***
Вилланель просыпалась медленно, будто каждая часть её тела существовала отдельно и присоединялась сейчас к телу с некой болью. Эти дни были похожи на ад, начиная с дороги, где они замёрзли, слежкой и нападением, и заканчивая пленом, голодом и страхом. Она попрощалась с жизнью, но Оливер с ребятами догнали и убили похитителей, у них не получилось вести переговоры, мертвы все. Кровь на снегу смотрелась красиво, словно некие узоры, Вилланель подташнивало, но она разглядела в крови бабочку. Когда Оливер привёл её на завод, эти бабочки были повсюду. Никто не собирался избавляться от трупов, они грабили и радовались, что сегодня не они раскрасили снег своими мозгами. В беспорядке головы, жила мысль, которая не в первый раз набросилась на Вилланель: здесь они не будут счастливы. Поэтому, она это изменит. Еве она не расскажет о своём страхе и о том, как тяжело было. Как единственное, что её часто пыталось согреть, это воспоминание о бункере, там они были предоставлены друг другу, делали, что хотели, это было идеально. Как это вернуть? Ева просыпается, молча подкладывает ладони под голову и смотрит. Вилланель чувствует, что способна двигаться, её пальцы перебирают кудри Евы, и ласково проводят по лицу. — Мне так страшно, Ви. — Вы будете со мной, ничего не бойся, мы уберемся из этого места. Наслаждайся постелью и теплом, кто знает, когда мы в следующий раз проснёмся вот так. — Пока ты будешь просыпаться со мной, на место мне наплевать, хоть на земле, под кустом, на полу, да где угодно. — Мне спокойно, что мы разобрались в том, есть ли у нас друг к другу любовь, мне не выпадало в жизни шанса испытывать это, — Вилланель мешкает и возится перед этими словами, и после прищуривается, настороженно дожидаясь реакции. — Ты сопротивлялась, — улыбается Ева. — Ты тоже! Они смеются, но это на несколько секунд, пока Вилланель не прижимается губами к плечу Евы. Гусиная кожа усеяла её предплечья. Вилланель проложила дорожку из поцелуев до сгиба локтя и облизала это место, Ева заелозила от возбуждения. — Никогда не забуду твоё смущение в первый раз, как я хотела всё остановить, потому что смотреть на это было странно, ты ломала себя, пробуя. Я помню и кивок твоей головы, самый первый, когда ты согласилась в чём-то со мной. — Я, правда, была ужасна? — Тебе вновь открыть тайну о том, что я кончала, обрывала всё, сбегала и делала это в одиночестве, это было так сильно. — Я так и знала! — Это, конечно, не отменяет того факта, что это было ужасно, — задумчиво, протянула Вилланель. — Мне нужна была практика, сейчас же лучше? — Напомни, на каком уровне мы остановились? — Ты кончаешь, стоит мне только начать, вот на каком, — самодовольно, говорит Ева, забираясь под одеяло. — Сегодня я намерена не сдаваться так сразу. Ева поглаживает её разведённые бёдра. Облизав губы, она оставляет влажные поцелуи от колена к центру. Вилланель расслабляется на подушке, вытерпев столько дряни, она заслуживает этой атмосферы, этих заботливых рук и губ. Ева с того первого раза очень выросла в этом, она знает, откуда следует начинать, как расслабить, как собрать всё желание в одном месте и выпустить его. Её язык такой мягкий вначале, пальцы раздвигают большие половые губы, и это даёт ей доступ к самому сокровенному. Она водит языком вверх-вниз, мягко и не настойчиво, заслуживает похвалы, она приходит от пальцев Вилланель, что зарываются в её волосы и массируют. Ева делает перерыв, сглотнув и облизав губы, её пальцы ослабляют натяжение. Вилланель чувствует, как между ног у неё горит и пульсирует, в жалобном хныканье, она тянет Еву за волосы. — Ева, пожалуйста. Ева медлит, значит, хочет что-то попробовать. У Вилланель перехватывает дыхание, когда Ева обхватывает губами и втягивает в свой рот правую половую губу, посасывает и проводит по ней языком, с характерным звуком выпуская, затем, такое внимание досталось левой, и Вилланель выгнулась, без возможности контролировать своё тело. — Что ты со мной делаешь? Продолжай! Ева хотела улыбаться от стонов и хныканья Вилланель. Сжимая её половые губы с двух сторон, она проводит языком по краям, там, где кожа как на губах, и распахивает эти створки для себя, тут же начав водить языком по малым половым губам, слизывая весь беспорядок, что случился тут только что. Если Ева хотела поднять свой уровень, ей удалось. Вилланель не могла лежать спокойно, простынь превратилась в скомканное безобразие. Язык Евы уже не был таким мягким, он точечно попадал в самые нужные места. Ладонь легла на лобок, создала натяжение, язык покружил возле входа и занырнул туда ненадолго. Вилланель уже ощутила приход оргазма, это уже поднималось от её копчика, прошивало насквозь, сковывая низ живота, и распространялось по телу. Стоило Еве переключиться на клитор, Вилланель начала себя отпускать, и оргазм охватил её целиком. Ева вскарабкивалась по её дрожащему телу, оставляя влажные следы от губ, зацепив грудь. Она мягко легла верхом, тронув своим кончиком носа её нос. — Откуда это в тебе? — прошептала вопрос Вилланель и получила поцелуй в созвездие своих родинок на виске. — Обещай, что только я буду их целовать. — Я твоя, какие сомнения? — Эти губы целовали меня по-разному. Поцелуи были мягкими, страстными, отравленными, и откровенно грубыми. Сомнения — это про нас. — Не нагружай меня, я в эйфории. Мне нужно полежать. — Я приготовлю завтрак. — Нет, ты будешь лежать со мной. Вилланель обнимает, между ног бешено пульсирует, словно упрашивает о любом давлении. Вилланель перекатывается вместе с Евой, берёт её бедро и зажимает его между своих ног, почувствовав немного облегчения и то, как побаливают мышцы живота, но не сильнее остального тела. Ева двигает ногу, и Вилланель шипит, фиксируя её. — Не двигайся, пожалуйста. — Это было очень остро? — Я осталась чувствительной. — Я тебя пожалею, но признаюсь честно, хотела бы сделать с тобой что-то ещё. — Ещё? Ева, этот оргазм опустошил меня, необходимо время. — Ты бы не спрашивала. — Но меня ты пожалеешь. Ева поглаживает упругие ягодицы Вилланель, та водит пальцами по плечу Евы, они медленно остывают, наслаждаясь друг другом. — Я немного забыла о страхе, и беспокойство улетучилось, это было так сложно – обманываться тем, что ты рядом, ночью, в полудрёме, водить рукой по пустой, холодной части кровати, где должна быть ты. — А я спала в спальном мешке, Оливер говорил, что я дёргалась ночами, и часто просыпалась в жаре. Мне снились сны с тобой, только в них мы были вместе. — Мне тоже. Удивительно, да? Будто, мы срослись, и если нас разъединить… — Мы всё равно вместе. Зависимые. Ава проснулась и уже мурлыкала в кроватке, радует, что день начался не с плача. Вилланель с Евой прислушались к этим звукам, они были забавными и милыми. — Пока она в хорошем настроении, нужно приготовить завтрак. Отпустишь меня? — Да, принеси сюда Аву, я полежу с ней.***
