И то, что было, набело, откроется потом. Мой рок-н-ролл – это не цель И даже не средство. Би-2 – Мой рок-н-ролл
***
– Кир, не спи! Заново! Макаров вздрогнул, стряхивая с себя липкую дрёму, и громко зевнул, устало разминая шею. Шура бросил на него внимательный взгляд, но барабанщик даже не отреагировал. Спать хотелось безумно. Особенно, когда к репетициям, участившимся из-за скорого концерта в Москве, добавилась усиленная подготовка к госэкзаменам и диплому. Буквально всю прошлую ночь Кирилл провёл за ноутбуком, внося правки в документ и заливая в себя весь кофе, который был в доме. Под утро, доедая найденный в холодильнике крабовый салат прямо из общей миски и почти падая туда лицом, Кир клятвенно пообещал себе выспаться, когда эта безумная круговерть закончится. Однако до этого момента ещё требовалось дожить. – Всё, хватит на сегодня, – Шура явно был недоволен результатами репетиции, но не хотел портить настрой группы за пару дней до поездки в столицу. – Поезд в пятницу вечером, билеты всем скинул. Список техники, чтобы ничего не забыть, пришлю чуть позже. Всем спасибо, все свободны. Кир, задержись. Макаров кивнул, даже не вставая со своего места. Если Мальвина собирался песочить его на тему усталости и несобранности, то Кирилл понимал, что даже не будет спорить. Сил у него оставалось ровно столько, чтобы добраться до дома и упасть лицом в подушку. Споры, ссоры и конфликты не входили в перечень базовых потребностей измученного организма. Однако, когда Кир мысленно уже подготовился к списку ядовитых претензий, Шура в очередной раз умудрился удивить, когда подошёл, бережно обнимая сзади его чуть ссутулившиеся плечи. Мальвина ткнулся подбородком в растрёпанную макушку Кирилла и тихо спросил: – Ну вот и что мне с тобой делать? Кир расслабленно облокотился на него, прикрывая глаза и сонно пробормотал: – Любить, кормить и не обижать. Шура тихо рассмеялся. – Ну с первым проблем точно не будет, второе решаемо, а третье… Зависит от твоего поведения. Зафакапишь концерт в Москве, и я тебя задушу голыми руками. Кир, – Шура коснулся подбородка Макарова, заставляя того запрокинуть голову, – я понимаю, что экзамены и диплом для тебя важны, но надо выспаться и отыграть, как в последний раз, понимаешь? Я очень хочу контракт с Разумовским. Кир тяжело выдохнул, снова закрывая глаза и наслаждаясь тем, как Шура ласково провёл по его голове пальцами, зарываясь в волосы. – Иногда мне кажется, что тебе от меня нужно только одно, – Макаров подавил очередной зевок, – Барабаны, барабаны, барабаны… – Нет, но барабаны от тебя мне тоже нужны, – легко ответил Шура. – Всё, детка, вставай. Сегодня ночуешь у меня. Завтра тоже. Предкам скажешь, что мы репетируем днём и ночью. Кирилл не стал возражать. Диплом был отправлен на согласование с научруком, до госов оставалось ещё две недели (да и Кир сомневался, что получит “отлично” даже при наилучшем раскладе), а когда Шура что-то хотел, то проще было согласиться. Да и сил сопротивляться не было. Поэтому Кир почти на автопилоте забросил палочки в рюкзак, накинул его на плечо и вышел вслед за Шурой. В метро Макарова предсказуемо сморило, и он приземлился головой на плечо Мальвины, мгновенно забываясь коротким сном, из которого был вырван негромким: “Наша станция, вставай”. К этому моменту Кирилл готов был остаться в вагоне, но его потянули на выход, затем вдоль по знакомой улице, а потом сразу же в парадную и в квартиру. На бардак в жилище Шуры Макаров даже не обратил внимание: тот привычно захламил всё доступное пространство, разве что собрал мусор в мешок, выставив тот в коридор. Шура вручил Киру полотенце и подтолкнул в душ. От перспективы долгого сна у Кирилла даже появилось немного сил, чтобы, шатаясь, постоять под тёплыми