продолжиться лучше, чем начинался. Поэтому, когда Кир спустя некоторое время вышел из душа в небольшом аккуратном номере отеля, забрасывая влажное полотенце на плечо, и обнаружил Шуру в своей футболке, листающего что-то в телефоне, он слегка растерялся, не зная, как подступиться. Подойти и поцеловать? Прямо сказать, чтобы тот, свежий после ванны, которую принял перед Макаровым, снимал к чёрту футболку? Кирилл не был мастером романтики, а намёки на секс точно не являлись его сильной чертой. Обычно у них всё происходило как-то само собой, быстро и без особых изысков, что устраивало обоих. Но сейчас момент ощущался до нелепого неловким. Словно они оба были девственниками, дождавшимися, когда родители свалят из дома. – Чувствую себя экспонатом, – Мальвина отложил телефон на тумбочку, бросая на Кира совсем не невинный взгляд. – Иди сюда. Он пару раз хлопнул ладонью по кровати рядом с собой, и Кирилл, беззвучно сглотнув, потянулся к нему, усаживаясь на указанное место. Полотенце, завязанное вокруг пояса немного сползло, обнажая тазобедренные косточки, по одной из которых Мальвина, будто бы невзначай, провел пальцем, стирая каплю воды. – Хочешь обсудить кинки и фетиши? – поинтересовался он. – Стоп-слово? Возможность засосов? Потому что я бы хотел оставить один вот здесь, – Шура дотронулся до часто бьющейся жилки на шее Кира. – И вот тут… Первым не выдержал всё же Макаров. Он вообще не славился умением держать себя в руках, когда его откровенно провоцировали, но в этот раз Шура ясно дал понять, что хочет сорвать последние стоп-краны. Кир одним движением привлёк Мальвину к себе, целуя глубоко, напористо и влажно, как и хотел. Глухо застучало сердце, участилось дыхание, послышался тихий и чувственный стон, – ни один из них не смог бы сейчас сказать, кому он принадлежал. Это и не было особо важно, потому что Шура крепко обнял Кирилла за шею, не оставляя между ними пространства, и рывком уложил Макарова на себя, скрещивая лодыжки на его пояснице. А затем отстранился, жадно глотая воздух губами, и произнёс: – Отель был обалденной идеей. Кир хмыкнул, слегка оттягивая волосы на затылке Шуры, склонился к его шее и влажно провёл языком по татуировке. Мальвина ответил шумным выдохом. Руками прошёлся по рёбрам Макарова, цепляя ещё чуть влажную после душа кожу ногтями и вызывая тем самым мурашки. – Ниже, – негромко, но требовательно произнёс он. Роль покорного мальчика Кириллу была не близка, но сейчас он был готов сыграть её как можно лучше и с полной самоотдачей. Футболка вскоре оказалась на полу, там же, где отброшенное ранее полотенце. Макаров послушно опустился ниже, к крестам на тазобедренных косточках, и широко мазнул языком теперь уже по одному из них. Кажется, Шуре стало сложнее дышать. Лёгкие обожгло приятным жаром, и он вскинул бёдра, подаваясь навстречу Кириллу, когда тот наконец ощутимо сжал их ладонями. Кожа, мягкая и нежная, белела под давлением пальцев, и Кир, склонившись, целовал её, слегка прихватывая губами, бережно прикусывая и оставляя светло-розовые следы засосов. Шура играючи сжал между бёдер голову Макарова. – Не тяни, – хмыкнул он, встретившись с мутным взглядом Кирилла. Тот несколько растерянно моргнул. – В тумбочке, – уточнил Шура. Действительно, в небольшом, но скрипучем ящичке Кир нашёл пачку презервативов и смазку. Вишнёвую. Какая пошлость. – Она волшебная? – неловко усмехнулся Кирилл. – Тумбочка? Могла быть, если бы я заранее туда всё не сложил. Шура издал протяжный стон, когда прохладная смазка коснулась чувствительной