Вилланель появляется в главном корпусе, теперь её все здесь знают, здороваются, норовят похлопать по плечу, она ловко избегает этого, но не с Хелен. — Вот ты где, идём со мной. — Куда? — К Пэм, ты не дала себя осмотреть, вернувшись. — Заботишься о моём здоровье? — Следующая неделя будет важной, хочу, чтобы ты была в строю. — Что на этот раз? У тебя склад ломится от всего, куда тебе столько? — Мне не нужно, чтобы у меня было всё, мне важно, чтобы у других этого не было. — Ты идешь неверным путём, Хелен, убивая своих и не своих. — Таков новый мир. — Он мог бы восстановиться, если бы не такие, как ты – жаждущие власти и территорий. Что будет, когда тебе достанется всё? Никогда не понимала этого. — Потому что ты солдат, ты должна понимать одно – оружие не должно лежать без дела. Вилланель согласилась бы с этим раньше, и даже с этой жизнью здесь, но Ева и ребёнок всё меняют, им нужен совсем другой мир, Вилланель хочет его найти. — Я не хочу на осмотр. — Тебе следует отдохнуть, вечером отмечаем, лучший алкоголь и музыка, пару речей, хочу отблагодарить тебя и команду за идеальное выполнение миссии. — Тогда я успею отдохнуть до вечера, и врач мне не нужен. Вилланель планирует вечер, у них будет всего один шанс. Она сняла пластырь и водит пальцем по обожжённой клеймом коже, заряжаясь ненавистью. Она могла бы всех здесь убить и выбраться живой, почему она выбирает бежать? Чтобы не рисковать собой? Всё для Евы. К вечеру ей приносят смокинг, и лакированные ботинки, в таком далеко не убежишь, у Евы она оставила только куртку. Внизу уже шумит музыка, но Вилланель планирует прийти намного позже. Оливер встречает её возле входа, оставив поцелуй на щеке, мягко улыбается, утвердительно кивнув. — Как же тебе идёт костюм! — отмечает она. — И тебе. Будет сложно сбежать, являясь звёздами этого вечера. — Мы должны это сделать. Приглушённый свет, софиты, музыка, канапе и алкоголь, очень громко. Вилланель выцепляет взглядом Хелен, она её цель. Берёт джин с тоником, и просто тоник для себя, продвигаясь сквозь толпу.***
Ева мучилась ожиданием весь день, а в назначенное время была собрана и сидела возле двери, она не допускает мысль, что что-то может пойти не так. Оливер и Вилланель задерживаются, но это допустимо. Ева замечает дрожь в своих руках и торопится обнять ими крепче Аву, что сидит у неё на коленях. — Она придёт за нами, я точно тебе говорю, и мы будем жить совсем в другом месте, но сначала прогуляемся, и ты должна будешь вести себя тихо и послушно, хорошо? Без капризов. Твой подгузник сухой, мы с тобой поели, тебе вообще пора спать. Будешь спать? Покачать тебя? Когда ручка двери дёрнулась, Ева держала на руках уже спящего ребёнка. — О, отлично, что она спит, идём, Ева. — Ты что? Ты что, пьяна? — Пришлось подыгрывать, идём, Оливеру лучше. — Я вообще трезв. Вилланель надела на себя куртку, пошатнувшись, если она борется с опьянением, то скоро оно пройдёт, холод на улице поможет. Оливер идёт впереди, притормаживает их, чтобы случайно не напороться ни на кого. Им удалось раздобыть только по девятимиллиметровому Вальтеру, но начать палить, значит раскрыть себя. До забора они доходят незамеченными, Оливер разрезает проволоку. — Далеко собрались? Голос вышагнул из темноты, на них направлено оружие, это Ганн, её широкая улыбка пугает сильнее того, что их обнаружили. У них нет возможности вынуть своё оружие, и Вилланель еле заметно загораживает собой Еву. — Прогуляться решили, слишком много алкоголя, — ответил Оливер, приподняв руки, чтобы она их видела, — Без глупостей, ладно? У нас тут ребёнок. — Как же я хочу пристрелить тебя, Вилланель, ты всегда была как кость в горле. — Уникальный шанс. — Хелен любит свои игрушки, а я не хочу проблем, хочу её расположения. Стоило вам появиться здесь! — Отнимаем твою славу? Так, давай, мы пойдём, а ты продолжишь завоёвывать её расположение, — предложил Оливер. — Я не отпущу вас. — Хорошо, Ганн, — собралась с мыслями Вилланель, — Какие у тебя предложения? — Ты идёшь со мной, вы что, идиоты, думали, что все напьются и не заметят, как вы свалили? Я с вас глаз не спускала весь вечер. — Идём, а они? — Они никуда не денутся без тебя. Ева вцепилась в руку Оливера с мольбой, что-то сделать, но он покачал головой, ведь любое действие может заставить Ганн выстрелить. Вилланель подошла к ней, та заставила убрать руки за голову и идти вперёд неё. Бросив ещё один уничтожающий взгляд, Ганн толкнула её в спину. Оливер опустил руки, матерясь себе под нос. — Что мы будем делать? Ты можешь выстрелить в неё? Сейчас, пока она спиной к нам? — Выстрел всех всполошит. — И что нам делать? — Надеется на то, что Вилланель знает. Ева понимала, что без Вилланель и с места не двинется, Оливер тоже не решился бы на побег при таких условиях, они смотрели на то, как Ганн и Вилланель уходят всё дальше, почти растворяясь в темноте улицы. — Ты видишь это? — спрашивает Оливер у Евы, впереди видно, что они остановились, что Вилланель загнула её, и повалила на асфальт. — Жди тут. Оливер добежал до места схватки, Вилланель была хороша, даже не в трезвом состоянии, но не могла справиться. Послышался хруст, и тело Ганн упало на Вилланель, она быстро его спихнула с себя. Протянутые ей руки, что только что свернули шею, предложили помощь, и Вилланель поднялась на ноги. — Эта сучка была сильной. — Думаешь, нас кто-то видел? — Нам нужно срочно валить. — Я возьму её, нужно спрятать. Оливер закинул себе на плечо тело Ганн, они отнесли её за один из домов, Вилланель колебалась, но всё же решилась: — Мне нужны её шмотки, в лакированных ботинках я далеко не уйду. — Давай быстрее. Они вернулись к Еве, та не дожидаясь последнего момента, кинулась вперёд, чтобы обнять и поцеловать Вилланель. — Всё хорошо, кудряшка, мы можем идти, мне просто нужны были ботинки. — Она мертва? — Пока да. Идти было холодно, они не говорили, потому что, стоило открыть рот, как из него вырывался пар, и