струями воды, нацепить пижамные штаны, которые поселились у Шуры в шкафу пару недель назад, и почистить зубы. Под одеяло Кир заползал уже в полусне, но на тёплое касание всё же отреагировал, пару раз сонно моргнув. – Доброй ночи, я скоро приду, – Шура коротко коснулся губ Кира своими и улыбнулся. – Напиши Лере, что я у тебя, – пробормотал Кирилл, зарываясь носом в подушку и мгновенно проваливаясь в долгожданный сон. …просыпался Макаров медленно и сладко. Потянувшись, он почувствовал рядом спящего Мальвину. Тот во сне забросил на Кира ногу и тихо сопел, приоткрыв губы. У Кирилла что-то тепло заворочалось в груди. С таким домашним и расслабленным Шурой ему было хорошо. Конечно, Мальвина периодически ловил апатичное настроение, но они учились говорить о таких вещах вслух. Точнее, учился именно Шура. Не пропадая, не забивая, а, например, бросая Макарову короткое сообщение: “Сегодня не увидимся, ладно?” Обычно это означало, что он просит предоставить личное пространство и не соваться туда хотя бы пару дней. Максимум – три, по прошествие которых уже писал Кир, уточняя всё ли в порядке. Он старался напоминать себе, что не обязан спасать Шуру от собственных демонов, но иногда очень хотелось залезть в синеволосую голову и понять, что же там происходит. Правда, в это утро не хотелось. Кирилл осторожно повернулся, стаскивая с тумбочки свой телефон, и быстро проскролил уведомления. Ничего важного за ночь не упало, разве что какое-то письмо на почту, которое Кир всё же решил просмотреть, прежде чем удалить. Однако обратный адрес заставил его почти что ущипнуть себя, чтобы проверить не сон ли это. Пробежавшись глазами по тексту, Макаров осторожно вывернулся из-под Шуриной ноги и тихо вышел из спальни. Гостиная была залита ранним утренним солнцем, но Кириллу было совсем не до этого. Он быстро прикинул, можно ли звонить в такое время и, решив, что этот случай крайний, нажал на один из номеров в адресной книге. – Слушаю вас, Кирилл, – Андрей Петрович, преподаватель по барабанам, номер которого валялся невостребованным у Кира в телефоне с первого курса, ответил спустя пару гудков. – Неожиданный звонок. Что-то произошло? – Здравствуйте, извините, что рано, Андрей Петрович, – Макаров внезапно понял, что даже не успел продумать, что скажет, но продолжил, – я получил письмо от продюсерского центра имени Разумовского. Там сказано, что вы подавали заявку с рекомендацией, но я не помню, чтобы мы об этом говорили. В трубке на пару секунд повисла тишина, а затем собеседник почти воскликнул: – Я вас поздравляю, Кирилл! Это же замечательная новость! Кир почувствовал, как раздражение закипает в груди, и чуть крепче сжал мобильный. – Андрей Петрович, – усиленно сдерживаясь, процедил Кирилл. – Не могли бы вы объяснить, что происходит? – Происходит ваша интеграция в музыкальный бизнес, дорогой мой, – преподаватель хмыкнул. – Сергей Викторович Разумовский – очень увлекается благотворительностью и старается предоставлять шансы молодым и талантливым музыкантам. Раз в год его продюсерский центр проводит открытый конкурс с призом в виде вакансии менеджера-стажёра… – Я барабанщик, – перебил Кир, заходя на кухню, прикрывая дверь и хватая со стола пачку сигарет. – Как это относится ко мне? – Кирилл, я понимаю, что данная ситуация для вас, как снег на голову, но я не вчера появился на свет, – Андрей Петрович на том конце связи тяжело выдохнул. – Вы устали от барабанов. Вы играете механически, подстраиваясь под то, чего от вас ждут. Скажут играть весело и с огоньком, – вы играете. Попросят чёткости, – вы сделаете так. Я решил, что вам нужен запасной вариант. Музыка многогранна, и вы могли бы стать неплохим специалистом и без игры на барабанах, которые вам осточертели. – Мне не… – Это