Бункер

       Что ты будешь делать, когда твоему миру настанет конец? Гнать по шоссе, зная, что встрянешь в километровые заторы? Съедешь на обочину и точно завязнешь в поле? Побежишь пешком и станешь жертвой изголодавшегося монстра? Постараешься с кем-то объединиться и получишь пулю в голову? На руках Евы умирает муж, она кричит, но все так напуганы за себя, что перепрыгивают их, обходят и держатся подальше. Какой-то мужчина больно дёргает Еву за руку, призывая встать и бежать. Он говорит, что умерший станет зомби, ей нужно валить. Она смотрит на бледное лицо мужа, закрывает его веки ладонью, и поднимается, находит в себе силы и толкает себя в сторону от потока обезумевших людей. На ней дерьмовая обувь, далеко не уйдешь, первый же дождь промочит её, в рюкзаке только пару сэндвичей, фонарик, альбом с фото и бутылка воды. В толпе кто-то выкрикивает: Заражённый! Начинается паника и давка, но люди придерживаются шоссе, а Ева уже в стороне от него. Стоило ей спуститься в гущу леса, как корень на пути, будто подстерегает её и она спотыкается. От боли темнеет в глазах, взвыв от неё, Ева проклинает всё и всех, и резко затыкается, когда в воздух срываются птицы, она завидует им. На город падают первые снаряды, Ева никогда не слышала такого грохота и криков, что доносятся с шоссе. Она напугана, и бежит вглубь леса, ковыляя, спотыкаясь, вся в грязи и слезах. Она совсем не подумала о том, что тут может быть опасно уже не из-за людей или заражённых, здесь водятся дикие звери. Прижавшись к дереву, Ева сползает, рыдает и боится этого, ветки хлестали её по лицу и оставили ссадины, руки в крови, она достаёт бутылку воды, трясется и делает небольшой глоток. Обессиленная, несмотря на страх, она проваливает в сон, но тут же вздрагивает от хруста ветки. В темноте она видит лишь непонятный силуэт в кустах, вскочив на ноги, она хотела бежать, но со всей силы ударилась головой об ветку и упала назад.        Ева очнулась в темноте, но в относительном тепле, под ней был пол, точнее, бетон, холодный и шершавый, сама она лежала на чём-то мягком. Стоило пошевелиться, как боль в ноге и голове напомнила о себе, и она тихо заныла. Ощущая шишку на лбу, она хотела дотянуться до неё, и оказалось, что её руки прикованы. Цепи позволяли вытянуть руки, вероятно, даже встать и отойти на маленькое расстояние от стены, но как же всё это пугало!       — Помогите! Пожалуйста! Здесь кто-нибудь есть? — голос с содроганием, выкрикнул это.        На её крик кто-то приближался, дверь открылась, впустив немного света, и тут же закрылась. Фигура была тёмной и неподвижной, а затем лампа на потолке издала звуки, накаливаясь и делая помещение светлее. Ева увидела перед собой девушку.       — Будешь кричать, недолго проживёшь, они прекрасно нас слышат.       — Они?       — Сильно головой ударилась? — ухмыльнулась девушка.       — Где я, кто ты?       — Ты под землёй, а я, очевидно, твоё спасение. Сейчас бы ты уже кормила зомбаков.       — Почему я на цепи?       — Может, тебя укусили, я решила себя обезопасить.       — Нет, меня не кусали!       — Ты вся в крови.       — Я бежала и падала, и…       — Я выжила не для того, чтобы так глупо умереть здесь с тобой. Ты побудешь на цепи пару суток. Может и дольше, если я сочту нужным.       — Ты не можешь!       — В этом мире я могу всё.       — Я разденусь и покажу, что на мне нет укусов.       — Заманчиво, но кто знает, может, царапины достаточно. Я пойду.       — Эй! Не бросай меня тут!       — Если тебе здесь некомфортно, я могу вернуть тебя в лес.       — Мне больно. Ты можешь мне помочь?        Кажется, девушка принимала сложное решение, покусывая щёки изнутри, потирая ладони и странно посматривая на пойманную. Она ничего не сказала и ушла, свет за ней погас, Ева подумала, что помощи ждать не стоит, от отчаяния она вновь заплакала, ударяясь затылком о стену, пытаясь выбить из памяти момент, когда Нико умер у неё на руках. Всё, что случилось за последние сутки в мире, сложно осмыслить, хочется напиться, а ещё спать и пробудиться в старом мире, где всё относительно было лучше. Свет вновь загорелся, девушка вошла с сумкой, на которой был крест, и встала у двери.       — Как ты себя чувствуешь?       — Паршиво.       — Как укушенная?       — Нет же, меня не кусали!       — С чем помочь?       — Нога. Я кажется, её подвернула.        Девушка свела брови к переносице и пальцем попросила показать, подходить близко она опасалась, и всё же, сделала шаг. Ева хотела снять ботинок, но из-за боли отдёрнула руки и застонала. Девушка села на пол и с разрешения начала расшнуровывать ботинок. Её длинные пальцы показались Еве очень ловкими, она обхватила рукой чуть выше лодыжки, а другой потянула ботинок, освободив тем самым ногу. Избавившись от носка, обеим стала понятная проблема.       — Травма голеностопного сустава, ты повредила связки, это надолго. Пока выглядит как растяжение, отек и кровоизлияние нарастают с течением времени, если завтра станет хуже, будет допустимо думать, что ты их порвала.       — Ты разбираешься в этом?       — Да, сейчас сделаем КТ и МРТ, сдашь кровь на анализы, принесу тебе желе, — девушка по злому рассмеялась, опустив ногу.       — Без шуток, что можно сделать? Перевяжем?       — Перевязывать стоит только если ты будешь ходить, в покое, тебе следует держать ногу выше, приложить лёд.       — Конечно, я ведь здесь на удобном диване с холодильником под боком.       — У меня есть обезболивающее.       — Дай мне его!       — А ты мне что?       — В смысле?       — Вероятно, ты не понимаешь, куда попала, и что происходит там, наверху.       — У меня ничего нет. В рюкзаке пару сэндвичей, вода. Можешь взять.       — У меня есть еда.       — А что кольцо? Кольцо! — Ева показывает его на своей руке, Нико больше нет, и оно бесполезно.       — Это больше не имеет ценности.       — Ты выставишь меня?        Ева только представила, лес ночью, опасность повсюду, то, как её начинают пожирать зомби, и слёзы вновь подступили, сдавив грудь.       — Прекрати, это раздражает.       — Пожалуйста, помоги мне, я сделаю всё, что захочешь.        Девушка, кажется, получила, что хотела, порывшись в чемодане, она высыпала на ладонь пару таблеток, притянула к себе рюкзак и достала воду. Ева поблагодарила её.       — Как тебя зовут?       — Вилланель.       — Я Ева.       — Ого, ты начало и конец этого мира.       — Правительство направило армию, они всё зачистят, всё восстановится.       — Ты наивна, Ева.        Вилланель приподняла её лицо, осматривая ссадины. Обрабатывая их, она была так близко, что если бы Ева была зомби, то уже сделала бы укус на длинной, гладкой шеи. От неё сладко пахло парфюмом, её тёплое дыхание попадало на лицо Евы, которое горело не только от ссадин, но и от быстрого взгляда на майку Вилланель. Её грудь выглядывала словно с одной целью — соблазнить, Ева сглотнула.       — Больно? — спросила девушка, прижимая ватку к краю брови.       — Жжёт, терпимо. Ты вкусно пахнешь.        Ева ненавидит себя за то, что это из нее вылетело, но Вилланель лишь усмехнулась и продолжила обрабатывать раны. Её имя такое необычное, что Ева может думать только об этом, и своём долге, который невозможно вернуть. У неё буквально ничего нет, кроме самой себя, может, она сможет чем-то помочь? Но не в таком состоянии.       — Мы здесь одни?       — Да.       — Что это за место?       — Я же сказала, бункер.       — Весь твой?       — Организации, на которую я работала, его главы должны были здесь спрятаться, в случае чего, но вряд ли кто-то уцелел.       — Ты не прогонишь меня?       — Не сейчас, когда ты не можешь передвигаться. Это верная смерть, мне кажется, тебе нужно дать шанс.        Ева замолкает, её жизнь зависит от девушки, что держит её на цепи в бункере, это её новая реальность. Вилланель принесла две жёсткие подушки и пакет льда. Ева удивилась, что он у неё есть и хотела завалить новыми вопросами, но Вилланель попросила заткнуться и ушла, выключив свет.       — А куда мне писать? — вдруг спохватилась Ева, Вилланель больше не пришла.        Изысканное оформление бункера выглядит как насмешка, к чему эта роскошь, если весь мир пал? Вилланель наливает себе Бурбон, количество алкоголя здесь её радует, можно потратить первый год на него. Все её мысли сосредоточенны на пленнице, она хотела быть здесь одна, а теперь, выходит, притащила человека, о котором ещё и заботиться придётся! Не для этого она перебила всех членов «12» на подъезде сюда, чтобы делить все богатства с какой-то нелепо одетой женщиной. Эта Ева выглядит как проклятье, если что-то пойдёт не так, явно из-за неё! От неё нужно избавиться, Вилланель раскрывает нож бабочку, не смотря на алкоголь в крови, она ловко им управляется, лучше бы Еве быть зараженной, легче будет убить. Вилланель напивается и включает музыку. Покойный Элвис поёт: Закрой рот и открой сердце. Сделай мне приятно, детка, сделай мне приятно. Вилланель скачет по диванам и креслам, танцует до упаду и отключается на полу.        Здесь нет дня и ночи, не имеет значения, сколько сейчас времени, но Вилланель его чувствует. Это ночь, часа два или три, пластинка давно закончилась, по вентиляции слышно женские рыдания, похожие на завывания ветра. Вилланель сердита, от алкоголя осталась только головная боль, раскрыв нож, она идёт по длинному, тёмному коридору, заворачивает направо и включает свет. Женщина на полу кажется ей маленькой и жалкой.       — Не двигайся, — приказывает, Вилланель, и садится на её бёдра, нож следует по рубашке, достигает открытой грудины, скользит до горла, — Тише, Ева, это раздражает, я тебе говорила.        Ева сглатывает, напуганного хлопает глазами, ей больно, она мучается уже несколько часов, обезболивающего хватило ненадолго.       — Прости.       — Покажи зубы.        Еве неловко, но она открывает рот, и Вилланель касается нижней губы ножом, отгибая её вниз.       — Ты не похожа на заражённую.       — Я не…       — Молчи. Я хочу, чтобы ты вела себя тихо, обращалась ко мне в крайних случаях, и не ныла.       — От тебя пахнет алкоголем.       — Я отмечала конец света.       — Почему ты так спокойна?       — Я ничего не чувствую.       — Такого не может быть. Ты никого не потеряла?       — Нет.       — Я…       — Просила же, заткнуться, ты очень плохо выполняешь приказы, Ева, — нож прижался к нежной кожи шеи, но Вилланель не надавила, всё её лицо и так было в порезах, — Я не хочу переводить обезболивающее на тебя, терпи.       — Мне холодно и жёстко.       — Тут не отель класса люкс, если ты не заметила.       — Пожалуйста.        Ева всё ещё надеялась на это слово, Вилланель встала с неё, сложила нож и осмотрелась. Она пугала её до чёртиков, но что-то ей подсказывало, что она не навредит сильнее, чем уже есть. Вилланель принесла плед и ведро. В руках она держала пузырёк и шприц.       — Ляг на живот.       — Что это?       — Обезболивающее. Сильное, показывай свою задницу.        Ева немного поняла эту девушку, если её просить, она откажет, но сделает. Она как оголённый провод, нужно быть крайне аккуратной и не провоцировать лишний раз. Ева не хочет оказаться в лесу, вытирая слезы рукавом, она ложится на живот и пытается закованной рукой поднять рубашку и спустить штаны, ничего не выходит, что злит девушку. Она помогает, но рывком, Еве так стыдно, лежать с оголённые задом, она буквально чувствует взгляд на своей пятой точке. Холодный мазок по коже, запах спирта, она щипает кожу и протыкает иглой, терпимо, нога начинает неметь.       — Спасибо, уже лучше.       — Отличный зад. Нет, правда, без шуток.       — Спасибо, не могла бы ты…        Вилланель помогает подтянуть бельё и штаны. Теперь она может идти в свою комнату, упасть на кровать и заснуть в относительной тишине, к работе вентиляции она уже привыкла.