казалось, что тепло покидает тело быстрее. Опьянение медленно становилось мигренью, что ползла по черепу. Ева несла Аву совсем недолго, затем, она досталась Оливеру, он расстегнул куртку и разместил её на себе, чтобы была возможность держать оружие. Ствол Ганн был куда лучше их Вольтеров. И если можно было подумать, что они в безопасности в этой темноте и холоде, то уже через пару миль они наткнулись на заражённых. Всего трое, стрелять они не стали, Оливер убил лишь одного прямым попаданием в глазницу ножом, Вилланель справилась с двумя. Ева тряслась, но странный омут усталости делал происходящее бредом, сном, ей нужно идти, просто идти. Она тянет руки к Вилланель, ей необходимы объятия, именно её. Обнимая, она будто зажимает ею все свои раны. Чем крепче, тем целебнее, ей необходима эта поддержка, любовь, осознание, что она в этом не одна. Они вымотаны, замёрзли, но Ева прижимает к себе, и становится теплее. — Напугалась? Всё позади, — шепчет Вилланель, слезы накатывают от собравшихся в голове эмоций и проблем, но она их не выпустит, она должна быть сильной, — Ну, всё, идём, ещё немного. Вилланель обманывает, чтобы идти было легче, и себя, и её. Ава просыпается и кряхтит, Оливер ей что-то тихо напевает. Они не могли идти по шоссе, но обходили все дома, держались как можно дальше от скопления машин. Они были лёгкой мишенью, и цепляли на себя заражённых. Ходячие трупы выходили из темноты, нападали неожиданно и тихо, им нравилась ночь. Но Вилланель тоже любила ночь, она билась в её венах и пульсировала в кончиках пальцев, она напрягала все позвонки и мышцы, усиливала слух, и обостряла внимание. Вилланель была хищником, среди своих, и расправлялась с ними без особых проблем. Ева видела брызги в свете фонарика и отводила его в сторону, сглатывая тошноту. Они дошли до машины под утро, той самой, что была спрятана ими в лесу. Оливер проверил её и пообещал, что она заведётся. Расстегнув куртку, он передал Аву в руки Евы. — Если за нами пойдут по следам, то здесь они оборвутся, мы проедем немного на машине, насколько позволит дорога. Ладно, попробуем завести. Вилланель села назад вместе с Евой и откинулась на сидение, ощущая, как гудят ноги, как она не чувствует рук. — Ты как? Ева, теперь можно немного выдохнуть. — Я устала. — Голодна? Вилланель обернулась, встала на колени и покопалась в запасах багажника, они забрали тогда только то, что быстро испортится, остальное оставили, и это никто не нашёл, им вообще повезло, что машина всё ещё тут. Вилланель открывает «Нутеллу» с палочками, обмакивает одну и делится. Оливер включил печку на полную и вырулил на шоссе, за что тоже получил угощение. — Как вы? — поинтересовался он. — Терпимо, сейчас будет лучше. Вилланель заглянула под капюшон комбинезона, Ава мирно спала, всё, что этой крохе требовалось в этом пути, это тишина и тепло. Теперь тепло всем, даже щёки горят, а веки тяжелеют. Вилланель сдаётся, но меньше, чем через час Ева её будит. — Эй, впереди не проехать. — Так быстро? — Вилланель возмущена, они ехали всего час? Покинув машину, Вилланель забирается на капот и смотрит вдаль. Нет шансов проехать, она также видит движение, это заражённые, с шоссе нужно уходить. — Мы приехали, пошли, быстро-быстро! — поторапливает Вилланель. Они не успевают ничего взять, уходят с шоссе в сторону, идти теперь не так долго, Оливер ориентируется и начинает вести. От потери тепла Ава просыпается, её плач громкий и требовательный. — Что с ней? — Не знаю, подгузник или голодна, я без понятия! — теряется в догадках Ева. — Успокойте её, это громко. Вилланель забирает её у Евы и прижимает к себе, она поёт её любимую песню, низким, волнующим и густым, сладким звучанием. — Это что, французский? — удивляется Оливер, после того, как Вилланель допела, а Ава успокоилась. — Да, я говорю на семи языках, это мне сейчас так пригождается. — Один из них язык сарказма? — Очень смешно, смотри по сторонам. — Спой ещё. Ева хотела успокоить себя звуком чарующего голоса Вилланель за это время, но сердце всё равно учащенно билось от страха. Здесь было много строений, из тёмных окон, будто кто-то за ними наблюдал, звуки, они повсюду, скрежет, и где-то словно хлопали ставни, лай собак вдалеке, одна попалась им, но была неагрессивной, пёс их обнюхал и побежал дальше. Когда они пришли, перед ними предстал небольшой двухэтажный дом. Оливер осмотрелся и провёл их в гараж, всё выглядело ветхим и вызывало недоумение, как здесь можно укрыться? Оливер снял машину с ручника и подвинул её вручную, под ней оказался деревянный настил, который он поднял. — Постойте тут, я включу генератор. Его долго не было, а затем, он вернулся и протянул руку. — Давайте, спускайтесь. Это пространство впечатляло, Оливер рассказал про отца, что долго работал над этим проектом. Под землёй был прорыт небольшой тоннель, было слышно, как шумит генератор, но Оливер заверил, что в жилой части его не слышно. Открыв герметичную дверь, он показал жилое пространство. — Та-дам! Будьте как дома. Это было сложно, приспособлено тут всё было хоть и удобно, но всё же, для одного. Они с трудом намыли Аву в раковине, выслушав много возмущения, побороли странное отсутствие аппетита, съели лишь несколько вяленых кусочков мяса, запивая растворимым кофе. Они валились с ног, но кое-кто тут выспался. Оливер присел на диван и отключился. Ева приняла душ с надеждой взбодриться, а для Вилланель вода ещё не нагрелась. Но ей было приятно увидеть в Еве меньше напряжения. — Ложись, я побуду с Авой. — Вчерашний день был сложнее у тебя. Я лишь ждала вас. — Брось, я вижу, как ты устала, приляг, мы рядом. Ева качнулась к Вилланель, целуя её в губы. Приняв предложение, она легла, Вилланель посадила Аву рядом. — Как твоя нога? — Ломит. Странно, вроде она давно зажила, но если долго её напрягать… — Я сделаю тебе массаж. — Эй, я обойдусь, ты устала. — Не для тебя. Давай сюда ногу. Вилланель делала это не спеша и нежно, Ева получала от этого удовольствие, но недолго, она заснула. Вилланель взяла Аву, и они вместе изучили подсобные помещения, как работает генератор, куда идут провода, и что с вентиляцией. Они приготовили смесь, Ава была так голодна, хотя ела уже второй раз за утро. Покачав её, пока руки не стали отваливаться, Вилланель добилась успеха, крохотные веки прикрыли любопытные глаза. Вилланель собрала ей гнездо из пледов на кресле, и уложила, вздохнув. Приняв душ, она удивилась, как этим двоим, вообще было всё равно на звуки. Оливер из положения сидя всё же сполз и лёг на диване, Ева обнимала одеяло, которое Вилланель осторожно подняла, забираясь под него. — А? Что? — пробормотала она, — Я не сплю. — Ну да, конечно, — улыбнулась Вилланель, накрывая её обратно одеялом. — Ава заснула? — Да, теперь, и я могу. Ева прижалась к её груди, обнимая одной рукой, вдыхая любимый запах. — Ты приняла душ? — Я не пойму, ты что, выспалась? — Извини, спи. — Нет, я не хотела так грубо, ты меня извини. Поверить только, мы дошли! — Нас ведь не найдут? — После случившегося в бункере, я не могу обещать. — Пусть не сегодня, я так хочу держать тебя в своих руках. — Я не думала, что у него тут так тесно, понятно, почему он любил приходить к нам. — Это отличное место, тут только мы. — Ты отлично справилась, Ева, это была трудная дорога. — Это всё вы. Вы двое были такими храбрыми, мне было страшно, но я знала, что вы защитите нас. — Это моя цель. Как думаешь, мы могли бы немного снять напряжение? Если мы будем вести себя тихо. — Ты думаешь о сексе? Тут? Вилланель перемещает руку на бедро Евы, и смотрит так, будто отказ будет приравнен к оскорблению, с последующей обидой. — Я просто хочу, чтобы ты отдохнула, но, если ты хочешь меня, думаю, мы можем вести себя тихо. Иди ко мне. Ева целует в губы, она рассчитывала, что будет много движений, что она проскользнёт языком в её рот, но на деле, они не двигаются, их губы застыли в безмолвном наслаждении. Рука Вилланель с бедра скользнула между ног, Ева не думала сейчас об этом, поглаживая большим пальцем руки яблочко щеки. Вилланель улыбается, узнав, что на Еве нет белья, их поцелуй прерывается. — Ты легла спать без трусиков? — У меня нет сменного белья, нужно постирать. — Умм, постираешь и мои трусики? — Мы что в браке, чтобы я стирала твоё бельё? — Значит, нам нужен брак. Я сделаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. — Вилланель… Я не думаю, что нам следует… — Моя рука уже между твоих ног, а ты собираешься сказать мне «нет»? Ева затаила дыхание, ощущая в себе натяжение всех душевных струн, брак? А как же Нико, и клятвы? И как она может это повторить? — Чёрт, я нагрузила тебя, забудь, вернись ко мне. Вилланель дразнит губами, целует и выпускает, но с каждым разом всё дольше. Её рука ловко уместилась между ног Евы, поглаживая половые губы, медленно и ненастойчиво. Ей пришлось отвлечься, чтобы облизать свои пальцы и продолжить, Еве стало стыдно, что она не завелась как обычно, то есть моментально. Поцелуй Вилланель уходит будто не на тот адрес, она счастлива, что живы, что вместе, и что у неё есть возможность вновь целоваться с этим человеком, но это не возбуждает, это как необходимость, чтобы восстановить все потери в себе. — Эй, тебе что, не нравится? Вилланель дуется, убрав руку. — Нет, продолжай, мне нравится, я сейчас настроюсь. Вилланель ныряет под плед и грубо разводит ноги Евы в стороны, сжимая двумя руками грудь, она жадно впивается в то, что не поддалось сразу. Ева тут же потекла, Вилланель немного не хватило терпения, конечно, Ева возбуждена, и чувствительна, как и всегда. Ева слышит, как Вилланель часто сглатывает, и яростно дышит через нос, сильно сосёт складки, и толкает язык между. Ева изо всех сил старается не издавать звуков, на каком-то этапе, она прикусила свою же руку, чтобы не застонать. Её бёдра двигались хаотично, словно, пытались мешать Вилланель, даже зажали её голову. Вилланель чувствует много жара, от себя, от неё, от пространства под пледом, на её затылке пот, её губы все в секрете, и движения всё яростнее желают отправить Еву подальше от реальности. Ева хватается за волосы Вилланель, и прижимает к себе так крепко, чтобы не быть выброшенной из реальности, получая оргазм. Вилланель довольна собой, но не выбирается наружу. Её путь под футболку Евы был тесным и жарким, но она достигла желаемого, обхватывая ртом мягкую ореолу с твёрдым камушком. Ева поворачивается на бок вместе с Вилланель, внутри неё всё ещё сокращается, а посасывающий, горячий рот, заставляет её соски колоть и ныть. Еве уже заранее неудобно перед Оливером, он мог слышать все их влажные звуки и скрип кровати, а вот Вилланель ничего из этого не волновало. Она оставила на груди влажные поцелуи, ущипнула за оба соска и выбралась наружу, чтобы шокировать Еву своим действием! Она забралась и расставила ноги прямо над её лицом. — Хочу сесть на твоё лицо, доведи меня до крайней точки, Ева. Это было так рискованно, Оливер мог проснуться в любой момент и увидеть то, как Вилланель ездит на её лице. С другой стороны, что в этом такого? Сама Ева была свидетелем их секса, и никто не отводил после этого глаза, сгорая от стыда. Они заслужили это, они, возможно, выжили ради этого! Это единственное, чем они могут друг друга радовать! Ева высунула язык, позволяя Вилланель самой двигать бёдрами, но следом удержала их на месте, приподняла затылок от подушки и как следует начала агрессивно вылизывать всё вокруг. Вилланель изучала этот туман в голове, от суток без сна, от алкоголя и похмелья, от нагрузки и долгой дороги, она даёт Еве в рот, потому что, даже на исходе сил, хочет, чтобы эта женщина была её. Кажется, такая грязная мысль взрывает её быстрее, она кончает и сползает, умещаясь на теле Евы. — Спасибо, — шепчет она. — Теперь спать? Вилланель ещё немного лежит на ней, и перекатывается, эта кровать узкая, но большего им и не надо. После всего произошедшего, Вилланель отключается. Плачь Авы разбудил всех через пару часов, она напугана, в незнакомом месте, Ева торопится взять её на руки и покачать. — Малыш, это мы, в безопасности, всё хорошо. Мамы рядом, смотри, узнаешь? Все с трудом раскачиваются, Оливер варит настоящий кофе, наполняя это место бодрящим ароматом. Вилланель не под рукой, и Ева не сразу это замечает, уже привыкнув делать для Авы все самостоятельно. Когда Ава была накормлена, подгузник свеж, и пелена сна стёрлась, появилось настроение. Пока Оливер устроил ей прыжки на своих коленках, Ева посмотрела через комнату в тот угол, где сидела Вилланель. У неё сосредоточенный вид, и волосы забраны в пучок, на её голове наушники и она что-то записывает. Она не стала спрашивать у Оливера одежду и осталась в одной футболке, явно старой, судя по растянутости, но всё ещё белой. — Что она делает? — шепнула Ева. — Слушает