всего лишь предложение, – преподаватель не дал себя прервать. – Деловой оффер, как говорит сейчас молодёжь. Вы можете и отказаться. – Неужели, – пробормотал Кир, затягиваясь и выдыхая дым. – Конечно, – Андрей Петрович, судя по звукам, тоже закурил. – Но перед тем, как вы откажетесь, подумайте о том, что вашу анкету выбрали из нескольких сотен. И это исключительно ваши достижения. И моя рекомендация, конечно. – Спасибо, – абсолютно неискренне ответил Кирилл. – Простите ещё раз за ранний звонок. До свидания. – До свидания. Кир почти отшвырнул мобильный на стол, зарываясь пальцами в волосы. Такой злости он не чувствовал уже очень давно, последний раз – пару месяцев назад, когда сломал палочку, кинув ее в стену. В данный же момент злость мешалась с досадой и непонятной безысходностью. Потому что Кир думал про музыкальную сферу, как выбор будущей карьеры. Потому что он думал о том, чтобы оставить барабаны в прошлом и двигаться дальше. Потому что никто в здравом уме не отказался бы от стажировки у Разумовского. Потому что теперь у Кирилла появилась тайна, которая могла напрочь разрушить всё важное между ним и Шурой. Который, Макаров был уверен, ни за что бы не захотел понимать и принимать происходящее. В системе координат Мальвины Разумовский мог предоставить только одно выгодное предложение. В то время как на почте Кирилла валялось совершенно другое, персональное и украшенное стильным лейблом. Кир крепко зажмурился, досчитал от десяти до одного, вдохнул, выдохнул и затушил сигарету. Ему нужно было тщательно всё обдумать. И сделать это так, чтобы результаты, к которым он пришёл, не принесли с собой нечто непоправимое.***
– Боже, чувак, когда ты последний раз стирал носки? – Кирилл поморщился, в то время как упомянутый им гитарист равнодушно накинул на ноги плед. – Шур, почему мы вообще едем на ночном? “Сапсаны” закончились? – Хватит бубнить, – Мальвина закинул сумку на верхнюю полку. – Мне захотелось ночной романтики поездов. – А мне хочется кофе и покурить. – Никакого кофе перед сном, – возразил Шура. – Вы все нужны мне бодрые с утра. – Тогда я в вагон-ресторан, – новый басист всё ещё чувствовал себя неуверенно в коллективе, но активно пытался наладить коммуникацию. – Кому-то что-то взять? – Один не донесёшь, – гитарист соскочил со своей верхней полки, всовывая ноги в кроссовки. – Скоро вернёмся. – Захватите кофе, – попросил Кир. – Захватите ему воды, – перебил Шура. – Прости, Макаров, мы захватим тебе целое нихуя, – развёл руками гитарист, расплываясь в улыбке. – Слово Мальвины – закон. И, кстати, – он обернулся на выходе, – носки я стирал вчера. Но не эти, чистюля. Дверь купе закрылась с характерным щелчком, не давая Кириллу шанса ответить, а Шура фыркнул: – Захочешь с ним подраться – вперёд. Но только после концерта. – Да сдался он мне, – Кир сдёрнул с полки комплект постельного белья, – Ты сверху или снизу? – Зависит от настроения, а что? Макарову пришлось сделать усилие, чтобы не улыбнуться уж слишком широко. Вместо этого он начал увлечённо заправлять подушку в наволочку. – Я про спальные места, но ответ запомню, – хмыкнул Кир. – Как ты? – Предпочитаю отвечать на этот вопрос после концертов, ты же знаешь, – Шура сел на нижнюю полку, внимательно наблюдая за действиями барабанщика. – Возможно, если бы ты отвечал на этот вопрос до концертов, то было бы легче, – беззлобно намекнул Кир, который слишком отчётливо видел, как накручен Мальвина. – Беспокоиться из-за выступлений, кстати говоря, нормально. Но ты профессионал. – А из тебя вышел бы отличный менеджер. Мотивационные речи – пять баллов. Кирилл порадовался, что в этот момент стоял спиной к Шуре. Потому что от этих слов захотелось спрятаться на багажную полку, аккурат между кейсом с