***

       Вилланель встаёт когда голодна, она не забыла о госте, но пытается игнорировать чужие потребности. Она думает о вылазке, ещё можно раздобыть ту еду, которой не будет через месяц. Яйца, хлеб, йогурты. Но это опасно, можно не вернуться, тогда Ева, умрёт страшной смертью. Стоп! Почему она вообще думает о ней! Ей хочется съесть яичницу, ей хочется запастись вредными сладостями, и какое-то время не есть то, что лежит здесь целыми коробками. Оценивая арсенал, Вилланель потирает подбородок, ей нравится арбалет и мачете, но против людей сойдёт обычный Глок, лучше с глушителем. Надев бронежилет, Вилланель открывает бункер и выходит на охоту. В небе стоят чёрные столбы дыма, город в огне, это на несколько недель, пока не выгорит целиком. В лесу тихо, Вилланель знает, где ближайший маркет. Передвигаясь бесшумно, она выходит из леса и долго наблюдает за маркетом через дорогу, никаких движений снаружи, стоит рискнуть. Открыв дверь, Вилланель осматривается и уже видит цель, батончики на кассе, раскрыв рюкзак, она готова утащить их все, но слышит шаги позади себя, шаркающие, медленные, это не человек. Развернувшись, Вилланель, взмахнув мачете, перерубает голову мертвяка, та скатывается под прилавок, оставив жирный кровавый след. В дальнем ряду упали банки. Вилланель на стороже, идёт туда, вынув Глок.       — Прошу! Помогите! Я… Помогите мне!        Женщина бросается к ногам Вилланель, она видит на её руке след от укуса и незамедлительно стреляет. Это не оглушает, но могло привлечь много внимания, даже из-за звука глушителя. Вилланель собирается быстро, хватая всё съедобное, особенно аккуратно, упаковку яиц, и застревает у полки со спорт товарами. Щитки на руки и ноги кажутся ей отличной идеей. На такую вылазку ушло пару часов, нужно вытащить из этого маркета всё раньше, чем это сделает кто-то другой. Рюкзак тяжёлый, и Вилланель кидает его вперёд себя, когда забирается в бункер. Ей интересно, как поживает её пленница, и готова к тому, что её встретит зомби.       — Привет, — звонко, говорит Вилланель, упираясь плечом о дверь, открывая батончик, — Как спалось?       — Я звала тебя.       — Я уходила.       — Уходила? Пока я прикована?       — Я могу о себе позаботиться, ты бы не сдохла тут в одиночестве.       — Что там? Снаружи?       — Опасно, люди и мертвяки, все хотят жрать.        Вилланель лакомится батончиком, и видит, как жадно на это смотрит Ева. Вилланель вынимает из кармана один и подходит, протянув его Еве.       — Я не заражена, отцепи меня.       — Нет, позже.        Ева хочет взять батончик, но Вилланель отдергивает руку.       — А мне что? Шутка. Бери.        Ева выхватывает шоколадку и быстро её распаковывает. Она борется с голодом, что приказывает съесть её немедленно и разумом, что хочет растянуть удовольствие. Она съела и выпила всё из рюкзака ещё вчера.       — Сколько времени?       — Неважно.       — День?       — Да.       — Ты не могла бы посмотреть что-нибудь для моей ноги? Мазь от отёка, что-нибудь…        Вилланель садиться напротив, и долго наблюдает за тем, как Ева ест шоколадку, посасывая её, и медленно пережевывая орешки. Для Вилланель она как экспонат в музее, как зверь в зоопарке, и она не хочет этого менять. Отпустить её, и кто знает, может, ради безопасности и припасов, она найдёт способ, как убить! Хотя, глупо волноваться за это, Вилланель скорее не хочется, чтобы присутствие человека было неконтролируемым. Она будет ходить везде, рассматривать, расспрашивать.       — Будешь здесь две недели, — выкинула из своего разума Вилланель, округлив глаза пленницы.       — В цепях? На полу? Нет, пожалуйста, Вилланель! Ты должна меня отпустить, я не буду тебе докучать, буду тихой, прошу тебя!       — Это не обсуждается. Ты либо здесь, либо наверху.       — Пожалуйста, попроси что-то у меня, я сделаю. Я готова заслужить своё нахождение здесь!       — Ты и так уже много должна мне, плюс этот батончик.       — Ты не предупредила.       — Пожалуй, я знаю, что могу у тебя попросить. Есть одна валюта, которая будет крайне ценная в таком мире.       — Секс?       — Ева… А ты смышлёная! Да! Никто тебе не подарит ласку, никакого эскорта больше нет, где взять удовольствие? Можно, конечно, заниматься мастурбацией, но это скучно.       — Я замужем.        Вилланель рассмеялась и поднялась на ноги.       — Похоже, ты всё же сильно ударилась головой.        Ева прокручивала этот разговор снова и снова, сложно представить себя и такую девушку, как Вилланель, за таким занятием. Чего она сможет добиться, дав ей то, о чём она её попросит? Еда, вода, она помоется, и сходит в цивильный туалет, будет вылечена? Обезболивающее давно потеряло своё свойство и нога опять ныла, но больше не раздувалась, что немного радовало. Вилланель не заходила достаточно долго, Ева чувствовала голод, от её одежды и её самой ужасно воняло, боль усиливалась, можно было ещё немного поплакать, или, всё же, испытать удачу.       — Вилланель!        Через несколько минут в комнату вошла девушка, в пижаме с Единорогом. Этот вид казался милым и нелепым, но даже улыбнуться Ева себе не позволила.       — Я готовилась ко сну, чего тебе?       — Я голодна.       — Как ожидаемо.       — Мы могли бы… Я могла бы… Сделать что-то для тебя за еду?       — Что?       — Массаж?       — Массаж? — Вилланель хихикнула, — Потянет на корочку хлеба.       — Моя ориентация, традиционная, у меня муж… У меня был муж, мы были в браке десять лет.       — Хочешь сказать, ты ни черта не умеешь кроме как лежать в миссионерской позе?       — Может, ты скажешь, что хочешь, и я попробую?       — Думаешь, меня заводит такое? Твоя грязная одежда, не чищенные зубы? Ты!        Еве стало стыдно, она почти заплакала, но решила идти до конца.       — Я могу почистить зубы?        Вилланель не стала отвечать, просто вышла и не появлялась несколько часов. Ева слышала как бурлит её живот, ощущала сухость во рту, если закрывала глаза, чувствовала головокружение. Она мечтала, чтобы Вилланель сейчас не спала, а думала о том, чтобы дать ей шанс.        Когда послышались шаги, Ева села ровнее, когда Вилланель зашла, она убрала свои волосы за уши и постаралась улыбнуться.       — Не притворяйся. Всё это достаточно мерзко. Ты продаёшь себя за еду.        Вилланель показала ключ и сняла с Евы оковы, руки ужасно ныли от них, Ева попыталась двигать запястьями. Вилланель предложила ей опираться на неё и довела до двери, что как оказалось, вела в туалет с душевой кабиной.       — Используй воду экономно. Сполоснись, выключи, намыль себя, включи снова. Щётка с пастой там. Мыло общее, полотенце возьми это. Одежда на крючке.        Ева не могла поверить своему счастью! Она делала всё быстро, но качественно, она знала, что это аванс. Её подташнивало от голода и в глазах периодически темнело, но ощущение тёплой воды на коже, чистое полотенце, одежда! Ева посмотрела на себя в отражении, выглядела она неважно, вода смыла запёкшуюся кровь оставив розовые царапины. Допрыгав до двери, Ева с горестью попрощалась с этим уютным местом.       — Еда на столе, — сообщила Вилланель, как бы случайно проходя мимо, — Это там.        В этот раз она не помогла дойти, а лишь наблюдала из-за угла, как Ева жадно ест яичницу и тосты, словно в последний раз, что, кстати, может быть правдой, хлеба больше не будет. Ева даже облизала тарелку, и хотела убрать со стола, рассматривая кухню, но Вилланель вышла из укрытия.       — Оставь, иди на место.       — Место?       — Да, ты не знаешь, где твоё место?       — Но, ты же сняла с меня цепи, я не заразна, это очевидно.       — Я не хочу тебя здесь видеть, иди.       — Я буду там, но не пристёгивай меня, пожалуйста.       — Если договоримся, что ты не будешь выходить без разрешения.       — Да. Я не буду. Обещаю. Спасибо за воду и еду.       — Спасибо?       — Да.       — Ты брала, не спрашивая, сколько это стоит, верно?       — Я могу раздеться, и…       — Нет, подожди, почему ты не спросила, сколько это будет стоить?       — Потому что я нуждалась в этом, а ты можешь это дать. Слушай, я понимаю, что здесь всё твоё, что ты взяла меня и сама не рада этому. Но ты сама не хочешь, чтобы я воняла! И умерла от голода!       — Хочу, чтобы ты слушалась. Если я что-то говорю, ты выполняешь. Я ничего у тебя не прошу, и ты должна перестать это делать, я сама дам, когда сочту нужным.       — Издеваешься надо мной? Ты тоже просила! Например, помолчать, когда мне было больно.       — Это был приказ заткнуться. Ты действуешь мне на нервы. Иди на место.        Ева хотела бы остаться здесь, на этой кухне, или в комнате, похожей на гостиную, там есть диван! И кучу предметов! В комнате, где сидит она, есть голые стены, и шурупы на двери, пересчитанные сотни раз, ровно двадцать два.        Самое страшное во всём этом, это тишина и бездействие, что можно делать целыми днями в четырёх стенах? Может, здесь найдутся книги? Ева могла бы спросить об этом, но боится нарастающего долга. Лёжа она думает, что после того, как её нога заживёт, она сможет отсюда выйти и что-нибудь найти, чтобы заплатить Вилланель, если в ходе поиска её, конечно, не сожрут. У неё нет ни сил, ни оружия, стоит признать, что в этом мире она бесполезна. Спустя долгие часы, Евы слышит странный стук, он монотонный, придумывая различные варианты его природы, Ева поднимается и старается, не наступая на больную ногу, добраться до двери. Любопытство тянет её дальше. Она проходит коридор, и, прижимаясь к стене, осторожно выглядывает из-за угла. Она видит Вилланель на полу комнаты, рядом открытая бутылка алкоголя и она кидает в стену резиновый мяч, вот откуда этот звук. Ева видит Вилланель в профиль, несомненно, завораживающий, сколько ей? Лет двадцать? И такая странная, Ева признаёт, что побаивается её. А они могли бы помочь друг другу, даже сейчас, в моменты одиночества и безысходности. Ева возвращается к себе, такой недолгий путь забрал остатки сил, она лежит на боку, повернувшись к стене, и водит по ней пальцем, просто мечтая о том, чтобы еда как можно медленнее переваривалась и она оставалась сытой. Странное ощущение пробегает по спине, Ева прислушивается, но скорее чувствует, что за ней наблюдают. Достаточно долго, это начинает угнетать, пока Ева не решается, и её голос прорезается сквозь страх:       — Что интересного?       — Ты, — послышался голос за спиной, Ева сжалась, осмелилась и повернулась на другой бок, как она и предполагала, Вилланель сидела прямо позади неё.       — Я тоже наблюдала за тобой.       — Знаю. Хотя я запретила тебе выходить отсюда.       — И что ты мне сделаешь за это?       — Ты не будешь ужинать. И завтракать.        Ева посчитала часы до завтрашнего обеда, вполне можно протянуть.       — Ты не будешь есть, пока я не решу.       — Может, сразу меня убьёшь?       — Я этого не хочу. Мы тут заняты дисциплиной. Ты давала обещание. Как я могу доверять тебе, если ты не выполняешь элементарное обещание?       — Мне было скучно. Это глупо! Мы сидим здесь вдвоём, и нам необязательно делать это по разным углам!       — Я не собираюсь развлекать тебя.       — Здесь есть книги?       — Продолжаешь просить…       — Хорошо, дай мне что-то сама!       — Я дала тебе шанс на жизнь, дважды болеутоляющее, лёд, подушки, ты помылась, и ты сыта, я дала тебе шоколадку! Тебе мало?       — Тогда, возьми! Что ты там хотела? Бери, я не хочу оставаться должна тебе.       — Мы разобрались, что ты ничего не умеешь.       — Я верну тебе всё потом, как только моя нога заживёт, я выйду наружу и найду что-то, что будет тебе нужно!       — Ты умрёшь. Вот и всё.        Ева замолчала, она и сама прекрасно это понимает. Вилланель резко поднялась на ноги, подошла к Еве, перешагнула через неё и встала к стене.       — Давай, сними с меня джинсы и отлижи мне.        Ева вспыхнула от такого, приподнявшись, она посмотрела в наглые глаза Вилланель, та, похоже, не шутила. Ева никогда не делала ничего подобного, но видела в порно, как это делали девушки, чисто интерес, жизнь не порно, так что это было ни хрена не уроком. Встав перед Вилланель на колени, Ева расстегнула пуговицу и молнию, ухватившись за пояс, потянула свободные джинсы вниз. Вилланель, кажется, всё это не особо впечатляло, вероятно, она не имела недостаток в сексуальных партнёрах.       — И тебе такое понравится? — решилась на вопрос Ева, скорее, чтобы разрядить обстановку, ей стало трудно дышать от непонятного волнения.       — Очень сомневаюсь, но попробуй.        Эта девчонка думает, что Ева ни на что не способна? Это, конечно, не вызов, и Ева ощущает себя в сексуальном рабстве? А что если, она здесь для развлечения именно такого характера?       — Знаешь, и так сложно настроиться в таких реалиях, а если ты будешь медлить.       — Прости. Да, я, эмм. Мне снять с тебя…       — Ничего не выйдет.       — Нет, подожди, мне тоже нужно настроиться, это не секс после свидания.        Ева берёт пальцами бельё, но не решается его стянуть.       — Всё, отвали от меня, — отталкивает Вилланель.        Ева неожиданно для себя самой срывает бельё с Вилланель и не успев даже взглянуть, припадёт губами. Нечто мягкое, даже шёлковое, оказывается на её губах, Ева покрывает поцелуями лобок и интуитивно следует дальше. Она не знает, нравится это Вилланель или нет, в помещении тишина, кроме чмокающих звуков губ Евы. Она украдкой облизала их, чтобы целовать ниже, Вилланель подключила к процессу свои пальцы, Ева неловко поцеловала и их, они открыли доступ к куда более интимному месту. Ева готова была провалиться на месте от стыда и странного покалывающего ощущения внизу живота. Она поймала себя на мысли, что это, оказывается, не противно, хотя, возможно, дело именно в Вилланель, она явно любит эту часть себя.       — Мне было мяч в стену кидать куда занимательнее.        Это замечание напрягло Еву, она думала, всё идёт отлично. Высунув язык, она водит им вверх, вниз, пока челюсть не устаёт и она не закрывает рот, отодвинувшись.       — Ну как?       — Потянет на пол стакана воды, — разочарованно, говорит Вилланель и торопится нагнуться за своим бельём и джинсами.