радио. — Зачем? — Хочет знать больше о том, что происходит вокруг. — Стоит? — Не знаю, но вид у неё недовольный. Они не трогали Вилланель весь вечер, за исключением момента, когда Оливер отнёс ей кофе, кажется, она к нему не притронулась. Приготовив ужин, они накрыли квадратный, небольшой стол. Вилланель не отреагировала на приглашение. — Я позову её. С каждым шагом Ева всё больше сомневалась в том, стоит ли её отвлекать. Приблизившись к столу, встав позади Вилланель, она рассмотрела множество записей в блокноте, и бегающую шкалу на стационарном радиоприёмнике, которую крутила Вилланель. Погладив её плечи, она почувствовала напряжение в них. Множество знаков вопроса стояло возле слова «безопасно». Вероятно, Вилланель искала новый дом для них всех, но после неудачи, довериться кому-то было крайне сложно, к тому же, обычным словам с радиопомехами. Ева склонилась и прижала губы к плечу, что, из-за растянутой футболки, соблазнительно выглядывало. Она проложила дорожку из поцелуев к затылку, по которому побежали мурашки, и она попыталась всех их словить, целуя, осыпая шею Вилланель. Взгляд метнулся вперёд, Оливер был слишком занят Авой, и поцелуи продолжились. Собрав волосы в новый пучок, потому что предыдущий распустился, Ева наклонила голову Вилланель вперёд, захватывая всё больше нежной кожи. Вилланель сжала края стола, её немного трясло, эти места слишком эрогенные, Ева не унималась, жадно целуя, облизывая и прикусывая, управляя наклоном её головы, меняя давление и напор. Когда Вилланель всхлипнула, не сдержав стон, Ева двинулась вперёд, стянула с неё наушники, положив на стол, и прижалась к её губам поцелуем. Следом, был мягкий взгляд карих глаз. — Если ты хотела меня отвлечь… — Пойдём ужинать? — Теперь не могу, — сдвинув брови к переносице, Вилланель ёрзает. Ева оставляет ещё один поцелуй на шее с гематомами, что начали темнеть, это словно финальный штрих, после которого Вилланель поднимается, берёт за руку и ведёт за собой. Понимая, что они направляются в ванную комнату, Ева бросает Оливеру: — Мы руки помыть. Вилланель закрывает за ними дверь и толкает Еву в стену, прижимая собой, она осыпает её поцелуями, распуская свои руки. — Мы серьёзно сделаем это? — А ты думала, можешь со мной играться? Трахни меня, сейчас же. Ева зажимает её губы своими, и пропускает руку между ног, Вилланель даёт ей возможность сразу проникнуть внутрь и начать ритмичные толчки. — Грубее, Ева, — шипит она как змея, касаясь губ языком, и вновь попадая в рот Евы, не даёт покоя. Это быстрый трах, они обе не успевают подумать о высоком, толкая пальцы всё глубже и резче, Вилланель сдаётся первой, но, кончая, доводит и Еву до финала, и они беззвучно выпускают стоны, наблюдая за дрожащими губами, и слёзным глазами. Руки они и действительно моют, Ева поправляет на себе штаны и ударяет Вилланель по заднице. — Где твои штаны? — Мне будет некомфортно в них без белья. — Хорошо, где твои трусики? Я их постираю. — Не вступив со мной в законные отношения? — Пошутили, и хватит, — отрезает Ева. — Не жена мне? — Ты чего за это уцепилась? — Ты не целиком моя. — Что тебе ещё нужно? Я буквально привязана к тебе! — Нужно, чтобы ты не кричала на меня. Для начала. — Прости, — спохватилась Ева, но Вилланель уже вышла за дверь. Ужин был отличным, хоть и в полной тишине между взрослыми, зато Ава заливалась смехом от того, как Оливер щекотал её бородкой. Вилланель вернулась к радио, Оливер помог убрать со стола, они играли в шахматы, пытаясь защитить их от Авы. Именно от него Ева услышала все ужасы того, через что они прошли. Услышав о мёртвых людях, о том, как армия Хелен безжалостно всех перебила, оставив валяться в снегу, Ева обернулась, посмотреть на Вилланель. — Боже, когда я на неё смотрю, клянусь, не вижу всего, что делают её руки, не представляю, что творится в её голове. — Она обучена, возможно, она даже не думает о тех, кого убила. — Эти следы на её шее… — Они хотели жить и цеплялись за жизнь как могли. — Мне так жаль, что с нами всё это произошло, никто из нас не виноват, и мы чудом уцелели, словно у этого тоже есть какая-то цель. — Эту цель как раз сейчас Вилланель и ищет. Вилланель сняла наушники и узнала, что этот вечер очень громкий, Ава устроила концерт, ей что-то не нравилось, и Ева пыталась её успокоить. — Мне нужно побыть одной, — выпалила Вилланель, пролетая мимо них. Схватив плед и обувшись, она вышла за герметичную дверь и сползла по стенке, укутываясь в плед. Здесь было куда прохладнее, и свежее, чтобы проветрить и остудить мозг. Рассматривая свои записи, она будто хочет каким-то магическим способом вычислить свою дальнейшую судьбу. Больше всего она думает о Шеппи — остров у северного побережья Кента, расположенный в 42 милях от центра Лондона. Вокруг вода. На остров ведёт один мост, через него и можно попасть в карантинную зону, эту местность, по радиосообщениям, сразу же очистили от заражённых. Звучало безопасно, но добраться достаточно сложно. Вилланель долго не было, и хоть Ева и понимала, что она всего-то за стеной, ей было тревожно. Уложив с трудом Аву, Ева чувствовала усталость, сколько она поспала днём? Часа три? Она измотана. Толкнув тяжёлую дверь, она выглянула в коридор и увидела Вилланель на полу. — Идём спать. — Я скоро, иди. Ева неуютно устроилась на кровати, лицом к стене, чтобы дать Вилланель пространство. Она в скором времени вернулась, выключила свет и с фанариком дошла до кровати, забираясь под плед. Ева затаила дыхание, ей бы хотелось сказать что-то о радио, спросить, как продвигаются поиски, о чём там говорят, что с ней происходит? Но она сдерживается, растворяясь от дыхания Вилланель на её затылок. Она чувствует от неё тепло и притяжение, она накручивала себя желанием, и неконтролируемо отвела таз чуть назад. Удивившись этому движению, и приближению к Вилланель, Ева толкнула свои бёдра ещё дальше и столкнулась с Вилланель. Дыхание на её затылке стало иным. Сохраняя странное безмолвие, Ева притворилась, что спит, и сделала это бессознательно, но Вилланель в это не поверила, понимая знак. Погладив бедро, Вилланель немного поменяла положение Евы, чтобы получить лучший доступ, её рука обжигала, требовательно действуя, она просто всегда знает, чего хочет, и у Евы от этого перехватывает дыхание. — Оближи, — шепчет Вилланель на ухо, нажимая на губы Евы, та открывает рот и облизывает два пальца, — Ещё этот. Ева