гитарой и сумкой басиста. Мальвина не знал. Не мог знать, потому что Кирилл сделал всё, чтобы не проколоться. Но чем упорнее Кир гнал от себя мысли о чёртовом письме, тем активнее вселенная будто бы намекала ему на что-то. – Я одно время думал уйти в ту область, – Кир беззаботно улыбнулся, поворачиваясь к Шуре. – Это могло бы быть интересно. – СММ, менеджмент… – Шура покачал головой. – У тебя получилось бы всё, но ты слишком хорош за барабанами и нужен мне на сцене, а не за ней. “Нужен мне”. Кир не ответил, но чувство вины, которое камнем давило на грудь, увеличилось в несколько раз. Он сидел за барабанами с детства и всегда был кому-то там нужен. Родителям, взвалившим на него ответственность стать великим музыкантом. Учителям, мечтавшим о лишних наградах для себя с помощью талантливого ребёнка. Преподавателям в вузе, гонявшим его на каждый день открытых дверей, чтобы Кир одним своим видом приманивал абитуриентов на музфак. А теперь и Шура, казалось, вступил в эту жуткую секту почитателей музыкальных достижений Кирилла Викторовича Макарова, искренне веря в то, что Кир способен принести ему успех и контракт с известным продюсером. – Круто, – барабанщик кивнул, тем самым сворачивая разговор, и принялся застилать полки простынями. Спустя несколько минут в купе вернулись остальные музыканты, притащив с собой купленные в вагоне-ресторане сэндвичи. К удивлению Кирилла и недовольству Шуры, кофе Макарову всё же вручили. Кир благодарно кивнул басисту, делая глоток совершенно ужасного на вкус латте, и достал из рюкзака наушники, стараясь не обращать внимание на Мальвину, который подозрительно осматривал его и о чём-то напряжённо думал. Кирилл не собирался объяснять своё поведение, потому что время и место не располагали к разговору по душам. Завтра у них был концерт. Важный для Шуры. Наверное, важный и для Кира, но однозначно он ответить не мог. На мгновение, наблюдая за тем, как проносятся за окном деревья и облака, Кир задумался, что в желании плыть по течению он окончательно разучился плавать против. Конечно, его упрямство раз за разом ломалось и скручивалось в узел родителями, учителями и обстоятельствами, но никто, на самом деле, не лишал Макарова выбора. Барабаны всегда были под рукой и играть на них в какой-то момент стало так же легко, как заваривать чай. Вот только Кир больше не был уверен, что за годы, которые он потратил на совершенствование навыков, не утратил банальную любовь к этому “чаю”. Через час на верхней полке звучно всхрапнул гитарист, а басист, показательно вставив в уши беруши, отвернулся к стенке, укрываясь пледом. Кир покосился на Шуру, который полулежал на своём месте, слушая что-то в наушниках. Свет они погасили, и слабые блики фонарей, пролетающих мимо станций, бросали на его лицо красивые тени, очерчивая скулы, прямой нос и острые ключицы, видневшиеся из-под растянутого ворота чёрной футболки. Мальвина был красивым, а Кирилл был совершенно по уши в него влюблён, и это всё ещё ощущалось одновременно правильным и немного пугающим. Потому что Макаров не хотел терять Шуру, но всё будто бы намекало на то, что их счастливый конец – это не более чем фантазия. Кир упорно убеждал себя в обратном, списывая свои ощущения на тревожность из-за экзаменов и письмо о стажировке. Однако проблема была совсем не в этом. Шура достаточно чётко дал понять, что выберет музыку в любой из возможных ситуаций. Кир же действительно хотел бы выбрать Шуру. Но не музыку. Кирилл вздрогнул. Осознание накрыло волной страха. Легко было отрицать возможность выбора, но Макаров вдруг понял, что в глубине души уже всё решил. Он спрыгнул со своей верхней полки, засовывая ноги в кроссовки и вытаскивая из толстовки, висящей на крючке, электронную сигарету, которую