кожи. Он развёл ноги шире и с неким вызовом взглянул на Макарова из-под полуопущенных ресниц. Кир мог поклясться, что в этот момент его сердце, ранее отбивавшее ещё хоть что-то отдалённо напоминающее чёткий ритм, теперь неконтролируемо трепетало. Эту картину хотелось выжечь под веками, запомнить, чтобы никогда не забыть. Шура нетерпеливо повёл бёдрами, сбивая под собой простынь. Руки Кирилла, его пальцы, длинные и узловатые, ощущались так хорошо и до жути правильно... Дыхание Мальвины окончательно сбилось. Он почти скулил каждый раз, когда Кир медленно, но ритмично вгонял в него пальцы, свободной рукой сжимая и поглаживая напряжённое бедро. – Поцелуй меня, – задохнувшись на выдохе, прошептал Шура и коснулся горячей ладони Макарова. Он обхватил шею Кирилла руками, вновь притягивая к себе, и первый подался вперёд. Поцеловал несдержанно, покусывая чужие губы. Его горячее дыхание кружило Киру голову и распаляло лишь сильнее. Макаров медленно вытащил пальцы. Послышался шелест фольги, а затем Кирилл вошёл одним плавным движением, выбивая из Шуры хриплый стон. Короткие ногти ощутимо царапнули лопатки. – Блять, Кир, – прошипел Мальвина, хватаясь пальцами за крепкие плечи. – Больно? – Макаров замер. – Нет. Не останавливайся. Размашистый толчок бёдер отозвался негромким шлепком кожи о кожу. Шура удовлетворённо промычал что-то неразборчивое и подался навстречу новым ритмичным движениям, граничащим с грубостью. Он заметно раскраснелся. Алели не только щёки, но и уши, шея тоже стремительно покрывалась яркими пятнами румянца. Такая реакция льстила Кириллу точно так же, как и рваные стоны, которые Мальвина совершенно не пытался сдерживать. Его голос, громкий и мелодичный, покорявший толпы в клубах и барах, теперь звучал только для Кира. Макаров подхватил чужие бёдра, легко приподнимая таз. Шура вздрогнул и с силой сжал простынь. Он невнятно что-то шептал, скулил, перебиваемый собственными вскриками и беспорядочными поцелуями Кирилла. Тот и подумать не мог, что его Шура такой громкий. Но Киру это до безумия нравилось. Очередной толчок вызвал в теле лёгкую дрожь. – Ещё, – Кир, повторил то же движение с новой силой, – да, так. Сильнее... Макаров обхватил член Шуры, рукой подстраиваясь под общий ритм. Мальвина крепко зажмурился, прогнулся в пояснице и, в очередной раз сбивчиво ругнувшись, кончил Кириллу в кулак. Расфокусированным взглядом он окинул влажное от пота лицо Кира. Грудь Макарова тяжело и быстро вздымалась, а на руках чёткими линиями проступили вены. Кирилл повалился рядом и потянулся к Шуре, чтобы сгрести его в охапку, но Мальвина не поддался – ловким движением перевернул Макарова на спину и победоносно уселся сверху. Первый поцелуй пришёлся в скулу, а следующий ниже, в шею рядом с ухом. Шура целовал быстро и коротко, иногда игриво прикусывая кожу. – Красивый, – едва различимо шептал он, не прерываясь, – мой. Кир вновь зарылся пальцами в синие пряди волос и судорожно выдохнул. Он погряз в этом омуте целиком и полностью. И выбираться из него не хотел, ему нравилось быть с Шурой, целовать Шуру, заниматься с ним любовью, ловить звонкие стоны, смеяться над глупыми пошлостями, которые Мальвина шептал ему на ухо. Ему даже нравилось это собственническое "мой", которым Шура присваивал себе Макарова всего и без остатка. Кир, пожалуй, ещё никогда в жизни так не ненавидел предстоящий сложный разговор, который мог лишить его всего этого в одночасье. – Пожалуйста, не говори, что ты из тех, кто начинает загоняться после классного секса, – Шура