удивлена и задаётся вопросом, зачем Вилланель может пригодиться мизинец? Оказалось, Вилланель нужно чуть больше обычного, и Ева пискнула, сжимая зубами подушку. — Будешь знать, как толкать в меня свою задницу. — Ви… Я не… Не следует, — голос Евы прозвучал с мольбой. — Всего мизинец, тебе ведь нравится. Еве действительно нравилась эта наполненность в двух местах, пальцы двигались вместе и вызывали разные ощущения, что смешивались в области живота. Ева чуть не крикнула, когда Вилланель навалилась и вошла глубже, но рука вовремя зажала её рот. — Тише, ты чего, мы же не одни. Еву начало трясти от этого, они действительно не одни, и знал бы Оливер, что тут покушение не только на киску, точно был бы удивлён. — Будешь послушной? Получишь два. Ева не знала, усиленно кивать или остановить это, слишком сильно для секса в тишине. Вилланель пришлось постараться, чтобы сравнять счёт в двух отверстиях Евы. В ход пошли поцелуи и уговоры, лёгкие укусы и усиленная работа во влажной вульве. Но когда цель была достигнута, Ева стало беззвучным комком, что испытывает слишком много, и кричит внутри себя. Этот оргазм был таким сильным, что немного попало на Вилланель. — Детка, настолько хорошо? Если бы Вилланель видела красное лицо Евы, хотя, она чувствовала его под своими губами. — Нам нужно в душ. Ева не представляла, как в темноте они туда дойдут, и это шумно, но Вилланель выбралась из постели и потянула её за собой. Стоило им уединиться при свете, как Вилланель получила в плечо. — Ауч, за что? — За жадность. Ева притягивает и крепко целует. — А это за что? — За неё же. Ева ощущает себя в полном беспорядке, но Вилланель ставит её в душевую кабину и включает воду. Направляя лейку на её тело, Вилланель плавно водит ладонью, вновь утопая в возбуждении. Её шаг в душевую был лишь вопросом нескольких минут, она терпела, но когда направила воду между ног, не удержалась и переступила, вручив лейку Еве, она скинула футболку и прижала её собой к стене. — Расставить ноги. Ева предпочитает слушаться её приказов и разводит ноги. Вилланель направляет туда воду, и она беспощадно бьёт по чувствительному клитору, Ева обхватывает шею Вилланель, повиснув на ней и содрогаясь. Вилланель убирает воду и быстро трёт пальцами онемевшую область, затем, вновь вода. — Ты меня убьёшь, легче, Ви. — Я люблю тебя. Слышала об этом? — Чаще чувствую, чем слышу. — Я хочу делать с тобой безумные вещи. — Пощади меня, — просит Ева, Вилланель улыбается и вновь направляет туда воду. Они закутались в одеяло и крепко заснули, даже говорить больше не могли, их тела гудели, и наконец-то расслабились.***
Ева трогает прохладное место рядом с собой, и тут же открывает глаза. Она смотрит назад, где стоит стол с радиоприёмник, но её там нет, на кухне тоже, и дверь в ванную комнату открыта. Она тут же вспоминает то, как Оливер с Вилланель выбирались на вылазки и не всегда удачно, а вдруг? Стоп, но Ава же не могла быть сейчас с ними? — Вилланель? — позвала Ева. — Мы тут, на полу, эмм, играем. Ева подходит к дивану и видит их троих на полу. — Это что, Твистер? — Да, версия для пупса, — рассмеялась Оливер, потому что Ава лежала на всех кружках, а они её крутили, похоже, ей это нравилось. — Вы её кормили? — Да, — кивнула Вилланель, — Мы дали тебе выспаться. — Спасибо, вы такие заботливые. Правда, мне с вами повезло. — Мы даже оставили тебе завтрак, — подметил Оливер. — Да, я так голодна, а вы продолжайте. В полдень Вилланель выкладывает план, она рассказывает про остров и про путь, все за и против, но не настаивает, ведь можно остаться здесь. — Мы долго не протянем, а если выберемся наружу, нас могут найти, — Оливер действительно обеспокоен тем, что они не так далеко от Хелен. — Согласна, но мы можем остаться здесь на зиму, — предлагает Вилланель. — Если зима будет холодной, мы быстро израсходуем ресурсы. — Если то, что говорят по радио, правда, нет ничего опасного в том, чтобы присоединиться к ним. — Почему тогда мы сразу это не сделали? — задаётся вопросом Ева. — Нам было хорошо в бункере, одним. Извините, я не знала, что всё так закончится, — Вилланель опустила голову. — Эй, ты не знала. В бункере действительно было комфортно. Мы видели людей, которых эвакуировали и обходили их стороной, не желая ввязываться, что ж, теперь нам предстоит идти самим. — Сколько это по времени? — спрашивает Ева. — С ребёнком это займёт чуть больше суток. Учитывая, что нужно обходить шоссе и опасные места, два дня. — Два дня? Да мы справимся, — воодушевленно, отметил Оливер. Но каждый знал о риске, ведь даже дорога сюда была непростой, на них нападали, они продрогли, были голодны и вымотаны. — Давайте не сразу, — предложила Ева, — Нам нужно набраться сил, верно? Давайте побудем здесь ещё какое-то время. — Чем дольше мы тут задержимся, тем слабее будет наша решимость, я знаю, мы устали, но это тоже определённый ритм, мы не расслаблены, мы готовы к испытанию. — Оливер! Тебя тоже нужно на радио, будешь у них заводилой. Клянусь, лучше ты, чем тот монотонный голос, обещающий безопасность. — Может, сутки? Останемся здесь на сутки, вы явно соскучились друг по другу, — Оливер многозначительно улыбнулся, приподняв бровь. — Ты что, слышал? — Мы тут в одной комнате, да вам даже душ не помог. Ева залилась румянцем, и спрятала своё лицо в плечо Вилланель. — О, детка, ты такая эмоциональная. Не стесняйся, Оливеру за радость послушать настоящие стоны, где бы он ещё их услышал? — шутит Вилланель. — Шути… Я ради вас покинул то место. На самом деле, там было не так плохо для меня. И Хелен мне нравилась. — Что? Эта холодная вампирша? — возмутилась Ева. — К тем, кто ей нравится она не такая, верно, Вилл? — Да, главное, быть её любимым оружием. Так что, ты бы переспал с ней? Или как? — Я это сделал. — Да ладно! И как она тебе? — Пылкая, старательная, голодная. Не знаю почему, но мне показалось, это связано с тобой. Она говорила о тебе. — Черт, надеюсь, не в момент секса. — До и после, тоже весомо? — Признаюсь, она всегда была неравнодушна ко мне, но мы держали дистанцию. — Ну, да, — согласился Оливер, но он явно знал больше, только при Еве не решился сказать, да и имеет ли это значение теперь? — Поверь, мы спасли тебя. Нет ничего хорошего в том, чтобы служить ей, она вынимает души из тел. — Нет, я рад, что я с вами, я хочу видеть, как Ава вырастит, словно я в ответе за неё, понимайте? — Да, мы тоже это чувствуем. В этот вечер они выпивают пару бутылок вина и играют в карты, ложатся спать, как только Ава засыпает сама, утомившись от их посиделок. Постель стала уютнее, Ева ложится лицом к Вилланель, и это её смешит. — Не рискнёшь больше? — Просто хочу тебя обнимать всю ночь. — Я тоже, мне на самом деле нравится обнимать тебя, и нежничать, что-то здесь так приятно ноет, — Вилланель прикладывает ладонь Евы к груди, может, она улыбается? Теперь не видно. — Меня никто и никогда так не любил. — А родители? — Это не такая любовь. — А, я поняла. Я рада, что я у тебя первая. — А я у тебя? — Первая и единственная. — Можно мне немного поцелуев перед сном? — Много.***