взял с собой в поезд, и под внимательным взглядом Шуры выскользнул из купе. Мог бы – выскочил из поезда, чтобы просто подышать прохладным ночным воздухом и проветрить голову, до тупой боли в висках забитую мыслями. В тамбуре было пусто и холодно. Стук колёс – ровный, чёткий, – раньше обязательно бы успокоил Кирилла, но сейчас только напоминал о барабанах, о которых он почти физически больше не мог думать. Кир затянулся сладковатым паром, не чувствуя ни доли облегчения после этого действия, и раздражённо убрал HQD обратно в карман. Зря только потратился на эту бесполезную чушь. – Что происходит? Кир вздрогнул, резко переводя взгляд на Шуру, который беззастенчиво закатал рукава толстовки Кирилла, свободно болтавшейся на нём. Мальвине, естественно, шло. Конечно же, – Макаров почти закатил глаза, – Шуре шло всё. Особенно вещи Кира. – Ничего. Вышел проветриться, – Кирилл слабо улыбнулся. – Я не про сейчас. Я в принципе, – Мальвина подошёл чуть ближе, останавливаясь напротив барабанщика. – Ты второй день сам не свой. – Нервничаю из-за концерта и экзаменов. – Это скармливай другим, мне не надо, – покачал головой Шура. – Детка, что не так? Кирилл всё ещё продолжал улыбаться, разглядывая Мальвину и наслаждаясь видом, словно пытался запечатать в памяти этот тесный тамбур, оглушительный стук колёс и голубые глаза, пристально его изучающие. Синие волосы в полумраке казались почти чёрными, контрастируя с бледной кожей. Кир знал, какая она нежная, он касался её, казалось, бесконечное количество раз за последние месяцы. Пускай Шура и оставался закрытой книгой, но обложку Кирилл выучил наизусть. – Хочу тебя поцеловать, – еле слышно произнёс Кир, абсолютно игнорируя вопрос, заданный мгновением ранее. – Ощущение, будто бы я снова в той гримёрке. Стою, как придурок, и смотрю на тебя. – Ты не стоял, а сидел, – Мальвина сделал ещё полшага вперёд, легко скользнув ладонями по груди Кирилла до широких плеч, обтянутых тонкой тканью футболки, а затем на горячую шею с быстро бьющейся жилкой. – С накрашенными глазами и взглядом, будто бы сейчас меня съешь. Или ударишь. Я тогда не особо понимал. – Поэтому не целовал первый? – устало поддразнил Макаров. – Потому что боялся, что я тебя покусаю? – Да, – Шура искренне улыбнулся, немного наклоняя голову. Взгляд его метнулся от глаз Кирилла до губ и обратно. – Забавно, учитывая, что понравился ты мне ещё на прослушивании. Кир удивился, но вида не показал. Лишь приобнял Шуру, притягивая к себе ближе. – А я понял, что влюбился в тебя только после третьего нашего концерта. – Влюбился, – эхом повторил Мальвина. В голубых глазах вспыхнула настолько чистая радость, что Кир не удержался, наклоняясь и носом проводя по гладкой щеке Шуры, слепым котёнком тычась в висок и выдыхая. – Ага, – хрипло шепнул Кир. – По уши, если честно. Мальвина улыбнулся. А затем почти облокотившись на Кирилла произнес: – Спроси меня, как моё настроение. – Зачем? – Макаров усмехнулся. – Ты же предпочитаешь отвечать только после концертов. – Спроси, – упрямо повторил Шура. Кир издал тихий смешок, закатив глаза. – Ладно. Как твоё настроение? – С тобой лучше, – честно ответил Мальвина, а затем привстал на носочки, крепко обвивая шею Кира руками, и прижался к его губам. Кирилл на мгновение замер, внезапно остро ощущая этот момент, чувствуя Шуру каждой клеточкой тела. Настолько безнадёжно и бездарно он влип в этого человека. И насколько же, если честно, ему было плевать на эту безнадёжность и бездарность. Ладони будто бы сами притянули Шуру ближе, и Макаров привычно зарылся пальцами в синие пряди, бережно поглаживая их, тем самым вырывая из Мальвины короткий и тихий полустон. – Фетишист, – пробормотал в поцелуй Кир, чувствуя, как мстительно, но не больно его