мягко улыбнулся, отстраняясь и кончиком носа потираясь о переносицу Кирилла. – Всё хорошо, детка. Мы отыграли отличный концерт. Мы вот-вот станем известной группой с турами и райдерами. Представляешь? Наши условия. Только наши. Я обязательно включу туда номера с большими кроватями, чтобы в туре мы могли зависать друг у друга и… Шура продолжал говорить и говорить о том, что им предстояло, о мечтах, ожиданиях и даже каких-то глупостях в виде автографов на груди поклонниц. И с каждым новым словом, камнем падающим на грудь, Кир понимал, что больше оттягивать он не может. Что ему необходимо сказать то, что он должен был сказать ещё несколько дней назад, когда события развивались не так стремительно. – Шур, – Кир прервал Мальвину на полуслове. А затем произнёс то, что мгновением позже сжало ему горло тугой петлёй, – Меня пригласили на стажировку к Разумовскому в качестве менеджера. Шуре не нужно было повторять дважды. Он несколько раз моргнул, несмело и совсем невесело улыбаясь, но всё ещё сидя на Кире. Нагота его абсолютно не смущала, он явно хотел продолжить их вечер не разговором, но Макаров не оставил выбора, мучительно медленно поднимаясь и опираясь спиной об изголовье кровати. – Ты отказался? Надежда в Шурином голосе была обескураживающе яркой, и Кира почти затошнило от происходящего. Захотелось не то соврать, а затем по-тихому отказаться, не то действительно отказаться. Прямо в этот момент взять телефон, открыть приложение почты и написать короткое "Нет" в ответ на письмо из центра. Но это было нечестно. По отношению к самому себе, по отношению к своему будущему и по отношению к Шуре. Кир знал, что если сейчас даст слабину, то рано или поздно это станет огромной проблемой между ними. – Я ещё не дал свой ответ, – Кир нервно облизнул губы, вглядываясь в лицо напротив, на котором на долю секунды мелькнуло облегчение. – Но я хочу согласиться. Шура промолчал, ловко перекидывая ногу и слезая с Кирилла. Сбившуюся простынь, которая свесилась с края кровати, он небрежно накинул на обнажённое тело. А затем встал, придерживая её на бедрах, и достал из рюкзака, лежащего у кровати, сигареты, открывая окно и закуривая прямо в номере. Датчики дыма ожидаемо не сработали. Кир беззвучно сглотнул. – Поразительно, – Шура выдохнул дым, негромко рассмеявшись и качая головой. – И сколько дней ты знал об этом приглашении? Кир поднялся с кровати, доставая из сумки чистые штаны и надевая их. Всё катилось под откос со скоростью КамАЗа без тормозов, и отрицать очевидное было уже бесполезно. – Два дня. – А, так это твоё то самое волнение из-за концерта и экзаменов, припоминаю, – ядовито протянул Шура. Он всё ещё не смотрел на Кира, отвернувшись к окну. – Знаешь, что самое ироничное? У тебя реально дар. А ты хочешь закопать его, потому что сам не понимаешь, как много людей мечтают о том, что есть у тебя. Кир терпеливо выдохнул, хотя от внезапных нотаций, набивших оскомину ещё в музыкальной школе, злость начинала медленно закипать в груди. Нельзя было срываться. Нельзя. – Шур, я не хочу ничего закапывать, я хочу попробовать по-другому, – попытался Макаров, делая шаг вперёд. – Я уже выгорел, посмотри на меня. Я играю по указке, но как долго я смогу заниматься этим и не факапить твои мечты? И как долго после моих провалов ты продолжишь терпеть меня рядом? Шура рассмеялся. Тихо и даже почти зловеще, делая последнюю затяжку и щелчком отправляя бычок в окно. А затем всё же повернулся к Киру. В приглушенном свете спальни его скулы будто бы заострились, а у губ проявились незаметные ранее морщинки, делая его старше. – Так это акт милосердия с твоей стороны? – Мальвина издевательски приподнял брови. – Уйти, чтобы не факапить мои мечты! Посмотрите на него, какая благотворительность, Кирилл Викторович! Себе хотя бы не ври, – почти выплюнул Шура, делая несколько шагов по направлению к Макарову. – Ты просто чёртов предатель и ссыкло. Кир не выдержал. Он действительно не хотел, чтобы следующие слова прозвучали такой оглушительной пощёчиной, но затормозить сил уже не было. Поэтому он отзеркалил движение Мальвины, делая полшага навстречу и процедил, глядя в злые голубые глаза: – Да я только и делаю по жизни, что занимаюсь благотворительностью. Я, блять, с детства пытаюсь никого не разочаровать, не расстроить, оправдать надежды, – Кир глотнул воздуха, продолжая говорить. – Я, мать твою, готов был играть, пока руки не отвалятся, лишь бы концерты, которыми ты так грезил, прошли хорошо, а не как тот первый, когда я думал, что ты откинешься из-за неудачи! И именно тогда, когда я наконец понял, чего хочу, когда я поделился этим с тобой, ты говоришь, что я ссыкло, потому что, – Кир горько усмехнулся, – потому что я выбрал не твою эгоистичную задницу, а себя. Впервые в своей сраной жизни!.. Кириллу показалось, что Шура вздрогнул, но тот не подал вида. Его лицо, выражавшее минутой раньше весь спектр эмоций от обиды до злости, вдруг стало совершенно спокойным. А затем он указал Киру на дверь номера, глухо отвечая: – Пошел нахер отсюда. Из группы. Из моей жизни. Откуда хочешь, Макаров. Пошел. Ты. Нахер. Кир, наверное, действительно плохо его знал. Потому что он ожидал, что на него наорут. Может, даже ударят. Но такой тихой и угрожающей интонации от Шуры он не мог даже представить. Мерзко защипало в глазах. Горло сдавило, но Кирилл не позволил себе такую роскошь, как слезы. Быстро накинув толстовку и перехватив кроссовки с сумкой, он вышел за дверь номера, которую тут же захлопнули перед его носом. У него были деньги снять себе отдельный номер. Была возможность лечь спать, а с утра попробовать поговорить с остывшим после скандала Шурой. Но Кириллу чётко дали понять, где заканчивалась граница дозволенного в их отношениях. Музыка, – та самая долбанная музыка, которую Макаров и любил, и ненавидел одновременно, – стала и здесь камнем преткновения, больше похожим на могильный. Поэтому Кир под пристальным взглядом девушки на ресепшене зашёл в общий туалет на первом этаже, надевая забытое нижнее белье и носки, а затем несколько раз окатил лицо холодной водой. На губах все ещё чувствовались поцелуи Шуры, которые тот, смеясь, оставлял совсем недавно. На коже был его запах, на одежде – тонкий аромат стирального порошка из квартиры Мальвины. Кир хотел, чтобы это исчезло. Испарилось, не давило на покрасневшие глаза, не ощущалось так яростно-больно. Кир действительно хотел отмотать время назад и заткнуться, наслаждаясь моментом, когда казалось, что кто-то любил его не за чертовы барабаны, а просто так. Но машины времени не существовало, а до поезда в родной Петербург оставалось около шести часов, которые Кир провёл на вокзале, вслушиваясь в объявления приходящих и уходящих поездов. Когда же он оказался в вагоне, Шура уже был там, сидя на своем сидении и глядя в окно. Обратно они взяли быстрый "Сапсан". Ночная романтика поездов с тамбуром и мягким прикосновением к чужой руке остались в прошлом. И Киру на секунду показалось, что он снова оказался в феврале, когда жизнь была имитацией самой себя. Без смысла и без цели.