Это не побег, они основательно собираются, тёплая одежда, оружие, еда и спальные мешки, они делают из простыни подобие кенгурятника для Авы, чтобы она была ближе к теплу, и не требовала рук. Оливер прощается с этим местом, это был его родной дом, и то, что сделал отец – неоценимо. Они выходят ранним утром, солнце лениво выплывает, но уже не особо греет, иней хрустит под ногами со старой листвой, от снега болят глаза, слишком яркий. Они могли справиться с опасностью в пути, будь это двое заражённых или четверо, или один заблудший и голодный. Оливеру пришлось пристрелить собаку, она была агрессивной и могла на них напасть, сложно было успокоить Аву после грозного лая и выстрела. Они останавливались, чтобы разжечь костёр и быстро вскипятить воду, покормить Аву, сменить подгузник, и вновь в путь. Цель их радовала, они представляли остров, снабдив щедро фантазиями. Там они точно будут в безопасности и счастливы. Ночь подкрадывалась, подошёл бы любой дом, но Оливер выбирает тот, что более закрытый, надеясь, что будет теплее. Их ждут хозяева дома, стоило взломать дверь, как двое заражённых буквально вывалились, застав врасплох Оливера, но Вилланель среагировала быстро. Оттащив их в сторону от дома, Оливер проверил все комнаты, в одной они закрылись, даже подвинули комод, чтобы никто не смог зайти если что. Расстелив спальники, они без ног улеглись на полу, у них не было сил даже на любовь, Ева просто держала губы на лбу Вилланель и заснула. Ранний подъём, очередной, сухой завтрак, недовольство Авы, ребёнок и походные условия – это то ещё испытание. Сегодня было теплее, Ева несла на себе Аву, повернутую лицом к миру, она крутила головой и дёргала ногами, спина за это не благодарила. По застроенным местам они передвигались тихо, но этого оказалось недостаточно, когда они лицом к лицу столкнулись с людьми. Их было трое, и они незамедлительно выстрелили, едва все четверо успели укрыться. — У нас ребёнок! Не стреляйте! — крикнул Оливер, и очередная пуля раскрошила выстрелом кирпич возле его лица, — Гадство! Вилланель показала знаками, куда будет двигаться, и открыла встречный огонь, они убили двоих, но их заменили другие. Им нужно было укрытие куда лучше, Вилланель выбила дверь в дом, и вступила в темноту. — Давайте сюда! — крикнула она, оборачиваясь к Еве и Оливеру. И тут из темноты на неё кто-то навалился и повалил на пол, кишащий звук, много дыхания, за неё хватались тут и там. Темноту осветила вспышка выстрела, один повалился, Вилланель крикнула от боли. Оливер оказался рядом, высвечивая фонариком заражённых, попадая им точно в голову. Вилланель сбросила с себя тела, и с криками отползла к лестнице. — Эй, ты как? — Да чтоб они все сдохли! Ева, где Ева? — Я тут. — Пошли наверх, быстро! — скомандовал Оливер. Они продвигались, исключая угрозу, заняли позицию сверху, намереваясь отстреливаться. Вилланель выбрала глухую комнату и завела туда Еву. — Будь тут, пока мы не придём за вами. — Нет! Не уходи! — Ева, некогда. Люблю тебя, ты ведь это знаешь? — У меня были подозрения. Поцелуй такой горький, Ева остаётся в слезах и дверь закрывается. Она слышит множество выстрелов, каждый будто пронзает её насквозь, она прижимает к себе Аву, стараясь закрыть её уши, она даже плачет тихо, хнычет, и не успокаивается. Каким же долгожданным был момент, когда Вилланель открыла дверь. — Всё чисто, мы можем идти. Ева старалась не смотреть в лица убитых, Вилланель прятала её как могла. Они вышли на улицу, и ей сделалось плохо, но нужно было идти, оставалось пройти не так много. Разговор был мрачным, все понимали, что могли остаться там. Когда они вышли на мост, и уже видели цель, города, и даже взлетевший вертолёт, Вилланель сровнялась с Оливером. — Можешь мне кое-что пообещать? — Сейчас? — приподняв брови, взглянул на неё Оливер. — Да. — Попробую. — Пообещай, что позаботишься о них. — Ты же и без обещания знаешь, что я это сделаю. — Да, но тут вариант с моим отсутствием. — Если тебя не будет? Да, позабочусь. — Можешь воспитывать Аву как дочь, и любить Еву. — Ты щедрая. Вилланель смахнула рукавом слезы и отстала от него, сровнявшись с Евой. — Давай её мне, твоя спина, наверное, отваливается. — О, спасибо. Вилланель подкидывает малышку, и прижимает к себе, целуя в макушку. — Ты увидишь новое место, и будешь там счастлива. Обещай, что вырастишь воином, только светлым. Воин света, как тебе? Будешь защищать маму. — Что за сентиментальность, Ви? — Я просто рада, что мы почти дошли. Хочу и тебе сказать, что-то ванильное, ладно? — О том, как любишь меня? — Да. Ты ведь веришь? И веришь, что любовь эта не только физическая. Я всегда буду в тебе. Ева смотрит, как золотистые волосы Вилланель развиваются на ветру, как её взгляд от чего-то стал старше, а голос глубже. Она так любит этого человека, что трудно дышать. Они доходят до ворот, где в них целятся. — Оружие! — Да-да, сейчас, — мирно, отвечает Оливер. Они складывают всё на асфальт перед собой. — У нас ребёнок, мы просим вас об убежище. — К вам выйдут, оставайтесь на месте. Ворота открываются, к ним выходит четверо солдат и одна женщина, одетая в штатское. — Здравствуйте, я Сьюзи Грант, за этими воротами находится новое общество, созданное при поддержке старого правительства. Мы держим под контролем этот остров, у нас есть всё для жизни, если вы согласитесь присоединиться, то попадете в карантин, после которого, вам найдут работу и разместят на территории. Пребывание полностью добровольное. — Мы согласны, — кивает Оливер. — Передайте мне ребёнка, пожалуйста. Вилланель крепко целует Аву в щёки и подходит к женщине, она знает, это проверка на доверие. Ава теперь в руках женщины. — Покажите ваши вещи, — потребовал один из мужчин. Ева