укусили за губу. Шура горячо выдохнул, ничего не отвечая на то, что они знали оба, только притянул Кирилла за ворот футболки, ничуть не заботясь о негромком треске ткани от этого движения. Ему было абсолютно плевать на все футболки Кира вместе взятые, потому что, будь его воля, Макаров уже был бы без одежды, чтобы ближе, теснее, кожа к коже. Но они были в тамбуре поезда, куда в любой момент мог кто-то выйти. Поэтому Шура подавил желание разочарованно зажмуриться, оторвался от тяжело дышащего Кира, утыкаясь лбом ему в плечо. Сердце стучало, как сумасшедшее, не желая успокаиваться, и Мальвине пришлось сделать над собой усилие, чтобы не вернуться к куда более приятному занятию. Кирилл ласково поглаживал его по шее, цепляя короткие волосы на затылке шершавыми подушечками пальцев. – Ты не помогаешь, – спустя пару минут признал Мальвина, делая шаг назад и опираясь спиной о противоположную от Кира стенку. – И нам нужно выспаться. – Для человека, который нахер слал весь режим, ты слишком много душнишь на эту тему, – Кир усмехнулся, но протянул Шуре ладонь, за которую тот ухватился, совершенно не раздумывая. – Пойдём. Кирилл абсолютно ненавидел спать в поездах ещё со школьных лет, когда их класс возили в другие города на экскурсии, но, пожалуй, впервые он совсем не раздражался из-за узкой полки, низкого потолка и страха свалиться вниз. Поэтому он неуверенно свесил руку, легко пошевелив пальцами в воздухе. "Я здесь". И почувствовал, как прохладная ладонь Шуры коснулась его собственной без малейшей заминки. "Я знаю". До Москвы оставалось ехать пять часов.***
Столица Кириллу не нравилась никогда, но в день их первого выездного концерта – особенно. Солнце слепило, отражаясь от окон зданий, центр гудел и шумел, а Макаров методично потягивал свой американо, мысленно настраиваясь на выступление, пока они шли до клуба. Глубокий вдох. Он знает все партии и легко справится с каждым соло. Выдох. Он научился зажигать толпу, улыбаясь и прокручивая в руках палочки, публика будет довольна. Глубокий вдох. Шура будет доволен. Шура будет на высоте. Его мечты станут реальностью, потому что он заслужил стать известным. Выдох. Кир, честно говоря, абсолютно не знал, почему все его мысли снова и снова, как на заедающей пластинке, возвращались к Мальвине, что-то втолковывающему их басисту. Последний выглядел слегка напуганным, но держался молодцом, Кир даже хмыкнул. Мало кто мог выдержать напор Шуры, который пёр напролом в попытках улучшить, довести до совершенства, и наплевать на все последствия его необдуманных слов. – Слушай Кира, – Макаров немного ускорился, поравнявшись с остальными, когда услышал своё имя. – Не выпадай из ритма. И я тебя умоляю, – Мальвина небрежно отбросил с глаз синюю чёлку, – держи темп. – Я понял, – басист пару раз кивнул, нервно сжимая ремешок чехла, в котором находилась его гитара. – Кир, ритм, темп. – Именно, – Шура удовлетворённо улыбнулся. – Молодец. Кир подавил желание усмехнуться. Мальвина редко хвалил, а искренне – ещё реже. Но, кажется, на этот раз это действительно было честно. Во всяком случае, басист просиял, а затем отошёл в сторону, заметив Макарова. Видимо решил, что тот тоже подтянулся за наставлениями вокалиста. – Играешь в "хорошего полицейского"? – Макаров улыбнулся, а Шура надвинул на нос солнечные очки. – Не перехвали. – Он молодец, – пожал плечами Мальвина. – Если моя похвала поможет ему отыграть по-человечески, то я готов даже по голове его погладить. Кир почти закатил глаза. – А почему мне такое не предлагают? Шура загадочно усмехнулся, но всё же ответил, пряча руки в карманы узких штанов: – Для тебя у меня другое предложение. Ты, я, номер в отеле? Кир почувствовал, как от этих слов что-то сладко дёрнуло в груди, но даже не