и Оливер сняли с плеч рюкзаки, раскрывая их, те, кто досматривал, одобрительно кивнули. — Вот правила. Им дали по листу и ручке, выделив время на прочтение. Это были несколько пунктов, в основном касались безопасности, и расхваливали армию и ресурсы. — Согласие получено, следуйте за мной, — объявила женщина. Все двинулись с места, но не Вилланель. — Ты чего? — спросил Оливер, обернувшись. — Я не подписала. — Что? — Я не иду с вами. Оливер напрягается, и может предположить лишь один вариант. В его мозгу щёлкают детали, то, что Вилланель сказала ему… — С нами не идёт один человек, мы можем задержаться и попрощаться? Ева в недоумении останавливается, как и все остальные. — Это ваше право, — отвечает женщина, и она, с солдатами и Авой, идёт дальше, оставляя троих в подобие треугольника. — Что происходит, — дрожащим голосом, спрашивает Ева, — Оливер? Ты не идешь. Оливер с жалостью смотрит на неё и переводит взгляд на Вилланель. — Прости меня. Простите. Ева сдерживает рыдания, бросаясь на шею Вилланель, она прижимает так крепко, что та едва дышит. — Что? Что не так! Пожалуйста! Говори! — Ева… — Куда ты собралась?! — Оливер, забери её. Оливер хотел отцепить Еву, но она вжалась ещё сильнее. — Нет! Нет! — Ева, я знаю, как больно, мне тоже. Будьте счастливы. Оливер ещё раз пробует забрать Еву и Вилланель ему помогает. — Я не понимаю! Почему? Вилланель задирает штаны на щиколотке. — В том доме… Ева рыдает, проклиная всё и всех, Оливер держит её, и оттаскивает назад. — Идём, нам пора, идём, это слишком. — Нет! Пусти меня! Вилланель! Вилланель! — Уводи, — цедит Вилланель, обливаясь слезами.***
Снег завалил город, лужи сковало льдом, люди закутались в длинные шарфы, и тёплую одежду. Ева выбирает одно и то же место для прогулки с Авой, скамья на набережной возле фургончика с кофе. Она покупает два, для Оливера, если он присоединится, или для Вилланель. Чаще всего он остывает и остаётся стоять в одиночестве, когда Ева уходит. Месяц. Ева не говорит, что её нет, что её больше не существует, она повсюду. Это может быть как лёгкий след духов, так и кто-то сильно похожий чем-то. Ева всматривается, Ева ждёт. Она никогда не сможет забыть всё время, что они провели вместе, целуясь, разговаривая, ссорясь и обижаясь, выстраивая отношения, касаясь, а так же время, что она провела думая о ней. Сколько было едких укусов, страстных, отравленных, или мягких поцелуев! Сколько было беспокойства, когда её не было рядом, и сколько счастья, когда они, просыпались вместе. Сколько было любви в этих месяцах, и Ева не даёт этому утечь, затыкая в себе всё, мешая этому испаряться. Она крепко держится за каждый момент, и представляет новые. Она слышит, как в соседней комнате Вилланель поёт у колыбели, она слышит её смех, она, возможно, нет, точно, сходит с ума. Бессонница, а если сон, то с ней, пугающий, показывающий и отнимающий её в конце. Они недолюбили, они едва начали этот путь. Ева вновь плачет, слёзы так привычны, обычно они колют. Ева чувствует себя опустошённой, её уничтожили, оставили, лишили, скомкали всё, что она имела и выкинули. Она отдавала столько любви, что теперь она её травит, нерастраченными остатками. Да, она жива, у неё есть душа и сердце, но они ноют, и не прекратят. Она смотрит на тот берег, что унёс её, там всё тот же жестокий мир, что поглотил Вилланель. Ева закрывает глаза, промерзая и радуясь этому, пускай, она хочет заснуть вечным сном и встретиться с ней в нём. На набережной всегда холоднее, Ева чувствует, как покалывает пальцы на ногах и руках, проверяет Аву, заглядывая в коляску, та мирно спит. Приближающийся силуэт привлекает внимание, Евы фыркает, ненавидя себя за то, что мозг дорисовывает в этом силуэте Вилланель. Но человек приближается, и сходство становится невероятным. Ева как во сне, понимает, что это он, вероятно, она уснула на скамье, может, её обнаружат замёрзшей? Красивая смерть — она ждала её. Ева пугается схожести, и щиплет себя за переносицу, человек уже рядом, он садится на скамью. — Можно с вами познакомиться? Ева смеётся, новые, горячие слёзы текут по её щекам, как жестоко, так обманываться, это ведь её голос! — Ты умерла. — Я не могу быть настолько реальным фантомом. Рука сжимает рукав пальто на Еве, и она смотрит на неё, не моргая. Она знает эти длинные пальцы, эти вены, эту кисть, эти ногти и ровные кутикулы. Ева поднимает свою руку, вместе с рукой фантома и целует её. — Ты однажды уже подумала, что я твой сон. Но это не сон, Ева. Ева боится поднять взгляд, её сердце готово остановиться. — Не надо так со мной. — Я пришла, чтобы остаться с тобой навсегда. — Нет! Это нереально! — вспыхивает злостью Ева, но видит перед собой любимое лицо, ореховые глаза, розовые губы, эти очаровательные родинки у виска, её трясёт, она льёт слезы и всё перед ней расплывается. Она часто моргает, и смотрит на брусчатку, фокусируя себя на реальность. — Вилланель? — Я всё объясню. — Вилланель! — Да. Ева не справляется с эмоциями и бросается на грудь фантома, или нет? Её руки трогают, щупают, чтобы удостовериться, что она не растворится. Это её запах, это её дыхание! — Ева, прости, что тебе пришлось жить целый месяц, думая о моей смерти. Я не заразилась, помнишь, те осколки, когда я упала, там было столько крови, и я никак на это не отреагировала. У меня иммунитет к этому вирусу. Я вырезала этот укус и ждала, когда хоть немного заживёт, чтобы люди отсюда, ничего не поняли, пропуская меня. Я думала о Вас каждую минуту, выживала, зная, что вы ждёте. — Вилланель. Кажется, Ева больше ничего не могла сказать, она дрожащими губами нашла её губы, целуя как в последний раз. Внутри всё взорвалось, если это реальность, то боль сейчас пройдёт! Это пройденное испытание! Ева ещё раз проверяет, всматривается в глаза Вилланель, она ещё раз пробует её губы, и расстёгивает на ней пальто, чтобы забраться под джемпер и увидеть знакомые шрамы. Вилланель смеётся, задирает штаны, чтобы показать ужасный, новый шрам. — Да, это отстой, но ты и такой меня будешь любить? — Вилланель… — Ты разучилась говорить? Ладно, иди ко мне, давай, это я, точно я. Ева обнимает её, чтобы слушать сердцебиение, Вилланель закутывает её в своё пальто. — Ава подросла, я многое пропустила, но ты мне всё расскажешь, теперь я, никуда не испарюсь. — Ты моя, — прошептала Ева, не веря своему счастью. — Твоя, конечно, твоя. — У меня для тебя есть кофе.Конец