изменился в лице, продолжая расслабленно шагать рядом. – И что мы будем там делать? – Макаров немного понизил голос. – В нарды играть? – В шашки, детка, – Мальвина тихо рассмеялся. – Я определённо готов съесть твою дамку. – Ты только что всё испортил, – резюмировал Кир, качая головой на сальную, но совершенно не раздражающую пошлость. – Но я согласен. Конечно, он был согласен. С Шурой как-то иначе и не получалось: на любой замок у него находился ключ. А то, какое количество ключей он уже успел подобрать к Кириллу, могло бы войти в историю. И, что бы Шура ни предложил, Кир это принимал, потому что был по уши влюблённым и, наверное, слишком наивным для человека, который готов был запороть свою музыкальную карьеру ради призрачного шанса избавиться от давления общества. Кирилл мысленно поморщился. Ответ на письмо о стажировке необходимо было дать до понедельника. У него оставалось всего полтора дня. – Не зависай, – Шура щёлкнул пальцами перед носом Макарова и светло улыбнулся. – Мы пришли. Кир дёрнул уголком губ в намёке на ответную улыбку и почувствовал, как рюкзак, в котором помимо банки энергетика были только две пары палок, стал совершенно неподъёмным. А затем Мальвина в приглашающем жесте махнул рукой, и они зашли в клуб. Отсчёт до последнего концерта глухо застучал у Кира в висках, в горле пересохло, а в руках появилась неприятная дрожь. Последний раз он чувствовал себя так, когда ему было двенадцать. Выездной концерт от музыкальной школы, радостная мама в первом ряду показывает ему большие пальцы, а ладони противно липнут к палочкам. И не хочется ни сцены, ни аплодисментов, хочется сбежать и спрятаться, чтобы взгляды зрителей устремились на кого-то другого. Не на Кира, который в своём желании избежать неизбежного, раз за разом садился за установку и отработанными движениями лупил по тарелкам… – Ты меня напрягаешь. Что не так? Макаров пару раз моргнул, резко вспоминая, где он. Не в дурацком концертном зале, украшенном шариками. Он находился за закрытой на щеколду дверью красивой чистой гримёрки пафосного московского клуба, где через сорок минут должен будет зажечь зал. И вопрос ему задавала не преподавательница по музыке с сильно напудренным лицом и слащавой улыбкой, а Шура, который в этот самый момент подводил ему глаза, сидя на коленях Кира. – Я просто нервничаю, не бери в голову, – Кир перевёл взгляд в потолок, подчиняясь движениям Мальвины. Карандаш скользнул по нижнему веку. – Первый выездной концерт и всё такое. – Ты мне нагло врёшь, – спокойно ответил Шура, тушуя пальцем подводку. – Не думал, что мы уже добрались до этого этапа наших отношений. – Не знал, что ты отслеживаешь "этапы наших отношений", – Кир усмехнулся, касаясь ладонью Шуриного бедра. – Я справлюсь. – Ладно-ладно, – Мальвина закончил, придирчиво осматривая результат и пальцами цепляя подбородок Макарова. Голубые глаза сверкнули неприкрытой серьёзностью. – Для меня это важно. Очень важно, Кир. И для тебя, кстати говоря, тоже. Ты отличный барабанщик, и я хочу, чтобы люди сходили по тебе с ума, когда ты выходишь на сцену. Ты создан для этого. Кир заставил себя медленно кивнуть, а потом в быстром движении запечатал рот Шуры поцелуем. Чтобы стереть ощущение липкого бессилия, скрыть свою неуверенность и, да. Чтобы Шура не продолжал убеждать его в том, что было уже совершенно неважно для Макарова. – Нам пора, – Мальвина горячо выдохнул Киру в губы, ещё раз осторожно касаясь их своими, и встал с дивана, протягивая Макарову руку. – Пойдём. Кир перехватил чужую ладонь, поднимаясь следом и отбрасывая все посторонние мысли прочь. Об этом он обязательно расскажет Шуре чуть позже. Когда между ними не будет музыки и взбудораженной толпы. Когда у Кира не будет шанса на отступление.